Moonlight

═╬ ☽ ╬═

Жизнь полна головокружительных взлетов и падений. Раньше Тэхён не верил в это, так как постоянно только падал все ниже и ниже, не видя конца и края несчастьям. Поэтому сейчас, когда черная полоса постепенно стирается, кажется, будто он не заслуживает счастья вовсе, будто за него тоже придется заплатить чем-то ценным и дорогим, чтобы в итоге так же остаться ни с чем. Как и всегда.

Ким боится, что цена окажется слишком высокой, ведь с каждым днем привязывается к королю лишь сильнее. Чонгук с ним заботлив и внимателен сверх меры, но не потому что желает получить что-то взамен на ласку, а потому что хочет, чтобы ему было хорошо, комфортно, чтобы в замке Тэхён не чувствовал себя лишним звеном. И у него это, надо отметить, получается блестяще. Нимир-ра впервые на своей памяти действительно ощущает уют и спокойствие здесь, в месте, которое по праву может назвать домом. В месте, в которое хочется возвращаться снова и снова. В месте, в котором действительно ждут и любят.

Пард заменяет Тэхёну семью, пусть и довольно своеобразную, но не менее значимую. Леопарды не считают его чужаком, признают в нем одного из них и не сторонятся пугливо, стоит только появиться на глазах у других. Они помогают ему с превращением и поддерживают советами добровольно, без какого-либо приказа со стороны короля. Так странно, если честно, ведь раньше, живя под одной крышей с братом, мальчик не чувствовал себя членом семьи, не считал, что ему позволено считать поместье отца своим домом. Как будто чужой для них, он всегда находился в тени Намджуна, всегда получал только унижения и тычки за оплошности, не слыша ни ласкового слова, ни похвалы.

Сейчас ситуация меняется кардинально, и это пугает. Теперь Тэхёну есть, что терять, есть, чем дорожить, и есть, чего бояться. Когда ты один, не страшна даже смерть, ведь никому и дела не будет до кончины, но когда у тебя появляются те, кого любишь больше собственной жизни, становится боязно за их будущее. Киму не дают покоя странные записки от брата, приходящие с периодичностью раз в неделю. Они полны размытого повествования, яда и неподтвержденных доказательств, заставляющих усомниться в правдивости слов Чонгука.

От этих писем становится дурно. Намджуна нет рядом, но он словно повсюду, словно наблюдает за Тэхёном издалека, дожидаясь подходящего момента для того, чтобы ударить побольнее, повернуть кинжал в сердце, чтобы уничтожить полностью. И нимир-ра становится ужасно дерганым и пугливым, с опаской оглядываясь каждый раз, когда находит листы с посланиями в саду, доставленные неизвестно кем и неизвестно для чего. Брат то ли пытается запугать, то ли пошатнуть веру в короля, то ли обмануть снова, дабы растоптать окончательно и сделать своей персональной игрушкой.

Ни один из вариантов Кима не устраивает, поэтому мальчик идет со своими тревогами к единственному человеку, способному развеять все сомнения, защитить от целого мира и подарить долгожданный покой. Чонгук сжигает все письма скопом, избавляется от неосознанной головной боли и фантомного присутствия третьего лишнего, сгребает в медвежьи объятья неожиданно, жмется носом к шее пылко, отчаянно, ведет ладонями по спине успокаивающе, гладит мягко, как маленького котенка, и заставляет дрожать отнюдь не от страха, поддаваясь напору и жару чужого тела.

Нимир-радж всегда знает, как именно следует утешить своего мальчика и избавить от страхов.

Больше записки в саду не появляются. Исчезают, будто их никогда там и не было, пропадают бесследно, лишенные, вероятно, гонца. Чон всегда держит слово и с теплотой во взгляде наблюдает за буквально светящимся от радости парнем, наконец-то избавившимся от омрачающей мысли помехи. Он расцветает подобно тому редкому сорту роз, которым требуется особенный уход и внимание. В любви Тэхён cияет ярче, преображается на глазах и становится еще красивее, невольно привлекая к себе внимание остальных членов парда и испытывая на прочность выдержку короля.

Чонгук чересчур ревнивый, собственник по натуре и терпеливый далеко не во всех аспектах. Ему нет покоя, пока нимир-ра далеко от него, пропадает из виду или общается с кем-то из других мужчин, улыбаясь им, по мнению супруга, слишком уж неоднозначно. Он едва ли не закипает от злости, топя гнев под маской сдержанного аристократа, и не дает спуску никому, демонстрируя остальным жесткую сторону своей натуры. Но все это меркнет и теряет значимость, когда Тэхён расстается с полюбившейся за время пребывания здесь спальней и перебирается в покои короля на постоянной основе, только там ощущая себя в полной безопасности.

Так правильно, ведь теперь Ким может засыпать в объятьях своего мужчины постоянно, имея возможность быть с ним больше отведенного на встречи времени. Все леопарды, кажется, даже вздыхают после сего события с облегчением. Но только поначалу, поскольку то, какой оборот принимают отношения супругов, заставляют взвыть абсолютно всех обитателей замка. Напряжение между ними возрастает в разы, страсть переливается через край, потому что ни Тэхён, ни Чонгук не знают меры в своих неуемных желаниях.

Темперамент нимир-ра словно раскрывается окончательно. Мальчик становится наглее и смелеет совершенно неожиданно, делясь с Чоном сокровенными фантазиями, которые долгое время скрывал ото всех. Противиться им мужчина попросту не в силах, заводясь с пол-оборота от одного только его шепота. Тэ и вправду шкодливый котенок, непослушный и капризный, но самое главное – сверх меры любознательный, с большой охотой соглашающийся на любые сексуальные эксперименты, к которым подталкивает супруг.

Чонгук открывает перед ним те таинства любовной близости, о которых юноша даже думать не мог. Он обучает его медленно, методично и со вкусом, испытывает на прочность и откровенно наслаждается результатом, заставляя в агонии метаться по простыням и нетерпеливо путаться в складках влажной ткани, отдаваясь на волю умелым рукам. Ким превращается в мягкую глину, лепи – не хочу, и под пальцами короля медленно но верно шаг за шагом получается настоящее произведение искусства, чувствительное и отзывчивое.

Тэхён открывается ему так, как не открывался никогда и никому. Доверяет самое сокровенное, не боясь быть высмеянным, потому что в глубоких черных глазах нет и тени насмешки, лишь бездонная непроглядная тьма знакомого безумия и теплые искры любви. Под грудой колючек, робостью и смущением, мальчик ласковый и нежный, любвеобильный и тактильный сверх меры, нуждающийся в ласке и заботе и отдающий сполна взамен на любое проявление чувств, растапливая черствое сердце нимир-раджа.

– Что такое, котенок? – Ким подобен непредсказуемому урагану. Его поступки не поддаются объяснению и логике, имеют только ему одному известные мотивы и причины. Чонгук действительно пытался поначалу понять их, разобраться, а после махнул на это рукой, не имея возможности сопротивляться постоянному соблазну. Уговоры бессмысленны, попытки вразумить – тоже.

Раскрепощённый донельзя и осмелевший, Тэхён не признает отказов, потому что в последнее время испытывает дичайший недостаток внимания со стороны супруга, погрязшего с головой в работе. Неудивительно, что Ким не выдерживает мучительного ожидания и врывается в залу без спросу, не удосужившись предупредить о визите. К черту формальности, тоска от разлуки слишком сильна, чтобы соблюдать их.

Мальчик злится, когда про него забывают, отодвигают на второй план и пренебрегают откровенно, лишая самого главного – ласки. К ней он привыкает слишком быстро, подсаживается как на наркотик и откровенно бесится, если Чонгук намеренно лишает его своего общества. Они оба те еще манипуляторы и азартные игроки, а потому каждое такое противостояние, борьба за внимание разжигает аппетит, будоражит нутро и щекочет нервы возбуждением.

– Тэхён, у меня через полчаса здесь встреча, – тяжело выдыхая, пытается вразумить Чон, когда, проскользнув в комнату, Ким по-хозяйски седлает колени короля, устраивается более чем удобно, трется носом о чужой нос, гладит ладошками твердую грудь, спуская по плечам камзол, и улыбается предвкушающе, окольцовывая руками шею. Но нимир-ра не слушает его, лениво ерзает на бедрах, трется намеренно медленно, дразнится, чувствуя, как твердеет от незамысловатых ласк член, и выдыхает влажно и сладко ему прямо в ухо новую провокацию:

– Хочу, чтобы ты взял меня на этом столе прямо сейчас, – короля бросает в жар, и ладони рефлекторно ложатся на округлые ягодицы, сминают пальцами, наслаждаясь упругостью. Тэхён такой мягкий, ароматный и податливый. Он так близко, ужасно близко и готов абсолютно на все, что только пожелает нимир-радж. И мальчику совершенно плевать на то, что вскоре комнату должны заполнить вассалы короля, чтобы обсудить немаловажные проблемы, стоящие перед королевством. Подождут, они здесь собираются каждую неделю, а Ким уже больше двух к ряду практически не видит супруга, буквально утонувшего в потоке нескончаемых дипломатических дел.

Чонгук стонет обреченно и понимает, что просто не может отказать Тэхёну, как бы ни старался. Нимир-ра невозможно сопротивляться, по крайней мере, не тогда, когда юноша ластится сам робко, трется щекой о щеку мужчины и едва ли не мурлычет от удовольствия. Чон ведь действительно в последнее время пренебрегает обществом своего котенка, нуждающегося во внимании и сладких поцелуях. Ким преданно ждет в постели каждый вечер и засыпает, обнимая его подушку, так и не дождавшись короля, наверняка ощущая горький привкус разочарования на языке, и нимир-раджу бесконечно за это стыдно.

Возможно, то лишь хитрые манипуляции Тэхёна, но Чонгук поддается, идет у мальчика на поводу и поднимается вместе с ним с кресла, помогая встать на ноги. Времени на прелюдии мало, про словесные баталии не может идти и речи, поэтому Чон просто стягивает с Кима штаны и подсаживает на стол, впиваясь в растянутые в довольной усмешке губы страстным требовательным поцелуем. Нимир-ра хочет заняться любовью прямо здесь? Что ж, любой каприз, но только на условиях короля, что перехватывает тонкие запястья, отводя руки от собственной рубашки, которую с таким усердием с него пытается стянуть Тэхён, путаясь пальцами в петлях.

Такой нетерпеливый и уже сверх меры возбужденный, боже, Чонгука ведет только от одного его усилившегося аромата, и мозги превращаются в кисель. Ким красивый, просто нереально красивый, когда смотрит на короля с голодом, желанием и обожанием. Мальчик отзывчивый и чувствительный, покрывается мурашками от мимолетных прикосновений и топит сорванный вздох от поцелуя в шею у мужчины на плече.

У нимир-раджа сердце сбивается с ритма, словно спотыкается и бьется с удвоенной силой от одного только взгляда Тэхёна. Его Тэхёна. Ему до сих пор сложно поверить в то, что происходящее не сон и не фантазия, что мальчик действительно доверяется ему, тянется за поцелуем сам, без страха и принуждения, потому что тоже хочет, буквально нуждается в своем короле, хнычет капризно и едва ли не умоляет о близости, о тепле, о ласке. Проклятье, и как только Чонгук мог променять вот это на какую-то дурацкую дипломатию? Небывалая глупость.

Он набрасывается на Кима голодным зверем, топя сладкий предвкушающий всхлип в страстном поцелуе, и лишь приспускает собственные штаны, вставляя ему без лишней подготовки и срывая с губ ломанный протяжный стон без намека на боль, потому что этот чертенок хорошенько подготовился к их встрече. Точка невозврата пройдена, не потерять бы разум окончательно. Тэхён вытягивается по струночке, обвивает длинными стройными ногами талию нимир-раджа и обнимает за шею, притягивая к себе ближе.

Чон замирает всего на мгновение, чтобы перевести дыхание, и срывается на бешеный неконтролируемый ритм, отводя бедра и загоняя член в Кима на всю длину. Боже, мальчик хуже наркотика, от него просто невозможно оторваться. Чонгук готов бесконечно боготворить Тэхёна, выцеловывая каждый миллиметр идеального тела. Невозможно думать ни о чем, кроме вкуса пухлых манящих губ, глубокого бархатного голоса, бездонных ореховых глаз и тонких пальцев, зарывающихся в черные пряди на затылке и тянущих намеренно больно, контраста ради.

Стол шатается под ними, трещит по швам и жалобно скрипит, когда Чон на сумасшедшей амплитуде втрахивает в деревянную поверхность нимир-ра, явно довольного тем, что добился своего. Воздух густеет, пропитывается мешаниной ароматов и вязкими вздохами, сцеживаемыми сквозь зубы. Они не щадят друг друга, оставляют следы везде, где могут дотянуться, словно оголодавшие, отчаявшиеся и дорвавшиеся до желаемого.

Тэхён опирается руками о стол, шире разводит ноги и смотрит томно прямо в глаза королю, губу закусывает развязно и похотливо, выстанывая поощрительно хриплые довольные гласные. А в следующий миг захлебывается стонами, сжимается весь и превращается в бессвязно мяучащего мольбы котенка, когда Чонгук раз за разом намеренно попадает по заветной точке, подводит к краю старательно и улыбается понимающе, когда тело мальчика сотрясает крупная дрожь оргазма и рот приоткрывается в беззвучном стоне.

Ким кончает долго, вкусно, расцарапывая мужчине плечи и сжимаясь вокруг ствола только сильнее, просто услада для глаз и ушей. Он обмякает ни черта не соображающей оболочкой в руках нимир-раджа, жмется теснее в поисках тепла и утешения и моргает растерянно, когда Чон убирает ни черта не опавший член в трико, одёргивает рубашку и накидывает камзол, помогая после мальчику спуститься со стола, чтобы одеться. Они оба растрепанные, мокрые от пота и сбито дышащие, ни у кого не останется сомнений в том, что происходило в комнате, учитывая терпкие ароматы, царящие в воздухе.

– Ты не кончил, – растерянно бормочет Тэхён, послушно облачаясь с помощью короля в одежды, и хмурится озадаченно, слыша тихий смешок его величества. Чонгук оборачивает руку вокруг гибкой тонкой талии, тянет к себе медленно и шепчет сипло мальчику прямо на мгновенно ставшее пунцовым ушко собственную провокацию.

– А разве был такой уговор, котенок? – Ким теряется мгновенно и робеет, явно смущенный столь простыми с виду словами. Он пойман в свою же ловушку, подцеплен на крючок и беспомощно барахтается в крепкой хватке рук, не зная, куда деть розовое от стыда лицо. Такой очаровательный и милый, что Чонгук не может удержаться, подцепляет пальцами подбородок и приникает к искусанным губам мальчика с поцелуем. – Нужно быть более точным в своих желаниях, малыш, – Тэхён облизывается рассеянно и тянется к нему сам, целует медленно, лениво, смакует вкус и не хочет отпускать ни на минуту, даже когда в дверь стучат робко и в проеме появляется голова Хосока.

– Чонгук, все ждут только тебя, – он старается быть тактичным, но идиллию портит появляющийся за его спиной Юнги, одним только взглядом дающий понять, что думает по поводу складывающейся ситуации. Ей-богу, как дети малые, будто больше времени для своих любовных утех не нашли. Мин входит в залу без приглашения, даже не смотрит на милующихся супругов и распахивает поочередно окна, надеясь хоть так скрыть от любопытных леопардов случившееся – бесполезно, слишком острое чутье.

Чонгук выпускает Тэхёна из объятий нехотя, никак не может оторваться и бесконечно долго целует у дверей, чувствуя, как трепещет и млеет от его действий нимир-ра, не желая уходить, пока не вмешивается Юнги, вызываясь проводить Кима до покоев. Кто-то же здравомыслящий должен, потому что Чону доверия нет. Уйди сейчас оба, и черт знает, когда их дождешься после, с королевской четы станется продолжить начатое в более уединенном месте.

Впрочем, Чонгуку нет покоя в любом случае на протяжении всего собрания. Никуда не девшееся возбуждение дает знать о себе ноющей болью, давящей на слишком тесные трико. Ему безумно трудно сосредоточиться на чем-то конкретном, трудно воспринимать слова других и уж тем более думать о чем-то, кроме медовой нежной кожи Тэхёна. Словно наваждение какое-то, не иначе. Чон одержим им, порабощен, и нет конца и края этой зависимости, только усилившейся после того, как Ким отвечает супругу взаимностью.

Нимир-радж сглатывает тяжело и вспоминает о том, как Тэхён мелко дрожал всем телом, как судорожно дергались бедра от каждого грубого толчка, как шумно дышал мальчик, когда в нем исчезала крупная розовая головка, достигая своей цели, как судорожно он сжимался вокруг ствола и скулил, как царапал мужу плечи и стонал отчаянно и растерянно, марая собственный живот спермой, ошеломленный неожиданно подкатившим оргазмом. Проклятье, в комнате снова подскакивает температура и становится невыносимо душно. Чонгук с трудом высиживает положенное время и распускает придворных раньше положенного срока, не обращая внимания на укоризненные взгляды Юнги.

Королю не до этого, нотации подождут, в них нет срочности, а в желании поскорее оказаться рядом с нежным отзывчивым котенком – есть. Чон возвращается к нему буквально через час, сразу после совещания, застывает на пороге спальни, любуясь стройной фигурой у окна, и за считанные секунды преодолевает разделяющее их расстояние. Чонгук пристраивается сзади, оглаживая ладонями живот, целует в шею жарко и без лишних разговоров развязывает пояс и стягивает с плеч халат, который заменил прежние одеяния. Под ним обнаруживается лишь смуглая поцелованная солнцем кожа, мягкая, гладкая, совершенная, ее не уродуют даже тонкие полоски шрамов на спине, оставленные жестоким тираном отцом.

– Все еще такой мокрый, – выдыхает восторженно король и прихватывает губами мочку, надавливая ладонью на живот, пока вторая медленно скользит пальцами по до сих пор влажной расщелине. Тэхён выдыхает сбито, расслабляется в кольце из рук, прикрывая глаза, и склоняет голову на бок, подставляя шею под пылкие поцелуи. – Настолько соскучился по мне за час? – ох, безусловно. Час тянулся ужасно долго, Ким успел известись весь в ожидании Чонгука. Мальчик разморенный после душа, теплый и распаренный, пахнет мылом и травами. – Я не мог перестать думать о тебе, о твоем голосе, о твоих губах, о твоей нежной коже, этот проклятый час длился целую вечность, – Тэхён поворачивается к нему лицом, смотрит в глаза долго, задумчиво, а после подается вперед медленно, дразнится, царапает ноготками участок кожи над рубашкой короля и выдыхает ему в губы свое требование.

– Ты либо остаешься со мной на всю ночь, либо в этой спальне ты меня больше не увидишь.

Не стоит говорить, какой из вариантов выбирает Чонгук – это очевидно.