ALTERA

Возможно, начало ведет на скользкую дорожку философии, чего, собственно, не знаю. Как в «Полоумном Журдене»: «Нельзя быть в чём-то уверенным». Кто знает, может быть, именно сейчас я сделаю свои выводы по отношению к чему-то, а после стану известным на весь мир. Или мне лучше стать символистом, начать повсюду раскидывать знаки, которые впоследствии могут привести к чему-то грандиозному и более масштабному, чем статья, в которую вы сейчас вчитываетесь. Кто знает, нельзя быть в чём-то уверенным...
Наверное, я должен запилить какую-то чушь о том, что у каждого писателя – да и в принципе человека творческого – тонкая душевная организация, что он очень восприимчив ко всему и так далее вниз по списку. Возможно. Мне остаётся лишь основываться на том, что я имею, но вряд ли мне под силу всё понять, ведь с творчеством я и близко не стоял. И важным мне «это» не кажется. Наверное.
Отбросим флуд...

Существование такого человека, как Хемингуэй, – вот, что важно. «По ком звонит колокол», «Фиеста (И восходит солнце)», «Старик и море», «Зелёные холмы Африки» и так далее.

Известно, что он, вроде бы, жил в обычной семье с матерью-певицой, отцом-доктором, младшим братом и двумя сёстрами. К счастью или сожалению, не всё так просто. Первый раз, когда его подстригли налысо, был в шесть лет. А мать Хема называла его миленько «куколка» [1]. Естественно, что это потом где-нибудь да отобразится. Будь то «Райский сад» или «Снега килиманджаро», которых я пока не читал, но собираюсь. Ещё он играл на виолончели, и, по его словам, эти уроки помогли ему в писанине, пусть и в музыке он одарен не был [2].

Хем любил охоту, рыболовство и всё то, чему его научил отец. Именно в такие моменты парень мог чувствовать себя свободным. Стоит только прочесть «старика и море» или «зеленые холмы Африки», как сразу поверишь в это. Лично я убежден, что после «Старика и моря» любому захочется пить – солёный привкус на губах, пот на лбу и спине, и...
Получилось как-то слащаво.
Понимаю, я слишком часто обращаюсь именно к своему мнению и заставляю сейчас Вас думать о том, кто здесь должен быть незаметен. Но вряд ли я смогу передать свои мысли и ощущения полностью, если не стану говорить о том, что мне было жарко, когда я читал «Зеленые холмы Африки», или хмелел, когда пил вино после «Фиесты».
Хемингуэй действительно своеобразный человек. Его работы – его отображение в зеркале, вспомнить только альтер-эго писателя – Ника Адамса. Или вспомнить о книге «Прощай, оружие!», куда он перенёс свои переживания о родах жены. Но говорить об этом пока рано.
Со времен школы увлекался писательством и был среди лучших, потому был одним из журналистов для газеты «Трапеция». В старшей школе занимал спортом. После считал, что именно бокс помог ему не быть слабаком и держаться на ногах до конца подобно быку.
Вместо колледжа выбрал жизнь в Канзас-сити, где работал в газете. Там же он научился краткости текста и сумел отбросить в сторону витиеватость повествования.
Во времена первой мировой хотел пойти добровольцем, но его не взяли из-за проблем с левым глазом. После отозвался на кадровый поиска Красного Креста в Канзас-сити и вызвался быть водителем скорой помощи на итальянском фронте. С первого дня в Милане он был отправлен к месту взрыва на военном заводе, где спасатели вытаскивали из развалин остатки работниц.

«Я помню, что после того, как мы довольно тщательно искали останки погибших, мы собирали фргаменты».

Получил итальянскую серебряную медаль за отвагу из-за помощи в спасении итальянских солдат в то время, как он был ранен миномётным огнем.

«Если вы идёте на войну мальчиком, вы имеете иллюзию бессмертия. Других людей убивают, а вас – нет... потом, когда вы в первый раз получаете тяжёлые ранения, вы теряете эту иллюзию и знаете, что это может случиться и с вами».
В госпитале из него извлекли 26 осколков, при этом на теле Эрнеста было более двухсот ран. Вскоре его перевезли в Милан, где простреленную коленную чашечку врачи заменили алюминиевым протезом.

Во время выздоровления Хемингуэй встретил свою первую любовь — Агнес фон Куровски, медсестру Красного Креста, которая была на семь лет старше его. В январе 1919 года, когда он возвращался в Штаты, Агнес и Хемингуэй решили жениться в течение нескольких месяцев в Америке. Тем не менее, в марте она написала, что обручилась с итальянским офицером. Биограф Джеффри Майерс утверждает, что Хемингуэй был опустошён из-за отказа Агнес и в будущем стремился оставить жену до того, как она оставит его.

Как это бывает, с войны Хем вернулся зрелым человеком, пусть ему не было и 20 лет. Пребывал в депрессии из-за отсутствия работы и сидения в доме в силу необходимости восстановления сил и здоровья. Рейнольдс рассказывает, что Хемингуэю было страшно в чужой стране с чужими хирургами, которые не могли объяснить ему на английском, смогут ли исцелить его ногу или нет. Вскоре родители начали давить на него, чтобы парень нашёл работу или продолжал образование, хоть он и мог жить не работая почти год благодаря страховым выплатам за ранения.
Он мало говорил о войне, знакомые же часто видели, как Хем ходит по городу в форме красного креста.
В Чикаго, где он работал помощником редактора ежемесячного журнала, встретил пианистку Хедли Ричардсон. Эрнест увлёкся ей, через несколько месяцев после их знакомства пара женилась. Некий Майерс утверждает, что Хем с Хедли достиг всего, чего ожидал от отношений с Агнес.

Живя в Париже, он познакомился с художниками и писателями из квартала Монапарс. Посещая салон Гертруды Стайн, узнал таких влиятельных художников, как Пабло Пикассо, Жуан Миро и Хуан Грис.
В 1923 году Хемингуэй вместе с женой впервые посетил фестиваль Сан-Фермин в испанском городе Памплона, где был очарован зрелищем корриды. Они несколько раз посещали Памплону и в последний раз привезли с собой группу британских и американских экспариантов [3]. Через несколько дней после окончания фиесты Эрнест сел за работу, и по кончине восьми недель на свет вышел роман «И восходит солнце», который в будущем будет «признан величайшим произведением Хемингуэя».

Чуть позже Хем расстался с Хэдли, женился на Полин Пфайер, которая сыграла не последнюю роль в его жизни.

В «Прощай, оружие!» были перенесены все переживания писателя по поводу тяжелых родов его жены. Через некоторые время он получил телеграмму, где говорилось, что отец Хема покончил жизнь самоубийством – это тоже не осталось незамеченным в творчестве Эрнеста («По ком звонит колокол»).
Первый писательский успех пришёл к Хему в 1926 году после выхода романа «И восходит солнце». Всё же большинство читателей вспоминало о нём с книгой «Прощай, оружие!», где американский солдат влюбляется в английскую медсестру, несмотря на развивающийся ход событий Первой мировой войны.
Понимание того, что нужно написать больше подробностей о жизни писателя, душат меня. Но нежелание, лень не дают мне того сделать.

Стоить добавить информацию о том, что в один из последних лет жизни Хема, когда он уже страдал от ряда заболеваний, у него диагностировали сахарный диабет. В то время он уже находился в клинике широкого профиля, где был по причине продолжительной депрессии. После диагноза писатель ещё больше погрузился в свои болезни, но теперь наряду с ней развивалась паранойя по поводу слежки ФБР. В начале 1980-х годов факт слежки за писателем потвердился.

Хемингуэя пытались лечить по законам психиатрии – в качестве лечения применялась электросудорожная терапия.
«Эти врачи, что делали мне электрошок, писателей не понимают... Пусть бы все психиатры поучились писать художественные произведения, чтобы понять, что значит быть писателем... какой был смысл в том, чтобы разрушать мой мозг и стирать мою память, которая представляет собой мой капитал, и выбрасывать меня на обочину жизни?».

2 июля 1961 года в своём доме в Кетчуме, через несколько дней после выписки из клиники Майо, Хемингуэй застрелился из любимого ружья итальянской марки Bernardelli, не оставив предсмертной записки.

Стоит отметить, что романы Хема заставляют жить даже такого долбаёба как я. «По ком звонит колокол» заставляет трястись, когда гранаты взрываются рядом, а пули свистят, пролетая мимо башки. А гребанный старик Ансельмо умирает каждый раз, когда перечитываешь роман, а англичанин помогает готовиться к наступлению. Мне душно, и я обливаюсь потом, пока люди вокруг меня убивают фашистов. Перед глазами картинка старого и немощного человека, который в ужасе снимает с лысой головы потертую кепку в клетку серого цвета.
Привкус вина во рту и парижская шлюха под боком. Лыба на всё лицо под нежную (слишком нежную) музыку на фоне, пока перед глазами пролетают картинки города из дождя. Старый автомобиль тарахтит, обивка сиденья потёртая, а ты в нетерпении ждешь начала фестиваля, чтобы поехать в Испанию на корриду. «Фиеста» только такой в памяти и остаётся.
Бушующее море, соленая вода щиплет раны на пальцах, леска только давит сильнее. Хочется лечь и похрустеть костями, но рыба продолжает нести по течению, приходится следовать за ней. Из живых только она, «Старик и море». Возможно, ты увидишь нескольких птиц.
В «Прощай, оружие!» придётся только разочароваться, потому что такую жесткость к героям можно увидеть только там. Смерть одна за другой и желание выкинуть книгу из окна, прям как тот чувак из фильма «Мой парень – псих», который я опять же не посмотрел.

Вряд ли Хем придётся всем по вкусу. Многие бросают его, потому что считают его текст сухим. Либо потому что думают, что он просто ужасен или что-то подобное этому. Кто-то просто не понимает суть его тяжёлых текстов, от которых мурашки рябью по коже. Выбор за вами, а здесь был Мондр [Mondragen ], которого всё достало.

____________

[1] – «Куколка» переводится на английский как «Dolly».
[2] – польза от музыки была, как заметил Хем. Это было видно по контрапунктной структуре романа «По ком звонит колокол» – в произведении одновременно велись несколько сюжетных линий.
[3] – экспатриация – временное или постоянное выдворение человека за пределы своей страны, обычно сопряженное с лишением гражданства.