Moonlight

═╬ ☽ ╬═

Хотеть научиться защищаться и заниматься этим на практике две совершенно разные вещи. Это понимает Тэхён уже в тот же вечер, когда возвращается к себе в спальню, чувствуя боль каждой клеточкой тела. Хосок мало того что не щадит его на тренировках, так еще и ставит с ним в пару более опытных бойцов, способных за считанные секунды уложить парня на лопатки. Он уступает им в силе, в скорости реакции и элементарно в развитых навыках ведения боя. И это, по мнению Чона, является залогом ускоренного обучения.

Но Тэхён не понимает, как у него, будучи леопардом, не проявляется звериная натура. Рефлексы остаются человеческими, удар и подавно, что уж говорить о регенерации – на следующий день юноша чувствует себя полностью разбитым из-за воющих от перенапряжения мышц. Хосок говорит, что для новичка это вполне сносный результат, но Ким-то знает правду: ни черта подобного. Приходится разрабатывать собственные тактики против каждого противника индивидуально.

Тэхён учится различать и предугадывать размытые движения партнеров, которые не щадят его ни капли, что-то блокируя, а от чего-то уворачиваясь. Многое зависит от комплекции и опыта того, кого ему ставят в пару. И если поначалу тренировки кажутся настоящей пыткой, то на исходе марта он начинает входить во вкус и меньше прихрамывать из-за вечных падений на маты.

Заблуждение стоит ему вызова.

Тэхён не знает, кто является инициатором того, что новым партнером для спарринга к нему вызывается Чонгук, и без того мозоливший ему каждый день глаза здесь. А теперь делать вид, что они не знакомы, становится в разы сложнее, потому что голодный черный взгляд пригвождает к месту, гипнотизирует и лишает возможности отвернуться. Он идет к нему медленно, крадется грациозно, словно пантера, не сводит глаз с лица и наверняка слышит, как бешено бьется чужое хрупкое сердце.

Кима бросает в жар, будто волна горячего удушающего воздуха окатывает тело с головы до ног, пробивая на дрожь, и кусачий мартовский мороз не помогает ни капли. Хотя, возможно, тому виной практически обнаженный противник, что не заморачивается насчет наготы, облачившись лишь в тонкие свободные штаны, не стесняющие движений. Это сбивает с толку и совсем каплю смущает, потому что в голове невольно всплывает воспоминание их первой встречи у моря, обжигая щеки румянцем.

За ними неотрывно следят десятки глаз, предпочитающих насладиться зрелищем, нежели продолжить собственную тренировку. Подобное внимание напрягает и, безусловно, отвлекает, потому что Тэхён не любит посторонних зрителей, не хочет устраивать представление из обычной практики и заметно нервничает, не зная, чего можно ожидать от короля. Они кружат по вольеру, кажется, целую вечность, не приближаясь друг к другу ни на сантиметр, прицениваются, а может, просто не решаются сделать первый шаг. Это ожидание разливается неприятным напряжением по нервам, сводит с ума и заставляет нервничать еще больше.

– Что, брезгуете, ваше величество, прикасаться к тому, кого пользовал родной брат? – Тэхён не знает, зачем говорит это, не понимает, почему ему так хочется задеть короля, но по венам разливается адреналин, и здравый смысл отодвигается на второй план.

Эффект превосходит любые ожидания, поскольку вместо взаимной колкой ремарки нимир-радж предпочитает действовать. Парень видит только размытое неясное пятно, которым Чонгук делает шаг в его сторону, и успевает уклониться лишь частично, потому что холодные пальцы проходятся по плечу, явно наслаждаются ответным трепетом и сжимают едва-едва у ключицы, притягивая к себе ближе.

– Мне все равно, кто был у тебя первым. Значение имеет лишь то, что я буду последним, – Чон говорит настолько тихо, что Киму только кажутся реальными эти слова. А в следующий миг мальчик, оторопевший от такого заявления и неформального обращения, оказывается в кольце из объятий, чувствует, как со спины к нему прижимается горячая грудь, и ощущает наглые ладони на животе, дразняще скользящие ниже.

– Не слишком ли самоуверенно? – цедит сквозь зубы Тэхён, сбрасывая с себя чужие руки и отталкивая короля. Мужчина только усмехается ему заносчиво и делает новый выпад, заставляя супруга попятиться к сетке вольера.

Он в открытую играется с ним, как кошка с мышкой, загоняет в угол и сам же позволяет выбраться из ловушки снова. Их борьба похожа на смертельный танец, в котором один лишь дразнится, пугая обманчивыми выпадами, а другой старательно уворачивается от них в самую последнюю секунду, едва ли не ловя губами чужое дыхание. Для Чона развлечение, а для Тэхёна – настоящее испытание, потому что мальчик понимает: этот противник не сравнится ни с одним из тех, что были у него до сегодняшнего дня.

Чонгук лучший во всем – нимир-ра теперь понимает, почему. Король просчитывает каждый шаг наперед, предугадывает действия Кима и всегда пресекает попытки к бегству. Но отчего-то упрямо не желает закончить борьбу, выматывает супруга и физически и морально до тех пор, пока не опрокидывает на маты едва ли сопротивляющегося Тэхёна и не нависает сверху, заламывая тому руки над головой в замок, чтобы не трепыхался лишний раз и не попытался вырваться.

Он снова оказывается возмутительно близко, окидывает темным томным взглядом фигуру под собой и заглядывает в глаза, читая в них испуг вперемешку с вызовом. Прижатый к земле, загнанный в ловушку, беспомощный, но упрямо не желающий признавать поражение, Ким смотрит в ответ открыто, и Чонгук понимает, что увиденный страх обусловлен совершенно иным – мальчик боится не его, а самого себя и реакции собственного тела на неожиданную близость.

Приятно удивленный ошеломляющим открытием, нимир-радж наклоняется ниже, обжигает дыханием шею, но не целует ожидаемо в судорожно бьющуюся жилку, а цепляет зубами мочку, срывая с мягких губ тихий судорожный вздох. Тэхёна будто током прошивает от этого прикосновения, и к щекам приливает жар от того, как понимающе ему улыбается в ответ Чонгук, прекрасно зная, какой именно эффект произвела его маленькая шалость.

– Достаточно самоуверенно для того, чтобы сделать вас счастливым и не отпускать от себя, – он говорит очень тихо, но вполне различимо для того, чтобы услышал только Ким, который заливается краской смущения и одним взглядом метает гневные молнии в сторону довольного собой короля. Эта ярость скорее забавляет, нежели пугает, поскольку в Чонгука вселяет надежду на примирение хотя бы тот факт, что нимир-ра не сбежал из вольера, стоило ему только увидеть мужа. А уж справиться с обидой и зарождающейся ненавистью мужчине не составит особого труда.

Он отпускает тонкие хрупкие запястья медленно, словно нехотя отодвигается от теплого податливого тела Тэхёна, зачарованно глядя в подернутые мутной дымкой непонятных эмоций ореховые глаза, и поднимается на ноги, протягивая руку помощи своему супругу, оказавшемуся не в силах встать самостоятельно – Чон попросту не позволил бы, желая лишний раз насладиться близостью.

– Вы проиграли, – голос наполняется медом, гладит кожу дразнящим бархатом и пускает стайки мурашек по плечам, заливаясь нежнейшей сладостью в уши. У Кима кружится голова и слегка подкашиваются колени – то ли всему виной напряженная схватка, то ли шершавые подушечки пальцев, щекочущие внутреннюю сторону ладони – так что приходится крепче ухватиться за чужую руку в надежде не упасть.

Тэхён и вправду проигрывает, но что-то подсказывает ему, что король говорит далеко не о спарринге.

═╬ ☽ ╬═

Решив научиться справляться с собственным зверем, Тэхён не учитывает самого главного. Того, что рано или поздно тот захочет выбраться наружу, переломав парню кости. Возведя вокруг себя уйму барьеров и изо всех сил стараясь блокировать импульсивные порывы леопарда, он совершенно не берет в расчет свои сны, над которыми не имеет ровным счетом никакой власти. В отличие от оборотня внутри него.

Замечает перемены в себе Ким не сразу, поначалу даже не видит разницы, поскольку отклонение от нормы не бросается в глаза, будь то скинутое с кровати одеяло или часть одежды – это списывается на привычку раздеваться в полудреме. А потом, когда замечает грязные следы на полу, обнаруживает в постели кусочки земли и подтаявшего снега, постепенно поддается панике, не найдя оправдание теперь уже небезосновательной тревоге. Оправдание видится в беспричинном лунатизме, но утешение довольно сомнительное и ни черта не успокаивающее.

Тэхён, привыкший контролировать каждый шаг своей жизни, чувствует себя беспомощным, загнанным в ловушку. Будто кто-то упорно дергает его за ниточки, подчиняя чужой воле и заставляя делать совершенно невозможные вещи, воспоминания о которых нагло стираются кукловодом к утру. Быть чьей-то послушной куклой мальчик не хочет, не желает подчиняться, но и теряется в догадках, как ему поступить с возникшей проблемой. Рассказывать кому-либо не вариант – уж слишком много паники поднимется на пустом месте, не ровен час слухи дойдут до короля, а этого Ким не должен допустить ни в коем случае.

Тэхён не знает, чем может обернуться для него новый недуг, не знает, где может проснуться в следующую ночь, не представляет, кто захочет воспользоваться этой слабостью во зло. И, открыв однажды глаза в лесу вместо ожидаемой мягкой кровати, парень пугается не на шутку. Он осматривает свое обнаженное тело, захлебывается паникой и дрожит от порывов ледяного ветра, всхлипывает судорожно, шмыгая носом, и обнимает себя руками за плечи, поджимая ноги к животу в надежде защититься от беспощадной снежной пурги. Обескураженный сверх меры, Ким не соображает, где находится, не имеет ни малейшего понятия, как оказался здесь голым и как добраться до дома.

Мальчик давится слезами и понимает, что его молчание слишком затянулось, обернувшись плачевными последствиями, угрожающими ему смертью. Один в незнакомой местности, без еды и воды, он становится легкой добычей для любого, кто пожелает навредить королю через супруга. Что может сделать Тэхён против оборотня, вдвое превосходящего человека по силе и скорости? Ничего. И эта беспомощность гложет изнутри сожалением и отвращением к самому себе за ненужное упрямство и гордыню.

Хотел справиться один? Что ж, затея оказалась провальной.

Ким глядит по сторонам в поисках хотя бы какой-то тропинки или собственных заметенных следов, но все, что видит на расстоянии вытянутой руки, – размытые черные силуэты голых деревьев и бесконечный снежный ковер с новым слоем снега, который спрятал любые признаки пребывания здесь человека или натоптанной дороги, ведущей к выходу. Это тупик, безвыходное положение, где приходится вслепую брести голым по ледяным наростам и жмуриться от летящих в лицо снежинок, но иного выбора у нимир-ра все равно не остается.

Ему путь кажется бесконечным, словно он блуждает по кругу, коченеет от холода и покрывается инеем, с трудом разлепляя глаза, слипающиеся от неожиданно навалившейся усталости. У Тэхёна подкашиваются ноги, и мальчик падает в снег, с трудом опираясь на дрожащие бледные руки, не чувствуя уже ни пальцев, ни боли, ни страха. Пропадают звуки, сознание начинает плыть, и чей-то отдаленно знакомый силуэт перед ним видится уже галлюцинацией, чудесным сновидением сошедшего с ума сознания, которое рисует в воображении так необходимый сейчас образ, выдавая желаемое за действительное.

– Как вы нашли меня? – едва шевелит посиневшими губами Ким. Чонгук опускается перед ним на колени, стягивая со своих плеч тяжелый меховой плащ, не по размерам огромный и наверняка теплый, заворачивает в него ничего не соображающего нимир-ра, растирает закоченевшие конечности, пока те не начинают болеть, и подхватывает на руки, словно тот совершенно ничего не весит.

– Я всегда найду вас, – просто говорит король, с беспокойством оглядывая бледного как мел супруга, и без лишних слов идет прочь из леса, без протоптанных тропинок и обхоженных дорог зная, в какой стороне располагается их замок. Тэхён жмется к Чону теснее, вздыхает глубоко и медленно, испытывая небывалое облегчение, согревается теплом чужого тела и проваливается наконец в спасительную черноту.

А приходит в себя снова в своей спальне, переодетый и укутанный в теплое пуховое одеяло, словно и не было того кошмара длиной в бесконечность и волшебного спасения из ада. Но проблема заключается в том, что произошедшее вполне реально, и свидетельствует о том сложенный вдвое шуршащий лист пергамента с уже знакомым Киму почерком и аккуратно выведенной на бумаге просьбой о встрече, как только он проснется.

Тэхён не пугается приглашения, понимая, что действительно нуждается в ответах на кое-какие вопросы, бесконечно долго принимает ванную, нежась в обжигающе теплой воде, и столько же времени тратит на то, чтобы выбрать подходящий наряд. Ему впервые на памяти хочется выглядеть идеально и поймать на себе восхищенный взгляд короля. Подобное желание обескураживает, если честно, и совсем каплю смущает, но от намеченной цели Ким не отступает, заходя в кабинет нимир-раджа с нескрываемым волнением.

Эффект превосходит любые ожидания.

Чонгук смотрит неотрывно, завороженный светлым образом мальчика, что кажется сейчас невыносимо нежным и хрупким, неуверенно облизывает свои невозможные притягательные губы и останавливается около стола. Мужчина попадает в плен юных чар, сглатывает тяжело набежавшую слюну, поднимается с кресла, огибает преграду и наконец-то оказывается с Тэхёном в непосредственной близости. Напряжение между ними возрастает в разы, в комнате становится душно, и от незамысловатой ласки тонких пальцев, скользнувших мягко по запястью, встают дыбом волоски.

Чон подносит его руку к губам и едва прикасается в поцелуе тонкого переплетения синих венок, не отводя взгляда от явно смутившегося супруга. Ким чувствует, как растекается волна жара от места поцелуя до самого сердца и задыхается заочно, теряя прежнюю уверенность и превращаясь в робкого стеснительного мальчишку, не способного связать и пары слов. Король действует на него пагубно, соблазняет намеренно и дразнит в открытую, упрашивая поддаться искушению. Он излишне нежный с ним, заботливый и мягкий, в меру настойчивый и чуткий к переменам, подавляет одним лишь присутствием и загоняет в ловушку, потому что леопард внутри Тэхёна откликается мгновенно, ластится большой кошкой и едва ли не мурчит от того, как мягко оглаживают подушечки пальцев бархат щеки, убирая за ухо отросшие прядки.

– Что со мной происходит? – слетает с губ раньше, чем нимир-ра успевает подумать. Слова имеют двоякий смысл, и хочется понять оба аспекта сразу, чтобы в дальнейшем научиться противостоять им. Меж бровей Чонгука залегает глубокая складка, однако ласки мужчина не прекращает, когда отвечает на волнующий Кима вопрос.

– Вы слишком сильно сопротивляетесь зверю, – пальцы оглаживают тонкую линию шеи, сбивая к чертям сердечный ритм. – Очень опрометчиво подавлять эту часть себя полностью, ведь в таком случае она будет брать верх над вашим разумом тогда, когда вы наиболее уязвимы. И чем дольше это будет продолжаться, тем чаще станут подобные явления, если не решить наметившуюся проблему, – в голове неожиданной яркой вспышкой проскальзывает воспоминание, от которого пересыхает в горле и учащается дыхание.

– Как в тот вечер, когда у меня началась первая течка? – Тэхён снова облизывает губы и стыдливо опускает глаза, понимая, кто стал виновником запрятанных глубоко в подсознание смущающих картинок. Мурашки бегут по коже от мыслей о том, как именно Чонгук помог ему справиться с болью и неожиданно накатившей волной возбуждения. Его прикосновения, его глубокий хриплый голос, нашептывающий на малиновое ушко нежности, его головокружительные поцелуи и умелые пальцы, доводящие до экстаза – этого не стереть из памяти. Слишком откровенно, слишком интимно и слишком чувственно, ведь даже сейчас низ живота начинает стягивать узлом истомы в надежде вновь испытать те ощущения.

– Да, – просто отвечает Чон, явно не чувствуя никакого стыда из-за своих действий. Оно и понятно: король не переступил границы дозволенного, заслужив пытливый внимательный взгляд, полный любопытства и чего-то непонятного, мелькнувшего всего на секунду и исчезнувшего после взмаха длинных острых ресниц.

– Вы меня мыли, – Киму будто жизненно необходимо докопаться до сути и понять мотивы чужого поведения, излишне благородные, как ему кажется, и беспричинные.

– Да, – Чонгука забавляет и одновременно очаровывает эта робость, притягивает как магнит, зажигая желанием сорвать с губ сладкие вздохи ни черта не уничтоженной чужими грязными руками невинности. Его мальчик оказывается по-прежнему чистым и наивным, чувствительным и отзывчивым, а потому король продолжает дразниться, шаг за шагом распаляя Тэхёна все больше.

– И вы... – говорить о случившемся стыдно, думать – сродни пороку. Хотя в поступке нет ничего аморального, в нем слишком много личного и сокровенного, что хочется трепетно хранить в сердце и вспоминать изредка со сладкой дрожью волнения.

– Вы ведь знаете ответ, – Чон убирает пальцы с шеи, замечая чужую нервозность, однако отодвигаться не спешит, по-прежнему раззадоривая своей близостью едва сходящего с ума мальчика. За месяцы дикарства он отвыкает от ласки, превращается в звереныша, не привыкшего к нежности, хотя сам тянется за ней с большой охотой – леопард внутри, утробно зарычавший на исчезнувшее прикосновение, тому прямое доказательство.

– Но почему вы... – Тэхёну неловко то ли из-за складывающейся ситуации, то ли из-за темы разговора, но любопытство одерживает верх в нелегкой борьбе за право знать правду. Причину, объясняющую, почему Чонгук не поступил подобно Намджуну, почему... – Почему вы не закончили то, что начали? – нимир-ра делает шаг назад в попытке создать хотя бы какое-то пространство между ними, но это ни черта не помогает.

– Тэхён, – собственное имя звучит словно бархат, мягкий, дразнящий и приятный, – я мужчина, который неравнодушен к вам, но я не дикое животное, чтобы брать силой того, кто даже не отдавал себе отчета в совершаемых действиях, – король обозначает свою позицию и снова нарушает личное пространство, крадучись вышагивает по комнате, преследуя пятящегося от него юношу. Замирает у того за спиной, щекоча дыханием шею, и выдыхает едва слышно на ухо проникновенное откровение, заставляя Кима задрожать в предвкушении: – Куда приятнее ласкать котят, когда они сами того хотят, вы так не думаете?

Посыл более чем красноречивый и прямолинейный. Чонгук едва ли не открытым текстом заявляет о своих намерениях и ожидает ответного выпада. Тэхён до красноты прикусывает зубами нижнюю губу и прикрывает глаза, пытаясь привести мысли в порядок.

– Что если они этого не хотят? – откровенная ложь, о которой известно обоим, потому что притяжение между ними не заметит только слепой. А ни один из них таковым не является. Просто король не желает брать принадлежащее ему силой, а Ким продолжает упрямо сопротивляться, отрицая неизбежное с поразительной стойкостью.

Тихий ласкающий смех разбивается об остатки самоконтроля.

– Бросьте, котята нуждаются в ласке, Тэхён, – о, он очень нуждается в ласке и в сильных руках с нитями вен на своем теле. Ему просто жизненно, чтобы Чонгук его как следует приласкал, чтобы память об этом еще долго заживала на теле синяками, а мышцы ныли от приятной боли. Однако признаться в этом пока страшно даже самому себе. И чем дольше длится пытка, тем сложнее становится сопротивляться давлению. Он был чересчур непослушным, и его давно уже пора выдрать как следует за скверный характер, за бесконечные капризы и за мысли о другом мужчине.

Да только вот терпение у Чонгука явно титаническое.

– Зачем вы меня дразните? Вам настолько нравится играть со мной? – в борьбе с неприкрытым желанием побеждает страх, настолько прочно поселившийся в мальчике, что доверять кому-либо превращается в непосильную задачу. – Почему бы просто не взять мое тело, как вам того хочется? – это не капитуляция, это неприкрытое отчаяние и смирение с неизбежным.

Но оно не добровольное.

– Мне нужно не ваше тело, Тэхён, а ваше сердце, – Ким поворачивается к нему лицом и смотрит с недоверием, боясь, что ему лишь послышалось сказанное. – С вами я превращаюсь в неумелого мальчишку, который боится что-то сделать не так или сказать невпопад. Боится, потому что больше всего на свете хочет увидеть вашу искреннюю счастливую улыбку, понимаете? И я ни перед чем не остановлюсь, чтобы добиться вашего расположения.

– Какая самоуверенность, – криво усмехается Тэхён и отворачивается от короля, шагая в сторону двери. Подобная наглость, несомненно, злит, потому что чувства нимир-ра не берут в расчёт.

Его просто ставят перед фактом.

А если конкретнее, хватают за локоть и резко разворачивают лицом к себе, держат крепко, без возможности вырваться и убежать снова, прожигая темным колючим взглядом, пропитанным чем-то диким и пленительным, и с жаром выдыхая не менее самоуверенное:

– Я всегда получаю то что хочу, – чеканит каждое слово Чон, пытаясь вбить в упрямую голову общеизвестный факт. Напрасно, соперник оказывается не менее темпераментным, чем он сам.

– Я не вещь! – Тэхён почти кричит, шипит недовольно, вырывается, но делает только хуже, потому что вязнет в аромате чужого тела, в настойчивых руках на своей талии, и в глубоких непроглядных зрачках личного мучителя.

– Вы не вещь, вы мой нимир-ра, – как маленькому объясняет Чонгук. – Это сильнее любых других уз, сильнее человеческого брака и чувств, – потому что они были связаны еще до своего рождения, настолько сильно друг в друге, что от этой связи не избавиться, как ни старайся.

– Нет, нет, нет, – словно в бреду, твердит Тэхён, упираясь ладонями королю в грудь, стараясь не поддаться жесткому беспощадному натиску чрезмерно привлекательного мучителя, теснящего его к стене.

– Вы так упрямо сопротивляетесь мне, – мужчина обжигает дыханием шею, цепляет зубами мочку и срывает наконец-то с пленительных пухлых губ первый неосторожный стон, то ли обреченный, то ли полный наслаждения. Эта игра увлекает обоих, кружит голову, заволакивая дымкой поплывший томный взгляд. Она изначально лишена всяких правил и границ, а значит, здесь нет места нарушениям и бесчестным уловкам.

На войне все средства хороши.

– Потому что я никогда не буду вашим, – звучит уже не так уверенно, как прежде, но имеет место быть. Чонгук ведет ладонью по его плечу, медленно с прижатием, сминает пальцами мягкость перекатывающихся под подушечками мышц и спускается по руке ниже. Цепляет локти, окольцовывает запястья и под тяжелое рваное дыхание прижимает их к стене, выжигая тяжелым взглядом дыру в Тэхёне. А затем, наклонившись к самым губам, шепчет на выдохе сладкозвучное:

– Боже, вы сводите меня с ума, – мальчик сглатывает тяжело ком в горле и пытается научиться дышать заново, чтобы набраться смелости и ответить хоть что-то в ответ на хриплое возбуждающее заявление искусителя. Мужа, которого он, кажется, пусть и ненавидит всей душой, но реагирует невольно, позволяя инстинктам взять верх. А они буквально вопят сейчас, приказывая обвести кончиком языка контур губ и приковать к ним внимание намертво. Что Тэхён и делает с превеликим удовольствием, все же решаясь на ответ и лишь чудом выкручиваясь из расставленной ловушки в виде горячих прикосновений:

– Поверьте мне, это взаимно.