Герои нашего времени

Полина примеряла новые маски и дула губы на камеру. Перегрев телефон, она принялась любоваться своими длинными красными ногтями. Математика её утомляла (учебник она не открывала с начала года). Она тяжело вздохнула и положила голову на парту, уткнувшись взглядом в Кирилла, который держал ручку и не прикасался ею к бумаге. Он был единственным, кто за спиной не воротил от нее нос. Раньше. Сейчас (она была уверена) он в тайне надеялся, что её собьет машина. Полина хотела бы ему рассказать, почему не навещала его, но ей было настолько стыдно, что она не решалась. Репутация ей была важнее хорошего отношения обиженного спортсмена. Она злилась на родителей за то, что они подвергли опасности себя и её. По всевозможным расчетам их должны выпустить из СИЗО через неделю, если, конечно, Филатов сдержал обещание. Иначе все напрасно. Полине теперь всегда становилось не по себе, когда она мысленно произносила эту фамилию. Филатов даже с того света умело решает проблемы — она хмыкнула. Ожидание заставляло её нервничать. Ей пришло сообщение от Вани. Когда Ваня еще жил с ними, они постоянно ссорились. Потом они повзрослели — он перестал её задирать, а она так остро реагировать на любое его слово. Ваня поступил в финансовый университет в Нью-Йорке, он учится там уже второй год. Сейчас он приехал в Калининград к своей девушке (отношения на расстоянии Полине казались глупыми). Ваня написал, что времени до отъезда осталось мало. Полина нахмурилась и, вытянув шею, взглянула на Донских, который сидел за последней партой и лениво что-то выводил в тетради. Она не знала, как к нему подступиться, чтобы он не прибил её.

На перемене она поймала Антона, который был крайне возбужден.

— Войтко, как раз тебя искал. Пошли в подсобку?

Полина с отвращением поморщилась:

— Где труп Кости нашли?

— Ну, его же там больше нет.

Беззаботности Яшина вызывала зависть. Он чувствовал себя прекрасно в любой ситуации.

— Погоди, мартовский кот. Помнишь, я говорила про посылку, которую надо отправить... под мантией-невидимкой? Уверен, что не сможешь мне помочь?

— Я не понимаю, почему твой брат не может приехать сюда сам за наркотой?

Полина зажала ему рот рукой и потащила к подсобке. Антон воодушевился и шел вприпрыжку.

— Зачем так орать, идиот?! Я говорила, ему нельзя у Москву. Его тут, мягко говоря, не ждут.

— Да у вас прям семья криминальщиков, — усмехнулся Антон.

— Что?

— Что?

Полина до сих пор не могла понять, как Яшин умудряется знать все и обо всех. Только сейчас это стало куда больнее актуальнее (опаснее). Он улыбнулся и хитро сощурил глаза: паршивец чувствовал свое превосходство. Горькая досада разлилась по её телу — она сжала зубы.

— Лицо попроще, Войтко, я не трепач. Если тебе так надо, я даже поговорю с Донских о посылке.

Полина не верила в его бескорыстие и готова была пойти на любые условия. Антон таинственно сверкнул голубым глазами и закрыл за ними дверь подсобке. Запахло сыростью и трупом.

Николай Львович опять застукал Яшина и Войтко без одежды, только теперь уже не в раздевалке, а в пыльной кладовке. Он был поражен: ладно еще рамки приличия — их не волновала даже гигиена! Насколько надо не уважать самих себя? Шорохов стоял на грани полного разочарования в этих детях. Дети — слишком мягкое, ласковое слово для них. Оно обрамляет их пошлую, грязную натуру. Видит бог, он изо всех сил старается вытянуть в них что-нибудь дельное, стоящее, но с каждым днем это становится сложнее: они будто специально закапывают себя. Сам того не осознавая, он оказался в самой гуще жизни этих детей (почему-то он не может найти в себе силы называть их по-другому), в замкнутом круге ошибок и пороков. Иногда ему кажется, что это не он вытаскивает их наверх, а они тянут его вниз. Стоит ли их боятся? Определенно. Если они — будущее, то лучше бы никогда до него не добраться. Но слепая надежда вспыхивает в нем каждый раз, когда он замечает во взгляде кого-нибудь из них тоненький проблеск того, что обычно у людей называют душой. Вполне возможно, ему просто это кажется.

Шорохов совершенно случайно натолкнулся на Руслана, который явно куда-то торопился.

— Донских, ты ко мне за ордером собираешься?

— Нет.

— Ты последний. Остальные взяли.

— Знаю. Не возьму.

— Почему? Не хочешь «отлично» автоматом?

Руслан делает вид, что не умеет учиться. Судя по его оценкам, особыми умственными способностями он не отличался. Устно он никогда не отвечал, а работы писал по принципу «лишь бы отстали». Он не стремился к высоким баллам и удивлял преподавателей холодным отношением к любым знаниям, которыми пичкают учеников. Он демонстративно отрицал обучение. Шорохов старательно не верил в его спектакли: Руслан делает вид, что не умеет учиться.

— Ловко придумали, — Руслан слабо усмехнулся (Шорохову показалось, что как-то нервно).

— Прости?

— Раскрыть дело нашими руками.

— Ведется следствие.

— Следствие не знает столько, сколько знаем мы.

— И как много знаешь ты?

— Не дождетесь.

Этим их короткая беседа и завершилась: Руслан облизнул пересохшие губы и ушел, а Николай Львович многозначительно помолчал, встряхнул рукава пиджака и быстрым шагом направился к себе в кабинет. Там он набрал номер и грозным голосом приказал: «Мне нужно подробное описание действий курсанта Руслана Александровича Донских на южно-сахалинской базе».

Настя помнила, что в эту субботу Яшин устраивает пикник (обычно это происходит раньше, но чрезвычайное происшествие немного затормозило процесс подготовки). Им повезло, что ноябрь, выдался не таким холодным (снегом, слава богу, и не пахло). Пикником Яшин называет массовую попойку в лесу — с палатками, костром и несколькими ящиками дешевого алкоголя. За «вход» он брал немного, поэтому народу всегда было хоть отбавляй. И никого не волновало, что Костю Филатова недавно убили. А если кого-то и волновало, то тем более хотелось забыться. Настя каждый раз обещала себе больше не пить, но как-то получалось, что она все равно оказывалась со стаканом, наполненным водкой с энергетиком (адская смесь). Лукавить бессмысленно — веселиться и отдыхать любили все. Вечно быть серьезным слишком сложно.

Настя удивлялась тому, что Антон ее ни разу не упомянул один важный факт: он видел её, тогда, ночью — она кралась вдоль стены по пути в столовую. Она опасалась тех планов, которые он наверняка разрабатывает в голове. Больше всего на свете она боялась попасть под самые радикальные подозрения, а Яшин легко может этому поспособствовать. Надо принимать меры.

Архиповой Яшин был противен — от и до. Она видела в нем все пороки, которые только существуют в сердцах молодых (и не только) людей. Она категорично осуждала любой его шаг и не рассматривала никаких оправданий. Она не допускала даже мысли о том, что сама не подходила под собственные стандарты хорошего человека, достойного жить и добиваться поставленных целей. Настя любила читать и могла запомнить текст до мельчайших деталей, обожала японскую кухню, всегда разбрасывала свои вещи по комнате и не умела сдерживать эмоции. По ночам она смотрела любимых видеоблогеров и долго не могла уснуть, а днем все равно была полна энергии — для сплетен и пустых споров. Училась она механически на «отлично»: если бы не училась, то шансов выбраться из однокомнатной старой квартирки не было бы совсем. Сиделка для бабушки оплачивалась из лицейской стипендии. Настя просто не могла оставить её одну: бабушка была её единственным родным человеком. Которому было не плевать.

Соня купила два «билета» на пикник. Ей очень хотелось не думать и не чувствовать хотя бы пару часов. Настя тоже не откажется, но сама у Антона она никогда ничего не покупала: некое подобие гордости. Уже целую неделю Соне снится заветная оранжевая бутылка шейка, чересчур сахарного и красящего язык. У нее уже живот крутило от невыносимого ожидания: она сама не заметила, как прикипела к такому бессмысленному времяпрепровождению, как танцы под популярную музыку под действием дешевых алкогольных коктейлей. Но ничего ужасного в этом она не видела. Соня не знает, как лицей допускает это, ведь наверняка такая вечеринка в лесу не остается незамеченной. Она предполагала, что Яшина прикрывает отец, но эта версия пока не подтвердилась. Впрочем — все равно. Главное самим не попасть под раздачу. Да и вообще, выходной они могут проводить по своему усмотрению. Какая разница, что многим нет восемнадцати? Как будто они, эти педантичные, строгие и ворчливые учителя, некоторые даже с погонами и медалями, никогда не развлекались, не пили, не совершали юношеских ошибок.

— Ты короткую куртку наденешь или длинную? — Соня рылась в шкафу.

— Короткую. Длинную сложнее потом чистить, — констатировала Настя с умным видом.

Заболоцкая вспомнила, что в прошлый раз её вывернуло прямо на одежду, поэтому она решила надеть что-нибудь такое, чего не будет жалко. Черная толстовка, потертые джинсы, болотная дутая куртка — самое оно. Длинные каштановые волосы она предусмотрительно убрала в высокий хвост, последовав примеру Насти.

А через полчаса они уже вышли на большую поляну, излюбленное местечко Антона. Все было, как говорится, по красоте: новенькие палатки, раскладные табуретки, два костра, ящики с бутылками и едой, большая колонка. Кто-то уже смеялся громче музыки. Яшин, взбудораженный больше, чем обычно, подлетел к новоприбывшим и вручил им две зеленые жестяные банки для разогрева. Костя не любил пиво, но для «Козла» всегда делал исключение — Соня дернулась, внезапно это вспомнив. Она залпом выпила полбанки, и от непривычки ей почти сразу ударило в голову. Настю в толпе она потеряла почти сразу, зато нашла Полину и от нечего делать подошла к ней. Войтко подкрашивала губы, вылезая за контур. Заболоцкая спросила у нее что-то неважное, и та кивнула ей в ответ. Потом они, поддавшись всеобщему ажиотажу, принялись беспорядочно двигаться под русский рэп.

Все вокруг поплыло, и Соня не могла перестать улыбаться. Она смеялась, подпевала и кружилась с Полиной, пока случайно не заметила, как Донских в одиночестве сидит у костра и пересчитывает светло-розовые таблетки на ладони. Может, не светло-розовые, но факт остается фактом. Потом он проглотил одну из них и запил портвейном. Она остановилась и, сощурившись, попыталась сфокусировать на нем взгляд. Руслан показал ей средний палец, и, проморгавшись, Соня уже не нашла его на том месте, где он сидел. Тревога, густая и тягучая, растеклась по телу — она судорожно принялась искать Архипову, чтобы сказать ей, что... что.. Соня уже забыла, что именно. Настроение резко переменилось: безудержное веселье перешло к тупой печали, смешанной с беспричинным страхом. Шугаясь каждого лишнего прикосновения, Заболоцкая, пошатываясь, направилась к знакомой рыжей шевелюре, мелькающей чуть поодаль, у палаток.

Настя сидела на бревне и общалась с Кириллом. Оба они уже были под мощным влиянием спиртного, поэтому невидимый заслон, обычно контролирующий поток слов, спал.

— Кир, Кирилл, Кирюша, я знаю, у тебя есть фотографии, — голос Насти растекался патокой.

— Настюх, без обид... — Булатов мялся и виновато пожимал плечами.

— Это же Яшин! Он бы тебя с потрохами сдал! — возмутилась Архипова визгливо.

Кирилл уже открыл было рот, чтобы опять начать отнекиваться, как рядом с ними приземлилась Соня, уже совсем позабывшая, зачем она, собственно, так хотела найти подругу. Теперь все её внимание переключилось на их занимательный разговор. Соня многозначительно хмыкнула и поманила Булатова пальцем поближе. Когда он и Настя склонились к ней, она постаралась сделать серьезное выражение лица, хотя в глазах её играли смешинки. Собравшись с мыслями, она выдала, сама не узнав своей голос, скачущий то вверх, то вниз:

— Подумай, кого защищаешь, Кир.

— Сонь, мне плевать, что это Яшин...

— Он подстроил твое падение на той игре.

Кирилл застыл. И, кажется, перестал дышать. В его мутных глазах промелькнуло трезвое непонимание. Соня с какой-то торжественной (садистской) гордостью наблюдала за переменами в его лице. Он не знал, что спросить дальше, поэтому просто молчал. А музыка все гремела.

— Я слышала, как он просил Илью вывернуть ситуацию так, чтоб ты получил травму. Он щедро заплатил, — продолжила Соня, старательно выговаривая каждое слово.

Архипова удивилась не меньше самого Булатова — в её вздохах слышалась жалость. Кирилл ничего не ответил. Дышать он стал тяжелее, отрывистее, как будто воздуха вокруг было недостаточно. Он поверил безоговорочно — это они поняли по внезапно появившейся в нем решимости. Он вытащил из кармана телефон и отправил им фотографии, на которых Яшин грубо хватает Филатова за плечо у лицейского черного входа. Дата — та самая.

— Антон не был в казино. Его алиби — херня.

Вот тогда и Архипова возликовала. Она принялась разглядывать фотографии, то приближая их, то возвращая в обычный размер. Соня расплылась в довольной улыбке, как нашкодивший кот. Она не знала, почему решила вывалить эту информацию на Кирилла именно сейчас. Наверное, её просто подтолкнул яблочный портвейн. Портвейн. Розовые таблетки. Точно! Донских...

Кирилл резко встал и зашагал прямо к компании из параллельного класса, в центре которой стоял Антон с бутылкой кислого вина. Яшин слишком поздно заметил надвигающуюся на него бурю. Кирилл растолкал ребят и схватил его за воротник так неожиданно, что тот выронил бутылку. Но Антон рассмеялся и поднял руки вверх, как пойманный с поличным преступник.

— Булатов, ты чего? Ладно, сегодня Войтко можешь забрать себе, — Антон снова расхохотался.

— Ублюдок, — прорычал Кирилл и со всей силы швырнул его на землю.

На них обратили внимание — смех и переговоры мигом прекратились. Только музыка все еще играла. Яшин хорошенько стукнулся головой и только тогда улыбка сползла с его лица. Он вскочил, поправив запылившиеся очки. Его пьяное лицо озарило недоумение.

— Совсем рехнулся, придурок? — воскликнул он.

Кирилла распирала ярость, жгучая и невыносимая. Обида мешалась со злостью и желанием прикончить этого жалкого червя. Он вытер пот со лба, поднял бутылку и одним глотком опустошил её, поморщившись: самое паршивое вино в его жизни. Потом он подскочил к оторопевшему Антону и ударил его кулаком по лицу, да так, что тот снова отлетел в сторону и рухнул на землю. Кто-то из девчонок вскрикнул. Из парней лезть никто не стал: Кирилл славился самым мощным ударом, неважно — правой или левой. Антон закашлялся и выплюнул кровавый сгусток. Он не привык драться: обычно ему удавалось этого избежать. Кирилл не желал останавливаться — он одним рывком поднял Антона на ноги и ударил еще, на этот раз сломав ему очки. Яшин вскрикнул от боли и зажал ладонями нос, молясь, чтобы хотя бы он был не сломан.

— Я рехнулся? Я?! — закричал Кирилл. — Может, это я заплатил футболисту, чтобы он покалечил товарища по команде, а? Я? — Кирилл пнул его ногой в живот.

Антон был живучим — не сдавался. Он встал, вытер рукавом кровь с лица (только размазал её) и, неожиданно для всех, врезал Кириллу в ответ. Булатов отшатнулся и изумленно подвигал челюстью, проверяя, все ли в порядке. Народ зашептался. Соня словно вмиг протрезвела — она зажимала рот рукой и мечтала оказаться в теплой кровати, просто исчезнув отсюда.

— Они бы забрали тебя, эти эксперты из спортивного колледжа! Ты бы укатил на молодежный чемпионат уже на следующий день, а ты нужен был мне здесь! — прокричал Антон.

Кирилл злобно рассмеялся. (Соня заметила, как Полина едва сдерживается, чтобы не подойти к нему.) Он смеялся так, будто если закончит, то просто развалится на куски. Нельзя заканчивать.

— Ты гребаный эгоист! — Кирилл продолжал истерично смеяться (он снова почувствовал фантомную боль в ноге и едва не рухнул на землю: она была слишком острая).

Они сцепились и принялись молотить друг друга так, словно всю жизни были заклятыми врагами. Полина пыталась докричаться до Кирилла, но её слова не долетали до неё. Тогда она, пропихиваясь через толпу «зрителей», добралась до Заболоцкой и одернула её. Войтко чувствовала, как её пучок превратился в стог сена, расползающийся по всей голове, но после нескольких банок пива руки уже не слушались её. Почти. Она несильно толкнула Соню в плечо:

— Я видела, что это ты ему все рассказала. Знала столько времени и решила объявить об этом только сейчас? Молодец, Заболоцкая, — по-змеиному прошипела Полина.

Соня с отвращением откачнулась от неё. Музыка била по барабанным перепонкам. Дурно.

— Вот только не надо теперь делать вид, что тебе не плевать на Кирилла, — фыркнула она.

Лицо Полины исказилось — она стала похожа на гарпию. Её большие голубые глаза, жирно подведенные черной подводкой, потеряли свою красоту и стали больше походить на глаза разъяренной ведьмы, готовой сжечь тут все дотла. Войтко принялась кричать на Соню, а та закричала на неё в ответ. Архипова не выдержала и дала Полине смачную пощечину, на что та вцепилась в её рыжие волосы. Кирилл молотил по Яшину, как по боксерской груше. Из колонки гремел Биг Бэйби Тэйп. Кто-то подбежал к девушкам и стал их разнимать, кто-то — к Кириллу с Антоном. Но все стало только хуже — драка переросла в массовую. Бэйби Тэйп не замолкал.

Появление Руслана заметили не сразу — только тогда, когда он вклинился между полуживыми Кириллом и Антоном, отбросив первого в сторону так, что тот влетел в колонку и упал вместе с ней на одно из бревен. Музыка резко прекратилась. Булатов отшвырнул колонку и ринулся на Яшина, но Донских загородил Антона собой и шершавыми ладонями уперся Кириллу в грудь. Соня, Полина и Настя прекратили ругаться и, как все остальные, устремили свои взгляды на главных героев торжества. Кирилл походил на быка: из носа и ушей у него будто валил пар. Руслан долго смотрел ему прямо в глаза, а потом легко оттолкнул его еще раз. Антон сзади него чуть наклонился вперед, схватившись за колени, отчаянно пытаясь отдышаться. Булатов было опять двинулся вперед и уже замахнулся для очередного удара, но Донских поймал его руку, сжал запястье и, быстро скрутив ему эту руку за спину, уже сильнее толкнул его подальше от Яшина.

— Выясняйте отношения в трезвом состоянии! — рявкнул Руслан. — Думаете, это геройство — копить все в себе, мило улыбаться, а потом вот так разом выливать? Вы только портите всем веселье, — он презрительно посмотрел на Антона, пытавшегося нащупать на земле свои очки, а потом на покрасневшего Булатова. — На октябрьской вписке у Яшина в квартире ты, Кир, плакался в голосовые о своей неразделенной любви, заперевшись в комнате его родителей. Илья вовсе едва из окна не выпрыгнул из-за своих проблем, — он повернулся в сторону Сони (она почувствовала рвотные позывы). — Ты, Архипова, грызлась со своей подружкой по какой-то мелочи, а она, — глаза у него вспыхнули, — а она делала вид, что все так и должно быть. Вас не тошнит от самих себя?

Соню тошнило. Но не от самой себя, а от отвратительного яблочного портвейна. У нее появилось желание вытошнить портвейн Руслану на черные берцы. Сейчас она ненавидела его сильнее всего на свете, сильнее, чем когда-либо. Ненавидела его за то, что он возомнил себя тем, кто имеет право вот так просто упрекать их в чем-то. Ненавидела за то, что эти его упреки были большей правдой, чем все её последние мысли, намерения и поступки — чем вся её никчемная жизнь. В его неестественно широких зрачках она почему-то увидела, как он вонзает нож Косте в грудь так же четко и безжалостно, как сейчас вонзает в них осколки той правды, что они никогда не принимали. И, что тут врать, вряд ли примут. Ей показалось, что Руслан сделал шаг в её сторону, и она попятилась, не зная, чего она боится больше: что он ударит её, или она — его.

Руслан поднял с земли то, что осталось от очков, и отдал это Антону.

— А ты у нас в святоши заделался? — прохрипел Кирилл. — Чего такой спокойный вдруг стал? В прошлом году первый на всех кидался, до полусмерти мог избить. А сейчас мораль читаешь? Спасибо, не надо, нас родители обычно уму-разуму учат.

Руслан склонил голову на бок и сжал губы. Антон насторожился. Соню все еще мутило.

— А тебя родители учили чему-нибудь? Не юзать, например? Или сдерживать агрессию? Да ты же, блин, бомба замедленного действия, Донских! Может, мать все-таки учила тебя хотя бы не убивать никого? Или и с этим мимо?

Соня почти не понимала, что он говорит. Она выпила слишком много — Настя поддерживала её за локоть. Её взгляд метался из стороны в сторону и не мог остановиться на ком-то одном.

— Напомни, почему же твоя мать ни разу к тебе не приезжала сюда? — Кирилл театрально развел руками. — А, точно, она же терпеть тебя не может, как и твоего выродка-отца!

— Заткнись! — Руслан рассвирепел в одно мгновение.

Донских будто потерял человеческий облик и вернулся к своим истокам — к звериному, волчьему. Соня не успела уловить, как это произошло, но Руслан сначала ударил Кирилла снизу-вверх в подбородок, а потом со всей силы ногой в живот, затем — по позвоночнику. Булатов сжался в комок, но не издал ни звука, в отличие от Антона, который всегда скулил, когда ему было больно. Руки у Донских дрожали неистово. Яшин вовремя подлетел к нему, когда тот уже было вошел в кураж — Антон быстро-быстро что-то прошептал ему на ухо и повел за собой, подальше от злосчастной поляны. Руслан шел неровно, постоянно отталкивал Яшина от себя, жестикулировал, рычал и иногда вскрикивал. Он обернулся один раз. Снова когда Соня посмотрела ему вслед. В эту секунду её все-таки вырвало.

Заболоцкая наконец дала себе волю и, пока Настя держала ей волосы (которые почему-то опять оказались распущены) извергала из себя остатки сегодняшней ночи.