4 глава.
Мягкое гибкое тело, легко скользящее по мокрой траве, заползающее в любую щель, элегантно снующее по трубам, иногда нравилось Мирасаки больше, чем человеческое. И все же пребывание во втором тоже имело свою прелесть.
Можно было ходить и вдыхать в себя утренний воздух, можно было подставить лицо редким солнечным лучам, потеряться в тумане по дороге к рынку, замереть, полулежа на крыльце, слушая стрекотание сверчков, звонкое птичье щебетание. А еще можно вкушать пищу, приготовленную собственными руками, гладить мягкую кошачью шерсть, чесать брюшко соседской собаки ― единственной псины, что не бесила его. Удовольствие приносило каждое действие, от простой ходьбы до готовки или уборки огромной площади особняка.
Но все же иногда быть простой змеей было тоже неплохо. В отличие от человеческого воплощения, в виде змеи демон мог нарушить границы своей клятвы, удаляясь от Доминик на большее расстояния. Конечно, это было чревато последствиями ― как только он возвращался, так сразу же валился с ног, весь в поту, с гулом сердца в ушах и невыносимой болью в груди, ровно там, где висел кулон.
Мысль о кулоне настигла его уже на последних метрах дороги к особняку. Моментально развоплотившись, демон протянул руку к груди и облегченно выдохнул. На месте. Все хорошо, ему больше не о чем беспокоиться. Осталось только зайти в заботливо раскрытые двери, а там пару пролетов к его комнате.
В этот раз Мирасаки даже не успел зайти. Боль распространилась по всему телу, заставляя его в судорогах завалиться на бархатный ковер, который тут же смялся под дрожащим телом.
― Да за что? Я ведь не ушел далеко, что же ты творишь? ― он почти проскулил эти слова, пытаясь подняться и шатаясь как тяжело больной, обреченный на смерть. ― Что за хрень, может ты объяснишь мне?
― Мирасаки? Все хорошо? ― донесся из глубины холла обеспокоенный голос.
Маленькие, робкие шажки и она явилась перед ним, маленькая, смешная и немного напуганная ― Джеруша, пусть и демон, но все же еще ребенок. Она смотрела на него широко распахнутыми глазами, где непрерывно подрагивали зрачки, словно девочка вот-вот начнет плакать, потому что любимому старшему брату опять плохо, а значит надо звать Биншаня, чтобы тот тащил екая в его комнату.
― Не реви ты, ― Мирасаки протянул к ней дрожащую руку, поглаживая по голове. ― Все хорошо, сейчас отпустит и пойду отосплюсь, а завтра...
Он не договорил, что будет завтра. Джеруша обняла его крепко-крепко, по-детски искренне и что-то забормотала. Что он опять творит глупости, что вообще клятву давать не стоило, да и кто его за язык дергал, неужели так было плохо из-за первой любви, что стоило отказаться от целого мира ради цепи.
А Мирасаки все слушал и слушал, ждал, пока слезы иссякнут и она, покорно принимая легкие похлопывания по голове, убежит к Биншаню, чтобы рассказать ему о том, что демон валялся в холле, а значит опять уходил далеко.
На самом деле он и сам не понял, почему так произошло. Даже когда Сетта уходил далеко и возвращался обратно, боль так не скручивала его тело, чтобы заставлять извиваться на полу, будто он не человек, а червяк на сковороде.
― Ревнуешь меня к этой девчушке что ли? ― хмыкнул екай. ― Доминик, ты слишком много думаешь для особняка.
Джеруши рядом уже не было, она ушла так же незаметно, как и прибежала к нему на помощь. Оставалось только идти вслед за ней по лестнице, но на пролет выше ― в комнату, где его ждала мягкая постель, в которой можно было забыться сном.
Замерев перед кроватью, он протянул руку в горло костюма и, подцепив пальцами цепочку, извлек оттуда кулон ― красивый и изящный флакон, в который дамы обычно вливали шприцом свои парфюмы, источая легкое цветочное благоухание. Мирасаки же хранил в этом кулоне кое-что другое. В прозрачном сосуде, причудливо скрутившись, лежала пара-тройка черных волос. Потянувшись к цепочке, он снял кулон полностью, недовольно зашипев, когда тот случайно застрял в волосах, а после положил на раскрытую ладонь, внимательно осматривая.
"Его следует носить моему избраннику" ― с этими словами его прекрасная фея нацепила на него украшение, не дав даже рассмотреть, и, задорно хохоча, унеслась от него по тропинке, подобно легкой лани, оставив на губах след поцелуя.
Это был последний раз, когда Мирасаки видел Дею перед ее кончиной.
Вздох, и кулон отправился в мягкую бархатную шкатулку, крышка которой захлопнулась сегодня слишком громко. Хотя возможно ему показалось и сейчас, в полной тишине, любой звук был словно в сто раз громче. Оборвав свои мысли, он устало взгромоздился в постель, прикрывая глаза и в одно мгновение проваливаясь в сон. И только на переферии сознания яркой звездочкой мелькнула запоздалая мысль.
Интересно, а она еще придет?
***
Илу же в тот момент интересовало немного другое.
Что это только что было вообще?
Шёпот... Его шёпот пробежался табуном мурашек у неё по спине. Ила всегда обладала очень чувствительным слухом. В особенности, когда это касалось голосов людей. Их голоса — это мотивы. И по какой-то причине она особенно остро чувствовала любые изменения в них. Только что мелодия дворецкого звучала... Совсем, совсем иначе. Очень отличалась от того, что она слышала ранее. Девушка будто могла услышать в нём что-то резкое, необъяснимое. Будто прилив эмоций или внутренних сил.
Её будто облили холодной водой.
Рука непроизвольно уперлась ему в грудь мужчине из-за непозволительной близости, но оттолкнуть не получилось: не успела. Также быстро, как и прильнул к ней, демон растворился в темноте, исчезая под покровом ночи в своей новой форме.
И что это было?
Вопрос все не давал покоя.
Ухо было будто в огне, слова мужчины вновь и вновь прокручивались у неё в голове. Из-за этого возникло неприятное ощущение зуда, из-за которого Ила ладонью прикрыла пылавшее огнем место и мысленно прокляла этого плута. Даже ответить ничего не дал. Вот же, адское создание.
И вот теперь думай: то ли от ответственности сбежал, то ли просто водиться с ней не хотел, либо же просто ему нравилось вот так играть с другими людьми.
Вариантов было много, но так или иначе... Ила была зла. И теперь уж не понятно было, покрылось её лицо красноватым оттенком из-за воздействия на чувствительную зону, либо из злости. В любом случае... Она этого так не оставит. Кем он себя возомнил вообще.
Постояв на месте еще пару мгновений, девушка недовольно поставила руки в боки, глядя в то место, куда только что прошмыгнул демон. И рукой она почувствовала какой-то инородный объект у неё на поясе.
Музыкантша с недоумением глянула вниз и заметила небольшой, но увесистый мешочек, в котором со звоном пересыпались монетки.
Из чистого любопытства она сняла его со своего пояса и открыла... Глаза в удивлении, потому что сумма, которая там находилась, была далеко не маленькой. Если Ила принесёт эти деньги домой, возникнет куча вопросов.
Нет, нельзя было показывать все. Отойдя к лавочке неподалёку, девушка поставила мешочек на неё, а рядом расстелила свой небольшой платок — красный, с её именем, аккуратно вышитым её собственной рукой, и высыпала часть денег на него, затем формируя из него еще один мешочек и подвязывая его каким-то шнурком, завалявшимся в кармане. Решено было спрятать тот в чехол гитары до того времени, пока она не вернёт инструмент в комнату Аджита, откуда затем она бы забрала деньги и спрятала их где-нибудь в своей комнате. Остальное же — то, что осталось в мешочке, подаренном мужчиной, она решила отдать самому Аджиту. Пусть как лидер группы сам разбирается, как ими распорядиться.
Как и ожидалось, по приходе обратно в таверну, Ила застала своего "заядлого ухажёра" Ранджа за распитием какой-то явно низкосортной выпивки вместе с какими-то обнищалыми людьми, которые выглядели так, словно ничего хорошего в жизни своей никогда не видели. Проскользнуть мимо них было несложно.
Краем уха можно было услышать, как этот несносный пьяница жалуется на свою жизнь своим друзьям, таким же низкопробным, как и вино в его стакане, а также на то, как Ила сегодня его "Приструнила, как какого-то несмышленого школяра, а потом перед каким-то богатым господином повертела хвостом, и была такова".
Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось.
Поэтому девушка лишь фыркнула себе под нос, и сразу же прошла к мужчине, который интересовал её больше всего сейчас.
Мешочек с монетами со звоном упал на крышку стола, а Аджит, посмотрев на это, вскинул бровь.
— Твоё любезное одолжение сыграло нам хорошую службу. Я встретила одного господина, который щедро мне заплатил за мою игру на гитаре, — проговорила Ила беззаботным тоном и по-ребячески улыбнулась.
— Да, действительно хорошую. Теперь иди отдыхай, — послышалось со стороны мужчины, взявшего деньги в руки, прикинув примерную сумму, после чего он затянулся сигаретой и выдохнул дым куда-то в сторону, — Навин остался в твоей комнате. Сказал, что будет ждать твоего прихода.
Из груди девушки вырвался тяжёлый вздох. Бедный мальчишка. Прождал её весь вечер, а она вернулась только сейчас. Наверное, он очень волновался. Теперь Ила почувствовала резкий прилив вины за то, что ушла гулять после выступления. И уж тем более за то, что в её голове промелькнули мысли о том, чтобы делать подольше остаться в том особняке.
Музыкантша кивнула головой в ответ мужчине, что теперь был у неё за спиной, и затем поплелась на второй этаж, теперь чувствуя, как усталость сегодняшнего дня накатила на неё волной. Она быстро закинула гитару в комнату Аджита, не забыв забрать свои деньги, и затем двинулась в сторону своей комнаты, уже мысленно представляя, как будет извиняться перед мальчиком за своё долгое отсутствие.
Но этого делать не пришлось. Ребёнок уже спал на её кровати. В обнимку с любимым платком Илы. От увиденного у девушки кольнуло сердце.
Она быстро разобралась с деньгами, пихая их как можно глубже в сумку со своими личными вещами, и затем легла на кровать рядом с малышом, обнимая его двумя руками и прижимая к себе.
— Ила? — мальчишка подал голос, который был хриплым из-за сна, и поднял глаза вверх, чтобы улыбнуться сестрице, — Ты пришла... Почему так долго?
Почти капризным тоном сказал он, затем обвивая её шею руками и прижимаясь ближе, чтобы крепко-накрепко обнять. Ила тепло улыбнулась и стала нежно поглаживать мальчишку по спине.
— Это неважно. Главное, что я теперь здесь, — проговаривает она и кладёт подбородок на детское плечико, расслабляясь.
Она не стала включать свет в комнате, чтобы не нарушать атмосферу. Сумрак делал эти объятия более уютными, родными и семейными, да и мальчику следовало бы уже лечь спать. Время было позднее. Да и сама Ила очень, очень сильно устала.
— Давай-ка лучше мы с тобой ляжем спать, Навин. Завтра нам предстоит ещё много работы... Ты же не хочешь, чтобы Аджит ругался, если мы будем сонными во время выступления, да?
Мальчишка помотал головой и уткнулся носом в шею музыкантши, что по-прежнему поглаживала его по спине в успокаивающем жесте.
Вскоре они уснули. Вот так, лёжа в обнимку.
***
И она пришла туда еще раз.
На самом деле, Ила решила, что вернётся, ещё в тот же вечер, когда Мирасаки уполз обратно в особняк. Ещё до того, как она вернулась в таверну. Только мотивы были слегка расплывчаты в тот момент, и она с трудом осознавала, зачем в принципе ей нужно было это сделать. Но желание было непреодолимым. Может быть, просто захотелось увидеться с этим несносным демоном, а может быть, все-таки хотела проучить его за вчерашнюю дерзость, а может быть, её просто притягивала атмосфера в доме, который так хорошо принял музыкантшу. Теперь-то уже не было никаких сомнений, что здание само по себе было живым. Хотя, пребывая в доме, она еще раздумывала над этим.
И то, как оно радостно помогало Мирасаки готовить для неё ужин, как открыто проявляло свою живую сущность, несмотря на слова демона о том, что обычно дом находится в статичном состоянии по просьбе хозяина, говорило о том, что, несомненно, карты в тот вечер легли самым выгодным для неё образом.
На утро было запланировано еще одно выступление, но уже в другом конце города, из-за чего табору пришлось спозаранку собираться, чтобы успеть в час-пик, когда народу на улицах будет полно, и денег можно будет срубить побольше.
Вся жизнь состояла из одних сплошных перемещений, и Ила уже привыкла к такому ритму жизни, но все-таки, хотелось немного отдохнуть. Постоянная яркая улыбка на губах, игривое настроение, общение с толпой и в принципе, работа бродячих музыкантов была занятием изматывающим. Именно поэтому уже где-то к середине дня Ила чувствовала себя очень измотанной и уставшей, сидя на лавочке рядом с импровизированной сценой и наблюдая за тем, как теперь вместо неё толпу развлекал малыш Навин и ещё одна девушка — Сарика. Она обладала просто ангельским голосом. И, в отличие от Илы, предпочитала заводить толпу именно им. Скакать в танце и зазывать людей в пляс, завораживать своими телодвижениями — был не её конёк. Тому виной было слабое физическое состояние. Из всей группы к Сарике относились с наибольшей бережностью и теплотой. Она же, в свою очередь, одаривала всех мягкой и тёплой улыбкой, старалась помогать Аджиту организовывать переезды и заботилась обо всех по мере своих возможностей.
После очередного взрыва рукоплесканий было решено сворачивать лавочку и возвращаться обратно в таверну, подсчитывать нажитое за сегодня и отдыхать.
— Этот город любит нас, сегодня выручили даже больше, чем вчера! — заливался радостным хохотом Рандж по дороге обратно, пока смотрел, как Сарика пересчитывает деньги, и берёт в руку один серебряник, ловко подкидывая его, — Я считаю, это нужно отпраздновать.
— Ты вчера довольно отпраздновал. Лучше займись починкой повозки по приезде обратно в таверну, — вторит тому голос Аджита, который закуривает сигарету, садясь на передок и беря в руки вожжи.
В ответ на его слова слышится только измученный стон и тихое посмеивание со стороны Сарики, которая отбирает монетку и бережно кладёт её к остальным в мешочек.
— Для человека, который даже не участвует в работе, ты слишком часто тратишь наши деньги, — подхватывает Ила волну усмешек и усаживается рядом с Аджитом на передок, закидывая ногу на ногу со смешком. Рандж грозно зыркнул в сторону девушки, но говорить ничего не стал. Кишка тонка, когда рядом Аджит. Но вчерашняя обида всё ещё теплилась в нём, и мужчина не собирался так просто прощать то унижение.
Навин же забрался между двумя на передок и обхватил руку Илы крепкой хваткой, слегка уставший после выступления. Кибитка тронулась, и девушка расслабилась, откидываясь назад. В голове у неё витали мысли о том, чтобы вернуться обратно в особняк. В голове уже складывался примерный диалог между ней и Мирасаки, который произойдёт вечером, но пока она больше сосредоточилась на том, как бы выманить его из особняка. На ум приходило только опять прихватить гитару Аджита, чтобы сыграть под окнами особняка, но её терзали сомнения на этот счёт. Не слишком ли нагло было вот так просить его инструмент уже во второй раз?
Мужчина, сидевший рядом, будто заметил задумчивость музыкантши и, стряхнув пепел с сигареты, обратился к ней.
— Второй день уже понурая ходишь. Не нравится мне это. О чем так крепко думаешь?
Ила слегка вздрагивает из-за неожиданности, возвращаясь в реальность из своих собственных мыслей, и слегка выпрямляется. Навин смотрит вверх на неё с неким удивлением, но затем только сильнее прижимается и прикрывает глаза.
— Да вот... Не знаю, что-то тоска в последнее время напала. Устала я, наверное.
Аджит недоверчиво косится на музыкантшу, ничего не отвечая, но явно не ведясь на подобные отговорки. Ила исподлобья поглядывает на мужчину, не осмеливаясь ничего ему сказать и слегка закусывая губу. Стоило ли просить? Или лучше забросить эту авантюру и забыть?
Её размышления вновь были перебиты словами Аджита:
— Спрашивай, чего тебе там нужно. По глазам вижу, что хочешь что-то.
Сердце пропустило один удар после его слов. Вот и как удавалось этому парню считывать всё, что у неё на уме без особых усилий? Уже четвёртый год она задаётся этим вопросом.
Девушка делает глубокий вдох и подпирает голову рукой, ставя локоть на колено. Скрываться теперь смысла не было.
— Я хотела попросить у тебя снова гитару одолжить на вечер.
Вскинутая бровь собеседника заставляет Илу отвернуть голову из-за неловкости. Теперь на неё смотрел не только Аджит, но и Навин любопытно поднял голову снова.
— Ты опять уходишь вечером? — по-детски наивным тоном спрашивает он и слегка сильнее сжимает рукав её платья и дёргает за него, пытаясь заставить девушку обратить на него внимание.
Музыкантша вновь поворачивает голову обратно и рукой поглаживает мальчишку по волосам с мягкой улыбкой.
— Да, думаю да. Мне нужно сбегать кое-куда по делам. Но я постараюсь в этот раз вернуться пораньше. Может быть, мы с тобой успеем прогуляться вместе. Как раньше.
Малец, погрустнев, опустил голову и нахмурился. Ему явно не нравилось, что Ила опять пойдёт гулять по ночному городу.
— Не пущу тебя одну, — бормочет он себе под нос, на что девушка слегка наклоняет голову вбок в немом вопросе. После этого ребёнок вновь поднимает голову и говорит теперь уже более громко, с явной экспрессией, — Я не отпущу тебя одну! Возьми меня с собой! Что, если с тобой что-то случится, пока ты будешь на улице? Тебя же никто не защитит. А я смогу...
Парнишку быстро осек старший брат.
— Нет. Ты-то уж точно никуда не пойдёшь. Вечером ты останешься в таверне. Не хватало мне ещё и за тебя переживать.
Мальчик, было, хотел возразить, но одним лишь взглядом Аджит быстро остудил его пыл, и Навин откинулся назад, скрестив руки на груди и состроив обиженную гримасу.
Ила лишь сочувственно вздохнула, глядя на мальца, а затем и на его брата. Тот не сказал ни слова, отвернувшись и глядя на дорогу. Только спустя пару мгновений он снова начал говорить.
— Гитару можешь взять. Мне не жалко. Только Ила. Не делай глупостей. Ты знаешь, что я несу за тебя ответственность, и если с тобой что-то случится, это будет на моей совести.
Да. Точно. Со своей свободой музыкантша немного забыла один факт. Аджит действительно отвечал за неё. И она не должна была его подводить. Сама же навязалась эти четыре года назад, так что теперь была частью группы.
— Я знаю, не переживай, — отвечает она и выдавливает улыбку, глядя на него с некой грустью. Мужчина отвернулся, а девушка перевела взор на мальчугана, что всё также обиженным сидел посреди них. Она обвила его плечи и притянула к себе, растрепывая волосы. Пару секунд он сопротивлялся, но затем залился громким хохотом, обхватывая девушку двумя руками и расслабляясь.
— Будь осторожней, Ила.
— Обязательно. Обещаю.
***
И вот, она опять здесь. На дворе те же сумерки, и она садится на облюбованную лавочку, расчехляя инструмент и беря его в руки. Она подумала пару секунд над тем, что ей следовало сыграть, но затем в голову всплыла вчерашняя встреча. Та мелодия. Она так понравилась демону, что в миг после того, как девушка её сыграла, его сердце растаяло.
Пальцы сами стали в нужные позиции, и музыка полилась рекой, вновь заполняя всю улицу. Поднялся небольшой ветер, и теперь уже он разносил, музыку, забирая её вместе с собой и донося до окон особняка. Оставалось только дождаться, пока он придёт. А сомнений в том, что это случится, не было абсолютно никаких.