Отдел смерти
Утро началось на удивление спокойно.
Туман за окном уже рассеялся, на каменных дорожках блестели капли росы, а воздух пах свежим хлебом и кофе.
— У нас первая пара — теория теней, — сказала Вивьен, поправляя сумку. — Придётся думать, а не просто смотреть в потолок.
Они зашли в кафетерий академии. Небольшой зал с панорамными окнами, откуда открывался вид на внутренний двор.
Всё выглядело идеально — деревянные столы, тихая классическая музыка и студенты, оживлённо болтающие в дорогих костюмах и модных пальто.
Виктория заказала лавандовый раф — ароматный, немного сладковатый, как утро после шторма.
Вивьен же выбрала тыквенный латте с корицей, утверждая, что «кофе без корицы — не кофе, а ошибка природы».
Они шли по длинному коридору, когда навстречу шла четверка парней — высокие, уверенные, будто весь мир принадлежал им.
Разговор Вивьен и Виктории оборвался, когда Виктория, задумавшись, врезалась в одного из них — блондина с холодным взглядом и идеально выглаженной рубашкой.
— Ой, прости, я случайно... — Виктория отпрянула, но парень даже не моргнул.
Его взгляд был надменным, а голос — как лезвие:
— Новенькие какие-то неуклюжие... неудивительно.
— Эй, Чарли! — резко бросила Вивьен, скрестив руки. — Нашелся тут бог академии. Постираешь свою рубашку, не умрешь.
Двое его друзей прыснули от смеха.
Третий — высокий парень с карими глазами — лишь бросил короткий взгляд на Викторию и прошёл мимо, не сказав ни слова.
Виктория на секунду замерла, провожая его взглядом.
— Кто это? — спросила она тихо.
— Кого ты облила — это Чарли Роквелл, с нашего факультета, местный самовлюблённый принц.
Те двое — Матео Дельгадо и Теодор Брайс, с факультета Aurum.
А вот тот, что прошёл мимо... — Вивьен улыбнулась уголками губ. — Рен Дюмон, Aurora. Загадочный, холодный и слишком идеальный, чтобы быть настоящим.
— Я слышала о них... вроде из самых известных компаний в академии?
— Не просто компаний, — поправила Вивьен. — Они с вершин иерархии. Почти все остальные — просто массовка.
Они вошли в аудиторию.
Огромный зал, стены покрыты серым камнем, на кафедре — старинная доска с золотыми иероглифами.
Студенты расселись, оживлённо перешёптываясь.
В класс вошёл мужчина лет тридцати, в чёрном пальто, с холодным взглядом.
— Добрый день, — произнёс он. — Сегодня тема: «Отдел смерти. Часть один»
В аудитории стало тихо.
— Вивьен Хейл, прочитайте, что написано на доске.
— «Уметь жить — редчайшая способность в нашем мире. Многие существуют, не более»
— прочла Вивьен и взглянула на Викторию.
— Хорошо. А теперь, — профессор перевёл взгляд на Викторию, — ваше мнение, мисс Ридл?
Виктория на секунду замолчала. Все взгляды в зале уставились на неё.
Она глубоко вдохнула и ответила:
— Мне кажется... те, кто просто существуют, — уже мертвы. Они дышат, двигаются, но не живут. Смерть не всегда приходит после жизни — иногда она начинается раньше.
Аудитория замерла.
Профессор слегка приподнял бровь, будто не ожидал такого ответа.
— Интересно, — произнёс он тихо.
Виктория ещё чувствовала на себе взгляды, когда профессор кивнул:
— На сегодня достаточно. Запомните — «отдел смерти» начинается не с конца, а с выбора.
Она не успела осознать смысл его слов, как в дверь постучали.
На пороге стояла Милен — строгая, холодная, как всегда, и в то же время до странного спокойная.
— Виктория Ридл, — произнесла она ровным голосом, — вам нужно пойти со мной.
Вивьен удивлённо посмотрела на подругу, но Виктория лишь кивнула и поспешила вслед за наставницей.
В коридоре царила звенящая тишина.
Только звук каблуков Милен нарушал её, будто отсчитывая секунды до чего-то важного.
— Я что-то сделала не так? — тихо спросила Виктория, чувствуя лёгкое беспокойство.
— Нет, — отозвалась Милен, даже не оборачиваясь. — Просто пришло время сделать первый выбор.
Кабинет Милен был просторным и безупречно чистым.
На массивном дубовом столе лежала стопка папок и тонкий лист бумаги — бланк с аккуратным гербом академии.
Милен протянула его Виктории.
— Каждый студент должен выбрать направление внеурочной активности. Это часть адаптации.
На бланке было всего несколько пунктов:
1. Художественное объединение (Ars Studio).
2. Музыкальная секция (Sonorus).
3. Гольф-клуб (Royal Green).
4. Баскетбольная команда (Ignis Flames).
— Отметь, что тебе ближе, — сказала Милен. — Но помни: здесь даже кружки не так просты, как кажутся. Иногда выбор влияет на гораздо большее, чем расписание.
Виктория провела пальцем по строкам, задумавшись.
Казалось, за каждой из этих строчек скрывалось нечто большее — как будто академия наблюдает за каждым решением, анализируя его.
— А если я не выберу? — осторожно спросила она.
Милен чуть улыбнулась уголками губ, не отрывая взгляда:
— Тогда выберут за тебя. И, поверь, тебе это не понравится!
Виктория некоторое время молчала, взгляд блуждал по строчкам бланка.
«Художка» — нет, она никогда не умела рисовать.
«Гольф» — слишком скучно.
«Баскетбол» — это не её.
А вот «Музыка»...
Что-то внутри откликнулось, словно само слово вибрировало с ней в унисон.
И по телу прошлись мурашки, Лорен.. как она там? Я даже не написала ей..
Она аккуратно поставила галочку рядом с пунктом "Музыка (Sonorus)".
Ручка, которой она писала, будто дрогнулась, оставив чуть больше чернил, чем нужно.
Милен скользнула взглядом по листу, затем спокойно взяла его в руки.
— Музыка, значит... — тихо произнесла она, будто проверяя звучание слова. — Интересный выбор. Здесь музыка — не просто искусство. Она способна влиять на состояние разума и... других вещей.
Виктория нахмурилась.
— Что вы имеете в виду?
Милен чуть наклонила голову, а в её глазах блеснуло что-то едва уловимое — холодное, тревожащее.
— Просто будь осторожна, Виктория. В Sonorus талант — не всегда благословение. Иногда он звучит слишком громко...
Женщина сложила бланк, опустила его в чёрную папку с тиснением герба академии и сказала:
— Завтра утром к тебе придёт приглашение на первую репетицию. Не опаздывай.
Виктория кивнула и вышла из кабинета.
Дверь за её спиной закрылась мягко, но почему-то звук этого щелчка отдался в груди неприятным холодом.
Она шла по пустому коридору, чувствуя, как каждый её шаг эхом отзывается под потолком.
На стенах — картины прежних студентов: лица, полные гордости, уверенности, блеска.
И всё же в их взглядах было нечто странное...
Будто они знают то, чего не знает она.
Виктория на секунду остановилась и прошептала:
— Музыка, значит... Что ж, посмотрим, к чему это приведёт.
И в тот же момент где-то вдали, в одном из крыльев академии, тихо зазвучала мелодия — приглушённая, тревожная, будто сама академия приветствовала её выбор.
Виктория шла по коридору, ориентируясь на приглушённый звук — будто где-то впереди тихо звенела одна-единственная нота. Тёплый свет ламп пробивался сквозь туман, придавая всему пространству зыбкость, словно стены дышали. Она чуть наклонилась, чтобы лучше расслышать источник звука, и в тот же миг из-за угла внезапно вышел Чарли.
Она вздрогнула от неожиданности.
— О господи, Чарли... — выдохнула она, пытаясь тут же скрыть смущение. — Зачем пугаешь?
Он улыбнулся так, словно это было его хобби — портить спокойствие новичков.
— Ты знаешь моё имя? — проговорил он лениво. — Ай, не важно. Слушай сюда, «золотая студентка», — и голос его стал хищным, — гони тысячу долларов за рубашку. Я её стирать не собираюсь.
Виктория на автомате толкнула его в грудь. Движение было резким — не из агрессии, а из внезапно вспыхнувшей обиды.
— Отвали и научись манер, — отрезала она, и в голосе её впервые с вечера прозвучала твёрдость.
На секунду коридор замер. По стенам пробежали пары взглядов — кто недоумённо, кто с интересом. Чарли ошеломлённо приподнял бровь: никто раньше не толкал его так просто. Его улыбка на мгновение исказилась.
— Ах, да? — прошипел он, глядя ей прямо в глаза. — Милочка, ты ещё не понимаешь, с кем имеешь дело. Ты — новый трофей в моей коллекции.
Виктория подняла подбородок, не отводя взгляда.
— Трофей? — переспросила она холодно. — Забавно... только охотник из тебя никудышный.
Он прищурился, словно не веря, что она осмелилась.
— Осторожнее, новенькая, — процедил Чарли, шагнув ближе.
Но Виктория не отступила. Наоборот, шагнула к нему и тихо сказала, почти шёпотом, чтобы слышал только он:
— А может, боишься, что сам станешь трофеем?
Он замер, его самоуверенная ухмылка дрогнула. Чарли молча выругался и отступил. Его ослепительная уверенность на мгновение дала трещину, и в воздухе повисла лёгкая, почти сладкая тишина — тишина победы Виктории.