Путь К Мечте

На следующее утро, перед самым звонком, Чонин пулей влетел в туалет, наверстывая упущенное – утренняя спешка лишила его возможности посетить уборную дома. Закончив свои дела и уже было потянувшись к двери, он замер, словно поражённый током. До его слуха донеслись обрывки женского разговора. Чонин прислушался, пытаясь уловить смысл, и тут его словно молнией пронзило: один из голосов показался до боли знакомым. Он ломал голову, силясь вспомнить, кому он принадлежит, пока, словно гром среди ясного неба, не прозвучало имя – Сынмин. Тогда-то всё и встало на свои места, и Чонин с ужасом осознал, кто скрывался за этими стенами.

Ведь это именно та девица настойчиво вилась вокруг Сынмина, словно назойливая мошкара. Именно она, не стесняясь, требовала от него совместного выполнения обещанного задания. И вот теперь, щебеча со своей подружкой, она клянётся, что перевернёт землю, лишь бы Сынмин заметил её и пал к её ногам. Чонина вновь обожгло ревнивым пламенем. Нельзя допустить, чтобы Сынмин связал свою жизнь с этой… этой выскочкой! Охваченный этой мыслью, Чонин дождался, пока девушки скроются из виду, и пулей вылетел из туалета, направляясь в свой класс. В голове уже роились коварные планы, как навсегда отвадить эту охотницу от Сынмина.

***

Тем временем, в другом коридоре, Феликс, словно завороженный, утонул в страницах книги, примостившись на подоконнике. Мир вокруг перестал существовать, поглощённый буквами и сюжетом. Лишь внезапное тепло, опалившее шею, вырвало его из плена слов. Хёнджин, бесшумной тенью возникший рядом, уже задыхался от невысказанной нежности, жадно пытаясь пробиться сквозь броню его сосредоточенности. Сначала Феликс не реагировал, но настойчивые поцелуи, словно искры, пробежавшие по коже, заставили его вздрогнуть и отложить книгу.

Хёнджин, обвив его талию руками, продолжал осыпать шею горячими поцелуями. Феликс покачал головой, с укоризной глядя в любимые глаза:

– Джинни, перестань, пожалуйста. Что, если кто-то увидит? Ты хочешь, чтобы все узнали о нас?

Хёнджин, словно очнувшись, оторвался от его шеи, но объятия лишь стали крепче. В его взгляде читалась детская обида:

– А как ещё я должен был поступить? Ты совсем не обращал на меня внимания! Я умирал, мечтая хоть на секунду завладеть твоим взглядом.

– И поэтому ты решил целовать меня? – с лукавой усмешкой спросил Феликс.

– Ну а что мне оставалось? Ты был непреклонен, словно каменная стена, – прошептал Хёнджин с притворной грустью.

– А если бы кто-то увидел? Что бы ты тогда предпринял? – Феликс прищурил глаза, испытывая его.

– Но ведь никто не увидел, значит, и волноваться не о чём, – с обезоруживающей улыбкой ответил Хёнджин.

– Тебе просто повезло, – прошептал Феликс, отстраняясь. – Но это не значит, что ты должен при каждой возможности ловить меня в школьных коридорах. Боюсь представить, что случится, если нас застукают.

– Ладно, хорошо, – с напускной покорностью вздохнул Хёнджин. – В следующий раз буду осторожнее. Но сейчас… поцелуй меня. Я умираю без твоих губ, еле сдерживаюсь.

– Ладно, – сдался Феликс, – только чтобы ты перестал ныть. Он потянулся к нему, предвкушая сладость поцелуя, но в этот момент, словно тень, возник Джисон.

– Ребята, если увидите Минхо, сделайте вид, что меня тут не было, – выпалил он скороговоркой и исчез, растворившись в воздухе, будто его и правда никогда не существовало.

Оставшись наедине, Феликс снова попытался сократить расстояние между ними, но судьба, казалось, смеялась над ними. На горизонте возник взволнованный Минхо.

– Ребята, вы не видели Джисона? – с отчаянием в голосе спросил он. – Он снова избегает меня, я не могу его найти.

Услышав голос Минхо, Феликс отпрянул от Хёнджина с такой резкостью, что тот едва удержался на подоконнике. Сердце Феликса бешено колотилось, а в голосе слышалось нескрываемое волнение.

– Нет… Мы не видели Джисона, – выпалил он торопливо, подыгрывая другу, будто и вправду не заметил, как тот несколько минут назад промелькнул мимо них, словно испуганный оленёнок, прямо перед появлением Минхо.

– Блин, ну куда же он подевался? – в голосе Минхо послышалась грусть, и плечи его поникли. – Он и так вчера обиделся на меня, а сегодня будто сквозь землю провалился…

Феликс уже готов был выпытать причину вчерашней обиды Джисона, но тут прозвенел звонок, призывая учеников на первый урок. Хёнджин и Феликс направились в класс вместе, а Минхо, осуждённый на одиночество, побрёл следом, погружённый в свои невесёлые мысли.

***

Как только Минхо вошёл в класс, его взгляд тут же зацепился за Джисона, отсевшего от него. Тот, безмятежный, расположился на задней парте у окна, словно поглощённый созерцанием пейзажа. Эта перемена немедленно отозвалась в Минхо острой непривычной пустотой. Если бы не грядущий урок, он бы не раздумывая подлетел к Джисону и вернул его вещи на насиженное место. Но урок был неминуем, и Минхо пришлось покориться одиночеству своей парты.

Однако долго высидеть в тишине ему не удалось. Мысли, как назойливые мотыльки, непрестанно возвращались к Джисону, маячившему где-то вдалеке. Сосредоточиться на словах учителя стало непосильной задачей. И когда ожидание перемены сделалось невыносимым, Минхо, убедившись, что внимание преподавателя рассеяно, словно тень, скользнул со стула и, крадучись на цыпочках, пополз к парте возлюбленного. В увлечённости заданиями одноклассники не заметили дерзкой выходки.

И вот, достигнув цели, Минхо осторожно коснулся руки Джисона. Тот, погружённый в свои мысли, от неожиданного прикосновения резко вздрогнул. Не сразу поняв, кто посмел нарушить его уединение, он растерянно огляделся. Но лица одноклассников были сосредоточены на учебниках, и виновник оставался неузнанным, пока Минхо не повторил своё прикосновение. Джисон машинально опустил взгляд и, наконец, увидел своего возлюбленного, притаившегося у его ног. Тяжело вздохнув, он закатил глаза и тихо прошептал:

– Что ты тут делаешь? – в голосе сквозило недовольство.

– К тебе пришёл. Скучно мне одному на нашей парте, вот и приполз, – так же шёпотом ответил Минхо.

– Сумасшедший. А если учительница заметит, что тебя нет на месте? Накажет ведь, – снова шепнул Джисон.

– Мне невыносимо тоскливо без тебя, – прошелестел Минхо, его голос дрожал от неприкрытой печали. – Я просто не могу усидеть на месте, зная, что тебя нет рядом.

– Ты точно спятил, – выдохнул Джисон в ответ, и тут же подумал: «И почему я влюбился в такого безумца? Только ты, глупый, об этом даже не догадываешься».

– Может, вернёшься? – взмолился Минхо шёпотом. – Пожалуйста, вернись на нашу парту, чтобы я мог… нормально сосредоточиться. Иначе я совсем пропаду.

– А что ты сделаешь, если я не вернусь? – прошептал Джисон, лукаво прищурив глаза.

– Тебе меня совсем не жалко? Ну, Джи, прошу, вернись! – почти простонал Минхо, его шёпот звучал как мольба.

– Вообще-то, если ты забыл, я всё ещё обижен, – отрезал Джисон, сохраняя уверенность в голосе. – Вряд ли я вернусь в ближайшее время. Так что тебе придётся с этим смириться. И тут же про себя добавил: «Или найди способ искупить свою вину. Чтобы я смог тебя простить и вернуться на своё место». С этими словами Джисон, не теряя ни секунды, вновь погрузился в свою работу.

Услышав это, Минхо поник, словно цветок, лишённый солнца. Но внезапно, как будто в голове его вспыхнула яркая идея, он бесшумно отодвинул пустующий стул и, с ловкостью пантеры, юркнул под парту Джисона. Тот, увлечённый заданием, поначалу не заметил исчезновения Минхо. Решив, что тот вернулся на свое место, Джисон попытался сосредоточиться на работе, но тщетно – чьё-то прикосновение коснулось его ног под партой, словно искрой пробежало по коже.

Джисон снова вздрогнул, и, убедившись, что учительница по-прежнему увлечена уроком, набрал в грудь воздуха, сглотнул и, слегка отодвинув стол, заглянул под парту. То, что он увидел, повергло его в шок: Минхо преспокойно сидел у его ног, положив голову на колени. На мгновение Джисон потерял дар речи. Окинув взглядом класс, он убедился, что все по-прежнему заняты. Закатив глаза, он снова посмотрел на любимого, укрывшегося под партой, и с тихим недовольством прошептал:

– Ты что тут делаешь? И что ты скажешь, если учительница вызовет тебя к доске, а тебя нет на месте? – тон его был далёк от радостного.

– Не хочу на свою парту, если там нет тебя. Так что лучше уж я буду здесь, под твоей, чем вернусь туда, – уверенно прошептал в ответ Минхо.

– Ты издеваешься? Минхо, живо вылезай оттуда. Мне неудобно, когда кто-то сидит под партой. Давай, возвращайся на своё место, – продолжал требовать Джисон шёпотом.

– Нет. Теперь это моё место, и я никуда отсюда не уйду, – словно упрямый котёнок промурлыкал Минхо.

– Минхо, клянусь, вылезай оттуда сию же секунду! Как, по-твоему, я должен объяснять учителю, что ты у меня под партой делаешь, когда тебя к доске вызовут? – Джисон зашипел, сдерживая ярость.

– Теперь ты моя парта, – промурлыкал в ответ Минхо и, обвив его ноги руками, словно кот, прижался щекой к ткани брюк. Джисон стиснул зубы, стараясь не выдать себя и делая вид, что под партой никого нет. Но едва он попытался вернуться к заданию, как голос учительницы, словно гром среди ясного неба, прорезал тишину класса: – Минхо!

Джисон похолодел. Он никак не ожидал, что учительница и вправду вызовет Минхо. Ручка выпала из ослабевших пальцев и покатилась по полу. А Минхо, услышав своё имя, ещё сильнее прижался к ногам Джисона, затаив дыхание, словно надеясь стать невидимым. Учительница, не дождавшись ответа, обвела взглядом класс и, обнаружив отсутствие Минхо на его месте, машинально обратилась к Джисону, который ещё не успел прийти в себя:

– Джисон, ты случайно не знаешь, где твой сосед по парте? Ах да, вижу, ты зачем-то пересел… Но, может быть, ты всё-таки в курсе, куда подевался Минхо?

Джисон почувствовал, как кровь отливает от лица. Слова застряли в горле. Он прекрасно знал, где прячется Минхо, но не хотел, чтобы того наказали. От безысходности он то бледнел, то краснел, отчаянно пытаясь найти выход из этой нелепой ситуации.

– Джисон, что с тобой? – в голосе учительницы звучала неприкрытая тревога, когда она увидела, как изменилось лицо Джисона после её вопроса.

С трудом вернув себе дар речи, Джисон пробормотал:

– Если честно… я не имею ни малейшего понятия, где Минхо. Я не видел его с самого утра. Не знаю, куда он мог запропаститься. Может, что-то случилось, и он не смог прийти, или ему стало нехорошо, и он тихонько вышел, чтобы не мешать вам, – голос Джисона предательски дрожал, но он старался говорить убедительно, надеясь, что учительница поверит в его ложь. Лишь бы она не подошла ближе, не заглянула под парту… Ведь тогда она неминуемо обнаружит пропавшего Минхо.

Услышав сбивчивый ответ Джисона, учительница списала его дрожь на волнение перед сложным заданием. Не став больше задерживаться на нём, она вызвала к доске другого ученика. Джисон с облегчением выдохнул, когда почувствовал, что опасность миновала. Убедившись, что учительница увлечена работой с новым учеником, он снова заглянул под парту и испепелил Минхо взглядом. Тот в ответ лишь попытался очаровать его своими кошачьими глазками, задобрить любимого и снова принялся нежно тереться головой о его ноги.

– Даже не смей надеяться, что этот взгляд на меня подействует. Отныне ты снова наказан. И я снова погружаюсь в пучину твоего игнорирования, – прошептал Джисон с ледяной строгостью, не удостоив его более ни единым взглядом. Он вернулся к своей тетради, извлекая из пенала новую ручку, и с головой погрузился в выполнение задания, словно того и вовсе не существовало.

***

Звон перемены, словно выпущенная на волю стая, выплеснул учеников из классов прямиком в столовую. Голодные, они спешили занять лучшие места и успеть выхватить лакомый кусочек из быстро тающих запасов. Вскоре столовая загудела голосами и запахом еды. За одним из столов, окружённые учебниками, как крепостью, расположились шестеро друзей, мирно поглощающих свой обед. Внезапно дверь распахнулась, и в столовую вихрем ворвался Минхо. Окинув взглядом компанию, он с тревогой обнаружил отсутствие Джисона.

– Где Джисон? – вырвалось у него, полное неподдельного удивления и беспокойства.

– Не знаю, – отозвался Бан Чан, – но осмелюсь предположить, что ты, Минхо, снова отличился. Раз Джисона здесь нет, значит, ты приложил к этому руку.

Взгляд Чана был настолько пронзительным, словно он видел Минхо насквозь, безошибочно зная, что тот снова где-то набедокурил.

– Ну, вообще-то… – виновато пробормотал Минхо. – Я просто… случайно заставил его снова обидеться. А сегодня на уроке он обиделся ещё сильнее и сказал, что я снова наказан и он снова будет меня игнорировать.

Чан лишь устало покачал головой и пожал плечами, а после вернулся к своей еде. Минхо, повесив голову, уныло опустился на стул. Остальные, казалось, не заметили его смятения и продолжали свой обед. Феликс, почти доев свою порцию, почувствовал вибрацию телефона. Отложив вилку, он достал телефон из кармана и, разблокировав экран, увидел сообщение от Джисона. Прочитав его, он быстро сунул телефон обратно и, наклонившись к Хёнджину, прошептал ему на ухо:

– Я отойду в туалет. Джисон хочет со мной поговорить. Кажется, это может быть связано с Минхо, – Хёнджин кивнул в знак понимания, и Феликс, получив негласное разрешение, пулей вылетел из столовой.

***

Оказавшись в тускло освещенном туалете, Феликс захлопнул за собой дверь и, не теряя ни секунды, приблизился к Джисону. Тот, прислонившись к холодной кафельной стене, с непроницаемым спокойствием ожидал его появления. Встретившись с ним взглядом, Феликс, не скрывая любопытства, прошептал:

– И всё же, зачем я понадобился тебе здесь?

Джисон, скрестив руки на груди, вздохнул:

– Полагаю, Минхо уже успел растрезвонить о моей очередной обиде?

– Ещё как, – усмехнулся Феликс. – Ворвался в столовую, как разъярённый бык, и, не обнаружив тебя, тут же потребовал объяснений. Чан лишь пожал плечами, мол, ты, вероятно, скрываешься от Минхо из-за его очередной провинности. Тогда-то Минхо и признался, что случайно заставил тебя дуться, а потом, на уроке, и вовсе умудрился усугубить ситуацию.

– Понятно, – протянул Джисон, задумчиво нахмурив брови. – Интересно, а он поведал вам, чем именно я был так возмущён в классе?

Феликс пожал плечами:

– Нет, деталей он не раскрыл. Но, судя по его виду, наказание от тебя ему в очередной раз обеспечено.

– Конечно! Представляешь, он умудрился, как нашкодивший щенок, приползти на коленях прямо посреди урока к моей парте. И требовать, чтобы я вернулся на "нашу" драгоценную общую парту! А когда понял, что я не намерен капитулировать, этот ненормальный залез ко мне под парту и просидел там, как трофей, до самого звонка, твердя, что теперь я его парта! И вишенка на торте – учительнице приспичило именно в этот момент вызвать его к доске! Пришлось соврать, как последнему трусу, что я понятия не имею, где Минхо, хотя он в этот момент, как привидение, обретался у меня под ногами, – выпалил возмущенный Джисон.

– И всё-таки, с чего началось это великое переселение народов? Что ты не поделил с ним в самом начале, что решил отсесть? – Феликс подпер подбородок рукой, изображая живейший интерес.

– Из-за, Чана! Вчера Минхо вытащил меня из класса, как будто я был преступником, и начал требовать, чтобы я выложил ему, о каком таком любовнике Чан трезвонил на всю столовую. А я, как назло, не хотел признаваться, что Чан просто отпустил идиотскую шутку, чтобы завязать разговор. Минхо, конечно же, воспринял это как личное оскорбление и начал меня допрашивать с пристрастием. Ну, я и решил подыграть Чану, снова вызвав в Минхо приступ ревности. И что ты думаешь? Он повёлся! А потом, как безумец, схватил меня на руки, закинул на плечо, как мешок с картошкой. И потом стал шлёпать меня по попе! – с обидой в голосе закончил Джисон.

– Он не просто шлёпал, а даже отбил мне всю задницу! – драматично добавил он. – Поэтому я и обиделся. А потом Минхо решил, что сможет поднять мне настроение и поволок меня, неизвестно куда. А сегодня этот цирк с партой… После этого я на него обиделся ещё сильнее! – Джисон тяжело вздохнул, словно пережил не одну, а целую серию личных трагедий.

– Ну, Минхо и выдал! – Феликс сокрушённо покачал головой. – Кстати, как ты вообще высидел сегодня уроки? Тебе не было больно? – в голосе Феликса звучала искренняя тревога.

– Первое время сидеть было просто адски больно. И сейчас моя бедная попа ещё немного ноет. Но я всё равно не собираюсь так легко его прощать, – Джисон произнёс это с таким видом, словно выносил Минхо смертный приговор.

– Да, Минхо сейчас точно не позавидуешь, – снова покачал головой Феликс. – Ладно, пойдём по классам, а то, чего доброго, Минхо сейчас снова где-нибудь тебя выискивает, – бросил Феликс, словно мимоходом.

Джисон тяжело вздохнул, и они вместе покинули удушливую территорию туалета, направившись каждый к своим классам.

***

После утомительных уроков, когда счастливые ученики спешили покинуть школьные стены, Сынмин, увы, не успел вовремя улизнуть. Цепкие лапки одно назойливой особы выловили его из потока и чуть ли не силой затащили в библиотеку, дабы наконец-то приступить к их общему заданию. Сынмин, не испытывая ни малейшего энтузиазма, тайком отправил Чонину отчаянное сообщение с просьбой о спасении. И Чонин, словно верный рыцарь, получив сигнал бедствия, незамедлительно помчался на выручку своей принцессе.

В лабиринте книжных полок Чонин безошибочно выделил Сынмина в компании назойливой девицы, не раз покушавшейся на его личное пространство. Ревность, словно искра, вспыхнула в его сердце, но тут же угасла, сменённая лукавой усмешкой, – в памяти всплыл подслушанный разговор. Подкравшись к Сынмину со спины, Чонин внезапно навалился на него, обвил руками, словно коала эвкалиптовое дерево. Сынмин, уловив знакомый аромат его парфюма, понял, кто повис на нём, и постарался сохранить невозмутимый вид, словно такое поведение было для Чонина в порядке вещей.

Девушка, увлечённая заданием, не сразу заметила появление третьего участника. Она наивно лелеяла надежду, что после библиотеки Сынмин проводит её до дома. Но её планам не суждено было сбыться. Чонин, явившийся на помощь Сынмину, не собирался оставлять Кима на растерзание этой прилипчивой особе. Когда же девушка наконец решила задать Сынмину вопрос, она оторвалась от учебника и взглянула на него. Её изумлению не было предела, когда она увидела, что на Сынмине, словно коала, повис Чонин. И сам Сынмин при этом сохранял поразительное спокойствие, словно Чонин имел на это полное право.

Чонин заметил, как мгновенно померкло лицо девушки при виде его рядом с Сынмином. Словно уязвлённый, он прикусил губу и демонстративно потёрся носом о щеку Сынмина, жадно вдыхая аромат его парфюма. Сынмин оставался невозмутимым, словно касания Чонина не имели над ним власти. Но в душе его бушевал ураган; от дерзкого прикосновения сердце бешено колотилось, грозя вырваться из груди. С трудом подавляя предательскую дрожь, он изо всех сил старался сдержать вопрос, рвавшийся с губ: "Что ты творишь, Чонин?"

Взгляд девушки, прикованный к выходкам Чонина, обжигал ядовитой ревностью, терзаемой острыми кинжалами зависти. Ей отчаянно хотелось вырваться из плена наблюдателя, ощутить тепло Сынмина, прижаться щекой к его мягкому свитеру, утонуть в этом мимолетном объятии, которое Чонин дарил ему, словно нарочно, в насмешку. Заворожённая этим представлением, словно парализованная чужим счастьем, она забыла о задании, ради которого привела Сынмина в тихую обитель библиотеки. Всё её внимание, как мотылёк, попавший в паутину, трепетало между двумя фигурами – Сынмином и дерзким Чонином. Последний, чувствуя, как его провокации отравили её душу, как она потеряла нить разума, расплылся в хищной ухмылке, словно волк, почуявший слабость жертвы. Он жаждал увидеть, как её терпение лопнет, словно хрупкий лёд под тяжестью отчаяния.

То он тыкался носом в щеку Сынмина, то настойчиво пытался оставить на коже Кима мокрый след поцелуя, словно метил территорию своим языком. Каждое прикосновение обжигало, и даже шея Сынмина не избежала этой участи. Сынмин едва сдерживал рвущийся наружу румянец, боролся с желанием не издать ни звука перед незнакомкой. Сердце бешено колотилось в груди, отзываясь на каждое касание языка Чонина к щеке или шее, словно пойманная в клетку птица.

Чонин же в эти моменты стоял на краю бездны, отчаянно подавляя в себе неудержимое желание завладеть Сынмином полностью. Его разум мутился от пьянящего аромата, исходящего от Сынмина, кровь кипела, требуя большего. Лишь мысль о присутствии девушки удерживала его от безумного поступка – поцелуя, который он так жаждал. Тяжелый якорь дружбы, сковывающий их отношения, не позволял ему игнорировать тот факт, что столь дерзкое проявление чувств могло быть не принято Сынмином.

И вот, когда Чонин уже почти осыпал шею Сынмина засосами, девушка, больше не в силах выносить это зрелище, словно ужаленная, вскочила со своего места. Книга, до этого мирно покоившаяся перед ней, с оглушительным хлопком обрушилась на стол, приковывая к ней взгляды парней. В глазах Чонина она заметила злобные искорки, словно он только и ждал, когда её терпение лопнет. Поняв, что её намеренно вывели из равновесия, она ощутила, что больше не может оставаться среди них. Собрав свои вещи в спешке, она покинула их, словно и не она привела Сынмина в эту тихую обитель.

Оставшись наедине, Чонин с неохотой отстранился от Сынмина, хотя, если честно, ему совсем не хотелось этого делать. Из уважения к Сынмину он подавил в себе нахлынувшее желание и отступил. Когда же Чонин перестал виснуть на нём, Сынмин ощутил странную пустоту, будто чего-то не хватает. Лишь в присутствии Чонина всё казалось правильным и на своих местах. От этого внезапного осознания Сынмин залился краской и, не смотря на Чонина, с благодарностью произнёс:

– Спасибо, что спас меня от этой девицы. Я уж испугался, что она потом насильно заставит меня провожать её до дома. Но благодаря тебе я избежал этой участи. Спасибо, Чонин, ты мой герой!

Услышав слова Сынмина, Чонин ощутил двойственность чувств. Радость от возможности помочь другу переплеталась со странным, тревожным волнением, которое заставляло его с трудом сохранять видимость спокойствия в его присутствии. Безусловно, он был рад, что назойливая девица наконец оставила их наедине. Но в то же время ему приходилось сдерживать рвущееся наружу, почти звериное желание. Желание присвоить Сынмина себе, пометить, как свою территорию, чтобы ни один взгляд, ни одно прикосновение не смели осквернить его. Словно от этого зависела сама его жизнь. Усмирив бурю невыносимых порывов, Чонин взглянул на Сынмина и, натянув подобие дружелюбной улыбки, произнёс:

– Всегда рад помочь тебе. Обращайся, если эта особа снова надумает приставать. А раз причина твоего беспокойства устранена, может, пойдём по домам? – голос Чонина звучал нарочито непринужденно, словно он и вовсе не был охвачен водоворотом новых, пугающих чувств.

– Да, конечно, – ответил Сынмин и тут же принялся собирать вещи. Закончив, он поспешил вместе с Чонином покинуть библиотеку, чтобы затем, вдвоём, направиться в сторону их домов.