Moonlight

═╬ ☽ ╬═

Тэхён просыпается ранним утром, за окном еще даже не светает, а сон уже безвозвратно исчезает, оставляя наедине с ворохом эмоций. Он моргает растерянно, медленно возвращается в реальность и наполняется каким-то внутренним светом по мере возвращения к нему воспоминаний о минувшей ночи. Нимир-ра осторожно поворачивает голову в сторону источника такого комфортного тепла, согревающего со спины, и видит рядом с собой спящего короля, крепко сжимающего свою драгоценность в объятьях.

Во сне Чонгук выглядит еще более молодым и уязвимым, немного детские черты лица расслаблены и лишены извечной сдержанности, они открыты перед изучающим взглядом любопытного мальчика. Тэхён осторожно разворачивается в кольце из рук, чтобы не разбудить короля, и поудобнее устраивается напротив, подложив под щеку ладонь. В непривычной близости ему на удивление уютно и спокойно, он словно пропитывается ощущением безопасности, когда вот так соприкасается телом с Чонгуком, переплетает их ноги и ощущает на лице размеренное дыхание.

Грудную клетку заполняет щекочущее чувство трепета и восторга, возможно, именно так к людям и приходит тихое счастье. Тэхёну об остальном не хочется думать вовсе. Юноша раз за разом прокручивает в голове события прошлой ночи, улыбается глупо и с каким-то диким восторгом прислушивается к изменениям в своем теле. Ему впервые ужасно хорошо с утра, спокойно и радостно, без тянущей в груди тоски, грусти или сожалений. Он чувствует то, чего никогда не чувствовал после занятий любовью с Намджуном. Да и любовью ли?

Когда есть, с чем сравнивать, начинаешь действительно отличать правду от лжи, любовь от влечения, а страсть от похоти. В их с братом близости сложно отделить одно от другого, но с Чонгуком даже не приходится сомневаться – каждое его движение, каждый жест и поцелуй пропитаны заботой и нежностью. Он импульсивный, страстный, опытный и чувственный, с ним у Тэхёна не оставалось времени на глупые мысли, мальчик тянулся к королю всей душой, отчаянно и трепетно взывая к совести.

Ким всматривается в полюбившиеся – себе-то можно признаться – черты лица и не может оторвать взгляда, не может поверить в то, что все происходит сейчас, по-настоящему. Его бесстрашный герой. Настойчивый, заботливый и самый надежный мужчина. Теперь Тэхён видит. Смущается, конечно, по-прежнему немного, но теперь не боится. Не боится протянуть руку, провести невесомо пальчиками по обнаженному плечу, восторженно очертив рельеф мышц, шее, пересчитав выступающие тонкие косточки, мазнуть по скуле, разгладить извечную складку меж бровей и застыть на губах, ощутив их мягкость и осторожный поцелуй, оставленный на подушечках.

Ким испуганно одергивает руку и поднимает взгляд на сонно-приоткрытые глаза короля. Застигнут врасплох, пойман с поличным, но без какого-то осуждения. Чонгук улыбается ему едва заметно, но как-то мечтательно и тепло, что сердце в груди сжимается трепетно и бухает тяжело о ребра, когда горячая широкая ладонь ложится на бархатную щеку и успокаивающе оглаживает большим пальцем скулу. Тэхён растерян и самую малость робок, потому что не знает, как следует вести себя с нимир-раджем теперь, что говорить и делать, дабы не показаться неловким.

Но мужчине не требуется слов, чтобы донести до Кима одну простую известную истину. Любовь любит тишину. Чон подается вперед намеренно медленно, осторожно, предупреждая неминуемое сближение, и мальчик замирает послушно на месте, ожидая неизбежного. Или желанного? В любом случае, он тянется навстречу сам, царапает ноготками живот и отвечает на медленный успокаивающий поцелуй, судорожно вдыхая воздух через нос. Жаться теснее уже некуда, они сблизились по максимуму, но нимир-ра все равно пытается, трется носом о шею короля робким выпрашивающим ласку котенком и целует в судорожно бьющуюся жилку. Жар чужой кожи ощущается как свой, такой волнующий, будоражащий.

Чонгук пахнет им. Пахнет ими. Запахи словно мешаются окончательно, завершая ароматную симфонию и превращая ее в гармоничное неделимое целое. Тэхёну нравятся их новые ноты, теперь уже общие и непохожие ни на чьи другие. Такая принадлежность волнует и самую малость льстит, собственник глубоко внутри мальчика в лице черного леопарда удовлетворенно рычит и снова сворачивается клубком, успокоенный единением.

Хочется сказать многое, но мысли не идут на ум, не формируются в слова, оставаясь яркими пляшущими кляксами, которые перетекают из одного сознания в другое по единому метафизическому каналу, делясь эмоциями, ощущениями и чувствами. Происходящее ошеломляет и самую малость пугает, но Тэхён не отстраняется, наоборот, доверчиво льнет сильнее, подставляясь под вереницу мягких ласковых поцелуев, млеет от них и буквально задыхается восторгом, обнимая не менее крепко, чем нимир-радж.

Между ними ни сантиметра лишнего, они голые, открытые и честные. Мальчик хмелеет очень быстро, даже и не думая сопротивляться – ему слишком хорошо, чтобы отрицать это. Чонгук не напирает, смакует вкус чужих губ медленно, с превеликим удовольствием, и легонько оглаживает позвонки спины, замирая на пояснице и обводя контур едва ощутимой под пальцами татуировки. Тэхён, никогда ранее не позволявший себе такой вольности, вторит его движениям и, к своему величайшему удивлению, обнаруживает идентичный узор у короля, робко замирая у основания магических витков.

– Почему было так больно? – слетает с губ то, что волнует уже давно и не находит ответа самостоятельно, сколько ни пытайся искать. Он переходит на неформальную речь впервые и ему кажется это самым правильным решением из всех, что приходилось принимать в последнее время.

Слова, которые могут означать что угодно, но только не для нимир-раджа, который понимает, всегда понимает мальчика с полуслова и ласково оглаживает место татуировки, отзывающейся на прикосновения сладкой дрожью и волной мурашек вдоль линии спины. Приятно и ни капли не больно теперь. Впрочем, как и всегда в объятьях Чонгука.

– Мне пришлось насильно пробудить тебя, сняв печать, блокирующую магию, оттого и появление метки было таким болезненным, – тихий голос успокаивает расшалившиеся нервы, обволакивает дурманом и тянет ближе, подстегивая распробовать его прямо с губ. Тэхён с трудом сдерживается от соблазна, выставляя между собой и королем преграду из хрупких узких ладоней.

– Она теперь не болит, – Ким хочет понять причины, желает разобраться, потому что, кажется, немного запутался в себе, в своих чувствах и ощущениях. Чонгук соприкасается с ним лбами робко, заглядывает в глаза заискивающе, делясь нежностью и неприкрытым восхищением, которым наполнена темная радужка, и шепчет в приоткрытые губы заветный ответ на все вопросы:

– Тебе больше никогда не будет больно, котенок, обещаю, – Тэхён ему верит безоговорочно, расслабляется мгновенно в объятиях и сам тянется за поцелуем, захватывающим, терпким, страстным, пробуждая доселе дремавшее между ними напряжение с новой силой.

Бороться с ним сейчас подобно сущему преступлению, когда оба обнажены не только телами, но и душами, когда тяга настолько велика, что невозможно не покориться. Чонгук снова оказывается сверху, накрывает своим телом, будто бы защищая ото всего окружающего мира, и Тэхён не сопротивляется, позволяет подобную вольность, послушно разводит ноги, разрешая вклиниться между, и чувствует, как разливается тяжесть в паху в ожидании желанной близости. Пусть будет стыдно чуточку позже, а сейчас ему до дрожи хочется уступить животному магнетизму, влечению и собственным чувствам, от которых теперь уже не убежишь, уж мальчик-то знает.

Потому что впервые жаждет не бежать, а открыться и испить чужой любви сполна.

═╬ ☽ ╬═

Тэхёну кажется, что сегодняшний день у него начинается под эгидой смущения. Хосок с Юнги с не присталой им бестактностью вырывают мальчика из колеи, отвлекая от тренировок, и уводят в сад, засыпая слишком личными вопросами и требуя подробностей, которыми Ким не хочет делиться ни с кем. Он со слабостью в ногах вспоминает произошедшее утром и краснеет, кажется, до кончиков волос под довольное многозначительно подтрунивание парней, однако ни на расспросы, ни на уговоры не поддается, оставаясь немым как рыба.

Ему хочется сохранить в тайне их с Чонгуком близость и любые ее аспекты, лелея те глубоко внутри себя смущающими воспоминаниями, от которых теплеет в груди и дышать становится трудно. В свое оправдание нимир-ра лепечет что-то о течке и о том, что каждый знает подробности физиологических процессов, которые касаются только двух человек, а не являются достоянием общественности. Колкая ремарка со стороны Хосока не заставляет себя долго ждать под аккомпанемент недовольного фырканья Юнги.

– Поверь мне, когда ты действительно потечешь, тебе сорвет крышу, – Тэхён озадаченно сводит брови к переносице и не до конца понимает смысл сказанного. Действительно потечет? Но что же тогда с ним происходит сейчас? Течка дает о себе знать ноющей болью в паху, просто не такой сильной, да и самочувствие у юноши теперь куда лучше, нежели раньше. Мальчик испытывает скорее неосознанную тягу к Чонгуку, который после неохотного раннего расставания за завтраком снова погружается в дела с головой.

Воспринимать реальность сейчас получается куда легче то ли благодаря наконец свершившейся близости, то ли угомонившимся гормонам. Во второе верится с трудом, потому что только от упоминания имени короля между ягодиц знакомо тянет и бросает в жар. Тэхён не может успокоиться, не может принимать как должное факт свершившейся любви между ними и не может не думать о Чоне на протяжении всего дня. Раз за разом мысли вновь и вновь возвращаются к нему, к его рукам, поцелуям, голосу, нашептывающему на ухо ласковые слова и смущающие комплименты. Нимир-радж забирается мальчику под кожу, в голову, заполняя все мысли, без права на забвение.

Тэхён не знает, чего в происходящем больше: влечения, новизны произошедшего или усилившейся влюбленности. Бежать от правды и дальше бессмысленно. Ким признает наличие у него чувств к Чонгуку, но прячет те глубоко внутри испуганно, по-прежнему опасаясь говорить о них открыто. Разбитое сердце, бережно собранное королем, до сих пор кровоточит и страшится доверяться другому – в этом нет ничего удивительного. И тем большего заслуживает восхищения Чон за свое терпение и заботу.

Не хватит всех слов мира, чтобы описать тот ворох чувств и эмоций, который Тэхён испытывает к Чонгуку. Отсюда и страх показаться вновь уязвимым. Мальчик не врал, когда говорил, что боится влюбляться в короля. Потому что никем и никогда он не дорожил так сильно, не тянулся так отчаянно, как к этому мужчине. Вопреки голосу разума, вопреки нездоровой привязанности к брату, вопреки здравому смыслу и израненному сердцу. Потеряй он его, и оно бы раскрошилось за сотни мелких осколков, стерлось бы в пепел, выжженное дотла болью от потери.

Тэхён боится не любви. Тэхён боится того, насколько сильную власть эта любовь имеет над ним.

Бежать бессмысленно. Они предназначены друг другу свыше, связаны так тесно, как никто из людей никогда не будет. У них все общее: чувства, эмоции, мысли, желания. Ким чувствует его приближение, даже не видя, просто поворачивается в сторону замка рефлекторно, вылавливая среди зарослей кустарника знакомую фигуру, и замирает на месте, стараясь унять зашедшееся в волнении сердца.

Сколько они не виделись? Полдня? Перемножьте на вечность и узнаете, насколько сильна тоска от разлуки.

Чонгук не смотрит ни на Хосока, ни на Юнги, что замолкают вместе с встрепенувшимся нимир-ра и молча наблюдают за тем, как приближается король, как не отводит взгляда от Тэхёна, в чьих глазах наконец-то зажигается ответный огонек радости, такой яркий, что при желании можно ослепнуть. Нимир-радж ослеплен давно, с самой первой встречи.

– Спасибо, дальше я сам, – по-прежнему любуясь лишь супругом, коротко бросает Чон, и теперь Тэ начинает понимать, почему эти двое не давали ему покоя практически до самого вечера, занимая разговорами. Они присматривали за нимир-ра по просьбе короля, чтобы Ким не наделал глупостей и не попал в неприятности из-за своего состояния.

Леопарды, будто назло, уходят возмутительно неспешно, надеясь подсмотреть хоть что-то, а Чонгук никогда не отличался терпением. Поэтому-то мужчина обхватывает ладонями лицо Тэхёна и притягивает к себе для поцелуя. Он целует своего податливого мальчика целомудренно-нежно, проводит языком по губам и, наконец не сдержавшись, проскальзывает им внутрь послушно приоткрывшегося в ответ рта, заслужив тихий полузадушенный стон. Да, Чон так его понимает сейчас, с трудом сдерживаясь от того, чтобы не показать весь голод сразу.

Это так прекрасно и волнительно – иметь наконец-то возможность целовать Кима свободно, без опасений получить отказ или ранить юношу, потому что нимир-ра откликается на малейший жест, тянется сам и просит открыто, без стеснения. Такой покорный и отзывчивый, искренний и ранимый. Проклятье, Чонгук так его любит, что однажды просто не вынесет этих разрывающих изнутри чувств, если не поделится ими со своим малышом.

Тэхён чувствует. Чувствует и понимает, всхлипывает тихонечко и обвивает руками шею короля, тянет ближе и не хочет выпускать из объятий, жадно крадя кислород через поцелуй. Они не могут насытится друг другом, слишком опьяненные моментом, дорвавшиеся наконец-то до запретной сладости, теперь уж дозволенной, но по-прежнему желанной. Нимир-ра хмелеет мгновенно, расслабляется и раскрывается навстречу, позволяя их леопардом вновь перетекать из тела в тело по метафизическому каналу, щекоча мехом ребра.

Для Тэхёна подобные магические фокусы новы и непривычны. Он просто плывет по течению, ведомый уверенной сильной рукой мужа, и не испытывает страха, понимая, что Чонгук никогда не навредит ему, не причинит боли. От одного только осознания этого хочется кричать, захлебываясь в удушающей эйфории. Руки смещаются на бока, сминают жадно, и король чудом только находит в себе силы оторваться от мальчика, упирается своим лбом в его в попытке восстановить дыхание и выдыхает еле слышное:

– Сегодня вечером мы идем на охоту, – до Тэхёна не сразу доходит смысл сказанного. Он все еще витает в облаках, смакует вкус чужих губ и млеет от ненавязчивых поглаживаний ладоней на спине, а после напрягается резко и отстраняется, с недоверием глядя на супруга.

– На охоту? – Ким пугается и не знает, как ему быть. У него течка едва ли проходит, только усиливается от близости Чонгука, и в таком состоянии кажется преступлением показываться среди членов парда, маяча красной тряпкой для всех неравнодушных своим запахом. – Но я никогда... – нимир-ра приходит в ужас, вспоминая последнее нападение на замок и потерянный контроль. Что если в этот раз произойдет нечто подобное, но пострадает кто-то из невинных?

– Ты веришь мне? – пресекает панику на корню нимир-радж и заглядывает в глаза пытливо, переплетая их пальцы, наполняет той уверенностью и спокойствием, в которых так нуждается сейчас донельзя взвинченный новостью мальчик, смотрит выжидающе и правда сама слетает с искусанных губ:

– Да, но я боюсь, – ладонь ложится на щеку, согревая теплотой, а шершавая подушечка большого пальца любовно оглаживает нежную кожу, пока свободная рука вновь оборачивается вокруг талии и тянет на себя, заставляя Кима подчиниться, уложив ладошки мужу на плечи.

– Не бойся, я буду рядом, – от этих слов противный ледяной ком в горле тает, по телу разливается знакомое умиротворение и тепло. Тэхён обмякает безвольной марионеткой в самых надежных мире объятьях и прячет лицо в изгибе шеи, втягивая носом столь необходимый сейчас аромат.

– Обещаешь? – словно маленький ребенок, переспрашивает Ким и обиженно дует губы, получая в ответ мягкую улыбку и согревающий лучистый взгляд от короля. Он убирает за ухо длинную вьющуюся прядку и легонько чмокает мальчика в нос, заслужив тихое насмешливое фырканье.

– Обещаю, не отойду ни на шаг, – заверяет его Чонгук, и от этого обещания внутри будто взрываются сотни салютов. Слова растекаются сладкой патокой, и Тэхён может поклясться, что горящие уши сейчас снова окрасились в пунцовый, свидетельствуя о высшей степени смущения. Чон такой умопомрачительный, просто невозможный. Нимир-ра рядом с ним действительно хочется быть слабым и беззащитным, чтобы мужчина окутал своей заботой и защитил ото всех бед.

– Научи меня всему, – робко закусывая губу, превозмогая чувство стыда, просит Тэхён, глядя на короля сквозь полуприкрытые веки, и царапает ноготками игриво широкую шею.

– Обязательно, котенок, – шепчет хрипло Чонгук, вовлекая в новый влажный поцелуй, заставляя мальчика жалобно хныкать от затопившей обоих волны жара. Настанет ли день, когда он перестанет так реагировать на короля?

Вряд ли.