ALTERA

Как говорит величайшая Википедия и собрание угрюмых критиков, Паланик использует повторение ради воссоздания реальности. Короткие промежутки в предложениях, и фраза повторяется вновь.

Будто по сценарию.

Живая речь с двусловными репликами и сложными предложениями. Никакой попытки создать витиеватый стиль написания. Только желание приближения к чему-то более реальному и настоящему. Словно то, что повторяется, и есть реальность. Жизнь, которая рассказ. Случай – очерк, и так далее.

У человека есть весьма неудобная функция: забывать некоторые моменты из жизни и заместо них придумывать своё, более-менее приближенное к правде. Подобное называют ложным воспоминанием. Ложное, потому что выдумка. Выдумка, потому что забыл.

Есть такие книги, которые можно вставить в чью-нибудь линию жизни, и от этого может поменяться всё. Зависит от обстоятельств. Крючок данного случая в том, что никто не смог бы заметить выход за грани, будто то всё ложь.

Книги, которые – жизнь, или хотя бы пытаются передать её некоторые моменты.

Это, как скрыться на три месяца из виду. Ради того, чтобы написать свой шедевр, будь то сценарий, короткий рассказ или стих.

Или как бороться с собой и своими галлюцинациями под покровом ночи и дождя. А позже узнать, что твоя галлюцинация и есть ты.

Как быть невидимкой, после того, как твоё лицо склевали птицы. И ты теперь колесишь от одного дома к другому. Ставишь в тупик каждого риелтора, а после смываешься с кучей наркоты.

В книгах Паланика герой имеет преимущества. Он живой. Является собой и может поддаться обществу. Как настоящий.

Герой может иметь один стишок, которым можно убить любого. Стоит лишь прочитать ему вслух. А потом был слушатель, и теперь его нет. «Колыбельная», которую раньше пели для тех, кто болен, что их уже ничто не могло спасти.
Каждый год бесчисленное количество младенцев умирают ни от чего. Смерть без видимых причин, как называют подобное врачи. Стоит лишь знать, что перед сном младенцу читали стих, колыбельную, на двадцать седьмой странице. На следующий день ребёнок не дышал.
Если знаешь этот стих, то перед тобой открываются мнимые двери. Убитые строки можно прочитать любому, кто когда-то совершил подлость или того хуже – стал подлостью. Можно иметь безграничные силы, зная пару строк. Решить, кому жить дальше, а кому лежать среди врачей, пришедших на вызов.

Не имея подобной власти, можно устроить что-то на подобии испытательного срока. Собрать семнадцать человек на три месяца в изолированном от всего окружающего доме. Где не мешает ничто: ни восход, ни закат, ни пение птиц, только ты сам, трёх месячный запас еды, перо, которое ручка, и ты сам.
Поддаваясь невидимой силе, ты становишься призраком, бродишь по дому измываясь над своим телом. Будь то внезапная поломка печи и стиральной машины. Испорченная еда в пакетах, которые не могут прокусить мыши. Вырванные ногти, отрезанные пальцы или пенис. Тебя окружают «Призраки» все три месяца, пока ты заперт там, откуда больше не выйдешь уже по своему желанию, потому что хочешь стать известным. За счёт старика, которому тринадцать лет. Можешь превратить свою жизнь рассказ, а рассказ – в жизнь. Можешь быть собой или притворяться тем, который притворяется другим, которым притворяется тобой, который притворяется тем. Как по кругу.
Можно издеваться над собой, а после съесть свою задницу с татуировкой ввиде розы на ужин.
Можно отказываться от супа из ничего, будучи беременной, и после гнить в подвале рядом с тринадцать летним стариком и бомжихой, которая богата.
Можно скрыться на три месяца, а можно на всю жизнь, твою или чужую – не имеет значения.

Можно всё, если ничего нет.

Терпеть. Смотреть на то, как смотрят на тебя, когда ты не смотришь на них. Потому что твоё лицо якобы склевали птицы. Потому что раньше ты считала себя счастливой. Покупала короткое платье и носила лоскуток ткани на двух нитках вместо нижнего белья. Потому что пуля прошла чуть выше, чем хотелось бы. Потому что ты выжила. Или осталась жива.
Каждый раз у тебя новое имя. Тебя окружают то Альфа, Сет или Принцесса. Ты обманываешь одного риелтора за другим, притворяется дочерью или немой. И всё идёт к тому что что ты притворялась так долго, что забыла, кто есть на самом деле. «Невидимки», так ты называешь себя и своё нынешнее окружение. Тебя не видят, потому что теперь ты урод, от чего не избавиться, потому что птицы забрали то, что называется мягкими тканями.

Критики считают, Паланик живёт романом, образуя с ним одно целое. В то время, как он следует трём целям: описать аспект человеческого опыта, о котором не напишут СМИ; рассмешить редактора и написать о том, что не прочитать своей матери или племянникам.

Паланик является одним из самых популярных новеллистов Поколения X. Пишет сатиру, ужасы и худ литературу с направлением к минимализму и постмодернизму.

Многие из книг имет начало, которое конец, и конец, которое начало.

Можно потеряться в начале и найтись в конце.

Большинство героев тебя могут взбесить или понравиться. Зависит лишь от предпочтений. Тебя может шокировать умение Тайлера Дердена обустраивать свою жизнь, за счёт источника его существования, будучи галлюцинацией, которая вскоре исчезнет и появится в неподходящий момент.
Открытие бойцовский клубов. Во всех штатах и городах, где правила говорят о том, чтобы не говорить о том, что есть, но для других – нет.
Стать всем известным и незнакомцем для других.
Поддаться рвению закрыть всё, при том не зная, что ты, который не ты, предупредил остальных. Тебя хотят убить, потому что твой ненастоящий друг сдержал обещание: ты захотел закрыть «Бойцовский клуб» и забыть о нём. Навсегда.
В итоге ты стоишь на крыше какого-то здания с пушкой во рту. Ведя переговоры с самим собой, который не ты.

Собственный стиль письма. Повторения, герои-маргиналы, ищущие своё место под солнцем; нелинейного повествование; минимализм, цинизм, едкая ирония и чёрный юмор, непонятный многим.

Чак Паланик пишет с 1996 года по настоящее время. Все так же продолжает убивать некоторых читателей тем фактом, что его стиль сложно воспринять. То, что не понравится многим. То, что может шокировать, напугать или поставить в тупик, из которого не выйти.

За все качества написания Паланик прозвали «шокирующим писателем». Он может сначала рассмешить, а позже разбить сердце.

Кто-то считает, что книги писателя наполнены «полусырым нигилизмом обкуренного школьника, который только что прочитал Ницше и послушал Nine-Inch Nails». [Процитировано из сайта Salon.com Лорой Миллер с рецензии на книгу «Дневник».]

«Некоторые рецензенты считают, что миры, создаваемые Палаником, имеют мало общего с тем, в котором живёт большинство его читателей, – мир Паланика, по их мнению, более изощрённый, более мрачный и шокирующий».

И будто все его миры – те, в которых можно потеряться...

©Мондраген