29 в одной лодке
подписывайтесь на мой тт:
@dreemkaya (кай репостнул мой видос😋)
——————————————
Палата Димы
Сережа вошёл, стараясь, чтобы его шаги звучали как обычно — немного неуклюже, уверенно. Дима лежал, уставившись в потолок, но взгляд его был уже не пустым, а сосредоточенным, почти живым. Он медленно повернул голову.
— Ну что, психушку мне готовят? — спросил он хрипло, но без прежней горечи.
— Пока нет, — Сережа сел на стул, отодвинутый Мелиссой. — Пока тут тебя доктора откармливают.
Он помолчал, собираясь с духом. Дима смотрел на него, чувствуя подвох.
— Слушай, Дим... насчёт Мелиссы Викторовны, — Сережа выдохнул. — Там... короче, клиника — мудаки. Начальство. Решили, что она, типа, не справилась. Что ты слишком жестокий случай. Отдали тебя другому врачу.
Он выпалил это быстро, глядя куда-то в сторону, на аппарат с капельницей.
Дима замер. Сначала в его глазах вспыхнуло недоумение, потом — та самая старая, знакомая Сереже ярость. Он попытался приподняться на локте. — Что?.. Они что, совсем ебнутые? После всего, что она... — его голос сорвался на крик. — Она единственная, кто... Они не могут так!
— Могут, — грубо перебил его Сережа. — Это их правила. Бумажки, ебальники, ответственность. Она билась за тебя, ясно? Ругалась с ними. Но нихуя не вышло.
Дима откинулся на подушку, дыхание его стало частым, поверхностным. Он смотрел в потолок, и Сережа видел, как по его лицу ползёт тень полного поражения.
— Значит, всё зря, — прошептал Дима. — И её попытки, и... и то, что я тут валяюсь. Она тоже меня бросила. В конце концов.
— Нет, блять! — Сережа ударил кулаком по подлокотнику стула. Дима вздрогнул. — Она не бросила! Она — в жёсткой жопе из-за тебя! Её чуть не уволили! Она не может тебя вести официально, по бумажкам! Понял? Не может, а не не хочет!
Он почти кричал, вкладывая в слова всю свою ярость за них обоих.
— Она сказала, — Сережа понизил голос, стараясь говорить чётко, — что ждёт твоего выздоровления. Что она на твоей стороне. Даже если не может быть твоим врачом. Это не конец, дурак. Это... пауза.
Дима закрыл глаза. Грудь его вздымалась. Мышцы на скулах напряглись. Он молчал так долго, что Сережа уже начал нервничать.
— Какой другой врач? — тихо, без выражения, спросил Дима, не открывая глаз.
— Какой-то Иван Сергеевич. Говорят, адекватный мужик.
— Я не пойду, — просто сказал Дима.
— Дим...
— Я не пойду к другому врачу, — он открыл глаза. В них не было истерики. Была спокойная, ледяная решимость. — Я либо буду работать с ней, либо вообще ни с кем. Мне надоело, что меня передают как пассив куда-то. Я не вещь.
Сережа смотрел на него с уважением и ужасом. Это была не злость слабого. Это была позиция. Страшная, рискованная, но позиция.
— Они тебя заставят. Это условие выписки.
— Пусть пытаются, — Дима повернулся лицом к стене. Разговор был окончен.
Сережа посидел ещё несколько минут в тишине, потом вышел. Он достал телефон и написал Мелиссе короткое сообщение:
«Сказал. Всё хуёво. Он отказывается от другого врача. Говорит, только вы или никто. Что делать?»
Ответ пришёл почти мгновенно: «Ничего. Дайте ему время. Я что-нибудь придумаю.»
Сережа усмехнулся. Фраза «я что-нибудь придумаю» звучала уже не как обещание врача, а как клятва человека, который связал себя обязательствами. Хрупкими, опасными, но настоящими.
Он понял, что игра изменилась. Теперь они были в одной лодке. Втроём. Против системы, против обстоятельств, против своих демонов. И это было страшно. Но впервые за долгое время — не безнадёжно.
539 слов
стараюсь для вас, времени очень мало