Глава 2. Нора
— Ну ужас!
Нора критически осмотрела свое отражение в зеркале и нахмурилась. Бессонные ночи давали о себе знать: кожа стала какой-то сухой и приобрела сероватый оттенок, румянец совсем пропал, а под глазами появились жуткие темные круги. Друро Нору, конечно, и такой любит, но публика, пусть даже не слишком искушённая, вряд ли обрадуется измученной певице. Да даже Друро — понравится ли ему гулять со столь выбившейся из сил девушкой? Хотя, он сам виноват. Не стоило скрывать такие важные вещи от своей невесты! Ей пришлось ужасно рисковать, подслушивая разговоры в его доме, да и то, что удалось разузнать, ничуть не успокаивало.
Девушка заплела косу, крепко стянув пряди своих тяжёлых черных кудрей, слегка пощипала щёки, чтобы придать им хотя бы легкий розовый оттенок, и влезла в мягкие кожаные туфли. Можно было выходить из дома, оставалось только натянуть улыбку пошире и притвориться насколько возможно радостной для всякого, кого можно встретить утром на улицах Рейминаста.
Мать Норы держала таверну, поэтому её дочь, конечно, была знакома всем её завсегдатаям. Выступления юной лютнистки были одним из немногих ярких пятен в жизни крестьян: Рейминаст находился на краю карты, торговые суда так далеко почти не заплывали, купцы на лошадях добирались сюда редко — в общем, из развлечений оставалось только ходить напиваться в таверну да слушать песни Нориного сочинения. Большинство жителей деревни работало в поле, и денег на поездки в соседние города у них не было, а немногочисленные местные богачи были вынуждены находиться недалеко от Рейминаста, потому что контролировали здесь сбор налогов. В общем, выступления Норы имели большой успех. Они привлекали так много людей, что Эмер, мать Норы и хозяйка таверны, не возражала, что дочь сочиняет тексты и мелодии на лютне до глубокой ночи. Правда, если мать девушки относилась к такому занятию достаточно снисходительно, то бабушка, одна из старейшин, и слышать ничего о внучке как о менестреле не хотела.
Нора лёгкой походкой сошла с крыльца, поправляя плетёную сумку на плече. Сегодня она могла никуда не торопиться, ведь Друро ушел к Августу, а у нее появилось время, не занятое общением с женихом. Она с удовольствием, к своему удивлению, прогулялась по рынку, поболтала с мясником, была втянута в спор о лучших сортах яблок для сидра (видимо, как дочь профессионала), а еще купила себе пирожок с ягодами и съела его, сидя на скамейке в тени дуба. Вовлечённая в разговоры, в суету рынка, споры, слушая веселые крики детей, игравших на центральной площади, Нора на время забыла о мыслях, терзавших её, но теперь, когда она осталась наедине с собой, эти мысли захватили её разум с новой силой. Расположившись поудобнее, девушка вздохнула и устремила взгляд в глубину кроны массивного дерева: сейчас ей нужно было подумать обо всем, что произошло в последние пару дней, и от осознания своего положения девушку затошнило.
Сдерживать в себе переживания для Норы было почти физически больно, ей хотелось рассказать обо всем подругам, маме, даже бабушке, Дух с ней. Вот только эта информация не только разрушит жизнь Друро — она сорвет их свадьбу! На самом деле они, конечно, ещё не были помолвлены по всем правилам, но однажды парень пообещал, что он возьмёт Нору в жены даже если небо упадёт на землю, и она искренне ему верила. Вот только небо могло бы и поторопиться, иначе другая, более реальная катастрофа может им помешать.
Неужели отец Друро согласился на такую сделку? Почему Друро ничего не рассказал Норе о своём недуге? А Август знает? Нора так потерялась среди собственных мыслей, что задремала, оперевшись спиной на дерево. Ее разбудил Том — бедный, но крайне в себе уверенный парень, который был отчаянно влюблён в Нору. Он аккуратно притронулся к её плечу, от чего девушка подскочила и едва не закричала. Увидев замешательство на лице Тома, Нора тут же натянула улыбку и пробормотала что-то невнятное о бессонных ночах за написанием песен.
— Ты сегодня будешь выступать? Я соскучился по твоему голосу, - улыбнулся Том. Он словно абсолютно не стеснялся общества девушки, которая ему так нравилась, да ещё и была несвободна.
— Да, наверное, - пожала плечами Нора, немного отодвигаясь от парня. Ей не очень нравилось общаться с Томом - он всегда вел себя так, будто Друро не существовало. При этом в общем Том был хорошим парнем, и Норе не хотелось давать ему ложную надежду.
— Тогда я приду и выкуплю у твоей матери все пиво! - это был бы настоящий любовный подвиг, ведь семья Тома была одной из самых бедных в Рейминасте.
— Не стоит, - поспешила ответить Нора, мотая головой, - оставь остальным работягам, а то они тебя побьют.
— Ради тебя я готов и умереть в бою! - Том шутливо поклонился, развернулся и пошел вдоль улицы к воротам деревни, вероятно, на работу в поле.
Нора шумно выдохнула. Он заставлял её нервничать! Том вечно упоминал свои чувства, не упуская возможности доказать их делом. Он никогда не слушал её, не переставал пытаться, и умиление, которое Нора по первости испытывала, сменилось раздражением. Девушка боялась, что Том совершит какую-нибудь глупость и разозлит Друро. Хоть её жених и отличался невероятно миролюбивым для его нрава видом, Нора понимала, что Друро не совсем четко контролирует свою злость. В случае драки Тому эта ссора могла бы стоить жизни. Стоило что-то с этим сделать!
Вдруг девушка поняла, что ей давно пора заканчивать рассиживаться на скамейке, и нужно бежать в гости, где её наверняка уже заждались. Её ждали подруги, как и всегда. Вместе девушки собирались в доме одной из них и вышивали, вязали, шили, сдабривая свои занятия рукоделием сплетнями и поеданием сладкого. Нора суетливо перебрала вещи в сумке, чтобы удостовериться, что ничего не забыла: пяльца, нитки, иголки, мешочек с травами для чая - всё на месте. Она застегнула сумку и направилась на другой конец деревни, к дому Яшмы, одной из её подруг.
Яшма жила в большом каменном доме с резными дверями и витражными окнами. Этот дом был построен эльфами ещё до того, как люди поселились в Рейминасте, и потому его архитектура разительно отличалась от архитектуры обычных крестьянских домов. На стенах были высечены узоры в виде листьев, высокие двери совсем не скрипели, хоть петли никогда и не смазывали, а окна комнаты Яшмы выходили на поля и реку, поэтому вечерами лучи солнца, проходящие через цветную мозаику витражей, отбрасывали яркие блики на стены. Родители девушки были очень богаты: отец занимался сбором налогов с жителей Рейминаста и соседних деревень, а бабушка входила в совет старейшин, занимая там высокий пост. Нора иногда ловила себя на завистливых мыслях, но быстро понимала, что её маленькая простая свобода куда лучше богатого заточения Яшмы. Единственным веселым событием в её жизни был визит подруг или поход к ним в гости, куда ее неизменно сопровождали сразу несколько слуг и охранников. Даже мужа ей подобрали ещё до рождения! Ну уж нет, лучше жить в доме с обычными окнами, а из предметов роскоши иметь только зеркало и пару украшений, но зато самой выбирать, чем заниматься и за кого выходить замуж.
Яшма была очень рада видеть Нору: она запричитала, засуетилась, будто к ней пришла не подруга, а целая толпа важных гостей. В комнате хозяйки уже собрались остальные девушки: Эва, Мириам и Дайниса. Они вовсю вышивали, оживленно о чем-то болтая. Увидев Нору, подруги улыбнулись, кое-кто, возможно, немного натянуто, поприветствовали девушку и тут же втянули её в обсуждение недавних сплетен.
Девушки из обеспеченных семей в Рейминасте, да и в целом во многих деревнях, часто проводили свои дни за вышиванием. Больше заняться было решительно нечем. К тому же, расшитые узорами пояса, воротнички, рубашки, даже покрывала и портьеры - всё это охотно покупали в городе. Занятия рукоделием не только позволяли занять молодых девушек, которые могли наделать глупостей от чрезмерной свободы, но и давали семьям возможность получить дополнительный доход. Нора любила вышивать, и подруг своих тоже любила, но не могла избавиться от чувства, что она в их обществе чужая. Среди них девушка была беднее всех, хоть её семья и жила вполне обеспеченно по меркам деревни. Но важнее даже не это. Нора имела возможность самостоятельно решать, что делать со своей жизнью, а её подруги такой роскошью не располагали. Нора могла гулять, когда ей вздумается, ходить в таверну, что для её подруг было верхом неприличия, а в сопровождении Друро ей можно было даже выходить за ворота деревни, пропадая по несколько часов на речке или собирая ягоды в близлежащем лесочке. Конечно, многое Норе запрещали, как всегда запрещают молодым девушкам: гулять по ночам, пить эль или пиво, курить трубку, вести себя непристойно... Но только Нора могла себе позволить уснуть на скамейке в самом центре деревни посреди дня, а потом ещё поболтать с Томом без косых взглядов прохожих. Такая свобода объяснялась просто: Эмер, мать девушки, была самостоятельной и сильной женщиной, что для жителей деревни хоть выглядело слегка дико, но стало привычно. Обычно женщины или жили с мужьями, пряча свою личность за их спинами, или, овдовев, искали нового супруга. Эмер же воспитывала дочь одна, даже не пытаясь выйти замуж второй раз — отец Норы погиб много лет назад, защищая деревню от одичавших волков, пришедших из Леса. Видя то, как мама сама решает, чем заняться, с кем общаться, а кого отправить на все четыре стороны без зазрения совести, Нора ещё в детстве решила, что хочет быть такой же свободной, и с тех пор ей практически ничего не мешало жить в соответствии со своими взглядами. Ну, наверное, кроме бабушки.
— А вы слышали, что Том собирается свататься к нашей Норе? - прощебетала вдруг Дайниса, нарочито не поднимая глаз от вышивки.
— Свататься? - удивленно переспросила Нора, отставив кружку чая, - а ты откуда знаешь?
— Слышала его разговор с кем-то, когда шла мимо. С кем — не помню. Кажется, он хочет прийти сегодня в таверну и при всех попросить у Эмер твоей руки. Я думаю, Друро сегодня лучше остаться дома, - хихикнула Дайниса.. Все знали, что Друро ей небезразличен — еще бы, сын мельника, да ещё и такой красавец. Нора привыкла к тому, что Дайниса её недолюбливает, но сейчас ей захотелось вцепиться в эту язву только за ее ехидный тон.
— Это, кстати, правда так, - подтвердила Яшма, заметив, как злобно Нора смотрит на Дайнису, - я тоже слышала, мы встретили его, когда шли за пастилой. Бедняга Том! Он, конечно, грязный, как поросёнок, но достаточно симпатичный...
— Фу! - воскликнула Эва, брезгливо нахмурив свои тонкие бровки, - Яшма, дорогая, ты шутишь?
— Так, - Нора отложила вышивку. В горле у нее пересохло, - и что прикажете мне делать? Он спрашивал сегодня, буду ли я петь, а я сказала, что буду. Чтоб Духи побрали этого Тома!
— Солнце, - Яшма положила руку подруге на плечо, - лучше не ходи сегодня в таверну. Такое событие не только поднимет шум во всем Рейминасте — оно и Друро обидит. Скажи маме, что тебе нехорошо, и она позволит тебе остаться дома.
— Она поймёт, что я вру, - Нора помотала головой, - разве я выгляжу больной?
— Ничего, - произнесла вдруг Мириам, молчавшая до этого момента. Она взяла свою сумочку, достала оттуда небольшую коробочку и подошла к Норе, - сейчас мы тебя немного накрасим. Хорошо, что я никогда не выхожу из дома без пудры!
Нора практически не пользовалась косметикой, потому что ей не нравилось, как косметика ощущается на лице. Да и зачем пудрить лицо, если пудра делает тебя похожей на мертвеца? И в чем смысл всех этих кисточек, баночек, флакончиков, если издалека видно, как жарко тебе носить на себе это второе лицо? Правда, иногда она подводила глаза, и это делало их такими яркими и большими, что ставить крест на макияже полностью не хотелось. И все же Нора краситься не любила. Правда, в этот раз пришлось прибегнуть к пудре, причём к плотному ее слою. Кожа стала бледной и сухой, губы, по которым тоже прошлись кистью, выглядели потрескавшимися, а в дополнение к образу подруги заставили Нору принять самый жалкий вид. Девушку подташнивало от страха, поэтому слишком стараться и не пришлось.
— Дорогая, я верю, верю! - закивала Эва, тряся массивным шиньоном, закреплённом, кажется, не там, где нужно.
— Да, мы хорошо постарались, - согласилась Мириам, укладывая пудру обратно в сумочку.
— Спасибо вам, девочки, - слабо улыбнулась Нора, - я поспешу домой, вдруг перехвачу маму за обедом. Иначе придётся объясняться с ней вечером, после сорванного выступления.
— Удачи, - в один голос ответили подруги. Яшма пошла вниз с Норой, чтобы проводить её до двери, а девушки остались в комнате, продолжая свои занятия рукоделием. Разговор тут же перешёл в обсуждение новых духов, и про Нору моментально забыли. Только Дайниса выглядела слегка встревоженной, и все время пропускала стежки.
Нора быстро спустилась по лестнице крыльца, практически бегом покидая дом Яшмы. Нужно было успеть. Конечно, стоило избегать постоянных посетителей таверны, ведь человек с таким жутко больным видом вряд ли способен так быстро передвигаться, но все же — нужно было успеть. Девушка бежала по переулкам, где не было людей, а там, где были, принимала самый несчастный вид. Бег заставил её вспотеть, и это сыграло ей на руку, дополняя образ. Прохожие предлагали помощь, многие намеревались проводить её к лекарю или хотя бы до дома, но Нора, старательно делая вид, что она безмерно благодарна за предложение, но не может позволить себе отвлекать взрослых людей от их дел, вежливо отказывалась.
Когда наконец она медленно и тихо, имитируя страшную слабость, открыла входную дверь, Эмер как раз собиралась выйти. Мать и дочь столкнулись в дверном проёме, и женщина ужаснулась виду Норы. Она тут же отправила девушку в постель, а сама вышла и постучала в дверь соседнего дома. Дверь открыла бабушка Норы, Сибил, которая состояла в совете старейшин деревни. Это была женщина хоть и увядшей с годами, но благородной внешности, с длинными седыми волосами, собранными в сложную причёску и покрытыми полупрозрачным чёрным платком. Глаза Сибил глаза были такими светлыми, что людей нередко пугал даже мимолётный зрительный контакт с ней. Вот и Эмер вздрогнула, даже сейчас, глядя в глаза родной матери.
— Что случилось? - спокойно спросила Сибил.
— Мама, Нора выглядит очень плохо. Не могли бы вы последить за ней, пока я буду в таверне?
— Конечно, - все так же спокойно ответила Сибил, - стоит вызвать лекаря?
— Надеюсь, это пройдёт. Простите, мама, - Эмер с трудом подавила странное желание поклониться. Оно возникало почти у всех, кто говорил с Сибил.
— Иди, дитя, - у Эмер от такого обращения заскрипели зубы. Дитя? Она взрослая женщина! Но Сибил, казалось, и не заметила никакого раздражения на лице дочери.
— Спасибо, - поблагодарила Эмер, уже отвернувшись и направляясь к таверне. Свернув за угол, женщина выдохнула, будто после тяжёлой работы.
Нора видела маму и бабушку из окна, поэтому была готова играть свою роль, когда Сибил открыла дверь в её комнату и молча посмотрела на внучку. Будто удостоверившись, что ей не соврали, Сибил слабо кивнула и закрыла дверь. Потом, правда, заглянула снова и сказала:
— Если тебе будет плохо, позови, я приведу лекаря. А пока поспи, может быть, сон тебя исцелит.
— Да, бабушка, - кивнула Нора, - надеюсь, я просто устала.
— Отдыхай, дитя. Твои занятия музыкой все же стоит прекратить, как я и советовала. Я поговорю об этом с твоей матерью.
Кажется, спектакль оказался слишком хорошим, даже чересчур. Нора сначала запаниковала, что мать запретит ей выступать, но потом решила не переживать раньше времени. Сейчас как раз можно было лечь, укутаться в одеяло и хорошо все обдумать, а пренебрегать такой возможностью не хотелось.