Moonlight

═╬ ☽ ╬═

Тэхён любит цветы.

Не те жалкие обрубки, что преподносят влюбленные идиоты своим дамам в знак симпатии, извинения или формальности ради, а настоящие, живые, корнями породнившиеся с землей. Он большую половину дня пропадает в саду, там, где разбиты клумбы его любимых лилий, заботится о них наравне с каким-нибудь садовником и никак не может надышаться, лаская подушечками пальцев гофрированную мягкость белоснежных лепестков, собирая кончиками терпкий сладкий аромат пыльцы, холодный, прилипчивый и своенравный, кружащий голову и забивающийся в легкие.

Зарывается лицом в бутон и жадно вдыхает полные легкие, улыбаясь мечтательно и совсем капельку глупо. Где, как не здесь, за городом, благоухать прекрасным цветам, цвести деревьям и спеть сладчайшим плодам. Страна, не обремененная невзгодами северных земель, вечно солнечная и жаркая – в мечтах. На деле же хмурая и серая, радующая редкими просветами теплых лучей и ясными днями. Но лилии отчего-то держатся и не вянут, не погибают в суровых и неблагодатных условиях.

Причину тяги к цветам определить не удается. Это заложено корнями где-то в глубоком детстве, но вместо воспоминаний воображение рисует размытые картинки и образы из кровавых кошмаров. Впечатления не самые приятные, и попытки восполнить пробелы Ким отгоняет довольно быстро. Намджун на увлечение брата насмешливо фыркает, но высмеивать или как-то пресекать не пытается, сравнивает с бутоном лилии, таким же нежным, беззащитным и требующим повышенного внимания, уважает чужое мнение и поддерживает даже здесь в противовес негодованию барона.

Где это видано, чтобы знатная особа в земле ковырялась?

Запах, вызывающий жуткую мигрень у отца, на удивление успокаивает Тэ, создает атмосферу уюта. Ким купается в нем часами, возвращаясь обратно в поместье под утро, и совершенно не замечает скрытого густыми кронами деревьев наблюдателя, который однажды появляется в саду черной тенью, закрывая лицо низко надвинутым капюшоном. Ким вскрикивает испуганно, однако с места не двигается, выжидает чего-то. Он слышит стук собственного сердца в ушах и не испытывает того всеобъемлющего ужаса, как от встречи с насильниками в лесу. Как раз наоборот, по телу разливается странная волна тепла, безграничного покоя и ощущения безопасности.

Понять, кто перед ним, не представляется возможным. Тонкий дорожный плащ отлично скрывает любую деталь внешности, оставляя ее на волю воображения. Молод или стар, безобразен или прекрасен – непонятно, мужчина делает осторожный шаг вперед и останавливается, давая разглядеть себя получше. Какая ирония, все, что видит Тэхён через полы одеяния, это запыленные дорожные сапоги, длинный кривой меч на поясе и темно-синие лосины, облегающие подобно второй коже внушительные накачанные ноги. Странник не из местных, заблудший путешественник из далеких земель, но что забывший здесь?

– Я прошу прощения за беспокойство, – начинает мужчина, и по телу Тэхёна бегут мурашки от мягкого низкого тембра, а внутри все сжимается от необъяснимого чувства трепета, – но я, кажется, заблудился, вы не могли бы мне помочь? – и вместо того чтобы позвать кого-то из слуг на подмогу, Ким помогает сам. Вот так легко и просто, не задумываясь о последствиях и возможных таящихся в темноте опасностях.

Господин перед ним или же гадкий разбойник? Сомнений не возникает, инстинкты молчат, настораживая удивительным спокойствием. Молодой человек реагирует на присутствие этого незнакомца слишком остро, пусть и не негативно, заметно нервничает и дрожит, улыбается широко и приветливо, словно встретился с королем, а не человеком с дороги. Ни единого столкновения взглядами, прикосновения или грубости. Они заводят ничего не значащую беседу, не называя имен, проникаются взаимной симпатией, словно покров тайны играет какую-то важную связующую роль между ними и помогает найти общий язык.

У него приятный голос, обволакивающий вуалью и согревающий щеки жаром. Провоцирующий на смех и ответные колкости. И почему-то Тэ кажется, что за плащом скрывается не безобразный старик или мерзкий торговец, коих здесь проходит немало за год. Высок и статен, шагает уверенно и свободно, словно каждый камень на этой дороге принадлежит ему. Хочется верить, будто там, за толстой тканью прячется кто-то благородный и красивый, не испорченный светской жизнью и блеском богатства. Практически невозможный образ, несуществующий идеал, но Ким всегда отличался детской наивностью и чрезмерно оптимистичными взглядами на мир, будучи чересчур доверчивым и открытым.

Путь до заветной тропы к городу не занимает много времени, но почему-то именно сейчас хочется продлить момент и задержаться в ночи подольше. Два незнакомца, столкнувшиеся случайно, а ощущение, словно знают друг друга всю жизнь. Очарованный чужим шармом, Тэхён медлит, зачем-то снабжает незнакомца водой и снедью, а после доводит до дороги и краснеет, когда получает слова благодарности вместо ожидаемых, но не произнесенных прощаний. Смотрит удаляющейся фигуре вслед и отчего-то думает, что упустил нечто очень важное.

═╬ ☽ ╬═

Несмотря на громкий титул барона они живут довольно скромно по меркам высшего сословия. Это, впрочем, ничуть не смущает Тэхёна, зато бьет по самолюбию все того же отца, упорно гонящегося за богатством и известностью. Он формирует новые связи, выводит в свет старшего сына ради знакомств со знатью в надежде отхватить кусок побольше, женив на какой-нибудь прехорошенькой дочери толстосума, и строит далеко идущие планы о военной карьере Намджуна, приносящей высокий доход. Тот не сопротивляется, во всем слушается отца, а ночью уходит в комнату младшего и продолжает склонять мальчика на грязную сторону аморального.

Нашептывает тому сладкие и кружащие голову обещания и слова любви, обманывает речами и мнимыми надеждами на светлое совместное будущее, будто кто-то позволит им быть вместе. А после раскатывает по простыням, жадно шаря руками по телу, оглаживая длинные ноги, дрожащие от оргазма бедра, живот, соски, и наслаждаясь низкими стонами. Доступность и покорность Тэ сводит с ума, пьянит хуже вина и заставляет терять осмотрительность. Джун хочет его везде и постоянно, а потому не отказывает себе в удовольствии и берет при первой же удобной возможности, пока никто не видит.

Берет в саду, скрываясь за густыми зарослями кустарника, в темных безлюдных коридорах или в кабинете отца, пока тот находится в отъезде и не подозревает о творящемся в доме беспутстве. Натягивает прямо на тяжелом дубовом столе, не удосужившись стянуть с парня до конца штаны и входя без лишней подготовки (она им ни к чему с их частыми встречами), в уютной комнатушке светлой спальни, и даже в крошечной келье, оскверняя святое место протяжными мольбами находящегося на грани оргазма мальчика под ликами святых, смотрящих с укоризной.

Тэхён всегда влажный из-за возбуждения и наглых домогательств, почти насквозь мокрый от их близости и не сопротивляющийся, тихо скулящий в ладонь мужчины, что закрывает ему рот в попытке хотя бы немного заглушить чересчур громкие стоны юного барона. Намджун рычит довольным сытым зверем, вбиваясь в неизменно тесного, боже, всегда тесного брата грубо и нетерпеливо, раскрашивает медовую кожу малиновыми лепестками засосов подобно мазкам масляной краски и оставляет темные синяки отпечатков пальцев на внутренней стороне широко разведенных бедер. Тэ подставляется, царапается, плавится патокой и заполняет собственным дурманящим запахом терпких выделений комнату, сводит с ума Джуна и заставляет трахать еще глубже, сильнее и быстрее с громкими шлепками бедер и рваных вскриков.

Ему хочется верить, что такую животную дикость позволяют себе все оборотни и что иначе у них и не бывает вовсе, а потому совсем скоро отбрасывает попытки перевести занятия «любовью» в более спокойное русло, выпрашивая нежность и чувственную ласку. Намджун грубый, это заложено на генетическом уровне, любви его никто не учил, как и младшего, оттого и неоткуда взяться глупым воздушным замкам слащавых прелюдий. Как они попали в голову Тэхёна – загадка, раскрыть которую не сможет даже ее обладатель.

Мальчик подстраивается, выгибается навстречу и выпячивает соблазнительные ягодицы, демонстрируя уже сочащуюся смазкой сокращающуюся розовую дырочку, заметно растянутую после толстого члена брата, выпрашивая новую порцию сладостной неги. Нарывается на порку, не иначе. Хуже распутной девки, на него встает стопроцентно и сразу, до боли в яйцах требуя засадить несносному провокатору и ощутить мягкость упругих стенок.

Эта порочность въедается под кожу тонкой липкой пленкой, марает светлую душу и оставляет несмываемый отпечаток на ней, прописывается вечным голодом в теле, который становится очень сложно утолить. Безнаказанность содеянного развязывает руки обоим, порождает неосмотрительную беспечность. Тэ забывается окончательно, обманывается из-за своей наивности, теряя рассудок, и самозабвенно скачет на члене Намджуна, заводясь сильнее от поощрительных шлепков по собственным ягодицам и низким хриплым комплиментам.

Краснеет невинной девочкой, закусывает губы нервно, наводя на похотливые мысли и желание трахнуть в рот, но движений не прекращает, смелеет неожиданно, толкается навстречу фрикциям, увеличивая амплитуду и опираясь тонкими изящными ладонями на крепкую грудь. Закрывает глаза, в противовес действиям стесняется смотреть напрямую в насмешливую черноту зрачков искусителя, сгубившего окончательно, задыхается и откровенно стонет, попадая по заветному комку нервов. Дышит сорванно, загнанно, выдыхая протяжные мягкие окончания, позволяя похоти исказить лицо гримасой желания.

Но долгожданная развязка не наступает. Зато кончает Намджун, разнося по комнате довольные хриплые стоны, а изнемогающего мальчика под завязку заполняя собственным горячим семенем, струей брызнувшим внутрь, марая стенки белой вязкой жидкостью, медленно вытекающей во время толчков вместе со смазкой обратно. Невозможно грязно, скользко, пошло и возбуждающе. Он забирается Тэхёну не под кожу, а намного глубже, вжимается бедрами в ягодицы и содрогается в последних судорогах удовольствия. Личная послушная шлюха, готовая на все, с охотой принимает каждую каплю, довольно мычит в ответ и распахивает рот в немом стоне на особо ощутимом толчке.

Его снова переворачивают на живот и ставят на колени, лижут копчик, собирая соленые капли испарины, оставляют звонкий шлепок на ягодице, а затем вновь присовывают ни черта не опавший после оргазма член. Намджун голодный, дикий и ни коим образом не удовлетворенный после непродолжительной разлуки. Он трахает Тэхёна жестко и грубо, то толкаясь на полную длину, то оставляя внутри лишь раскрасневшуюся от фрикций головку, обводит по кругу и зажимает чужой ствол органа у основания, не давая кончить раньше времени.

И это пытка какая-то, Джун откровенно насмехается и получает удовольствие от подчинения, от того, как Тэ рассыпается под ним на атомы, гнется и покоряется, практически умоляя продолжить, сам раздвигает руками ягодицы, ведет пальцами вверх и вниз, размазывая капли смазки и сгустки выплескивающиеся наружу белесой спермы по расщелине и мошонке, и крутит бедрами. Просит быть использованным и униженным снова: невинность и блядство в одном ключе, падший низко и готовый, кажется, провалиться на самое дно.

Лишь бы с Намджуном и на всю оставшуюся жизнь.

А тот вертит им, как пожелает, укладывает мальчика на спину, разводит длинные ноги, наслаждаясь видом, устраивается между ними, направляет член в дырку и входит снова, толкается разом на всю длину легко и переходит сразу к делу. Накидывается голодным зверем, практически долбит по простате, не сдерживая низких стонов, гонится за собственной разрядкой, очередной за бесконечно длинную ночь.

Колени к животу прижимает, буквально складывая пополам, делает угол острее, заставляет плакать Тэхёна от того, сколько всего и сразу сваливается на парня: боль и удовольствие мешаются, перед глазами пляшут цветные точки. Кровать под ними снова скрипит, бьется о стенку, угрожая сломаться к чертовой матери, а Тэ мечется по простыням, цепляется за плечи и на грани истерики просит прекратить, дать наконец-то кончить.

Они выходят на новый круг ада.

Намджуну мало, чертовски мало. Он берет его с боку, прижимается мокрой грудью к не менее влажной спине, придерживает рукою изящное мягкое бедро и толкается снова, отчаянно и рвано, мешая сперму со смазкой. Уже совсем близко, в паху все горит, зудит и просится наружу, разливаясь ноющей обжигающей лавой. Сводит судорогой и подталкивает обоих к краю. Тэхёна так уж точно.

Мальчик, покрытый испариной, невыносимо сексуальный и затраханный сейчас, без конца облизывает малиновые губы, содрогается от мелкой дрожи и тихо хнычет, почти мяучит жалобно, как котенок, наблюдая за тем, как внушительный член исчезает внутри него, гладит глубоко внутри так сладко и приятно, что терпеть и дальше уже не хватает никаких сил.

Ласкать самого себя нельзя, Джун звонкими шлепками по ягодицам дал понять, что за самоуправство последует наказание. На нежных половинках розовеют яркие следы – свидетели чужой нетерпеливости и непокорности, а раскрасневшаяся головка буквально умоляет прикоснуться и растереть между пальцами предэякулят, тонкой струйкой сочащийся из щелки и стекающий на простыни.

Но Намджун не дает, вынуждает кончить вот так, без рук, срывая голос восторженным криком и теряя сознание. Догоняет следом, добавляя новую порцию грязи в уже имеющуюся смесь. Стирает мокрым полотенцем остатки собственного семени с молочно-сливочных бедер и оставляет приходить в себя после долгой страстной сессии в одиночестве, чтобы не вызвать излишних подозрений у любопытных слуг.

Глупенький. Все тайное рано или поздно становится явным.

═╬ ☽ ╬═

Беда подкрадывается незаметно в ветреный непогожий день, скрытая оглушающим стуком копыт от подъезжающей к дому кареты, роскошной и с виду ужасно дорогой. Незваный гость, наверняка знатный вельможа, вызывает всеобщее любопытство и волну шепотков обманчивой скромностью наряда, скрывая личину под тяжестью белоснежного плаща, а у Тэхёна в груди что-то тревожно екает и подкидывает воспоминание несколько иной картины, и не верить собственной интуиции у парня нет причин.

Мужчина ступает по дорожке уверенно, отказывается от чужой помощи и направляется прямиком в кабинет удивленного барона, оставляя по ту сторону двери рой шепотков изумленных подданных и растерянного мальчика, до сего момента державшегося в стороне и пытавшегося уловить что-то знакомое в силуэте посетителя. Но куда там, с той странной встречи проходит не меньше недели, и детали стираются под толстым слоем пережитого, картинки накладываются одна на другую, лишая возможности сопоставить факты.

Он дожидается момента, когда окружающие теряют всякий интерес к гостю и расходятся по своим делам, недовольно гомоня и строя догадки, а затем прижимается ухом к холодной деревянной поверхности и весь обращается в слух, нервно погружая зубы в мягкость нижней губы. Поначалу по ту сторону не происходит ровным счетом ничего, немая дуэль взглядов: холодного решительного и взволнованного изумленного, а затем тишину нарушает голос, выбивающий у Тэ почву из-под ног.

– Я слышал, что вы ищите мужа для вашего младшего сына, – начинает осторожно, вкрадчиво и довольно тихо, но достаточно для того, чтобы услышал мальчик и скончался на месте, задохнувшись ужасом. Внутри у него происходит нечто невообразимое, сердце сжимается от боли и тревоги, а мысли бросаются в рассыпную, порождая в голове панический хаос. Еще теплится слабая надежда, что он ослышался, вероятно, неправильно расценив слова мужчины, но затем раздается новое громоподобное заявление: – Я готов предложить свою кандидатуру, – и все, это конец, беда, катастрофа!

Тэхён прижимает руки к груди, комкает в пальцах ткань раздражающе тесного бежевого камзола, душащего и мешающего нормально дышать. Или то страшное осознание предрешенности собственной судьбы? Спокойно проживающий до сего дня под крышей барона, он вдруг понимает весь ужас ситуации – от него хотят избавиться, элегантно и со вкусом, вполне в дворянском стиле, бросив клич по Королевствам. Пусть приданое невелико, но ситуацию отлично скрасят смазливая мордашка и покладистость будущей ручной зверушки, не способной обратиться в леопарда или иное животное.

Но Тэхён не хочет!

Он не хочет становиться чьей-то собственностью, не хочет исполнять навязанный обществом «супружеский долг» с нелюбимым человеком и самое главное – не хочет расставаться с Намджуном, который обещал ему всегда быть вместе. Любить и никому не отдавать – разве не в этом суть их сокровенной клятвы, скрепленной на ночном порочном ложе?

– Ваше высокоблагородие, – барон задыхается и едва ли не заикается, отвечая говорящему елейным лебезящим тоном, словно незнакомец настолько знатная особа, что иначе с ним обходиться попросту нельзя. Король или достойная ему ровня, не иначе, – подумайте хорошенько. Мой сын не настолько богат и уж тем более знатен, чтобы стать вам достойной парой. Я уже молчу о наследниках, которых вы наверняка захотите! Он бесхребетная шлюха, в чьих жилах течет самая грязная кровь, какую вам только доводилось видеть, – и слышать подобное от отца при постороннем человеке унизительнее всех гадостей, что тот говорит наедине, сопровождая побои нелестными комментариями. Как оглушительная оплеуха, отрезвляющая и ошеломляющая.

Тэхён отшатывается от двери в испуге, смотрит на ту, словно она возникла из ниоткуда, из самой гиены огненной. Дрожит всем телом, заливается краской стыда и возмущения и убегает, не расслышав ответа гостя, давясь слезами обиды, мешающими обзору. Какая жестокая шутка, отец все это время знал об их с Намджуном интрижке. Знал, но ничего не говорил, позволяя сыну играть с глупой маленькой шлюхой, ища тем временем ей толстый денежный мешок для преумножения собственного капитала в надежде избавиться от надоедливой помехи и обузы, позорящей род. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не отбрасывало мрачную тень на славное имя Ким.

Тэ бежит до своей спальни и безвольной куклой падает прямо на пороге, будто кто-то обрезал ниточки, удерживающие мальчика на весу. Он трясущимися ладонями закрывает лицо, кричит громко, отчаянно и давится рыданиями. Даже если гость передумает, смыть след от плевка в душу уже не удастся. Останется шрамом на юном сердце на всю оставшуюся жизнь, напоминая фантомной болью и растущим внутри отвращением к самому себе. Ничего уже нельзя сделать, мнение жалкой шлюхи ничего не значит при решении данного вопроса.

А на следующее утро отец сообщает о том, что господин, с которым Тэхён имел неосторожность мило беседовать на прошлой неделе в саду, вернулся в их поместье для того, чтобы просить его руки. Он очень хочет жениться на нем, и согласие на брак уже получено несмотря на любые попытки пресечь неосведомленность синьора. Мальчика ставят перед фактом без права выбора, распахивая двери новой тюрьмы, более жестокой, нежели нынешняя. Золотая роскошная клетка: бейся, трепыхайся, кричи, кусай протянутые к тебе пальцы.

Бесполезно, только крылья зря обломаешь.

Тэхён ненавидит цветы, потому что именно они становятся виновниками украденной свободы.