Глава 14.
Томмазо оставил Тизиэну с ее братом, а сам направился в дом. Ему нужно было поговорить с младшей сестрой о том, что произошло. Они не могли оставить все нерешенным.
Он нашел ее в столовой, там, где застал их с Саверио. Кристина стояла у дверей, ведущих на веранду и задний двор домика. Этот дом Томмазо знал хорошо. Давно привозил сюда Саверио Барбаросса несколько раз, когда он напивался в клубе и брал с собой девушек для развлечения. Дом достался по наследству, и Саверио быстро нашел ему применение, а Томмазо легко смог догадаться, что они вместе с его сестрой именно здесь.
Томмазо чувствовал себя виноватым перед сестрой за сцену, которую устроил. Но он просто боялся за нее. Не хотел однажды увидеть ее сломленной и потерянной просто потому, что кто-то специально разбил ее хрупкое сердце.
Он подошел к ней и остановился за спиной. Кристина почувствовала присутствие старшего брата, но говорить что-то не собиралась. Оба наблюдали за красотой природы вокруг. Томмазо решил начать первым и объясниться.
— Я не должен был реагировать так резко, — признал он вслух.
— Не должен, — тихо согласилась Кристина, скрестив руки на груди, словно обнимая себя и желая почувствовать тепло, которого не хватало.
— Но и ты не должна была скрывать от меня такое, — громче сказал Томмазо, позволяя злости снова вырываться, но он вовремя остановил себя. — Тем более если это Саверио Барбаросса.
Последние слова он сказал с таким спокойствием, с каким вообще мог говорить о Барбаросса-младшем. Однако именно они не понравились Кристине. Она резко развернулась лицом к брату и, нахмурившись, удивленно посмотрела на него.
— А в чем проблема Томмазо? — закивала она и взмахнула руками.
Томмазо с сожалением смотрел на свою младшую сестру, которую не хотел видеть уже такой взрослой. Мягкое длинное белое платье на тонких лямках украшало смуглое тело Кристины, делая ее необыкновенно красивой и такой взрослой. Она была похожа на их умершую мать, и Томмазо было нелегко смотреть на сестру.
— Он человек, не привыкший к серьезности и долгой крепкой любви, Кристина, он может сделать тебе больно, — Томмазо оставался сдержанным и наедине говорил с сестрой нежно, осторожно, чтобы не навредить ей своими словами.
— Ты не знаешь его! — резко запротестовала Кристина. — И мне уже не будет больно, Томмазо, не после того, что я пережила.
Кристина говорила о смерти отца и матери. О том, как жизнь их семьи перевернулась, когда отец умер, как денег не хватало на нормальную жизнь, и боль матери, которую Кристина проживала вместе с ней.
Томмазо хорошо знал, какие истерики мама испытывала каждую ночь и утро, и только Кристине приходилось быть вместе с ней, чтобы успокаивать ее, но и девушке было крайне больно после смерти отца.
А когда их мать заболела, всю себя Кристина отдавала ей. Забота и уход за ней. Желание достать мать с того света, когда она была там уже одной ногой.
— Все эти долгие мучительные годы я отдала нашей маме. Ты тоже очень помогал нам, но признаем, что я сделала гораздо больше и потеряла себя внутри за все это время. Теперь я имею право делать, что хочу, освободиться от тех оков, которые сковали меня у нас дома, где все напоминает мне о тех тяжелых временах, — Кристина говорила на одном дыхании и очень эмоционально, пока старший брат молчал, не перебивая, слушал ее и, главное, понимал. — Ты не сможешь мне запретить быть с ним, и мне все равно, что будет в будущем, потому что Саверио сделал мне предложение.
Кристина подняла руку, показывая Томмазо кольцо на аккуратном тонком безымянном пальце. Оно было красивым и точно дорогим.
Томмазо взглянул сестре в глаза, брови его нахмурились, но не от злости, а скорее от боли, которую он почувствовал в этот момент.
Он заставил свою любимую сестру мучиться и страдать. Она сама пережила потерю родителей, ухаживала за их матерью и потеряла свою жизнь, только чтобы помочь ей. Каким братом он был, если позволил младшей сестре страдать и потерять лучшие годы своей жизни?
Кристина была права, он не мог ей запретить или помешать их любви, если она была.
— Да и что тебе известно о любви, — последнее, что сказала Кристина.
Пройдя мимо Томмазо, она покинула столовую и ушла. Он какое-то время простоял на том же месте, переваривая все случившееся за этот день.