Moonlight

═╬ ☽ ╬═

– Я взорву все его королевство и выпотрошу каждого из жителей, – рычит Чонгук, направляясь к выходу из замка, где его ловит испуганный Юнги, предупреждающе сжимая в пальцах локоть. – Не смей меня останавливать, Юнги. Я ни минуты не задержусь здесь, пока мой нимир-ра и ребенок в плену у этого мерзавца, – внутри него клокочет ярость вперемешку с животным страхом за мужа, что сейчас неизвестно где совершенно один, до ужаса напуганный и беззащитный. От одной только этой мысли хочется рвать и метать. Он помнит восторг от осознания того, что скоро станет отцом, помнит чужой страх, когда потоки силы соединили их разумы, помнит немой крик о помощи и слезы, от которых внутренний зверь скулил и метался внутри, требуя немедленно отыскать, защитить свою семью. Если бы Чон только мог.

– Очнись, Чонгук, в опасности не только Тэхён, но и все наше королевство, слышишь? – они все находятся в подвешенном состоянии после того, как обнаружили пустой камеры, где держали Намджуна, что означало только одно. Среди них затесался предатель, и это явно не Чимин, от которого после ухода не было вестей. Страшнее всего то, что Мин не может высказать предположение, основанное на заявлении Пака, потому что до сих пор не доверяет, опасается ошибиться, и это тоже создает определенные проблемы.

С тех пор, как Тэхён пропал, Чонгук сам не свой. Он бросил все силы королевства на борьбу с Сокджином, который с легкостью отбивает атаки, не прикладывая особых усилий. Что угодно, лишь бы добраться до супруга и вернуть того домой живым и невредимым, что маловероятно, учитывая требования Кима. Чон все больше погружается в безумие, не задумываясь о последствиях, и только Юнги становится барьером между ним и безрассудством, угрожающим взять верх над разумом.

– Я понимаю тебя, но это не повод сходить с ума. Очнись, Сокджину нужно, чтобы ты потерял контроль над ситуацией и сдался, – Мин с силой встряхивает Чонгука, отчего тот морщится недовольно и устало вздыхает, проводя ладонью по лицу. – Он не причинит вреда Тэхёну, тем более вашему ребенку. Они для него не менее важны, чем для тебя, потому что его плоть и кровь, которую он не отдаст тебе даже при условии, что ты преклонишь перед ним колени. Поддаваться панике не выход, – у Юнги перехватывает дыхание, когда он видит неприкрытую боль во взгляде Чона, но, увы не знает, как помочь нимир-раджу сейчас, кроме как попытаться образумить его.

– Я совершил ошибку, свойственную многим, Юнги, – после продолжительного молчания, наконец, произносит Чонгук, с горечью ухмыляясь собственным мыслям. – Я погнался за еще большим могуществом, чем у меня было. Ты прав, теперь я не вправе идти на такой риск, ведь на этот раз мне есть, что терять, а свою семью я ценю больше, чем власть, – нимир-радж делает глубокий вдох и встряхивает головой, окончательно успокаиваясь. – Сокджину нужно мое королевство, нужны мои земли, нужен Тэхён. Поверь, Юнги, он с легкостью получит первое, но моего нимир-ра – никогда. И если для его защиты мне потребуется пожертвовать всем, я так и поступлю.

– Они не оставят вас с Тэхёном в покое, Чонгук, понимаешь? – мужчина согласно кивает, и что-то в нездоровом блеске в его глазах заставляет Мина покрыться мурашками в предвкушении чего-то масштабного и ужасающего.

– Оставят, если для всего мира мы сгорим дотла, – окинув задумчивым взглядом алую полоску заходящего солнца на закате, тихо произносит Чон.

– Что ты задумал? – тяжело сглотнув, интересуется Юнги, ощущая, как начинают потеть ладони. Нимир-радж поворачивается к нему с безумной улыбкой на губах и обнажает зубы в оскале.

– Тебе это не понравится, Юнгз.

═╬ ☽ ╬═

Дни тянутся бесконечно долго, наполненные серыми тусклыми красками. Связанный по рукам и ногам собственной беспомощностью, нимир-ра находит успокоение в разговорах с будущим малышом, согревая обоих надеждами на скорое освобождение. Вера во что-то хорошее – единственное, что им остается в данной ситуации. Тэхён беспомощен, но не сломлен, и за своего ребенка он готов бороться до последнего. Останавливает лишь то, что теперь юноша не способен сражаться в полную меру без угрозы для растущей внутри жизни.

Природа леопардов такова, что выносить малыша способны лишь те, кто не обращается вместе с остальными, до последнего противясь собственному зверю, ведь ужасные метаморфозы с костями смертельны для развивающегося внутри человека плода. Это сложно, безумно сложно, и зачастую приходится прибегать к помощи более сильных особей, передавая им часть той силы, что отвечает за превращение. Проблема нимир-ра в том, что здесь нет никого, кто способен спасти его, случись леопарду внутри него пробудиться.

Тэхёну страшно не за себя, за малыша, которого он не хочет терять ни за что на свете. Юноша уже заочно обожает и любит растущую внутри него жизнь. Ким с трепетом и восторгом кладет руки на свой едва ли выпирающий живот и позволяет нежности затопить все естество от осознания новой роли. Внутри него растет дитя Чонгука, дитя их любви. Это так странно и в то же время прекрасно. Сердце бьется быстрее при одной только мысли об этом. Тэхён теряется в догадках, представляя лицо короля в момент встречи со своим сыном.

Почему-то не возникает сомнений в том, что у них будет мальчик, наверняка похожий на Чона как две капли воды, такой же упрямый непоседа, смелый и добрый. Нимир-ра очень бы этого хотелось. Он улыбается невольно своим мыслям и с безграничной любовью оглаживает живот сквозь ткань замызганной рубашки, испытывая буквально физическую потребность в горячей воде и куске душистого мыла.

В холодной мрачной темнице Тэхёна практически нет света и каких-либо удобств, наталкивая на дурные мысли, полные тревог и пугающих прогнозов. Он почти не притрагивается к еде, которую ему исправно приносят три раза в день, поскольку не испытывает чувства голода, хоть и понимает, что пища необходима им с ребенком. Нимир-ра предается хандре с большой охотой и все чаще плачет, не понимая, чем заслужил бесконечную череду несчастий, пока однажды комнату не озаряет ослепительный свет, льющийся извне, и двое в масках не выводят ослабевшего и щурящегося от ярких красок парня из удушающих стен на свободу.

Хотя свобода, конечно, громко сказано, ведь ему всего лишь улучшают условия заточения. Его приводят в роскошно обустроенные покои, залитые ярким солнечным светом, в которых уже ожидает наполненная душистыми маслами ванная и чистая одежда на кровати. Две девушки почтенно кланяются Киму, робко опуская глаза и не смея взглянуть на нимир-ра, и помогают избавиться от грязных лохмотьев. Юноша совершенно не сопротивляется, не стесняясь собственной наготы, со вздохом облегчения погружаясь в теплую воду.

Тэхёну плевать на то, почему мучитель сменил гнев на милость, почему его вдруг одаривают роскошной пищей и приводят в порядок волосы и кожу, оттирая ту от грязи. Он даже не осматривается по сторонам в надежде найти лазейку, чтобы сбежать. У молодого человека кружится голова от свежего воздуха и ароматов еды, а потому нет никакого желания теряться в догадках. Сон одерживает верх над измученным сознанием после плотной трапезы и, сытый и впервые в жизни ощущающий себя чистым, Тэхён проваливается в черноту на душистых отглаженных простынях, едва касаясь головой перьевой подушки, решив оставить на потом борьбу с безымянным злом.

Впрочем, медленно пробуждаясь от долгого сна, Ким не спешит открывать глаза, до последнего надеясь на то, что случившееся оказалось длинным дурным кошмаром, насмешкой заболевшего подсознания. Увы и ах, посторонние запахи и шумы из коридора разрушают мыльный пузырь надежд, и нимир-ра тяжело вздыхает, поворачиваясь на спину. Сладкая нега растекается по телу, а мышцы отзываются приятной болью с непривычки возлежания на мягкой перине. Он растерянно моргает, трет глаза и невольно прислушивается к становящимся все более отчетливыми крикам, даже отсюда кажущимися жуткими.

– Вы сделали что? – что-то с грохотом разбивается о стену, и Тэхён испуганно вздрагивает, невольно накрывая ладонями живот в защитном жесте. – Да вы хоть отдаете себе отчет, кого вы держали в заточении?? Как вы вообще посмели пойти против моего прямого приказа? Вы что, возомнили себя здесь хозяевами? Кто дал вам право так обращаться с ним? Всех под плаху, сейчас же! – о ком бы ни шла речь в данный момент, Ким искренне не завидует провинившимся. Мужской голос наполнен яростью, звериной силой, которая щекочущими волнами обжигает кожу даже здесь, на расстоянии, давая понять, насколько могущественен тот незнакомец.

Юноша ежится от колючих потоков и комкает в пальцах одеяло, натягивая то до груди в попытке защититься от неизвестной безликой опасности. Ему не хочется сталкиваться лицом к лицу с этим, хотя что-то в глубине души подсказывает, что придется. Тэхён закусывает губу и делает глубокий вдох в попытке успокоиться и унять бешеное биение сердца. Нимир-ра противопоказано волнение, ведь все его эмоции отражаются на ребенке, а малышу ни к чему подобные переживания на столь раннем этапе развития. Ким невесело улыбается собственным мыслям, окидывая тоскливым взглядом комнату. А как иначе он должен себя чувствовать вдали от дома и семьи, буквально запертый в четырех стенах черте где? Кажется, этому ребенку будет суждено родиться в неволе.

Все стихает довольно быстро. Тэхён прислушивается, опасаясь, что сейчас этот жуткий незнакомец придет к нему, но его никто не беспокоит, поэтому он неторопливо выскальзывает из постели и подходит к окну, слегка приоткрывая тяжелую драповую штору. По ту сторону открывается вид на сад и высокую кованую изгородь впереди с патрулирующими по периметру оборотнями – не сбежать. Не то чтобы Ким рассчитывал на побег в своем беспомощном положении, где даже перевоплощение в животное грозит неминуемой гибелью для ребенка, но даже эта надежда быстро меркнет перед суровой реальностью. Остается лишь гадать, кому и зачем понадобился по сути безродный и не представляющий ценности юноша.

Тэхён тяжело вздыхает, отпуская штору, и беглым взглядом проходится по светлой просторной спальне, не испытывая и капли того умиротворения, которое затапливало все его естество, когда он спал в мрачных покоях нимир-раджа. Забавно, как порою именно чье-то присутствие меняет окружающую обстановку, а не наоборот. Ким невесело улыбается собственным мыслям и открывает большой шкаф, расположившийся в углу, намереваясь сменить ночные одеяния на что-то более удобное.

За ночь ему немного удалось привести мысли в порядок, а потому теперь можно обдумать свое положение в спокойной обстановке. Кто бы его ни похитил, он явно намеревается получить какую-то выгоду, иначе бы давно убил беззащитного парня. И тут даже думать не надо, через Тэхёна хотят добраться до Чонгука, и вот это как раз беспокоит нимир-ра. Ким догадывался, что у мужчины достаточно врагов, но никогда не задумывался над тем, что ситуация может выйти из-под контроля. Впрочем, нечему удивляться, учитывая прошлое Тэ и ту череду трагических событий, что преследовали его практически с рождения. Смерть матери, ненависть отца, предательство брата, практически похищение и насильная женитьба. Из всего этого перечня только последнее в конечном итоге принесло ему счастье, да и то недолговременное.

Юноша бросает короткий взгляд в зеркало, отмечая про себя, что, несмотря на пережитое, горе не исказило выразительных черт. Наоборот, беременность преобразила его до неузнаваемости, заставляя лицо буквально светиться какой-то одухотворенностью и внутренней теплотой. Наверное, впервые в жизни Ким признает, что действительно по-своему красив, уникален и неповторим. А если учесть вид, к которому он принадлежит, то еще и крайне редок, и теперь их таких двое. Тэхён улыбается уголками губ отражению и кладет руки на едва выпирающий живот, мысленно задыхаясь от восторга.

Конечно, ему безумно страшно и тревожно, потому что рано, потому что был совершенно не готов к ребенку, потому что не знает, как с ним обращаться. Да элементарно не представляет, как сложится жизнь в дальнейшем, учитывая текущее положение дел, но он счастлив, и это не подлежит обсуждению. Осталось только пережить кошмар, в котором нимир-ра снова оказался, и вернуться к Чонгуку. Теперь Тэхён ни за что не позволит их разъединить. Они – единое целое, семья, партнеры, родственные души, предназначенные судьбой.

Юноша встряхивает головой и, наконец, переключается на изучение содержимого шкафа с вещами, останавливая свой выбор на свободного кроя рубашке, девственно-белой, хлопковой, достаточно комфортной, чтобы скрыть под ней свое положение, простых приталенных брюках и высоких сапогах того же цвета, откладывая сегодняшний гардероб на кресло. Нимир-ра зачесывает волосы назад, убирая налипшие на лоб вьющиеся пряди, и вскидывает подбородок, упрямо поджимая губы. Ничто и никто не способен сломить его дух, и он намерен выбраться из этого дома живым и невредимым ради их с Чонгуком ребенка.

На вошедшую толпу слуг, несущих огромный таз, ведра с водой и подносы с яствами, Тэхён не обращает внимания, словно так и должно быть, словно те пустое место. Юноша окидывает их равнодушным взглядом, наблюдая за приготовлениями горячей ванны, позволяет безмолвным незнакомцам обмыть его, а после приступает к завтраку, впрочем, не чувствуя даже вкуса пищи. Он пережевывает еду на автомате, чувствуя ком в горле от волнения, и, наконец, облачается в чистые одежды, последний раз заглядывая в зеркало, из которого на него смотрит будто бы прекрасный незнакомец, холодный и отчужденный, в изгибе губ которого застыла странная горькая скорбь по утраченной свободе.

Нимир-ра делает глубокий вздох и открывает дверь в неизвестность, ступая на мягкий ворс ковра коридора. Здесь нет ни единой души, поэтому искать выход приходится в одиночку, петляя в бесконечных поворотах. Впрочем, это Тэхёну только на руку, потому что пересекаться с кем-либо из обитателей замка не очень-то и хочется. Он ищет выход интуитивно, прислушиваясь к собственным ощущениям, пока не выходит к широкой лестнице, ведущей в гостиную на первом этаже, где его уже, к большому сожалению, ожидают. Мужчина вскидывает голову, и Тэ испуганно замирает, хватаясь за перила, сталкиваясь с холодными пронзительно-голубыми глазами, словно кто-то принудительно держал того в зверином обличье непозволительно долго, отчего две сущности – человеческая и звериная – слились в одну. Изящные черты лица, выразительная линия пухлых губ и слегка надменный взгляд, обрамленный завитками таких же, как у нимир-ра волос. Сходство в чем-то, безусловно, есть, но столь мимолетное, что и не скажешь сразу, пока не услышишь чужой аромат. Такой же, что был у его матери.

«Черный леопард... ты должен бежать, Тэхён. Спасайся, ну же!» – пронзает сознание криком из детского кошмара, и кусочки мозаики наконец-то складываются в единую ужасающую картину, ошарашивая осознанием того, кто именно стоит перед ним, хитро щуря глаза и кривя губы в понимающей улыбке. Мама говорила не о Чонгуке, когда предупреждала об опасности, а о нем, ужасном человеке, чьего имени юноша даже не знает, но уже заранее ненавидит всей душой. Незнакомец окидывает Тэхёна оценивающим взглядом с головы до ног, смотрит долго, неотрывно, отчего по спине начинают ползти мурашки страха, и удовлетворенно кивает своим мыслям, словно увиденное оказалось выше всяких ожиданий.

– Ваш король продал вас мне в обмен на благополучие своего народа, – салютуя нимир-ра кубком с вином, нарушает тишину леопард, отчего Тэ невольно крепче стискивает пальцами перила и выпрямляет спину, с презрением заглядывая в пронзительные глаза. Внутри него клокочет ярость, возмущение за такую неслыханную дерзость, откровенную ложь, в которую поверит, разве что, глупец.

– Мой король скорее выпотрошил бы все свое королевство, чем отдал бы меня кому-то, – холодно отзывается он в ответ, на дрожащих ногах спускаясь вниз по лестнице под оглушительный грохот собственного сердца, норовящего от страха пробить грудную клетку. Все естество буквально кричит об опасности, но лицо остается бесстрастным, как и подобает королевской особе.

– Какое смелое заявление. Впрочем, это объясняет его рьяное желание скрыть вас от всего мира в четырех стенах и пытаться убить каждого, кто захочет на вас взглянуть. Я впечатлен, – что-то внутри нимир-ра трепещет от этих слов, заставляя преисполниться гордостью за своего супруга. Чонгук собственник, который не желает делиться своим, оберегая всеми возможными способами, и это, если честно, полностью устраивает Тэхёна.

– Никто не любит незваных гостей. И уж тем более тех, кто опускается до похищения, – ехидно замечает в ответ юноша, не зная, откуда в нем взялась смелость, и леопард перед ним заливается звонким хохотом, явно довольный такой колкостью. А в следующий миг эмоции исчезают с его лица, сменяясь хищным оскалом.

– Ты такой смелый для пленника. Не боишься за себя, так побойся за ребенка, ты же не хочешь потерять свое дитя? – вкрадчивым шепотом интересуется мужчина, и Тэхён невольно прижмет руки к животу, не в силах сдержать предательской слезинки, скатившийся по щеке. Он может сколько угодно показывать зубы, но оба прекрасно понимают, что нимир-ра беспомощнее кролика теперь, когда внутри него растет новая жизнь. – Умница. Но я совсем забыл о манерах, мое имя Ким Сокджин, ты наверняка обо мне слышал, – Тэхёна прошибает холодным потом, и юноша невольно отступает на один шаг назад, когда понимает, кто украл его у Чонгука.

Он помнит, словно это было вчера, как прокрался к кабинету отца и подслушал разговор Кима с кем-то из близких друзей о том, что на самом деле случилось с мамой и что ему пришлось многим пожертвовать, чтобы забрать ее обратно из замка Сокджина. Не трудно догадаться, зачем она понадобилась королю этих земель и что с ней происходило в стенах замка. Дражайшая Сунан, что больше не желала даже смотреть в сторону мужа, что уж говорить о том, чтобы покидать пределы нового места обитания. Домой она вернулась совершенно другой, с трепетом отзываясь о жизни, что зародилась внутри ее лона. О Тэхёне, которого Ким возненавидел всей душой, не в силах противиться воле супруги.

Нимир-ра не находится с ответом, по-прежнему глядя на мужчину перед собой с неприкрытым ужасом и отвращением. Впрочем, его от юноши и не ждут, когда в гостиную входит Чимин, к которому тут же обращаются две пары глаз.

– Ты! – только и способен выдавить из себя Тэхён, чувствуя, как новая волна ненависти затапливает все его естество, лишая дара речи. Он смотрит на Пака и не может поверить в то, что тот и вправду сменил сторону, переметнувшись от Чонгука к Сокджину. Безусловный удар в спину, вполне в стиле Чимина, но оттого не меньше злость за такое предательство. Впрочем, не стоило ожидать от него чего-то иного.

– Я тоже рад тебя видеть, дорогуша, – растягивая губы в самодовольной усмешке, елейным голосом отвечает ему Пак, с грацией кошки опускаясь на ближайшее из кресел. Он складывает ногу на ногу, вальяжно откидывается на мягкую спинку и вскидывает на Тэхёна взгляд, полный какого-то затаенного триумфа. – Ну, как тебе живется в новом доме? Лично мне прекрасно, надеюсь, тебе тоже, потому что отсюда ты не выберешься. Живым так уж точно.

– Чимин, ты забываешься, с кем говоришь, – резко обрывает его тираду Сокджин, и Чимин тут же замолкает, недовольно поджимая губы. Он кидает на леопарда короткий взгляд и отворачивается, не желая вступать в спор.

– Прошу прощения, господин Ким, как я мог запамятовать, – тихо отзывается Пак и возвращает все свое внимание на Тэхёна, растягивая губы в улыбке, совершенно не предвещающей ничего хорошего. – Намджун, – неожиданно для Тэхёна повышает голос парень, заставляя нимир-ра вздрогнуть, и поворачивает голову в сторону двери, коротко кивая вошедшему.

Что ж, брат заметно изменился с их последней встречи. Теперь это лишь тень того Намджуна, что был раньше, вгоняя Тэхёна в краску и заставляя повиноваться чужим больным прихотям. Он сильно похудел и осунулся, даже взгляд стал каким-то тусклым, болезненным, с лихорадочным блеском, от которого у нимир-ра по коже ползут мурашки, когда брат смотрит на него в ответ с тоской и голодом, эмоциями, далекими от родственных. В конце концов, некоторые вещи остаются неизменными.

– Вы решили собрать под этой крышей всех, кто мне противен? – Тэхён отворачивается, обращая взор на Сокджина, что в удивлении вскидывает брови и в предвкушении облизывает губы, блестящие от вина.

– Слышал, Намджун? Ты ему противен. Забавно, ведь я слышал совершенно другое от тебя, – кривя губы в ухмылке, замечает Ким, прожигая Тэхёна взглядом. – Он так долго умолял спасти тебя из лап тирана, знаешь. Трясся над своим бедным нежным братиком, которого так хотел трахать в любое свободное время.

– Это отвратительно, – выдыхает юноша, задыхаясь от спектра противоречивых эмоций, что наваливаются на него подобно цунами, провоцируя приступ тошноты вперемешку со слезами. Ему противно вспоминать свое постыдное прошлое, ошибки, которых теперь, увы, не исправить, и память о которых останется с Тэ навсегда.

– Согласен, мерзость, – кивает Сокджин, протягивая к нимир-ра ладонь. – Не переживай, твоя красота отныне только в моей власти, – Тэхён отшатывается от чужого прикосновения как от огня, не позволяя кому-либо, кроме супруга, касаться его. – Чонгук знает? – Ким начинает плакать сильнее и отрицательно машет головой, обнимая себя руками за плечи. Ложь во благо, ведь если Сокджин узнает правду, то наверняка быть беде. Ему хотелось сохранить этот секрет как можно дольше, чтобы потом преподнести сюрприз в более подходящее время и место, но Джин решает все за него. Снова. – Значит, этот ребенок будет моим, как и ты.

– Ты обещал его мне, он должен быть моим, – Намджун срывается с места, в следующее мгновение оказываясь рядом с Кимом. Сокджин реагирует быстрее, чем Тэхён успевает уловить его движение, отталкивая от себя Джуна с такой силой, что тот невольно отлетает к стене, в последний момент успевая сгруппироваться.

– Чимин, – звучит короткий хлесткий приказ, обжигая потоками вырвавшейся из-под контроля силы, от которой Тэхён невольно ежится и отходит на пару шагов назад. Пак размытым пятном делает шаг к брату, скручивая Намджуна и ставя на колени перед Сокджином, что неторопливо подходит к нему и приподнимает пальцами подбородок, кривя губы в брезгливой гримасе. – Я соврал, Намджун, у него под сердцем чистокровный леопард, подобный мне и ему, как думаешь. Я действительно позволю тебе обладать им? – он почти любовно оглаживает щеку Джуна и, наконец, поворачивается к Тэхёну. – Чонгук убил моего наследника, взамен, в качестве компенсации, я заберу его и тебя тоже, ведь вы оба мои по праву крови, текущей в наших жилах, сынок, – как приговор звучат слова его персонального тюремщика под крики Намджуна, в чью грудь вонзается звериная лапа и одним выверенным движением вырывает из груди сердце.

Крик Кима застревает в горле, когда раздается странный глухой рокот где-то в глубине замка, а земля будто уходит из-под ног от небольшого толчка. Нимир-ра хватается руками за кресло, чтобы не упасть, и поднимает на не менее встревоженного Сокджина испуганный взгляд. В ушах появляется странный гул, а вдали словно слышатся чьи-то испуганные крики. Он не понимает ровным счетом ничего, и пугается сильнее, когда король кидает Чимину короткий приказ:

– Уведи Тэхёна в безопасное место, – а после просто уходит, оставляя юношу наедине с Паком, что воровато озирается по сторонам, поспешно вытирает окровавленную руку о грудь Намджуна и приближается к ничего не понимающему Тэхёну, мертвой хваткой вцепляясь в тонкое запястье парня. Ким пытается вырываться, сопротивляется и упирается ногами в пол, не желая уходить, не желая подчиняться тому, кто без колебаний убил его брата. Впрочем, Чимин не обращает никакого внимания на эти слабые потуги, уводя нимир-ра в противоположную от спален сторону.

– Отпусти меня. Куда ты меня ведешь? – Киму страшно, до его слуха доносятся чьи-то вопли, переходящие в вой, лязг металла и рычание, словно где-то снаружи, за пределами замка, разворачивается настоящая бойня, о причинах которой, разумеется, ему никто не расскажет. Они идут, кажется, целую вечность, петляя по пустынным коридорам, которым нет конца и края, пока Пак не останавливается у одной из неприметных стен, принимаясь судорожно ощупывать каждый кирпичик на ней в поисках тайного рычага. – Чимин!

– Да успокойся ты, черт бы тебя побрал! – не выдерживает Чимин. – Мы не пойдем в спальню, ясно тебе? – раздраженно шипит он, ловя порывающегося сбежать Тэхёна за локоть. – Я веду тебя к секретным подземным тоннелям, нам нужно выбираться отсюда, пока не прогремел еще один взрыв. У нас очень мало времени, тебе ясно?

– Еще один? Откуда ты... – но договорить ему не дает знакомый голос с шипящими нотками на окончаниях, что раздается за их спинами.

– Почему так долго, Чимин? – Ким оборачивается испуганно и не может поверить своим глазам, слыша грохот собственного напуганного сердца где-то в ушах. Все та же фигура, все тот же уставший взгляд и еще более глубокие тени под глазами – прямые свидетели чужой безграничной усталости.

– Юнги? – но его слабый шепот тонет в возмущениях Чимина.

– Я не виноват, что он упертый баран, который решил поиграть в угадайку сейчас, – недовольно морща нос, заявляет леопард и вздыхает с облегчением, когда слышит под пальцами заветный щелчок, от которого стена наконец-то поддается давлению, сдвигаясь в сторону.

– Я не понимаю, – растерянно бормочет Тэхён, однако Юнги тут же перебивает его, заталкивая в темноту потайного туннеля.

– Тэхён, ты должен пойти с нами, слышишь? Чонгук просил вывести тебя отсюда живым. Обещаю, я все объясню тебе, но позже, когда мы будем далеко отсюда, хорошо? – у Кима разливается в груди тепло, когда он слышит родное имя, и нимир-ра послушно кивает, уже самостоятельно следуя за Мином и цепляясь за их с Чимином руки, чтобы не упасть.

– С нами? – мгновенно реагирует Пак, захлопывая за ними дверь.

– Я пойду с вами, Чимин, – спокойно подтверждает Юнги, подталкивая Тэхёна вперед на неосвещенную тропу. А после выходит вперед, возглавляя движение их небольшой колонны.

– Нет. Вот уж нет, увольте, мы на такое не договаривались, – в подтверждение своих слов Пак останавливается, скрещивая руки на груди, и Мин раздраженно закатывает глаза и цокает языком, вплотную подходя к парню.

– Это приказ Чонгука, и он не обсуждается. Будет лучше, если вам кто-то прикроет спину во время отступления, – они сверлят друг друга хмурыми взглядами, кажется, целую вечность, пока сверху не раздается новый взрыв, и это, наконец, отрезвляет обоих.

– Но если ты будешь спорить... – сдается Чимин, не желая тратить время на препирательства.

– Не буду, веди, – поспешно перебивает его Юнги, и Пак согласно кивает, выходя вперед, чтобы возглавить их колонну на пути к выходу из замка.