Глава 5.
Крупные капли дождя покрывали лобовое стекло, мешая видимости. Дворники работали без остановки, пытаясь избавиться от часто падающих капель.
Погода на улице была отвратительной. Праздник, веселье и дух Рождества стерло, не оставив и следа от вчерашней вечеринки по случаю праздника.
Томмазо вел машину осторожно и внимательно следя за дорогой. Не мог отвлекаться ни на что, зная, что в машине с ним та, которую он обязан защищать. Он не мог допустить ошибки, но сейчас он рассуждал о том, почему на самом деле защищает Тизиэну Барбаросса.
На мгновение он перевел взгляд на зеркало заднего вида, чтобы увидеть ее. Тизиэна сидела на заднем сидении, задумчиво глядя в окно и прижавшись щекой к стеклу снаружи, которое было покрыто каплями активно бьющего дождя.
Томмазо вспоминал ее вчера на вечеринке. Этот момент в саду, который показался ему особенно чувственным и открывшим новую ступень их взаимоотношений. Он почувствовал в Тизиэне что-то совсем иное. Оба они вели себя иначе друг с другом.
Тизиэна пыталась быть чуткой, не язвила и пыталась проявить ласку, а он почему-то не хотел прогнать ее или заставить отступить. В голове Томмазо покоились мысли разрешить, позволить ей поцеловать его и остановить ее на этом, не дав больше ничего и никогда.
Но он боялся, что если их губы соприкоснутся, он не устоит. Сделает куда больше и потом будет корить себя за потерю контроля. Томмазо ненавидел терять контроль, идя против своих принципов.
А еще он боялся. Мужчина, как Томмазо, ничего не боится. Однако он прекрасно понимал, кто был он и кто была Тизиэна. Люди из разных миров, с разными взглядами и планами на жизнь. Томмазо знал, что Тизиэна может попользоваться им как игрушкой. Знал, как она хочет мужского внимания, хотя бы от кого-то. Пусть она и может думать о том, что влюбилась или испытывает более глубокие чувства, это было ложью и наваждением. Тизиэну явно тянуло к нему лишь из-за желания почувствовать нечто большее. Попробовать на вкус другую жизнь, и когда ей надоест или ей удастся найти ему замену, она бросит его.
Томмазо слишком много думал об этом и рассуждал. И он больше не мог. Эти мысли терзали и разрывали его изнутри. Он понимал, что привязывается к ней.
Через силу он вернул взгляд на дорогу. Злость на себя текла по венам и выходила наружу. Гнев и страх — все это подпитывало его. Он должен был признаться, что сдался ей, что теперь не может думать ни о чем, кроме как о Тизиэне.
Ему вдруг захотелось выговориться. Рассказать все, что он думает, но только если бы они были одни в этой машине. Рядом с ним на переднем сидении сидел Саверио Барбаросса, который свернул бы Томмазо шею, узнай, о чем тот думает, и Лея Гоцци, чьи нежные уши бы не выдержали такого порыва ругательств и гнева, который испытывал сейчас Томмазо.
Чем ближе они были к Сиракузам, тем больше гнев и злость отступали, и дождя становилось меньше.
— Нужно заправиться, — грубо сообщил Томмазо, резко заворачивая на заправку, попавшуюся на пути.
Саверио пробурчал что-то недовольное, но мужчина проигнорировал его слова. Сейчас ему было необходимо подышать свежим воздухом и успокоиться. Он был на работе, и ему не стоило этого забывать.
Машину покинули все. Два с половиной часа дороги давали о себе знать. Всем было необходимо размять ноги. Тизиэна, укутываясь в свой фиолетовый кардиган вместе с Леей стояла в стороне.
Томмазо быстро заправил машину, оплатил бензин в кассе и широкими быстрыми шагами возвращался к машине. Дождь стал вновь приливать с новой силой. Темные тучи заполонили небо, не оставляя солнцу шанса пробраться через них своими лучами.
Он остановился у машины и уже схватился за ручку, чтобы открыть дверь, но что-то заставило Томмазо замереть. Остальные тоже не двинулись с места, не садясь в машину. Подняв голову, Томмазо оглядел небо. Мрачно, сыро и мерзко. Разве так выглядит Рождество?
Однако Рождество может быть куда мрачнее, чем пасмурное небо и дождь. Взрыв оглушил, яркий свет пронзил глаза, а взрывная волна отбросила с невероятной силой. Удар об асфальт, подратая одежда и ушибы были ничем по сравнению со страхом, который пронзил Томмазо в эти страшные секунды, когда он осознал, что происходит.
Откашлявшись, он попытался встать с земли, игнорируя слабость в теле. Смутно Томмазо различил дымящуюся машину и пустоту вокруг. Тишина застыла в его ушах, прерывая навязчивый звон, а неизвестный когда-то страх схватил его за шею.
— Тизиэна! — крик Томмазо вышел сдавленным. — Тизиэна!
Второй был более громким, но ответа все еще не было. Он понял, что на них напали. Не вставая, Томмазо пополз ближе к машине. Левой рукой он уже сумел достать пистолет из кобуры, а правой помогал себе ползти. Найти Тизиэну, узнать, что она жива, было главной его задачей и первой мыслью прямо сейчас.
Спустя пару минут он оказался с другой стороны машины. Дым сгущался сильнее. Туман, которого, как он помнил, не было раньше, нагнетал. Сердце Томмазо было готово взорваться. Его не волновало, что с ним сделают, если окажется, что он не смог уберечь Тизиэну. Его не беспокоила мысль о том, что он сам может умереть сегодня. Это было мелочью, когда он должен был спасти только ее одну. Тизиэна — приоритет, и ее жизнь стоит выше жизни Томмазо. Так он решил для себя. Он знал, что готов защищать ее ценой своей жизни.
Томмазо продолжал внимательно осматривать местность вокруг. Тизиэну могло откинуть куда угодно, она могла удариться слишком сильно и быть без сознания. Множество предположений, самых жутких и отчаянных, лезли в голову телохранителя, и он не мог их остановить. А сейчас просто обязан найти Тизиэну.
И он поднялся, наплевав на правила. Его могли увидеть в полном росте и быстро застрелить. Но так было легче найти ее. Спустя несколько секунд он обнаружил девушку, лежащую в паре метрах от него у тротуара.
Томмазо побежал. Тизиэна лежала на холодном сыром асфальте безжизненно, как показалось ему сначала. Голова упала, щека исцарапана об дорогу, а руки безмолвно раскинуты по сторонам. Томмазо быстро нащупал пульс на ее шее и выдохнул. Пистолет валялся где-то рядом, но ему было важно привести Тизиэну в сознание. Опасности больше не было.
Легко потряся Тизиэну за плечи, Томмазо удалось привести ее в сознание. Веки девушки тяжело открылись, и Томмазо увидел карие заслезившиеся глаза. Тизиэна, увидев своего телохранителя, резко обхватила его за шею, обняла и прижалась к его шее лицом.
Томмазо позволил себе коснуться ладонями ее спины, прижимая к себе. Вернее, это было импульсивное движение. Он не должен был позволять себе отвечать на это, но страх потерять Тизиэну по своей ошибке был невыносим.
В этот день, когда он чуть ли не потерял ее, Томмазо понял, что самый главный его страх не быть когда-то брошенным Тизиэной, разрешив себе отношения с ней. Самый главный его страх был просто потерять ее. Не уберечь и не спасти. Никогда он еще не был под таким сомнением в своих силах, как сейчас, правда боясь совершить ошибку или промах.
А может, его привязанность к Тизиэне сделала его таким и теперь мешает работать как раньше. Возможно, этот момент должен был стать напоминанием для Томмазо, что он не должен позволять чувствам быть выше и мешать ему в исполнении дел, ведь это отвлекало и заставляло терять бдительность, что было непозволительно. Ему предстояло осознать и понять многое.