Глава 18.
Свадьба могла закончиться, как все обычные свадьбы. Но на утро веселье не продолжалось, потому что погиб Алессандро Барбаросса. Мой дядя вчера ночью был застрелен нашими врагами.
— Они постепенно будут пытаться убирать главных членов Диаволы, чтобы после было легче отнять нашу власть, — тихо мне на ухо говорил Саверио, когда мы стояли на кладбище.
— Они решили начать с Дона? — нахмурилась я.
— Мы все знаем, что Витторио почти не давал своему отцу узды управления в последние годы и еще тогда полноценно занял его место, — ответил брат.
Я кивнула. У меня были проблемы с Томмазо, и слушать про проблемы, происходившие в делах Диаволы, было мучительно. Очередной удар, смерть.
Сейчас, находясь в Палермо на кладбище под мокрым противным дождем, я понимала, как жизнь и власть здесь отличается от Сиракузы.
Мой отец, младший босс, и Масси, его консильери, делали город процветающим. Мы не чувствовали присутствие смерти или опасности рядом, они делали работу аккуратно и тихо.
В Палермо для мафии все было другим. Грязь и беспощадность. Здесь витал страх за всех, кто был причастен к этим делам и работе. Тут не хотелось оставаться долго.
***
Недели после смерти моего дяди шли. Все было как раньше, кроме наших с Томмазо отношений. Он был занят работой, которую ему поручал мой отец.
Томмазо и Саверио приходилось вместе решать работу, поэтому их обоих было не поймать. В один день, когда их не было в городе, я попросила Масси в тайне отвезти меня в Модику к сестре Томмазо.
Масси знал, что я стала близка с младшей сестрой Томмазо, когда ухаживала вместе с ней за их умирающей матерью, поэтому у него не было лишних вопросов об этом.
Он оставил меня в Модике и уехал. Мне пришлось долго уговаривать его на это, заверив, что в этом городе мне ничего не угрожает. Это было почти так.
После моего тихого стука в дверь мне открыла Кристина, слегка похудевшая и бледная. Я предупредила ее, что хочу заехать к ней в гости, поэтому мой приход не был для нее удивлением.
Она пропустила меня внутрь, и мы прошли в маленькую гостиную. Я присела на диван, а она в кресло рядом. Я старалась держать улыбку на лице, но Кристина лишь слабо улыбалась в ответ.
— Саверио что-то рассказал тебе, раз ты решила прийти? — мне могло показаться, но я слышала грубость в ее голосе.
Я осмотрела скромный сарафан Кристины и длинный кардиган, накинутый на плечи. В моих глазах все так же все вокруг было серым и безжизненным, но здесь словно это чувство стало сильнее.
— Он правда рассказал, но немного, — с легкой улыбкой сказала я. — На самом деле я давно не видела тебя, это был один из поводов навестить тебя.
Кристина устало кивнула, положив руки на подлокотники кресла и приняв задумчивый, опустошенный вид.
— Случилось что-то куда серьезнее? — мне не хотелось сразу начинать допрашивать Кристину, но ее внешний вид и состояние начали пугать меня.
Она резко сложила руки на коленях и глубоко вдохнула, словно готовясь сказать то, что потрясет меня.
— Саверио сказал, будто ты что-то скрываешь от него либо не договариваешь, — невзначай начала я, кинув взгляд на окно.
— Я беременна, — быстрый ответ Кристины вырвал меня из тела и в ту же секунду вернул обратно.
Я посмотрела на нее, стараясь скрыть шок, но выходило явно нехорошо. Кристина заплакала, а я опешила, но, быстро сориентировавшись, подошла к ней и обняла, чтобы успокоить.
— Почему же ты плачешь? — тихо пропела я, прижимая ее к себе, чувствуя, как девушке не хватало этой поддержки.
— Я боюсь, — ответила она после пары всхлипов.
Кристина посмотрела на меня, и моя грудь наполнилась какой-то новой болью от того, что я видела другую боль в глазах той, кто могла быть для меня как сестра.
От признания девушки мне стало горько. Невольно в мыслях появился Томмазо, и я знала, что он тоже боялся.
— Что именно тебя беспокоит? — спросила я, коснувшись гладких волос Кристины поглаживающим движением.
Она выдохнула и попыталась взять себя в руки. Слезы больше не текли по щекам, а безмолвно застыли в ее зеленых глазах.
— Саверио уверенно решил жениться на мне, он сделал меня своей, и вместе мы счастливы, но он до сих пор не решился на разговор с вашим отцом, чтобы тот дал официальное согласие, — каждое слово для Кристины было тяжелым и еле произносимым. — Что, если сеньор Карло не позволит нам с Саверио быть вместе? Я знаю, что из-за этой же возможности отказа Томмазо не готов идти к вашему отцу.
Среди всей этой скопившейся боли внутри меня боль Кристины сейчас была важнее для меня. Я должна была защитить ее, уберечь.
— Меня пугает и решительность Саверио, — тихо продолжила она. — Когда я поделилась с ним своими сомнениями, он заявил, что если ваш отец не одобрит наши отношения, он заберет меня, и мы сбежим.
Страх промелькнул в глазах Кристины. Она схватила мои ладони и посмотрела с надеждой.
— Он говорил твердо и даже кричал, когда я сказала, что он не может бросить свою семью, но я не хочу стать той, из-за кого разрушатся ваши отношения.
Кристина начинала снова плакать громче, она уже не имела сил сдерживать себя, и я ее понимала. Если она хотела выплакать это, я позволю, буду рядом.
— Ничего этого не произойдет, Кристина, — настойчиво сказала я. — Саверио мужчина, будущий наследник, он имеет больше прав, поэтому брак с тобой не станет проблемой, и наш папа позволит вам строить свою семью, уверяю тебя.
Я знала, о чем говорю. Папа знает, что такое любовь, понимает, как это — любить свою родную душу, и он не позволит Саверио страдать от любви, которую у него забрали.
Теперь же мое сердце сжималось не только от боли за Кристину и моего брата, но и от осознания, пробравшего до мурашек: она носит моего племянника.
Маленькое сердце под ее сердцем. Часть моего брата. Часть их любви. Маленькая жизнь, которую мы вместе должны были защитить.
Я посмотрела на Кристину, ее дрожащие губы, влажные щеки. Она была испуганной, хрупкой.
И я поняла, что не позволю ей пройти через это одной. Пусть все будет путанным, неправильным, но этот ребенок чистый. Он — любовь, которую сотворили они.
Вместе с Кристиной мы направились в кухню. Я заварила нам чай, чтобы успокоить ее.
Поговорив, Кристина попросила меня пока не рассказывать об этом никому. То есть ни Саверио, ни Томмазо. От обоих мне было бы нелегко что-то скрывать, и на опыте я научена, что страшно скрывать что-то от Томмазо. Однако я не могла раскрыть такую личную и важную для Кристины вещь.
Пусть Томмазо и был ее старшим братом, но Кристина была не маленькой девочкой. Она знает, как лучше и правильнее, а брат не может вечно контролировать ее.
Еще она рассказала, что находится на восьмой неделе и будет готова рассказать об этом Саверио перед своим следующим приемом у врача.
Пробыв с сестрой Томмазо до вечера, я до последнего не хотела оставлять ее одну, но Масси приехал за мной, поэтому мне ничего не оставалось, как вернуться домой, но я пообещала Кристине приезжать чаще и звонить ей.