Глава 8.
На улице меня ждал Томмазо, с которым мы должны вернуться в Сиракузу. Он как раз докурил сигарету, когда я подошла к нему. Я была уверена, что сейчас мы сядем в машину и уедем, но у Томмазо были другие планы, которые он мне озвучил.
— Если ты устала, то вернемся прямо сейчас, но если нет, то мы могли прогуляться по Модике, и я мог бы показать тебе часть города.
Мои глаза загорелись, и я удивленно посмотрела на Томмазо. Казалось, что это сон, а слова Томмазо ненастоящие. Я знала, что даже в самом приятном сне он не предложил бы мне такого, но его вопрос в глазах и искренность в словах заставили меня поверить в сказанное.
— Я совсем не устала, — соврала я. — Прогуляться пару часов было бы нам на пользу после нелегкого дня.
Уголки губ Томмазо дрогнули, и он позволил себе почти незаметную улыбку. А вот я могла прыгать на месте от радости, как маленький ребенок. И, доверяя Томмазо, я позволила ему вести меня по городу, в котором раньше я никогда не была и который не видела.
Наш путь начался в молчании по узким улочкам Модики. Это молчание не было напряженным или странным. Оно было нужным и приятным, потому что его прерывал шум городка.
Да и разговоры сейчас были бы лишними, когда моим глазам вновь и вновь представали церкви, дворцы и местные люди. Это все я рассматривала с нескрываемым интересом, не переставая чувствовать взгляд телохранителя на себе.
— Я знаю, что Модика славится своим уникальным шоколадом, — начала я свою мысль, повернувшись к Томмазо.
— Я как раз хотел, чтобы мы зашли в одно место, — прищурив темные глаза, сказал он.
Мы оказались в скромном, но невероятно уютном кафе, а после шли по вечерним улочкам, укутанными темным звездным небом и яркими фонарями, и поедали шоколадное мороженое. Я наслаждалась необыкновенным вкусом настоящего модиканского шоколада и компанией Томмазо.
— Ты поведал мне об истории города, но что насчет тебя самого? — спросила я, следуя за Томмазо и засунув очередную ложку с мороженым в рот.
— О чем ты? — не понял он.
— Твое детство здесь? Какое оно было? — пояснила я, чего хочу услышать от него.
Мне всегда хотелось узнать Томмазо получше и стать ближе к нему. Сейчас, в этот момент, когда мы оба были расслабленными и гуляли по такому замечательному месту, родному для Томмазо, у меня был шанс, чтобы стать ближе и попытаться сделать так, чтобы он открылся мне.
— Рассказывать нечего, — грустно усмехнулся он, доедая свое мороженое. — В детстве у меня не было ничего интересного и запоминающегося.
Я остановилась и села на лавочку, которая попалась на нашем пути. Продолжила есть мороженое, ожидала, что Томмазо сядет за мной.
— Я не верю тебе, — сказала я, когда он сел рядом со мной, но продолжая соблюдать дистанцию.
— Я ходил в школу, играл на этой площади в футбол с друзьями и помогал родителям дома, вот каким было мое детство.
— Но это так же важно, то, что ты делал в детстве и больше не сможешь сделать сейчас. Школа, друзья и семья — это воспоминания, которые остались у тебя.
Томмазо опустил взгляд в пол и закивал головой. Что-то в моих словах ему не понравилось, но я не могла позволить ему закрыться от меня. Я было хотела что-то сказать, однако Томмазо опередил меня.
— Этот город важен для меня, но здесь я обрел столько же, сколько и потерял. Сейчас мне сложнее всего возвращаться сюда, зная, что вот-вот могу потерять маму здесь, в этом городе, где происходят все мои потери.
После слов Томмазо я смогла частично понять его. Отец Томмазо умер здесь больше шести лет назад, и теперь умирала его мать, но на этом ли закончились потери Томмазо? Я доела мороженое и придвинулась ближе к телохранителю. Людей на площади было не так много, поэтому я не переживала, что кто-то может увидеть нас.
— Ты можешь рассказать мне? — осторожно спросила я.
— Нет, — резко сказал Томмазо, махнув головой. — Достаточно откровенностей, их слишком много в последнее время.
— Ты не просто так открываешься мне каждый раз, знаешь, что можешь доверять мне, и я всегда готова выслушать тебя, чтобы понять и поддержать, — запротестовала я.
Томмазо даже не смотрел на меня. Его голова была опущена вниз, локти облокотились на колени, и он глядел себе под ноги, не в силах поднять взгляд.
— Я твой телохранитель, моя задача охранять тебя и твою жизнь, а ты лишь слушай мои указания по безопасности, здесь нет и речи про поддержку, понимание и доверие, — пробубнил Томмазо своим обычным грубым басом. До этого он говорил намного спокойнее.
— Ты стал моим телохранителем, и я доверила тебе свою жизнь, поэтому ты ошибаешься, — возразила я.
— У тебя не было выбора, кому именно доверять свою жизнь, — поспорил Томмазо, берясь за свое.
— Но сейчас я точно могу сказать, что доверяю тебе себя и свою жизнь, потому что знаю, что ты сделаешь все, чтобы защитить меня, — переходя на спокойный тон, ответила я. Кажется, Томмазо было больше нечего сказать.
— Даже если я сделаю все и отдам свою жизнь, этого может быть мало, чтобы уберечь тебя.
Руки Томмазо сцепились в замок, а взгляд наконец поднялся. Он глядел прямо, а глаза горели тьмой, словно его мысли сейчас были такими же мрачными и явно пугающими. Тяжело сглотнув, Томмазо повернул голову и взглянул мне в глаза, будто хотел, чтобы я что-то увидела в них. И мне показалось, что он извиняется.
Почему, я не знала. Может, он знает, что однажды ему не удастся защитить меня от ужаса нашего мира, и заранее просит прощения, чтобы когда-то не стало слишком поздно. Но я не хотела, чтобы этот вечер, который я провела с Томмазо в его родном городе, закончился так. Не прощением или прощанием. Сегодня и так было тяжело.
— Я верю в тебя, — шепотом сорвалось с моих губ, и Томмазо услышал это.
Я знала, что услышал, но ничего не ответил. Мне бы и не хотелось, чтобы он отвечал. Мы смотрели друг другу в глаза и вели немой разговор, прекрасно понимая друг друга. Томмазо решил первым прервать этот момент.
— Скажешь честно, почему решила помогать моей маме и семье? — коротко спросил он.
— Не обязательно должна быть причина, чтобы делать добрые дела, — не задумываясь, ответила я.
На губах Томмазо заиграла ухмылка, словно он не поверил моим словам, а может, так оно и было. Тогда я исправилась, чтобы он получил тот ответ, который хотел.
— Ты готов жертвовать своей жизнью каждый день ради меня, а я в ответ готова помочь тебе, какие бы трудности ни приключились. Твоя семья нуждается в помощи, ты не смог бы попросить ее, а я просто сделаю это, даже если ты не хочешь.
— Вероятно, слишком гордый, — ухмыльнулся Томмазо.
— Слишком, — согласилась я.
Глядя на Томмазо, я вспомнила слова его матери. Возможно, у меня еще появится шанс разжечь огонь любви в нас обоих.
К сожалению, мы не могли долго оставаться в Модике, потому что Томмазо обещал доставить меня домой вечером, а мы и так задержались.
Когда Томмазо привез меня и я покидала его машину, я вновь ощутила на себе его взгляд. Глубокий и как будто что-то значащий, но, казалось, я больше не могу постоянно придавать всему этому какое-то скрытое значение. Пора было понять, что правда движет Томмазо и чего он хочет на самом деле.