11
11.
Праздник в разгаре. В нем сочетаются уют и помпезность. Не знаю, как маме это удается. Она же сегодня королева, принимает подарки, поздравления и восхищения. Семья и друзья в сборе. Курт и Ловиса сидят напротив меня, и я посылаю им улыбки из-за бокала с вином. Со мной рядом мой кузен Хенрик, а рядом с ним его супруга Ирма. Несмотря на всю лучезарность этой пары, я бы предпочла сидеть рядом с братом и Ловисой. Несравненно красивой сегодня. В ее белоснежность будто добавили красок, она стала ярче, и выглядит беззаботной и расслабленной. Для нее это редкость. На любой публике она серьезна, наедине с Куртом она совсем другая. Он сказал мне как-то, что я не знаю ее, и даже не представляю насколько она замечательная.
Моя маленькая обида на слова Ловисы прошла, ее уже давно нет. Почти уверена, что и сама Ловиса уже забыла о том разговоре. Не дано некоторым людям утешать ближнего своего не приблизив его к мыслям о суициде.
Я наблюдаю за гостями. Зная их тайны, наблюдать за ними еще интересней. За теми же Хенриком и Ирмой. Хенрик сын папиного брата, моего дяди Олафа. И с Ирмой они в браке уже одиннадцать лет. И вот уже как семь лет они играют в семью. Как-то раз Хенрик в легком подпитии выложил мне все, что у них на самом деле происходит. Он не подбирал красивые слова, не пытался что-то утаить. Они не любят друг друга, между ними уже нет того душевного тепла. Спят в разных комнатах. И вместе живут ради детей. Верность друг другу не хранят, и он и она знают, что у каждого из них кто-то есть, но об этом не говорят. Они упорно сохраняют вид семьи и для самих себя и для родственников. С любовниками/любовницами встречаются тайно, украдкой, будто предают любовь, которой уже давно след простыл.
Сейчас они сидят рядом со мной – образцовая пара. Улыбаются друг другу и нам, что-то шушукаются между собой – пародия на чувства Курта и Ловисы. Интересуются у меня, не собираюсь ли я в ближайшее будущее сменить фамилию. При этом явно усердствуют изображая пьяную бестактность.
- Разве что на Мэнсон, - отвечаю я, ехидно улыбаясь. – Миссис Мэрилин Мэнсон!
Я выпучила глаза и скривила губы, как Мэнсон на одном из фото. И видимо тоже переусердствовала, Хенрик и Ирма переключились на Курта и Ловису.
В семье есть странный. В нашей это я.
Улыбаюсь маме. Она поднимает бокал и посылает мне улыбку.
Маму все устраивает, ей нравится, что мы все пришли. Ей нравится общаться со всеми, она охотно ответит на вопросы, которые заданы вовремя. И отклонит те, что для нее не интересны, не актуальны и их срок вышел.
Я вышла на улицу и закурила. Даже не заметила, что Курт вышел за мной.
- Все хорошо? – улыбается мне он.
- Да, - ответила я.
- Хенрик и Ирма?
- Играют в семью, где все хорошо. Смеются вместе, задают тупые вопросы, опять таки вместе и полное взаимопонимание. Холод то между ними чувствуется. Они будто танцуют на тонком льду, и надеются, что он выдержит. Когда они сорвутся прилюдно? – я с прищуром смотрю на брата.
- Возможно, никогда.
- Вполне, возможно, - отвечаю я. – До дома они доедут молча, и пойдут спать в разных постелях, ни слова друг другу не сказав. Утром разойдутся по делам, перекинутся парой слов по текущим делам, кто забивает Малин из сада, кто отвезет Эрика на тренировку. И разойдутся.
Я затянулась и выпустила дым. Его тут же развеяло порывом холодного ветра.
- Знаешь, - продолжила я, не глядя на брата. – Если все будет так как у Хенрика и Ирмы, то есть ли смысл связывать себя узами брака, а потом не знать как их разорвать, или не хотеть. Давиться друг другом, существовать в одном пространстве, оправдывая это тем, что Малин и Эрик не примут и не поймут. Ходить бездушными тенями по квартире, не говорить, не быть вместе. Это страшно. Любить, а потом разлюбить и уже не хотеть быть... частью жизни друг друга. Они уже родня чисто юридически. Муж и жена по документам. Еще у них общие дети. И дом. А больше то ничего. И вот ты привязан к одному человеку цепями и бренчишь ими как древнее приведение, разорвать хочешь. Бежишь все время куда-то, а в итоге возвращаешься в пустой дом, без души. Где тебя не ждут. Где в воздухе висит тяготение друг другом.
- Морриган, - мягко обрывает меня брат. Я замолкаю. Выкидываю потухшую сигарету в урну. – Пойдем, - говорит он. – Еще есть Юсфирь.
- О, да! – поднимаю я голову к небу. – Юсфирь. Она прикольная тетка. Как цыганка с площади. Зубы заговаривает, советы дает. И с ней весело. А потом чувствуешь себя обворованным.
Курт смеется.
- Тише, тише! – шепчет он. – Не так громко. Мы толерантные люди. Не оскорбляй цыган.
- Мы викинги! – отвечаю я. И чувствую, как глаза начинают блестеть, а в груди разливается тепло. Вино и вдохновенные речи Фольке дают результат. Не известно пока какой. – А Фольке тринадцатый воин, так что нам не страшны не толерантные люди, ни кто-то другой!
- Что ты им привезла из Парижа? – спросил Курт, заводя меня обратно в здание.
- Думала ты не спросишь, - улыбаюсь я. – Багет, сыр и браслетик с мелкими символами Парижа для Эвы.
- Багет? – удивился он.
- Да. Длинный французский багет. Ты бы видел лицо Эвы. Она была счастлива! Так что в скором времени суицидников и депресняков будут лечить французскими хлебобулочными изделиями! – смеюсь я.
- Тебе понравилось там?
- Да. Если бы ты пришел повидаться со мной, когда я приехала, то узнал бы все мои чувства и эмоции. Я была готова целовать землю.
- Морриган, тебе нужно больше путешествовать. Ты видишь мир ярче.
- Да? – удивляюсь я.
- Да. И почему-то тебя не вытащишь из Швеции, да из Стокгольма не выпнешь.
- Мне здесь хорошо.
- Тебя устраивает твоя жизнь? Ты все довольна? – он серьезен, и уж точно не ждет моих поверхностных шуточек.
- Да, - ответила я. – Я всем довольна. Кроме того, что Йон меня бросил.
- И ты нравишься сама себе? Тебе нравится, кем ты стала, кто ты есть?
- Нравится. Ну, - я перевожу взгляд в пол. – Не всегда, иногда я устаю от самой себя. И просто ложусь спать, чтобы отдохнуть. А так, да.
Я смотрю в глаза брата.
- Меня все устраивает, я довольна собой и своей жизнью. Что-то не так?
- Все хорошо, - улыбается Курт. – Спросил, чтобы убедится, что у тебя, действительно все хорошо.
Мы возвращаемся в зал. Вопросы Курта все еще вертятся в голове, и я хочу спросить его, все ли с ним в порядке, все ли устраивает его. К нему подходит Ловиса, и я отхожу. Мой взгляд встречается с карими глазищами Юсфирь.
Я улыбаюсь и, распахнув объятия, иду к ней. Завтра я буду чувствовать себя обворованной по эмоциям, чувствам и разуму. Или нет?
По дороге к Юсфирь, беру со стола чей-то недопитый виски, как потом оказывается Хенрика, и выпиваю его залпом.
Юсфирь хмурится. Лицемерный блюститель порядка и добродетели.
- Прекрасная погода, правда? – говорю я, присаживаясь рядом с ней. – В Париже жара. Вы были в этом году там? – тоном светской леди завожу беседу.
- Чертовка! – смеется Юсфирь. – Была!