33
33.
Утром я ждала хрустальный звон, обычно с таким звуком бьются ночные грезы и иллюзии. После нужно избегать ходить босиком, чтобы не порезаться.
Мы проговорили почти до утра. Болтали о какой-то ерунде, сплетали в единый узор бред о самих себе. Он избегал говорить о семье, а я рассказывала о наших семейных обедах. Он говорил о друзьях, а я пыталась выбраться из школьного чулана и гнала из головы тех, кого воображала друзьями. Мы говорили об улицах, на которых гуляли, о том, что надо бы прогуляться по Старому городу. И пообедать в кафе, названным женским именем – Ольга.
Спать мы уходим в три часа утра. Я выдаю Стеллану спальник, и он устраивается спать на полу рядом с моей кроватью. Я могла бы постелить ему в гостиной, но я не сделала этого для своего спокойствия. Пусть лучше спит в спальнике, недалеко от меня, так я буду слышать его дыхание и каждый его шорох. Так я буду знать, что он спит, или притворяется, что спит, а не листает брошенные на журнальный столик номера Эсквайера или мой скетчбук.
Он засыпает быстро, я же не могу уснуть. Сон, как морские волны, накатывается и отступает. Смотрю на спящего Стеллана и обдумываю его слова о симпатии ко мне, и о том, что же есть симпатия с моей стороны. Он нравится мне, потому что зима, и чувство невыносимого одиночества уже посещало меня, потому что за окном холод, и я нуждаюсь в человеческом тепле? И тут появляется Стеллан Рейнхарт, которому я нравлюсь. Почему бы и нет? Ведь он мне тоже симпатичен и интересен. Мы просто вместе переживем зиму, а дальше будет видно.
Верить в то, что вот он – мой человек, та самая тварь, созданная мне Господом в пару не хочется.
Это зима, одиночество и безысходность его и мое, и наши дороги пересеклись благодаря Селии и детективу Свенссону. Их разрушительная сила создала симпатию между Стелланом Рейнхартом и мной, Морриган Линдберг.
Время близится к четырем утра. Знаю, что не усну. Ловить волны сна я устала. Беру телефон и отворачиваюсь к стене. Телефон еще хранит нашу переписку с Йоном. Открываю сообщения с ним и пробегаюсь взглядом, быстро и бесстрастно читая некоторые из них.
По сообщениям можно проследить всю историю. Вот первые сообщения, есть заинтересованность, желание понравится, общаться, быть рядом; далее можно проследить, как отношения превращаются в нечто привычное, исчезает заинтересованность и все больше проскальзывают нотки безразличия, приправленные щепоткой лживой ревности; и ближе к финалу угасает все, остаются сухие слова, не несущие эмоций.
Я удаляю их. Одно за другим.
Выхожу на Фейсбук и открываю переписку с Куртом. Мои сообщения затемнены, их никто не читал.
Я пишу ему о событиях вчерашнего вечера. О благотворительном бале, о Ловисе, о том, как я выглядела; рассказываю о Стеллане, о чем мы говорили с ним, о том, что прямо сейчас он спит в моей комнате в спальном мешке. Пишу о своих чувствах, о зиме, об одиночестве, о том, что скучаю, что мне не хватает его, и я уже начинаю делать глупости и не знаю, куда они меня приведут. При каких обстоятельствах я познакомилась со Стелланом, о визите к Селии, и о встрече с Лили в торговом центре, как она стала жертвой моего невыносимого одиночества, я не пишу, это то, о чем не стоит лишний раз вспоминать и рассказывать.
***
На завтрак я приготовила кофе и бутерброды. Еще у меня есть каша, купленная в момент порыва перейти на здоровое питание. Порыв начался и закончился покупкой пачки овсяных хлопьев. Я предлагаю Стеллану овсянку на завтрак, он со смехом отказывается, что лучше для меня.
- Ты выспалась? – спрашивает он.
- Да, - отвечаю я, зная, что всю усталость почувствую днем, ближе к двум часам. – А ты?
- Нет, - отвечает он. – У тебя глаза красные. Тебе идет. Красиво так сочетается, черные тени, зеленые глаза и покрасневшие белки.
- Издеваешься? – спрашиваю я, не испытывая при этом ни положительных, ни отрицательных эмоций.
- Нет, - улыбается Стеллан. – Удивительно, но ты и, правда, выглядишь шикарно с красными глазами.
Я скептически улыбаюсь в ответ, сдерживаясь, чтобы не процитировать нарочито романтичным тоном фразу из фильма, о том, что мои атомы любили его атомы.
Я провожаю его и стоя на пороге, видя, как он уходит, хочу спросить: «А мы еще увидимся?» Но не делаю этого. Не хочу показывать, что я заинтересована в следующей встрече, что существуют какие-то чувства, пусть и слабые, симпатия и притяжение от безысходности – они могут перерастать в ураган. Я не готова к стихийным бедствиям, еще не вполне оправилась от предыдущего.
«Ты до сих пор любишь Ивара», - раздается в голове голос брата. Мне необходимо, чтобы Курт был здесь или хотя бы в зоне досягаемости, пусть и виртуальной. Он мог говорить со мной откровенно и прямо, мне бывало обидно, но я знала, что он прав и обида была не на него, а больше на себя, за то, что на поверку я слабая.
- Ты, значит, боишься, что я променяю тебя на шалаву от Шанель, а сама тем временем встречаешься...., - Фольке замолчал, глядя на пустой коридор. - Кстати, кто он?
Я не заметила, как вышел Фольке, погрузившись в свои мысли, глядя в спину Стеллану.
- Стеллан Рейнхарт, - ответила я будничным тоном, ни шутить, ни пускаться в объяснения, как тут оказался Рейнхарт и зачем, мне не хотелось.
- Ты шутишь? - спросил Фольке, глядя на меня с хитрой улыбкой.
Я покачала головой. Он моментально стал серьезен, и прожигал меня взглядом, читал мои мысли и душу.
- Фольке, - сказала я, нервно сглотнув. – Я не хочу ничего рассказывать и объяснять. По крайней мере, не сейчас.
Он ничего не ответил, но по выражению его лица и поджатым губам было видно, что он многое хотел бы мне сказать, но сдерживается.
- Все хорошо, - сдержанно улыбаюсь я. – Со мной все хорошо.
Фольке развернулся, чтобы уйти, но передумал.
- Знаешь, Морриган, - повернулся он. – Ты точно уверена, что все хорошо?
- Да. Ты о том, что сделала Селия?
- Именно. А он ее брат.
- Селия не ставила целью убить меня.
- Хорошо, - вздохнул Фольке. – Он тебе нравится? Ты с ним встречаешься?
- Да, он мне нравится. Нет, не встречаемся. Это просто зима. Мне нужно ее пережить.
Вот и все. Пережить. Так просто. После провести незабываемую весну и в первый день лета сказать равнодушно-драматичным тоном порядочного ублюдка: «Ничего личного, мы просто пережили зиму. Теперь – прощай!» И все. Занавес. Тяжелый, темно-бордовый и пыльный рухнет между нами, пыль и затхлость покроет наши еще теплые чувства.
Приятно чувствовать тепло от симпатии к кому-то, особенно, когда отвечают взаимностью. И, тем не менее, неприятно оттого, что я так быстро позволила себя испытывать симпатию к Стеллану.
И еще Ивар. Пропущенные звонки, его приезд. Что было бы, если бы я не сбежала от него с Рейнхартом? Излюбленное дело подумать об отвергнутом варианте развития событий. Он не прожит и отставляет волю фантазии, а у нее границ нет, кроме здравого смысла, благодаря которому я знаю, что Ивар ехал ко мне не с признаниями в любви. Так что я ничего не потеряла.