Неоновый город

Второй день (вернее – ночь) работы. Вторая в жизни рабочая смена.

Я расписалась в журнале в кабинете Елены Михайловны. Удивительно, я не опоздала.

- Как настрой? – поинтересовалась Елена Михайловна. – Готова к трудовым свершениям?

Она вручила мне розовую ключ-карту официанта, поинтересовалась, принесла ли я реквизиты из банка, на что я виновато шаркнула носком кед и потупилась.

- Нет...

- Ладно, на следующую смену – не забудь.

В раздевалке со мной с тёплыми улыбками поздоровались девочки: Вика и Марина. Если честно, их я немного побаиваюсь, чего не могу сказать о Милене... Только Милены нигде не было, я даже огляделась – нигде.

Я расположила свои вещи в отведённом шкафчике, прикрепила бейдж «Ангелины», повязала фартук. Сегодня я оделась так, чтобы этот длинный розовый фартук (который я подвернула, намотав на пояс) выглядел как полноценный элемент образа, а не вынужденная дань униформе – всего лишь надо было надеть белую футболку с минималистичным рисунком. Края её я заправила под пояс фартука так, чтобы она выглядела объёмно. Ещё я накрасила глаза ярко-розовыми тенями, но вот стрелки рисовать было лень. Зато я нашла какую-то белую тушь, которая оказалась вполне пригодной, и наклейки со стразами.

Обожаю яркие необычные макияжи – для меня это способ творческого самовыражения. Я либо не буду краситься вообще, либо накрашусь как-нибудь необычно. И мне всегда приятно, когда на это обращают внимание.

- Классный макияж, - заметила Вика.

- Спасибо, - улыбнулась я.

- Белая тушь? Что за фирма?

Я быстро ответила, потом остановилась у зеркала над раковиной – проверить, всё ли в порядке с лицом. Ведь с этим макияжем я уже отходила полдня. Надеюсь, и ночь он протянет.

- Здесь все такие яркие. Не хочется теряться на их фон, - зачем-то пояснила я через плечо не то Вике, не то Марине.

И наверное, хорошо, что ни одна, ни другая не обратили на меня внимание – потому что как раз в этот момент в раздевалке появилась Милена.

Я прямо ощутила, как Вика поджала губы, встречая её словами:

- Ну и видок...

Я обернулась, чтобы увидеть, что так не понравилось этой тонкой натуре – и, признаться, не на шутку испугалась сама. Нам предстала не та Милена, которую я видела ещё вчера, а кто-то совсем другой, только отдалённо похожий на неё: сутулый, растрёпанный, с синяками под глазами и забинтованной кистью, которую этот некто – доппельгангер – как бы всё пытался спрятать за спину или в рукаве. Только белый бинт очень контрастировал с рукавом чёрного худи, так что не заметить его было сложно.

Небрежным пацанским движением Милена провела по волосам, откидывая их назад, и вымученно-насмешливо отозвалась:

- Спасибо за комплимент.

Вике, однако, было не до шуток. Я заметила, как пристально она смотрит на забинтованную кисть.

- Что с рукой? – серьёзно спросила она. – Ты сможешь работать?

На это Милена закатила глаза и фыркнула:

- Смогу! Господи, ну что ж привязались-то...

- Что случилось? – осторожно и внимательно поинтересовалась Вика.

Милена только отмахнулась.

- Ничего.

Потом она заметила меня, улыбнулась.

- Привет.

- Привет, - поздоровалась я.

Мой взгляд невольно притягивал бинт у неё на руке – при том, что я понимала, как Милене не нравится это внимание. Она пальцами натягивала рукав своей толстовки так, чтобы он доходил до самых ногтей и скрывал белую повязку. Она старалась вести себя непринуждённо, но мы все улавливали фальшь. Ещё потом, на смене, я случайно услышала, как в углу зала Марина и Вика обсуждали Милену, и Вика говорила:

- Честно, я боюсь за неё.

- А я – боюсь её, - отвечала Марина.

Как и вчера, я путалась у Саши под ногами, он даже ругался и выглядел недовольным. В этой суете отошло на задний план зрелище явления Милены в раздевалке – какое там, если у меня поручение за поручением, которые я проваливаю одно за другим?.. Не успеваю мыть и вытирать бокалы, не дотягиваюсь их повесить... Саша посматривает, как в их округлых стеклянных стенках играет розовый свет, и недовольно кривится.

- Вытирай лучше, - говорит, - у тебя разводы остаются. Полотенце поменяй на сухое.

- А где? – спрашиваю.

В один момент я вижу, как Саша превращается в агрессивного монстра – и орёт на меня:

- Где?! Ты должна знать! Что за вопросы – где?!

У меня начали трястись руки. Всеми силами стараясь не показывать этого, я молча отвернулась, ещё наклонила голову. В переносице пусто покалывало, я всеми силами старалась сдержать слёзы – лишь бы не испортить макияж. Я боюсь, когда на меня повышают голос. У меня начинается ступор и слёзы текут. Ничего не могу с этим поделать.

Среди всего движа, мерцающего света, который прорезает уютную полутьму, в голосах и громкой музыке – я стояла позади барной стойки и надеялась, что всё, что происходит вокруг, происходит помимо меня, и никто не видит эту девчонку, которая стоит над раковиной и вот-вот заплачет. В такие моменты хочется просто провалиться сквозь землю, лишь бы никто не видел. В то же время – хочется, чтобы обратили внимание и просто по-человечески пожалели.

Только затылком я как будто чувствовала, как Саша отстранённо двигается у меня за спиной, занятый своими делами.

Вдруг – он остановился. Сквозь окружающий шум я не сразу расслышала его голос.

- Эй? – осторожно звал он.

Затем он ткнул меня в спину. Я обернулась через плечо и искоса недоверчиво взглянула на него. Лучи света растекались и искажались в слёзной поволоке в моих глазах.

- На.

Саша протягивал мне сложенное белое полотенце.

Выглядел он как-то не то виновато, не то просто растерянно. Как только я приняла полотенце – отстранился, будто скользнув назад по кафелю, и продолжил играться с джиггером, словно ничего не произошло. Он принимал заказы, я мыла посуду – и между нами росло напряжённое молчание.

Не знаю, сколько бы ещё я выдержала, но ситуацию спасла возникшая над барной стойкой Милена с предложением выйти на перекур. Я оглянулась на Сашу, затем посмотрела на Милену, вытерла руки о передник и сказала:

- Ну, пойдём выйдем.

Через дверь для персонала за баром мы прошли в коридор, вышли на улицу. Милена остановилась, достала пачку и предложила мне.

- Спасибо, - поблагодарила я, осторожно вытянув сигарету.

При этом я случайно задержала взгляд на белой повязке на её руке.

Нас освещал фонарь, закреплённый под козырьком крыльца – густой жёлтый свет, окатывающий рыжие Миленины волосы, мои руки. Скрытые темнотой, окружающие нас двадцатиэтажные дома, проглядывали жёлтыми квадратами окон.

Я зачем-то спросила, понимая, что Милене будет неприятно:

- Что с тобой случилось?

Она поджала губы, изобразив гримасу отвращения.

- Ой, прости, - я поспешила извиниться, потому что мне стало очень неловко.

Дальнейшая реакция Милены, однако, удивила меня.

- Ладно, - сказала она, - тебе – я расскажу, - затем настороженно обвела потемневшими зелёными глазами тихий ночной двор. – Я разбила руку о стену.

Я почувствовала, как мои глаза выпучиваются и медленно ползут на лоб.

- Как?.. – удивилась я.

По лицу Милены, как острый клинок, скользнула таинственная улыбка – пронзительная, горькая. В это мгновение, резко вырезанная из темноты золотым светом, она выглядела не как человек. Контрастные тени подчёркивали её угловатые черты, рубленое лицо. Глаза потемнели, запали в темноту.

Что-то такое болезненное полоснуло прямо по сердцу.

Окутанная сигаретным дымом, Милена запустила здоровую руку в волосы на затылке. В электрическом свете тонкие рыжие волоски отсвечивают золотистым и медным.

Она шумно выдохнула:

- У меня проблемы с родителями. И с агрессией. Иногда я с этим не справляюсь.

Она старалась выглядеть непринуждённо, широко улыбалась, скалилась.

- Кошмар, - отозвалась я. – Сильно разбила?

- Да нет... - отмахнулась Милена. – На мне заживает всё как на собаке. Не обращай внимания. Кстати, у тебя сегодня такой классный макияж. Ты всегда так ярко выглядишь?!

Я смущённо улыбнулась.

- Тут все очень яркие. Хочется быть на уровне. А я ещё удивлена, что этот макияж сегодня так долго держится! – Я была рада перевести тему, хоть бы и на себя, потому что разговор с Миленой оставил тяжёлое послевкусие. – Я сегодня перед работой ездила с друзьями на ВДНХ...

- Гуляли?

- Не совсем, - не без гордости отозвалась я. – У моих друзей музыкальная группа, они там выступали на улице. Иногда я хожу с ними, чтобы собирать деньги у прохожих.

- Здорово, - улыбнулась Милена. – Ну, теперь ты можешь договориться, чтобы они выступали у нас.

- А они, вроде, и выступали...

- Правда? – Милена замерла надо мной, пожёвывая фильтр сигареты губами.

Огонёк пожирал и укорачивал мою сигарету. Я курила не в затяг – иначе бы скребло и сводило горло.

Когда я вернулась в помещение, на фоне всех запахов, царивших в зале, Саша уловил, что от меня пахнет сигаретами.

- Курила? – спросил он.

- Да, - отозвалась я.

Он взглянул на меня искоса и постановил:

- Тебе не идёт.

- Что? – Я растерялась.

- Курить.

Я нахмурила брови: вот уж кому решать – что мне идёт, а что нет.

В тот вечер в «Неоновом псе» народу было – не протолкнуться: в заведении давала концерт какая-то группа с электронной музыкой и лазерным шоу. До сих пор их я ни разу не слышала и не знала о существовании, но тем не менее, мне зашла эта музыка. Хотелось самой выскочить из-за стойки и отправиться скакать на танцпол, но нельзя: у меня работа.

К бару подошёл мужчина, запрыгнул на высокий стул и заказал у Саши светлого нефильтрованного. Когда ему подали заказ, он не ушёл от бара, но сел, развернувшись вполоборота, запустил руку в карман, небрежно приподняв полу пиджака, и осторожно прихлёбывал пиво из стакана. Мужчина смотрел на танцпол, как будто пытаясь выцепить взглядом кого-то в толпе танцующих гостей.

Среди эффектных и ярких девушек ярче всех сияла красотка с серебряном платье. Она энергично двигалась под музыку, а когда двигала бёдрами, серебряные пайетки на её платье играли отражённым светом. В один момент показалось, что всё внимание приковано к ней. По крайней мере, Саша и мужчина с пивом точно смотрели на неё.

Вскоре девушка устала танцевать. Она отделались от толпы на танцполе, остановилась, вытянулась, запустив руки в тёмные кольца волос на затылке, и приподняла их. Мужчина за баром не сводил от неё взгляда. Саша опустил голову и занялся своим делом: к бару подошла Вика с заказом на какие-то напитки. А девушка в серебряном платье модельной походкой направилась к бару. Чем больше она приближалась, тем отчётливее я могла разглядеть её черты: зелёный цвет волос, татуировки на руках и ключицах – я узнала в ней баргёрл Николь.

- Привет, - прозвучал её голос у барной стойки, и она игриво взбила крупные зелёные кудри, зачёсанные набок.

- Привет, - мрачно отозвался Саша. – Твоя смена завтра.

Николь закатила глаза и фыркнула.

Сашин тон сменился на более выучено-обходительный, когда он спросил:

- Чего-то желаете?

Николь забралась на высокий стул у стойки, свесила длинные ноги. Пока она думала, что заказать, тот мужчина, который допил своё пиво уже наполовину, придвинулся к ней и заговорил:

- Вы, наверное, профессионально занимаетесь танцами...

Николь деланно смутилась, улыбнулась, но было видно, что ей доставляют удовольствие комплименты.

- Нет, - отозвалась она, тряхнув копной пышных завитых волос. – Я просто люблю танцевать.

- Это видно. У вас отлично получается, - продолжил её собеседник. – Вы такая яркая. Наверное, очень творческая личность...

Осыпаемая комплиментами, Николь продолжала улыбаться. Она не стеснялась, как это делала бы я, а наслаждалась – словно она питается всеми восхищёнными словами в свой адрес, чтобы становиться ещё восхитительнее. Какая она крутая...

Они продолжили разговор. Мужчина предложил заплатить Николь за напиток, а она не отказалась. Саша подал ей коктейль в конусовидной рюмке на длинной ножке. Она поблагодарила, продолжила разговаривать с мужчиной, сделала глоток своего коктейля, а потом отставила рюмку и слезла с барного стула.

- Я сейчас подойду, - обратилась она ко мне, не к своему собеседнику.

- А? Да, - кивнула я.

Николь ушла.

Саша бросил указание мне через плечо:

- Охлади маргариту.

- Что?.. – не поняла я.

- Охлади маргариту, - повторил Саша. – Возьми засыпь льдом бокал «маргарита».

Я замешкалась, оглядывая бар. Уточнить, как должен выглядеть этот бокал, я постеснялась – Саша уже говорил довольно резко. Пришлось гуглить.

Полезая за телефоном, я заметила краем глаза, как мужчина, оставшийся за баром, попросил повторить пиво, а когда Саша занялся его заказом, быстро насыпал что-то в недопитую рюмку Николь. Мне стало тревожно. Я слышала много плохих историй о том, как мужчины в барах подмешивали девушкам в напитки разные вещества, чтобы потом воспользоваться беспомощным состоянием, но что делать в таких ситуациях – не знала. Когда же мужчина обернулся на меня, я поспешила отвести взгляд и уткнулась в телефон рассматривать рисунки с видами барного стекла.

Оказалось, бокал «маргарита» - это высокая приплюснутая рюмка с углублением. А я представляла его себе по-другому. Ну ладно.

Я отыскала этот бокал среди порозовевшего в лучах подсветки стекла, засыпала льдом и понесла Саше.

Вернулась Николь – в тот самый момент, когда я подносила Саше охлаждённый бокал, на изогнутых стеклянных стенках которого скапливался конденсат. Я очень нервничала, настороженно искоса поглядывала на Николь, а сердцебиение в ушах сливалось и заглушало ритмы музыки. Лишь бы она не притронулась к своему напитку...

Потом – всё случилось очень быстро. Нервничая, я дала волю своей неуклюжести, и поставив бокал перед Сашей, отдёрнутой рукой хлестнула по рюмке с коктейлем Николь, задела и опрокинула её... Так и не знаю, специально это вышло или нет, но я очень испугалась. В этот момент я осознала в полной мере значение выражения «сердце пропустило удар».

- Ой! – ахнула я и закрыла ладонями раззявившийся рот.

- Ой, - подхватила Николь и принялась отряхиваться.

- Руки кривые! – раздражённо крикнул на меня Саша. – Неси салфетки, - а потом более спокойным тоном обратился к Николь: - Сейчас повторю.

- Спасибо, - отозвалась та.

В этот момент мужчина, подсыпавший что-то Николь в коктейль, метнул в меня недовольный взгляд, заёрзал на стуле, но вскоре сообразил, что необходимо проявить участие – и попытался помочь Николь. Я же подхватила моток бумажных полотенец, обежала стойку и подала их Николь. При этом, улучив момент среди всей суеты, я сумела шепнуть ей на ухо:

- Он что-то подмешал.

Николь замерла, позабыв, что сидит в облитом алкоголем платье, серьёзно посмотрела на меня, затем на мужчину. Тот – зло смотрел на меня.

Саша стоял над стойкой, скрестив руки.

- Надо позвать охрану, - заявил он.

- Да, надо, - согласилась Николь. – Можно ещё вызвать полицию.

Пока суть да дело, однако, мужчина поспешил ретироваться.

Саша протёр разлитый коктейль со стойки. Я с мотком бумажных полотенец стояла над Николь, которая осторожно протирала бёдра под платьем.

- Извини, если испортила твоё платье, - сказала я.

Николь улыбнулась.

- Ничего страшного. Всё в порядке. Спасибо.

После этого происшествия у меня ещё какое-то время тряслись руки. Я отыскала в зале Милену и, подождав, когда она примет заказ, упросила её выйти на перекур ещё раз – мне надо было успокоиться.

- Да, конечно, - сказала Милена, доставая из кармана фартука пачку сигарет.

Мы вышли на заднее крыльцо, закурили.

- Что произошло? – первым делом спросила Милена, озарённая отблесками розового огонька сигареты.

Я рассказала ей про ситуацию с коктейлем. Её реакцией было справедливое:

- Жесть.

Я кивнула.

- Ты молодец, - похвалила Милена.

- Спасибо.

Я заметила хитренькую улыбку на её лице.

- Теперь, - сказала она, - ты встала на правильный путь: путь к тому, чтобы стать любимицей Николь. Ты же знаешь, что хозяин «Неонового» - её отец? Он для неё и открыл этот бар. Так что, хочешь понравиться начальству – понравься Николь.

- Ого... Она крутая... - выдала я.

- Да, - согласилась Милена. – Вот только, мне кажется, ты отняла лавры ещё у кое-кого...

- Что? – не поняла я.

- Ты не позволила Саше побыть супергероем перед ней, - Милена продолжала хитро улыбаться. – Просто была одна история...

Я была заинтригована, уже распалена сплетнями, но не смогла дослушать. В представлении в баре начался перерыв – и к нам в импровизированной курилке присоединились музыканты. Это были два татуированных парня лет двадцати, оба с вейпами. Только один был брюнет, а другой – русый.

- Мы постоим тут? – галантно спросил тот, что брюнет, оглядывая нас.

- Чего ж нет-то, - отозвалась Милена. – Постойте. Кстати, очень крутое выступление.

- Спасибо.

- Вы первый раз тут? – поинтересовалась Милена.

- Да, - кивнул брюнет. – А вы тут работаете?

Его товарищ стоял чуть поодаль и молчал. А этот был более активным и разговорчивым.

- У вас кайфовая атмосфера, - продолжал он. – И крутая публика.

- О, это да! – энергично потрясла головой Милена. – И у вас – тоже. И тут они нашли друг друга! Надеюсь, мы ещё увидим вас у себя.