7. Академия Агриколы
- Осень! Что может быть прекраснее осени! - Василиск оставил сумку на траве, пока Яков стелил мягкий вязаный плед. - Только весна. О весна. «Припадок кончен. Грусть в опале.
Приемлю жизнь, как первый сон.»
- Слушай, ты замечательный чтец Василиск, но мне стихов хватило еще на искусствоведение. Будь добр, расскажи лучше что нам с этим делать, - Макс достал из рюкзака две шахматных доски, несколько спичечных коробок, табак, буклет с астрономического клуба и новое издание «Ночного пульса».
- Если ты про скитальцев - я совсем не в курсе про какие сказки идет речь. Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями это очень свежо, хочу я вам сказать. Вы только подумайте, раньше они писали все про предсказателей, бал ужаса, сны - а сейчас - сухие факты! Все дети так или иначе улетают на юг. Ну, то есть, выпархивают с насиженных гнездышек в вопиющую реальность, а там, ТАМ..
- Я совсем не про это хотел спросить. Зачем нам вторая шахматная доска? Думал, мы собираемся устроить легкий пикник обсуждать пирамиды, может быть даже пойдем к близнецам. Слышал, Аза готовит проект по архитектуре. Ведьма ей помогает. Знаете, у нее есть оригинальные чертежи улиц старого города. Я был удивлен, когда узнал, что ее прадед занимался проектировкой парка.
- Ты про тот самый, что поделили лисята и нюхатели цветочков? Слышал у них новый скандал, - безмятежно произнес Василиск. - А вобще, чего этим придуркам в Нойбауне не сидится? Нормальный район, тихая такая фавелка, - он усмехнулся, а Макс неодобрительно качнул головой.
- Они не обязаны сидеть как мыши в «норах», тем более прогибаться под тиранией Саллеховых истязателей.
- Серьезно?! Мааакс, ну ты чего? Я же просто шучу. А ты тут про «норы» вспомнил, истязателями нормальных людей называешь. Тем более, Саллех же наш друг, мы должны быть на его стороне, - Василиск сделал особый акцент на слове «должны».
Макс поморщился.
- Извините, - Яков уже разложил тетради и несколько книг. По дороге сюда, они купили в чайной несколько кексов, фисташек и апельсин. Себе Яков взял тыквенные семечки, два зеленых яблока и плитку черного шоколада без сахара.
- Нильс Хольгерссон как то связан с исчезновением Уве Андерсона? Почему только и говорят об этом?
Василиск с Максом обменялись растерянными взглядами. На несколько секунд повисло молчание. Яков вспыхнул, смутившись, что вобще задал свой вопрос.
- Удивляюсь тебе Яков, - наконец сказал Макс, - Ты может быть и вырос в Эгедоре, а говоришь так, словно всего пару дней здесь.
Слова Макса прозвучали не со злобой, но попали точно в цель. В них скрывалась простая, но болезненная истина, и Яков остро это ощутил.
Внутри поднялось неприятное чувство - нечто среднее между обидой и стыдом. Ему показалось, будто его невольно разоблачили, обнажив то, что он тщательно скрывал.
Яков действительно оставался в стороне от жизни города. Редко появлялся на общих собраниях, сторонился людных мест и почти не общался с соседями. Несмотря на прожитые в Эгедоре годы, он так и не смог почувствовать себя его частью.
Парень отвел взгляд, пытаясь подобрать ответ, но прежде чем успел заговорить, вмешался Василиск.
Он щелкнул зубами, в своей привычной манере обнажив клыки, легко толкнул Макса локтем в бок и схватил буклет «Ночного пульса».
- Слушайте, а никто из вас случайно очки не носит? А то я свои, как назло, дома забыл.
- С каких пор ты носишь очки? - переспросил Макс, внимательно на него посмотрев.
- Доктор прописал. Видишь ли, с таким количеством работы как у меня, зрение у любого начнет падать.
Яков попробовал вспомнить, когда последний раз видел соседа не то что за учебником, а хотя бы листающим конспект. Что касается старины Интуса, Василиск с начала занятий таскал его в рюкзаке, так ни разу не воспользовавшись.
Единственное, всю неделю он упоенно читал Довлатова, носился с его «чемоданом» и всем рассказывал о культурном шоке и адаптация: как русские эмигранты пытались встроиться в американское общество.
- Так-так, - Василиск помотал пальцем перед его лицом, - вижу, ты не о том думаешь. - Он сделал вид что поправляет невидимы монокль, - Давай лучше попробуем ответить на твой вопрос, - развернув «Ночной пульс» Василиск, подозрительно щурясь начал изучать страницы журнала, - начнем с того, солнышко, что Нильс Хольгерссон как персонаж конечно.. кхем, ну .. черт, не могу больше, - Василиск не удержался и прыснул со смеху.
Макс фыркнул, но не улыбнулся. Он посмотрел на Василиска с легким раздражением.
- Ты бы хоть иногда держал себя в руках, - пробормотал он. - Тут, между прочим, дело серьёзное.
Василиск смахнул с уголка глаза воображаемую слезу и, все еще посмеиваясь, откинулся на траву.
- Да ладно тебе. Смех - это тоже форма уважения. Или, по крайней мере, попытка не сойти с ума.
Макс выпрямился и провел рукой по лицу, задержавшись на переносице, прежде чем перевести взгляд на Якова.
- Сравнение, скорее всего, родилось из той заметки в Пульсе. Они пишут, что Уве будто бы "улетел", "исчез с маршрута", и вообще - описали его как «маленького путника, которого никто не заметил вовремя». А это, как ты понимаешь, прямая аллюзия. Слишком уж литературно всё вышло.
- Да и нашелся он, извини, где? - снова вмешался Василиск, но уже сдержанно. - На Ниточной фабрике, за техническим выходом. Даже охранники не сразу поняли, что с ним не так. Он был как будто.. просто пустой.
- И потому все теперь думают, - продолжил Макс, - что это какая-то "аллегория". Мол, как Нильс унесён гусями, так и Уве - упоролся чем-то своим. И говорят об этом все только потому, что странно что лисенка нашли в Нойбауме, еще и в таком.. виде. Надеюсь про Лисят и Мотыльков ты в курсе? - с сомнением спросил Макс.
- Д-да! Конечно, - отозвался запинаясь Яков.
Макс хлопнул Якова по плечу - прямо как в тот вечер у Азалии, - совсем по-дружески, но Яков всё равно слегка вздрогнул. Он сжал пальцы, не зная, куда их деть, и как бы невзначай отвёл взгляд в сторону. Чувство странной неловкости прокралось под кожу, он все яснее ощущал, что находится не там, где должен.
Он задумался: с чего вдруг? И Василиск и Макс говорили с ним легко, словно они знакомы не первый день, но именно это и сбивало с толку. Неужели они правда общаются? Когда это вообще началось?
Если не считать утра у близнецов - они никогда по-настоящему не разговаривали. Тогда Макс показался ему вполне нормальным, открытым, даже забавным. Но тут и дураку ясно, что без Василиска они, скорее всего, и парой фраз не обмолвились бы.
Яков слышал о Максе - как и все. Чем занимается, где бывает, с кем держится. Но сам никогда не интересовался. Он совсем не думал, что окажется рядом с ним вот так, посреди солнечного дня, в какой-то спонтанной компании.
«Чем я вобще здесь занимаюсь?» - отрыв от привычных рамок, делал все вокруг немного размытым, почти сюрреалистичным.
- Боги, Яков, - Василиск рывком поднялся с покрывала хватая парня за собой и повалив на спину. - У тебя же на лице написано, о чем ты думаешь! - стиснув в объятиях шею, Василиск начал трепать его за волосы. - «Я же не Макс, не Василиск, как это я, могу вот так запросто, непонятно с кем, начать общаться как старые приятели, приглашать чужаков в гости, ночевать у незнакомцев, а потом как ни в чем не бывало сидеть с ними на пикнике после пар и обсуждать новости?!» Ты же об этом думаешь? - слабо сопротивляясь, Яков постарался отстраниться от Василиска. - Да расслабься ты уже наконец! Если тебе станет легче, просто думай что в академии все такие помешанные, окей?
- Осторожно, он же так и задохнуться может, - хохотнул Макс, кажется впервые за вечер удовлетворенно выдохнув.
Он вынул из нагрудного кармана рубашки прозрачный лист бумаги и равномерно насыпал туда табак. Большим и указательным пальцем слегка покатал бумагу вверх-вниз образуя форму.
- Давайте собираться, - Свернув сигарету, Макс лизнул кончиком языка липкую полоску и заклеил ее проведя по краю пальцем. - Уверен, Азалия и Саллех будут нам рады.