Moonlight

═╬ ☽ ╬═

Немым свидетелем чужих проказ и сладких утех всегда являются комнаты. Они хранят в себе столько же тайн, сколько и безмолвные стены темниц и коридоров, в которых совершаются как самые ужасные, так и довольно удивительные вещи. Под тихое недовольное шипение с личного стола короля падают письменные принадлежности, разлетаются с беззвучным шелестом перья, разбивается вдребезги чернильница, растекаются фиолетовым пятном на бежевом ковре чернила, и одиноко раскрываются на середине несчастные тяжелые книги. Столешница жалобно скрипит и прогибается под тяжестью тела, насильно усаженного сверху.

Юноша брыкается из последних сил, сопротивляется напору, мешая стянуть с себя штаны и ахает удивленно из-за легкого укуса в шею. Фатальная ошибка стоит утраченного внимания и упрямства, отвлекающий маневр используют по назначению и избавляют от тесных трико. Одежда летит прочь, руки нагло раздвигают колени, ведут ладонями по бедрам и без лишних прелюдий направляют между ног к сокращающему порозовевшему колечку мышц толстый венистый член, срывая с искусанных губ низкий мучительный стон.

Дыхание влажными парами оседает между телами, пальцы впиваются до побелевших костяшек в столешницу, а резкие толчки под скрип несчастного дерева звонкими эхо шлепков разносится по комнате. Тэхён пытается вырваться, расцарапывает настойчивому наглецу грудь, но в итоге сам же жмется теснее, хватается за плечи то ли в надежде оттолкнуть, то ли притянуть ближе. Мечется беспомощной птичкой, разрываясь от ощущений на грани между ужасно больно и безумно хорошо.

– Ты так упорно мне сопротивляешься, – обжигает кожу низкий хриплый голос, поднимая дыбом волоски на теле, – но я ведь знаю, что тебе нравится, когда я беру тебя силой, – Чонгук делает еще один размашистый толчок и Ким, не сдержавшись, полузадушено стонет, кусая мучителя за подбородок. – Нравится, когда мой член медленно скользит внутри тебя, распирая изнутри, – от грязных словечек в низу живота все скручивает узлом, тянет судорогой. Тэхён дышит шумно, обнимает за шею до синяков и неустанно облизывает малиновые губы, неотрывно глядя в безумные глаза напротив. – Нравится, когда твои мягкие стеночки раскрываются под давлением моего члена, – Чон искусный манипулятор, понимающий, на какие струны следует надавить.

Он точно знает, как завести сильнее и заставить мальчика полностью потерять самообладание, распрощавшись с остатками упрямства. Целует голодно, жадно, влажно, вытворяя своим языком немыслимые вещи в послушно приоткрытом рте. Покрывает кожу вереницей засосов и поцелуев, оставляя синяки от пальцев на смуглой медовой коже. Растягивает собой изнутри возмутительно тесно, проникает так глубоко, как никто и никогда до него. И на новом мощном толчке нимир-ра не выдерживает, хнычет жалобно и, оперевшись руками на столешницу, сам шире разводит ноги, признавая поражение, чтобы почувствовать еще больше.

– Вот так, детка, молодец, раздвинь их шире для меня, – Тэхён скулит, толкается навстречу и завороженно наблюдает за тем, как напрягаются мышцы чужого пресса, как медленно мокрый от тонких ниток вязкой смазки большой член раз за разом исчезает в его узкой дырочке, раскрывая до упора тугие мышцы.

Мальчик заводится еще больше, облизывает болящие от поцелуев губы, стонет протяжно-капризно, как мартовский кот, и течет безмерно, ощущая, насколько же все-таки влажно там, внизу, где концентрировалось тянущее горячее удовольствие, угрожающее взорваться в любой момент. Кима трясет от надвигающейся лавы наслаждения, и все, о чем он может думать, это о том, что Чонгук сейчас в нем, Чонгук трахает его своим членом и собирается кончить глубоко внутрь, заполнив под завязку густой теплой спермой.

И король действительно кончает в Тэхёна. Кончает бесконечно долго, наполняя собой бьющегося в послеоргазменных судорогах супруга до отказа, а потом относит на диван, ставит на четвереньки, водит едва ли опавшим членом по промежности, размазывая выплескивающееся наружу редкими толчками семя, и входит снова, легко и плавно, одним выверенным толчком. Накрывает собой, соединяя их влажные от пота тела и шепчет на ухо, кусая за мочку:

– Я могу любить тебя всю ночь. Столько, котёнок, сколько понадобится, чтобы удовлетворить тебя полностью, – Тэхён хнычет умоляюще, прогибается в спине, демонстрируя небывалую гибкость, выпячивает сочные ягодицы и вскрикивает удивленно, когда в него толкается, кажется, еще больше увеличившийся в размерах член. – Ох, детка, ты так здорово принимаешь мою звериную форму, – низко стонет над ним Чонгук, и Кима бьет мелкая дрожь от этого грубого голоса, так поразительно гармонично сочетающегося с медленными фрикциями, буквально разрывающими мальчика изнутри.

Кажется, разум окончательно покидает его, оставляя один на один с животной похотью и неутолимым голодом. Тэхён разводит половинки сам, шире расставляет ноги, крутит бедрами провокационно, показывая себя в самом распутном свете и самостоятельно насаживаясь глубже на член. Он скулит жалобно, как последняя блядь, заводясь сильнее лишь от мысли, как много в нем будет спермы, если Чонгук кончит в него теперь, изменившись в размерах, и делает первый резкий толчок, намекая, что излишняя нежность ему теперь ни к чему.

У короля большой, слишком большой в звериной форме, на грани боли, но Ким будет полным идиотом, если попросит остановиться. Мальчик хочет быть растянутым, заполненным под завязку. Он ужасно шумный и нетерпеливый, напрашивается перехватить инициативу и сделать все по-своему, только Чонгук не позволяет. Вжимает его головой в матрас и трахает быстро, резко, попадая точно по заветной точке и звонко шлепая яйцами о мокрые от спермы и смазки ягодицы, излишне быстро подводя строптивого котенка к краю.

– Кончай, – обжигает приказом ухо сбитый шепот.

Тэхён просыпается от собственного громкого стона и сладких судорожных спазмов в низу живота, подаваясь бедрами вперед и ощущая, как рваными толчками выплескивается горячая сперма из его содрогающегося в оргазме члена, а по телу разливается блаженная нега. Он дышит быстро, судорожно и растерянно проводит ладонью по лицу, пытаясь избавиться от слишком реального наваждения. Его до сих пор трясет от пережитого, и происходящее кажется какой-то злой шуткой, чрезмерно правдивой и одновременно случившейся не с ним.

В голове проясняется постепенно, жгучим стыдом обрушивается на парня реальность и вынуждает обреченно застонать в подушку, когда последние искры удовольствия растворяются в неразберихе мыслей и предположений. Никогда ранее не видевший подобных мокрых снов, Ким поначалу жутко пугается, находясь под впечатлением от увиденного и пережитого, не может разобрать, где реальность, а где вымысел, испуганно дергается при малейшем шорохе и буквально сбегает в ванную комнату, чтобы смыть с себя постыдные следы неожиданной слабости.

Холодная вода помогает лишь отчасти. Избавиться от ощущения постороннего присутствия не удается, он словно чувствует на себе руки короля, такие сильные и умелые, сминающие его бока, губы, ведущие вдоль линии шеи и цепляющие мочку уха, дыхание, оседающее на коже осадком волнительного предвкушения, и проникновенный глубокий голос, поднимающий дыбом волосы на затылке. Тэхён стонет обреченно и будто бы возбуждается снова, размазывая пальцами влагу между буквально зудящих без внимания бедер.

Леопард поднимает свою голову, принюхиваясь к усилившемуся запаху, и мальчик с трудом отталкивает от себя это видение, выстраивая новый ряд барьеров, только бы не слышать довольного утробного мурчания большой кошки, которой пришлась по вкусу чужая ласка. Собственное тело предает юношу, играет не по правилам и буквально заставляет Кима заняться самоудовлетворением в надежде получить очередную разрядку и желанную легкость. Но после нового оргазма нимир-ра испытывает лишь дикий стыд и злость из-за того, кого именно рисовало воображение в погоне за удовольствием.

Тэхён раздраженно отмывается от смазки и спермы, до скрипа и розовых полос натирая кожу губкой, вытирается полотенцем и облачается в легкие одежды, спеша выскользнуть в сад, дабы вдохнуть холодные порывы ветра первых апрельских деньков, знаменующих долгожданный приход весны. Он бродит среди голых веток деревьев и кустов не меньше получаса, пока не слышит знакомые переливы гитары и не идет на шум в надежде отвлечься от клубка противоречивых мыслей, жрущих сомнениями изнутри.

– На вас лица нет, – менестрель обрывает композицию и смотрит с тревогой, вероятно, ожидая каких-нибудь пояснений, но Ким не желает вдаваться в подробности и просто опускается неподалеку на край скамьи.

– Пожалуйста, сыграйте мне что-нибудь, – сипит нимир-ра, нервно облизывая кончиком языка обветренные на холоде губы. – Прошу, сыграйте, – мужчина не задает лишних вопросов, отличаясь несвойственной многим тактичностью, и принимается лениво перебирать струны, что-то тихо напевая себе под нос.

Тэхён изможденно прикрывает глаза, запрокидывая голову к тусклому лунному свету, и жадно вдыхает ароматы морозной свежести и сырости. Сейчас, кое-как успокоив разбушевавшееся воображение и придя к согласию с собственным естеством, он наконец-то начинает понимать, с чем связаны неожиданные скачки в настроении и рост сексуальной активности, и мысленно ежится от страха перед грядущей течкой, обещающей быть невыносимо болезненной.

═╬ ☽ ╬═

Предположения юноши оказываются верными. Всю последующую неделю он ощущает странное недомогание, головокружение и даже тошноту, игнорирует их столько, сколько позволяет собственный капризный организм, старается отвлечься тренировками, но, кажется, делает только хуже. Симптомы лишь усиливаются, возвращаются перепады настроения, появляется неприятная тянущая боль в паху и между ягодиц, усиливается чувствительность и обостряются вкусовые рецепторы, пробуждая несвойственную Тэхёну тягу к еде.

Ким закрывает глаза на происходящее до последнего, загоняет себя физическими нагрузками и игнорирует обеспокоенный взгляд Хосока, который в последнее время сторонится его больше обычного. Словно кто-то отдает ему приказы свыше и требует держать определенную дистанцию. Все догадки сводятся почему-то к королю, но тот снова погрязает в работе, углубившись в переговоры с соседним королевством о заключении выгодного обеим сторонам союза, что трудно представить, будто ему есть дело до какого-то неумелого мальчишки.

Складывается ощущение, что только Тэхён здесь слишком много внимания уделяет мелочам, заморачивается из-за брошенных громких заявлений нимир-раджа при их последнем разговоре, никак не может перестать думать о том постыдном сне и дергается испуганно от любого постороннего прикосновения, реагируя слишком остро на малейший знак внимания в свой адрес. Ким безосновательно раздражается и психует в первый день начавшейся течки из-за постоянных болей и спазмов, огрызается с другими леопардами и доводит до белого каления даже терпеливую половину их парда.

Вознаграждением служит ухмылка Юнги и задыхающийся от ярости Чимин, который тоже умудряется попасть под горячую руку, точнее скорый на остроты язык. Мальчику надоедает молчать, поэтому он с превеликим удовольствием ввязывается в ссору, отвечая на все оскорбительные выпады Пака, и увлекается настолько, что пропускает размытый неожиданный удар, который отбрасывает его к стене. Затылок обжигает вспышкой тупой боли, перед глазами мгновенно темнеет, а где-то вдалеке слышатся крики.

Тэхёна кто-то зовет по имени, пытается прикоснуться, чтобы убедиться в целостности и сохранности парня, но нимир-ра отталкивает тянущиеся к нему руки, сопротивляется изо всех сил, не желая терпеть на себе чужие прикосновения, и чувствует тянущий дискомфорт между ног и новый поток противной влаги, сигнализирующую о том, что течка наконец-то полностью вступила в законные права. Кима поднимают на ноги, хлопают по щекам, практически умоляя открыть глаза, но внезапное головокружение и тошнота срывают с губ лишь мучительный стон и сбитое на повторе едва слышное:

– Нет, нет, нет, – инстинкты требуют защищаться, приказывают сопротивляться и бежать прочь в попытке скрыть слабость ото всех, не позволить кому-то завладеть им. Вот только спасителю глубоко наплевать на протесты.

– Тише, малыш, я ничего тебе не сделаю, – успокаивающе шепчет ему куда-то на ухо Чонгук, придерживая за талию, гладит по спине утешающе и целует в висок смазанно. Тэхён, распознав столь нужные сейчас интонации, мгновенно размякает в объятьях короля, цепляется за мужчину отчаянно, чувствуя пальцы в своих волосах, что медленно перебирают отдельные прядки в попытке расслабить безумно напряженного мальчика и забрать боль в затылке. Ким растекается бессвязной массой, утыкаясь тому лбом в плечо, и позволяет поднять себя на руки, словно он ничего и не весит вовсе. Прячет нос в изгибе шеи и дышит часто ртом, жадно глотая аромат кожи, цепляется пальчиками за ворот рубашки и практически не соображает ничего, пока Чон несет его куда-то.

Ему совершенно не хочется знать о том, что о них подумают другие леопарды, даже не догадывается о том, с какой силой нимир-радж сжал шею провинившегося, вдавливая в стену, только увидев масштаб бедствий, как брыкался и хрипел Чимин, стараясь оправдаться, и какими страшными глазами Чонгук смотрел на него, приказывая больше ни на шаг не приближаться к Киму. Ничего не имеет значения, когда король осторожно опускает Тэхёна на пол в своей комнате, обнимает за талию, пока тот растерянно осматривает спальню, и принимается расстегивать непослушные пуговицы чужой рубашки. Нимир-ра отбивается слабо, ворчит через силу и сжимается испуганно, прикладывая все возможные силы, чтобы помешать ему в этом.

– Успокойся, я просто тебя раздену, – он перехватывает его тонкие запястья, прижимает их к своей груди и доверительно заглядывает перепуганному мальчику в глаза, успокаивающе оглаживая большими пальцами выступающие венки на руках.

– Я могу сам, – недовольно бурчит себе под нос Ким и кренится тут же вбок, лишенный опоры в виде объятий короля. Однако так и не падает, пойманный тихо посмеивающимся Чонгуком.

– Ага, я вижу, – по-доброму улыбается ему Чон и наконец-то беспрепятственно освобождает от одежд, стараясь лишний раз не смущать своим поведением нимир-ра, а после снова подхватывает на руки подозрительно притихшего юношу и относит к кровати.

Тэхёну, возможно, хотелось бы сначала помыться, чтобы избавиться от неприятных ощущений, но мальчику становится настолько плохо, что это желание отодвигается на потом. Не остается сил даже на препирательства и стыд. Чонгук заботливо взбивает супругу подушки, накрывает его теплым одеялом, ложась рядом поверх постельного белья, дабы не тревожить и без того взвинченного Кима. Так спокойнее обоим, да и безопаснее – сдерживающий фактор лишних слоев ткани между ними. Тэхён сворачивается в клубок и совершенно не возражает против прижимающегося к нему со спины источника тепла.

– Больно? – раздается шепот над ухом, и мальчик всхлипывает тихонечко, едва заметно кивая головой. Больно просто безумно, а еще отчего-то боязно, и причин для странной эмоции не находится вовсе. Его подташнивает от чрезмерно сильных спазмов в паху, и до сих пор мучает головокружение. Чонгук целует Кима в макушку мягко, оборачивает руку вокруг талии, укладывая теплую ладонь на живот, и осторожно поглаживает успокаивающими легкими движениями. Это настолько уютно и правильно, что не закрадывается ни одной противоречащей данному открытию мысли. – Потерпи немного, сейчас будет легче, – Тэхён выдыхает как-то сорванно и жмурится от слез, ощущая новый прилив тепла и колючих потоков силы, которые окутывают их с королем подобно горячему шару, щекочут волоски и постепенно успокаивают ураган боли.

Чон до сумасшествия нежный с ним и внимательный, настолько располагающий к себе, что не страшно показать собственную слабость и попросить о помощи. Что-то подсказывает Тэхёну – этому мужчине действительно можно довериться. Нимир-ра кутается в заботу и одеяло, как в безопасный согревающий кокон из прикосновений и непосредственной близости другого тела. Чонгук нашептывает ему на ухо что-то до безумия ласковое и убаюкивающее, и он, сам того не подозревая, расслабляется медленно, разворачиваясь наконец-то к Чону лицом, и проваливается в долгожданный сон, впервые на памяти ощущая себя в безопасности в кольце чужих объятий.

Никаких кошмаров или грязных видений. Так сладко Тэхёну не спалось ни разу в жизни. Забавно, ведь именно в бессознательном состоянии парень был честнее всего хотя бы с самим собой. Умостив голову у короля на плече, он охотно прижимался к обнаженному телу мужа, оплетая того руками и ногами. Чонгук, справедливо рассудивший, что спать где-либо в другом месте не имеет смысла, и все-таки забравшийся под одеяло, не возражал, обнимая в ответ и зарываясь носом в темные пряди на макушке.

И лишь с утра, лишившись личной большой грелки, Ким чувствует неладное и просыпается от холода, сонно потирает глаза руками и испуганно приподнимается на локтях, когда вспоминает события прошлого вечера. Забавно, что он так остро реагирует на исчезновение Чона, который улыбается ему понимающе уголками губ, откровенно наслаждается чужой растерянностью и, накинув на плечи белоснежную рубашку, подходит к кровати, не сводя пристального ласкающего взгляда со своего мальчика, что едва ли с головой не прячется под одеялом, наверняка чувствуя себя до жути неловко.

– Будет лучше, если вы переждете течку здесь, – слетает с уст просьба, но Тэхёну отчего-то она видится приказом в мягкой форме, потому как тревога в глазах короля читается неприкрытым текстом. Мужчина как никто другой знает о тех мучениях, что приходится переносить нимир-ра, и это решение обусловлено вполне логичными выводами. Здесь никто не посмеет его потревожить или принудить к чему-либо – не осмелится пойти против воли Чонгука.

– Я испачкаю ваши простыни, – стеснять Чона совершенно не хочется, тем более обременять собственным присутствием и проблемами. Он пытается казаться сильным и независимым, но выходит из рук вон плохо, когда пальцы нежно оглаживают щеку и цепляют подбородок, вынуждая поднять голову вверх и посмотреть нимир-раджу в глаза. Чонгук очерчивает подушечкой контур нижней губы, улыбается тепло и откровенно любуется.

Тэхён с утра очень растрепанный, заспанный и чертовски очаровательный в своей растерянности. То, как мальчик прячет взгляд за ресницами, как неуверенно и робко ведет обнаженными плечами и облизывается, как смотрит доверчиво в ожидании ответа, просто сводит мужчину с ума. Тянет магнитом, упрашивая ощутить под пальцами горячую нежную кожу, наклониться и прижаться к пухлым губам в поцелуе, раздвинуть их языком и проникнуть в рот, пробуя его на вкус, податливого и мягкого, нежного и невозможно уютного. Домашнего.

– Да хоть все здесь разгромите, мне не жалко, – в противовес мыслям хрипит Чонгук, отходя от юноши от греха подальше. Тэхён прячет лицо в ладонях от смущения, понимая намек – библиотеку совсем недавно привели в божеский вид после его срыва. – Завтрак вам принесут сюда, постарайтесь лишний раз не вставать сегодня, лучше отлежаться. Ванная комната за той дверью, – Чон кивает в сторону дальней двери у окна и наконец-то завершает приготовления своего туалета, застегивая запонки на рукавах. – Будет совсем плохо, зовите меня, – Тэхён кивает неуверенно, понимая, что возражения не принимаются, и ему буквально придется провести ближайшие дни в постели короля, который непреклонен в своем решении облегчить мальчику течку.

На условия Ким соглашается, но вот идти добровольно к Чонгуку в случае усиления болей не планирует. Он с любопытством осматривает довольно мрачную комнату с контрастно-белыми шторами, резной старинной черной мебелью с серой вышивкой и серебристым напылением, даже на вид мягким дымчатым ковром с густым ворсом и, конечно же, просторной дубовой кроватью, на которой, при желании, могут поместиться четверо, но по факту располагается только Тэхён, утопая в мягкой перине и ворохе из подушек и огромного одеяла.

От мысли, что здесь Чон когда-то занимался любовью с Чимином, мальчик отмахивается с раздражением, отказываясь верить отвратительным фантазиям и стараясь отвлечься на собственные ощущения. Несмотря на довольно темную цветовую гамму, Киму здесь на удивление уютно и спокойно, словно эта тьма не пугающая, а обволакивающая чем-то умиротворяющим и чарующим. Комната словно олицетворяет собой хозяина, с виду строгого, замкнутого и грубого, но на деле чуткого и внимательного. Заботливого.

Наплевав на собственную наготу, Тэхён осторожно спускает ноги с высокой кровати и шлепает босыми ногами по каменному полу до смежного помещения, в котором его уже поджидала горячая ароматная ванная с маслами и стопка чистой одежды нужного размера. Пусть и привыкший к новшествам этого королевства, он до сих пор с восторгом относится к канализационной системе и возможности смены воды без помощи слуг. Впрочем, подобная роскошь доступна лишь в паре купален на других этажах и в личных покоях короля.

Тэхён неспешно смывает с себя пятна засохшей крови, избавляется от лишней растительности, повинуясь странному капризному порыву, и изучает расставленные на полках бутыли с разноцветными лосьонами и эмульсиями. А после плюет на тщательно продуманный график тренировок, который все равно не удалось бы реализовать сегодня из-за течки, и решает понежиться в обновленной воде, расслабляясь окончательно. Когда Ким возвращается в спальню, из сменной одежды натянув лишь трико, его уже ожидают сытный и вкусно пахнущий завтрак и обновленное постельное белье на кровати.

Словно шкодливый ребенок, он намеренно отказывается от приготовленной ему рубашки и открывает шкаф короля, любуясь таким же огромным количеством нарядов, как и у него самого. Цветовая гамма отличается сдержанностью темных тонов и классических кантов: неброско, но со вкусом. Сейчас, воочию видя это разнообразие, мальчик понимает, кто занимается подбором его гардероба, а потому без зазрения совести выбирает себе из ассортимента понравившуюся рубашку, большую не по размеру, и кутается в нее, украдкой вдыхая аромат чужого тела, сохранившийся на мягкой хлопковой ткани.

Тэхён оправдывается желанием напакостить, отомстить за ограниченность в передвижениях и приходит в восторг от своей выходки, с удовольствием принимаясь за завтрак. Он, если честно, с трудом представляет, чем можно занять себя здесь, поскольку никогда не бывал в этом крыле замка, задумчиво скользит пальцами по мебели, шторам, отмечая их мягкость, касается холодной глади небольшого кофейного столика, старается отвлечься за чтением книги, оставленной на прикроватной тумбе, и довольно быстро проваливается в сон, поддаваясь неожиданно навалившейся на него усталости.

Без горячего тела под боком, охраняющего покой, ему снова снятся кошмары, чудятся страшные злые глаза, острые когти и зубы, а потом живот разрывает невыносимым приступом боли, и игнорировать и дальше происходящее, без конца погружаясь в выматывающую полудрему, уже не получается. Как бы Тэхёну ни хотелось, а приходится признать, что пережить без Чонгука новый приступ течки у него просто не получится. Он слишком чувствителен к изменениям своего организма, слишком слаб, чтобы сопротивляться и сейчас, а потому плюет на гордость и кое-как выбирается из кровати, отправляясь на поиски короля.

═╬ ☽ ╬═

– Вы уверены, что это правильное решение с нашей стороны – выставить им ответный ультиматум? – мужчина в противоположной от короля стороне стола недовольно хмурится и снова заглядывает в лежащие перед ним бумаги, вчитываясь в написанное. – Если верить их послу, последствия могут быть довольно плачевными для нас.

– Минхёк, с каких это пор ты стал так беспокоиться о других? – Чонгук окидывает приближенного насмешливым взглядом, отмечает первые искры седины у того в волосах и понимает, что пришла пора обновить окружение: ни к чему держать у власти консерваторов, не способных принимать осознанные решения и трезво смотреть на изменения в их сообществе. – Меня не волнует, насколько это ущемит интересы королевства Мин, я никому не позволю диктовать мне условия и указывать на то, как я должен поступить, – Минхёк виновато опускает взгляд и без лишних слов понимает, что ляпнул лишнего, слыша перешептывания рядом с собой.

– Это даже не ультиматум, это прямое оскорбление его величества, – вклинивается в беседу Хосок, с презрением глядя на дворянина. – Вы предлагаете королю согласиться на условия, требующие от него новой женитьбы? Это как минимум наглость, диктовать другому правителю, с кем ему следует заключать союз.

– Ни для кого не секрет, что их брак с бароном Ким осуждается обществом. Мальчишка даже обращаться в оборотня не умеет, пусть и течет как какая-нибудь девка. Да и ходят слухи, что он является незаконнорожденным. Это очень сильно бьет по репутации королевства и статусу самого короля, не лучше ли исправить положение мирным путем? – вторя Минхеку, подает голос новичок в их рядах герцог Ли, совсем зеленый мальчишка, унаследовавший место от покойного отца, который наверняка сейчас нервно переворачивается в гробу от глупости своего сына.

На размытое движение он не успевает отреагировать, а в следующий миг ему это уже и не требуется, потому что по полу катится оторванная голова с распахнутым в испуге ртом. Довольно милосердная смерть, если учесть взрывной характер нимир-раджа. И ее вполне достаточно, чтобы в комнате воцарилась гробовая тишина, а все взгляды устремились на Чонгука, который брезгливо откидывает голову прочь, наклоняется над телом и извлекает из нагрудного кармана покойного белоснежный платок, невозмутимо вытирая им заляпанные в крови неугодного руки. Больше возразить ему никто не осмеливается, получив вполне красноречивый ответ на предложение подобрать более подходящую партию для женитьбы.

Никто не смеет ему указывать, как жить и кого любить.

А когда дверь в комнату открывается с тихим скрипом и на пороге появляется главное лицо сегодняшнего обсуждения, атмосфера накаляется до предела. Мальчик неторопливо оглядывает всех присутствующих, неуверенно топчется на входе, зажевывает губу стеснительно и комкает край рубашки, когда переводит взгляд на короля. Чон бросает на пол злосчастный платок, более-менее очистив руки от крови, возвращается на свое место за длинным столом и снова садится в широкое кресло, обращая все свое внимание на супруга. Становится как-то плевать на собрание и на любопытных зрителей. Если Киму хватило смелости прийти сюда, значит, он испытывал просто невыносимую боль, физически нуждаясь сейчас именно в Чонгуке.

– Иди сюда, малыш, – мужчина едва заметно хлопает по бедру, и мальчик послушно перешагивает через порог, спотыкаясь, бредет до короля и робко опускается тому на колени. Чон загребает его в объятья, помогает устроиться поудобнее и успокаивающе ведет губами по виску, выдыхая тихое: – Болит? – эта близость пьянит, будоражит нутро и пробуждает внутри короля мирно дремавшего зверя. Леопард довольно урчит и гладит перекатами меха ребра, получая желаемый отклик из уст нимир-ра. Их метафизические каналы объединяются, заполняя удушающим потоком силы все помещение.

Ким согласно кивает, обиженно надувая губы и жмется ими к изгибу шеи, трется о нее носом, ластится, как маленький котенок, в поисках прикосновения, совсем растеряв всякий стыд, и вздыхает с облегчением, когда ладони ведут по спине, поглаживают лениво, забирая боль. Тэхён обнимает его за шею, наплевав на присутствующих, покойника и едва ли не кипящего от злости Чимина, льнет ближе и впервые на памяти короля целует первым, легко так, практически невесомо, за ухом, чуть ли не мурлычет от удовольствия и тем самым дико заводит короля. Он окидывает мрачным убийственным взглядом присутствующих и почти рычит, когда бросает короткое:

– Пошли все вон.

Возражающих нет, пусть Пак и порывается отпустить едкий комментарий, чудом сдерживаясь от яростной отповеди. Нимир-раджу плевать, мужчина даже не дожидается, когда за ними закроется дверь, и впивается требовательным голодным поцелуем в охотно приоткрывшиеся губы, скользя рукой выше по стройному бедру. Тэхён стонет протяжно, когда сталкивается с чужим языком, вылизывающим его рот, зарывается пальцами в смоляные пряди и дышит быстро и рвано, наполняя комнату собственным обострившимся ароматом, пестрящим неприкрытым возбуждением.

Ким нетерпеливо отрывает пуговицы от рубашки короля, касается ладонями обнаженной груди и мычит недовольно, желая ощутить как можно больше голых участков кожей к коже. И именно тогда Чонгук понимает. Понимает, что кажется ему странным в складывающейся ситуации, заглядывая в мутные ярко-голубые глаза. Понимает, что зверь снова одерживает верх в борьбе за право принимать решения. Понимает, что мальчик совершенно не сопротивляется сейчас, придя к единственному оборотню, в котором действительно нуждается. Нуждается в поцелуях, в ласке, в прикосновениях и именно той близости, которую так любят кошки.

Король готов ему дать все, что тот пожелает, но проблема заключается в том, что, если в ближайшее время они не разберутся с необузданным зверем нимир-ра, Чонгук либо сорвется окончательно, поддавшись магнетизму, тяге, которой неподвластно ничто, пойдет на поводу у животной сущности, охотно откликающейся на чужой зов, такой искренний и невозможно соблазнительный, только руку протяни и возьми, либо...

Либо Тэхён попросту сведет его с ума.