28 это конец?
Кофейня рядом с больницей.
Мелисса сидела за столиком у окна, сжимая бумажный стаканчик с остывшим капучино. Она не пила. Она просто смотрела на коричневую пену, чувствуя, как внутри всё сжимается в один тугой, болезненный комок.
Сережа вошёл, скинув куртку. Его лицо было осунувшимся, но собранным. Он увидел её, кивнул и направился к столику.
— Как он? — сразу спросила Мелисса, поднимая на него глаза. — Спит. Врачи говорят, физически стабилен. Откачали. Но внутри... — Сережа мотнул головой, садясь. — Внутри полный разъебис. Он вчера... он после вас немного ожил. Сказал, что вы... что вы поняли его.
Эти слова ударили Мелиссу прямо в сердце, острым лезвием вины. Она сглотнула. — Сережа, мне нужно сказать вам кое-что ужасное.
Она рассказала. Кратко, без прикрас, голосом, лишённым всяких эмоций. Решение клиники. Перевод к другому специалисту. Её профессиональная непригодность в этой ситуации.
Сережа слушал, не перебивая. Его лицо постепенно становилось всё мрачнее. Когда она закончила, он долго молчал, смотря куда-то мимо неё. — Блядь, — наконец выдохнул он. — Ну конечно. Конечно, вот так. Бросить его, когда он еле держится. Логично.
— Это не я! — вспыхнула Мелисса, и в её голосе впервые прорвалась боль. — Это решение клиники! Я боролась! Но у меня нет аргументов! Я действительно совершила ошибку! Я чуть не убила его своим переносом!
— А кто его спас? — резко спросил Сережа, упираясь в неё взглядом. — Кто примчался в тот адский цех? Кто сидел с ним всю ночь? Он вам доверяет! После всего! А вы теперь придёте и скажете: «Здрасьте, вас передали другому дяде»?
— Я не знаю, как ему это сказать! — голос Мелиссы дрогнул, и она с ненавистью к себе смахнула предательскую слезу. — Он увидит это как предательство. И будет прав. Я не могу... я не могу посмотреть ему в глаза и произнести это.
Она замолчала, опустив голову. Тишина повисла между ними, напряжённая и горькая.
Вдруг Сережа тяжело вздохнул. — Ладно. Хреново. Но... я понимаю. — Он провёл рукой по лицу. — Понимаю и их, и вас. Дим сейчас... он как стеклянный. Если вы ему это скажете... он разобьётся. Окончательно.
Он посмотрел на неё, и в его глазах читалась не злоба, а усталое принятие. — Скажу я.
Мелисса подняла на него глаза, не веря. — Что? — Я ему скажу. Не вы. — Сережа отпил свой остывший кофе, поморщился. — Так будет... менее жестоко. Он на меня может заорть. Может, даже швырнёт чем-нибудь. Со мной он может позволить себе злиться. С вами... нет. Для вас он будет стараться быть «адекватным пациентом». И сломается внутри.
Мелисса смотрела на него, и её переполняла волна такой благодарности, что не было слов. Он, простой парень, музыкант, видел ситуацию глубже и человечнее, чем вся клиническая этика.
— Но... что вы ему скажете? — тихо спросила она.
— Правду. — Сережа пожал плечами. — Что клиника — говно. Что у них свои правила. Что вы не виноваты. И что... — он запнулся, — что если он хочет с вами работать, ему нужно сначала выкарабкаться отсюда. Стать сильнее. А потом уже... потом видно будет. Не как пациент с врачом. А как... — он не нашёл слов, махнул рукой.
Он предлагал им обоим аванс. Временную передышку. Возможность не рвать связь окончательно.
— Сережа, я... я не знаю, что сказать, — прошептала Мелисса. — Спасибо. Это... по-человечески.
— Да ладно, — он отвёл взгляд. — Я для него всё сделаю. Вы просто... — он посмотрел на неё прямо, — не пропадайте совсем, ладно? Он спросит про вас. Что я ему скажу?
— Скажите, что... что я жду его выздоровления, — голос Мелиссы дрогнул. — И что я по-прежнему на его стороне. Даже если я не могу быть его врачом.
Сережа кивнул, поднялся. — Договорились. Я пошёл к нему. Сделаю это сейчас, пока не передумал.
Он ушёл. Мелисса осталась сидеть одна, сжимая стаканчик. Ей было невыносимо больно и стыдно. Но впервые за эти сутки в груди появился крошечный лучик надежды. Не на профессиональное разрешение ситуации, а на что-то другое. На то, что maybe, когда-нибудь, они смогут посмотреть друг на друга не как на врача и пациента, пережившего совместную травму, а просто как на двух людей, которые... поняли друг друга.
Она понимала, что это опасно, наивно и непрофессионально. Но сейчас ей нужно было зацепиться хотя бы за это.
662 слова