Серебряный кот

Она проснулась от того, что за окном кричали птицы. Но этот звук не был радостным — он резал слух, как сигнал тревоги. Джулия открыла глаза и сразу же зажмурилась от тусклого утреннего света, пробивавшегося сквозь шторы. Голова была тяжелой, будто налитой свинцом.

Она поднялась с кровати и подошла к зеркалу. Отражение заставило ее вздрогнуть. Это было не ее лицо. Из зеркала на нее смотрелась незнакомка с запавшими, темно-фиолетовыми кругами под глазами. Кожа была болезненно-бледной, почти прозрачной, и на висках, на тонкой коже век, проступала синеватая сеточка вен, пульсирующая от слабого биения сердца. Она выглядела так, будто ее ночью вывернули наизнанку, оставив только оболочку.

Она механически приняла душ, но горячая вода не смыла ни усталости, ни чувства вины. Одевалась она тоже на автомате, не глядя на вещи. Спустившись на кухню, она увидела, как мама, готовя завтрак, обернулась к ней — и ее улыбка мгновенно сползла с лица, сменившись гримасой тревоги.

— Дорогая, ты хорошо спала? — осторожно спросила Клаудия.
— Нормально, — солгала Джулия, ее голос прозвучал хрипло и отчужденно.

На кухню зашел Дастин. Его глаза были опухшими от вчерашних слез, но увидев сестру, он испуганно замолк. Ее вид, казалось, пугал его больше, чем собственное горе.

Она не стала есть, только выпила глоток воды, чувствуя, как холодная жидкость обжигает горло. Сегодня ей предстояло жить с этим лицом — лицом человека, который считает себя виновным в смерти ребенка. И самое страшное было в том, что замаскироваться было уже нечем. Ее вина была написана на ней для всех, кто посмотрит достаточно внимательно. Она взяла сумку и вышла из дома, не оборачиваясь.

Мысль о школе, общих коридорах, любопытных и равнодушных взглядах вызвала у Джулии физическую тошноту. Она не могла туда пойти. Не сегодня. Она села в машину, завела двигатель и минуту сидела, глядя на руль, не зная, куда ехать. Потом резко тронулась с места, но повернула не в сторону школы, а на выезд из города.

Через несколько минут она уже сворачивала на грунтовую дорогу, ведущую к окраине леса. Она заглушила мотор и вышла из машины. Воздух был холодным и влажным, пах прелыми листьями и хвоей. Глухая тишина, нарушаемая лишь щебетом птиц и шелестом веток, показалась ей куда приветливее, чем школьный гомон.

Джулия засунула руки в карманы куртки и пошла вглубь чащи, не разбирая дороги. Ноги сами несли её, а мысли, наконец оставшиеся наедине с собой, закружились с новой силой. Она шла мимо голых, скрюченных ветвей, которые казались ей костлявыми пальцами, тянущимися с упрёком. Каждый хруст ветки под ногами отдавался эхом в её пустой голове.

Она дошла до старой вышки, что стояла на опушке, и прислонилась лбом к холодному, ржавому металлу. Закрыв глаза, она пыталась «проветрить голову», как планировала, но вместо свежего воздуха её лёгкие наполнялись всё той же тяжёлой горечью. Она представляла Уилла бегущим по этим самым тропинкам, напуганного, задыхающегося. И снова сжималось сердце от осознания: она была здесь, живая, а его больше нет.

Лес, всегда был для неё местом побега и уединения, теперь же казался полным призраков. Она повернулась и почти побежала назад к машине, понимая, что от себя не убежишь. Ни в школе, ни среди деревьев. Гнетущее чувство вины сидело внутри, и никакой ветер не мог его выдуть.

***

Джулия почти бежала по лесной тропинке, судорожно хватая ртом холодный воздух. Ветки хлестали её по лицу и рукам, но она почти не чувствовала боли — лишь всепоглощающую потребность выбраться отсюда, вернуться к машине, к чему-то знакомому.

Одна из острых, сухих веток резко дернулась у неё на пути и с хрустом впилась в кожу предплечья. Джулия вскрикнула от неожиданности и остановилась, сжав руку. Из неглубокой, но длинной царапины медленно проступала алая кровь.

И в этот момент, в наступившей вдруг звенящей тишине, она услышала это.

Тихое, низкое урчание, больше похожее на вибрацию, исходящую из-под земли. И шелест — не такой, как от ветра. Это был тяжёлый, влажный шелест, будто что-то огромное и склизкое продиралось сквозь кусты.

Сердце Джулии замерло. Она медленно, с невероятным усилием, подняла голову.

Из-за ствола старого дуба, в двадцати метрах от неё, возникло... ОНО.

Высокое, более двух метров ростом, с бледной, почти белой кожей, покрытой слизью. Тело худое и жилистое, с непропорционально длинными руками, заканчивающимися когтями. Но самое ужасное было у него вместо головы — гигантский, раскрытый словно цветок, бутон из плоти, состоящий из лепестков-челюстей, усеянных рядами иглоподобных зубов.

Демогоргон.

Тот самый монстр из игры Дастина. Настолько точная копия, что мозг отказывался верить. Он был здесь. Реальный. Из его пасти исходило то самое урчание, а безликий «взгляд» был обращен прямо на неё. На царапину на её руке, из которой сочилась кровь.

Паралич, вызванный чистым, животным ужасом, сковал её. Она не могла пошевелиться, не могла издать звука. Она просто стояла, глядя на воплощение кошмара, в существование которого никогда по-настоящему не верила.

И в этот миг все обрывки мыслей, вся вина, все «почему» и «как» сложились в одну чудовищную, неоспоримую картину. Монстры были настоящими. Уилл не просто пропал. Его забрало ЭТО.

И теперь оно смотрело на неё.

Ледяной ужас парализовал её на долю секунды, но инстинкт самосохранения оказался сильнее. Джулия рванула с места с оглушительным криком, который застрял у неё в горле. Она попыталась оттолкнуть чудовище, но её руки просто скользнули по склизкой коже. Длинные пальцы с когтями обхватили её руку с нечеловеческой силой, боль пронзила предплечье.

Она отчаянно сопротивлялась, цепляясь за воздух, но монстр, не издавая ни звука, потащил её к огромному, разломанному дубу. У его основания зияла не тень, а сама реальность будто была разорвана — мерцающая, студенистая дыра, из которой сочился запах гниения и озона. Джулия в ужасе зажмурилась, чувствуя, как её затягивает внутрь.

Оказалось, что тщетно. Её бросили на липкую, упругую поверхность. Воздух стал густым и едким, обжигал лёгкие. Она открыла глаза и чуть не закричала снова. Всё вокруг было покрыто склизкой, серой плёнкой, свисающей с деревьев, словно гигантскими паутинами. Небо было кроваво-багровым, без солнца, и в воздухе плавала ядовитая взвесь. Это было похоже на кошмарную пародию на её знакомый лес.

Но самое странное — монстр не стал её добивать. Он издал низкое рычание, развернулся и скрылся в тумане, оставив её одну в этом аду.

Джулия лежала, дрожа, ожидая атаки, но ничего не происходило. Она поднялась на ноги, её тело сотрясала нервная дрожь. Она обернулась к тому месту, где её затянули. Дыры не было. Ствол дерева был целым, лишь покрытым той же мерзкой слизью. Выхода не было.

Паника снова накатила, но её перебила внезапная мысль, яркая и ясная, как вспышка молнии в этом жутком полумраке. Уилл. Если её затащили сюда, то и его тоже могли! И если монстр не стал её сразу убивать, значит, возможно, он и Уилла просто где-то оставил!

Она рванула с места, не разбирая дороги, но её ноги сами понесли её в знакомом направлении — к окраине леса, где стояли дома. Бежать было тяжело, воздух был густым, как сироп. Но адреналин давал силы.

Вот и край леса. И тут её взору открылся вид, от которого кровь застыла в жилах. Дом Байерсов стоял на своём месте, но он был облеплен той же серой тканью, окна были черными и слепыми. Вся улица была погружена в зловещую тишину и запустение.

Не останавливаясь, Джулия подбежала к двери и изо всех сил нажала на ручку. Дверь с скрипом поддалась. Она ворвалась внутрь, её голос сорвался на крик:
— УИЛЛ! ТЫ ЗДЕСЬ? ОТЗОВИСЬ!

Влетев в гостиную, Джулия окинула диким взглядом знакомую обстановку, искажённую липкими плёнками и мерзкой растительностью Изнанки. Всё было пусто. Не просто пусто — мёртво. Она носилась по всему дому, распахивая двери, сметая со столов склизкий налёт, её крик становился всё более отчаянным.

— УИЛЛ! ДЖОНАТАН! КТО-НИБУДЬ!

Тишина. Лишь противное похлюпывание под ногами и собственное прерывистое дыхание. Никого. Ни души. Надежда, что Уилл мог быть здесь, рассыпалась в прах, оставив после себя леденящий ужас.

И тогда, сквозь панику, в мозгу вспыхнула спасительная искра. Замок Байерсов. Их старый форт в лесу! Если Уилл где и мог спрятаться, так это там!

Она вылетела из дома и ринулась обратно в лес, но не в ту сторону, откуда пришла, а глубже, туда, где знала расположение их укрытия. Слёзы текли у неё по лицу ручьями, смешиваясь с липкой влагой воздуха. Она не пыталась их смахнуть. Что значат слёзы, когда тебя окружает чистое зло?

«Что со мной будет? Я умру здесь?» — эта мысль билась в висках в такт бешено колотящемуся сердцу. Она представляла, как обезумеет от голода и жажды, как её найдёт тот монстр и разорвет на куски. Или, что ещё страшнее, она так и будет вечно бродить в этом аду, сойдя с ума.

Но образ Уилла — маленького, испуганного мальчика — гнал её вперёд. Если он здесь, если он жив, она должна попытаться. Это была её вина, её искупление.

Ноги подкашивались, странные растения цеплялись за джинсы, но она бежала, спотыкаясь и падая, но снова поднимаясь. И вот сквозь багровый туман показались знакомые очертания — груда старых досок и фанеры, их «замок». Он был почти не тронут, лишь покрыт тонким слоем мерзкой слизи.

— Уилл! — закричала она, подбегая и заглядывая внутрь. — Ты здесь?

Сердце Джулии остановилось, а затем заколотилось с такой силой, что она почувствовала головокружение. В тусклом, мерзком свете этого мира она разглядела внутри форта маленькую, скорчившуюся фигурку.

Уилл.

Он был почти неузнаваем. Худущий, как скелет, обтянутый бледной кожей. Его глаза, огромные от ужаса, смотрели в пустоту, губы дрожали. Он обхватил себя руками и тихо покачивался на месте, словно пытаясь убедить себя, что он ещё здесь.

— Боже! — просипела Джулия, и её голос сорвался на полувздох-полурыдание.

Она влетела внутрь форта, не обращая внимания на склизкие стены, и опустилась перед ним на колени. Она не думала, не анализировала — ею двигал чистый, материнский инстинкт. Она просто обняла его, прижала к себе, стараясь укрыть своим телом от всего этого кошмара.

— Уилл... Малыш... Я здесь, — она шептала ему в волосы, сама дрожа как осиновый лист. — Всё хорошо. Я нашла тебя. Всё хорошо.

Сначала он не реагировал, оставаясь замороженным в своём ужасе. Но потом его худенькое тельство дрогнуло. Он медленно, неуверенно поднял руки и уцепился в её куртку, впиваясь пальцами в ткань. Тихий, прерывивый всхлип вырвался из его груди, а за ним ещё один. И вот он уже плакал, уткнувшись лицом в её плечо, — беззвучно, отчаянно, всеми силами своей измученной души.

Джулия держала его, качалась с ним из стороны в сторону и плакала сама. Плакала от облегчения, что он жив, и от ужаса, что они застряли в этом аду. Но сейчас это не имело значения. Он был здесь. Она нашла его. И она чувствовала, как камень вины, давивший её все эти дни, наконец сдвинулся с места. Она не смогла предотвратить это, но теперь она была здесь, чтобы защитить его.

— Я тебя отсюда вытащу, — прошептала она, глядя в багровое небо. — Обещаю. Я тебя не оставлю.

***

Они сидели в тесном пространстве форта, прижавшись друг к другу, как два перепуганных детеныша в логове. Плач Уилла постепенно стих, сменившись прерывистыми всхлипываниями. Джулия не отпускала его, гладя его по спине, но её мозг лихорадочно работал.

— Уилл, — тихо начала она, боясь снова напугать его. — Ты... ты знаешь, где мы? Что это за место?

Мальчик сглотнул и медленно оторвал лицо от её плеча. Его глаза, огромные и потухшие, блуждали по стенам их укрытия.
— Я... я не знаю, — его голос был хриплым шёпотом, словно он давно не пользовался им. — Оно... оно похоже на наш мир. Но... неправильное. Всё мёртвое. И тут есть... Оно.

При последнем слове он съёжился.
— Тот монстр? — уточнила Джулия, и её собственное тело напряглось.
Уилл кивнул, с трудом сдерживая новые слёзы.
— Я прячусь от него. Оно... оно охотится. Чует тебя. Особенно если ты... если ты ранен.

Джулия вспомнила свою царапину, каплю крови. И свой дикий страх. Значит, он был прав.
— А как ты тут оказался? — спросила она, стараясь говорить как можно мягче. — Помнишь?

Уилл закрыл глаза, словно пытаясь отгородиться от воспоминаний.
— Я ехал домой. От Майка. И... и я упал с велосипеда. А потом... из леса вышло Оно. Я побежал. А потом... тут. Я просто оказался тут. И не могу найти выход.

Он снова уткнулся в неё, и Джулия поняла, что он не знает о порталах, о дырах. Он просто бежал и оказался в ловушке.

— Слышишь? — вдруг прошептал Уилл, насторожившись.
Джулия замерла, прислушалась. Сначала ничего, кроме привычного уже мерзкого шуршания. Но потом до неё донёсся отдалённый, леденящий душу рёв. Тот самый. И он был ближе, чем прежде.

— Оно идёт, — панически прошептал Уилл, его пальцы вцепились в её рукав. — Оно всегда находит. Мы должны бежать!

Джулия обняла его крепче. Бежать? Но куда? Этот мир был бесконечной ловушкой. Но сидеть и ждать смерти она тоже не могла.

— Ладно, — сказала она, заставляя свой голос звучать твёрже, чем она чувствовала. — Ладно, мы побежим. Но мы будем вдвоём. Я не оставлю тебя. Обещаю.

Она выглянула из укрытия. Багровый туман сгущался, и в нём плыли тени. Они были в аду, но теперь — вместе. И это давало крошечную, хрупкую надежду.

***

Вечер в доме Хендерсонов сгущался вместе с сумерками за окнами, но на этот раз он был наполнен не привычным уютом, а нарастающим беспокойством. Клаудия перекладывала столовые приборы на кухонном столе уже в третий раз, её взгляд то и дело скользил к часам.

— Где же Джулия? — тихо проговорила она, обращаясь больше к себе, чем к Дастину, который молча сидел в гостиной, уставившись в телевизор, но явно его не видя.

— Может, задержалась в школе, — пробормотал он, но в его голосе не было уверенности. Он сам знал, что это маловероятно. После вчерашнего — после того, как они все узнали о «гибели» Уилла — обычной жизни быть не могло.

— Но она всегда предупреждала! — голос Клаудии дрогнул. — И машины нет. Она же не пешком куда-то уехала?

Дастин молчал, сжимая подушку на диване. Внутри у него всё холодело. Он вспомнил их тайну — Одиннадцать, Демогоргона. Вспомнил, как Джулия вчера была странной, как она спрашивала про их дела. А теперь её нет. Совпадение? Он в это не верил.

Клаудия позвонила Нэнси Уилер, потом Джонатану Байерсу. Никто не видел Джулию после утра. Тревога переросла в откровенную панику.

— Мам, может, она... — начал Дастин, но слова застряли в горле. Он не мог рассказать про монстра. Никто бы не поверил, а сказав хоть слово, он предал бы доверие Майка, Лукаса и Одиннадцать.

— Может, что? — резко обернулась к нему Клаудия, и в её глазах читался тот же ужас, что был у неё, когда нашли велосипед Уилла. — Дастин, ты что-то знаешь?

Дастин опустил голову. Он был в ловушке. Сказать правду — значит обречь маму на ещё больший ужас, выдать их тайну и прослыть сумасшедшим. Молчать — значит ничего не делать, когда его сестра, возможно, в смертельной опасности.

Клаудия, не дождавшись внятного ответа, снова схватила трубку. На этот раз её пальцы дрожащими набрали номер полиции.
— Алло? Это Клаудия Хендерсон. Мне нужен шеф Хоппер. Моя дочь, Джулия... она не вернулась домой. Её нигде нет.

В гостиной повисла тяжёлая, гнетущая тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов и прерывистым дыханием Клаудии. Дастин смотрел в окно, на пустую подъездную дорожку, где всегда стоял Мустанг его сестры. И впервые за всю свою жизнь он почувствовал, что значит по-настоящему бояться не за себя, а за того, кого любишь. Его сестра, его защитница, была где-то там. И он, зная страшную правду, ничего не мог сделать.

***

Звонок в дверь прозвучал как выстрел. Клаудия бросилась открывать. На пороге стоял шеф Хоппер, его массивная фигура заполнила дверной проём. Лицо его было усталым и серьёзным, оттенок горя в глазах — следствие недавней трагедии с Байерсом.

— Клаудия, — кивнул он, снимая кепку. — Расскажи, что случилось.

Они уселись в гостиной. Дастин сидел, сгорбившись, в углу дивана. Хоппер достал блокнот.

— Когда вы видели Джулию в последний раз? — его голос был спокойным, но усталым.

— Утром! — торопливо начала Клаудия. — Она завтракала, потом Дастин уехал на велосипеде к Уилерам, а Джулия уехала в школу. Она должна была вернуться домой часа три назад! Она никогда не пропадает без предупреждения, особенно после... после всего, что случилось с бедным Уиллом!

Хоппер что-то записал, его лицо стало ещё мрачнее при упоминании Уилла.
— А её машина

— Его нет в гараже! Она уехала на нём утром и не вернулась!

Хоппер перевёл взгляд на Дастина.
— Ты, малыш. Ты ничего не знаешь? Может, она говорила, что заедет куда-то после школы?

Дастин молча покачал головой, уткнувшись взглядом в пол. Он не мог поднять глаза.

— Хорошо, — Хоппер тяжело поднялся. — Я проверю школу. Может, она там задержалась.

Он вышел к своей машине и по рации связался с диспетчером.
— Кэти, свяжись со старшей школой. Немедленно. Нужно проверить, была ли сегодня на уроках Джулия Хендерсон.

Ожидание заняло не больше десяти минут. Когда рация Хоппера снова затрещала, голос диспетчера прозвучал чётко:
— Шеф, школа подтверждает. Джулия Хендерсон сегодня на занятиях не появлялась. Её отметили как отсутствующую.

Клаудия издала сдавленный звук и закрыла лицо руками.
— Не была... — прошептала она. — Но... куда же она уехала утром? Зачем солгала?

Хоппер вернулся в дом, его лицо было мрачным.
— Вы слышали. Её не было в школе. — Он посмотрел на Клаудию, а затем на Дастина. — Значит, она уехала куда-то ещё. И, похоже, не планировала возвращаться скоро. У вас есть какие-нибудь идеи? Может, она была расстроена из-за Байерса? Решила побыть одна?

— Она переживала, конечно, все переживают! — воскликнула Клаудия. — Но чтобы просто исчезнуть... Нет!

Хоппер вздохнул, проводя рукой по лицу.
— Я объявлю её в розыск. Опрошу друзей. Мы найдём её, Клаудия.

Но в его глазах читалась тяжёлая ноша. Одно дело — трагический несчастный случай с мальчиком. Другое — таинственное исчезновение старшеклассницы на следующий день. Это пахло чем-то гораздо более зловещим.

***

Утро пришло в дом Хендерсонов безрадостным и серым. Оно ворвалось в окна не солнечным светом, а холодным, пронизывающим сиянием, которое лишь подчеркивало мрак в доме.

Клаудия не ложилась спать. Она сидела в кресле в гостиной, укутавшись в плед, и смотрела в одну точку. Пустая кружка остывшего чая стояла рядом на столике. Звонок Хоппера глубокой ночью ничего не прояснил: обыски территории вокруг школы и её обычных маршрутов ни к чему не привели. Машина Джулии исчезла.

Дастин спустился вниз первым. Он тоже почти не спал, ворочаясь под грузом страшной тайны. Он видел, как мама сидит в кресле, и его сердце сжалось от жалости и чувства вины.

— Мам? — тихо окликнул он.
Клаудия вздрогнула и медленно повернула к нему голову. Тёмные круги под глазами были ещё заметнее, чем вчера.
— Она не вернулась, — прошептала она, словно всё ещё не веря в это. — Её нет.

Они молча прошли на кухню. Клаудия механически поставила чайник, но забыла его включить. Она просто стояла и смотрела на пустой стул Джулии за столом. Её дочь всегда садилась именно там, отодвигая его с привычным скрипом.

Дастин налил себе сок, но не пил. Аппетит пропал совершенно. Тиканье кухонных часов звучало оглушительно громко, отсчитывая секунды с момента, как их семья перестала быть целой.

— Может, позвонить Джонатану? — предложил Дастин, цепляясь за любую возможность. — Или в больницы?

— Хоппер сказал, что они всё проверяют, — безжизненно ответила Клаудия. — Больницы, морги... — её голос дрогнул на последнем слове, и она отвернулась к раковине.

Дастин почувствовал, как по его спине пробежали мурашки. Морги. Взрослые думали о самом худшем. Они не знали, что худшее может быть гораздо страннее и страшнее.

Внезапно зазвонил телефон. Клаудия резко обернулась, с надеждой блеснувшей в глазах. Она чуть не побежала к аппарату.
— Алло? Джулия?!
Но надежда быстро угасла. Это была соседка, миссис Келли, которая звонила узнать, не нужна ли помощь. Клаудия коротко, устало поблагодарила её и положила трубку.

Она вернулась на кухню и опустилась на стул.
— Все уже знают, — прошептала она. — Весь город знает, что моя дочь пропала.

Дастин не находил слов. Он видел, как рушится его мама, и знал, что мог бы её остановить. Одним словом. Но это слово было равноценно признанию в безумии и предательству друзей.

Он посмотрел в окно. Где-то там, в лесу, который виднелся на окраине города, могла быть его сестра. В мире, где правили монстры. И он сидел за столом, пил апельсиновый сок и делал вид, что просто переживает. Это было невыносимо.

— Я... я, наверное, пойду к Майку, — соврал он, вставая. Ему нужно было быть с теми, кто понимал. С теми, кто знал правду.

Клаудия лишь кивнула, не в силах даже на это обратить внимание. Она осталась сидеть за кухонным столом, глядя на пустой стул напротив. День только начинался, а казалось, что ночь никогда не закончится.

***

Отчаявшись, Клаудия, преодолевая неловкость и чувство вины за беспокойство семьи, только что потерявшей сына, набрала номер Байерсов. Трубку взяла почти сразу, словно Джойс не отходила от телефона.

— Джойс? Это Клаудия Хендерсон, — голос её дрожал. — Прости, что беспокою в такое время... Но Джулия не вернулась домой вчера. Ты... ты случайно её не видела? Может, она заходила к Джонатану?

На другом конце провода повисла тяжёлая пауза.
— Нет, — голос Джойс звучал плоским и опустошённым. — Нет, Клаудия... Я... я давно не видела Джулию. Джонатан тоже. С тех пор... с тех пор как Уилл...

Она не договорила. В трубке послышался сдавленный вздох. Две матери, объединённые горем, не находили слов утешения друг для друга.

— Понятно... Прости ещё раз, — прошептала Клаудия и положила трубку. Последняя слабая надежда рухнула.

Вскоре после этого к дому подъехала полицейская машина. Но за рулём был не Хоппер, а двое других офицеров. Их лица были серьёзны. Клаудия, увидев их из окна, бросилась к двери, сердце бешено колотясь.

— Вы нашли её? — выпалила она, не дав им войти.

Офицеры переглянулись. Старший из них, Фил, снял кепку.
— Миссис Хендерсон, мы нашли её машину.

— Где? — выдохнула Клаудия, чувствуя, как подкашиваются ноги.

— В лесу, мэм. На старой лесной дороге, недалеко от... — офицер запнулся, — ...от места, где нашли велосипед Уилла Байерса.

Воздух вырвался из лёгких Клаудии, словно от удара. Она схватилась за косяк двери, чтобы не упасть.
— В том же лесу? — её голос был беззвучным шёпотом. — Но... почему? Зачем ей туда ехать?

— Машина была заблокирована, — продолжил офицер. — Ни следов борьбы, ни... ни крови. Как будто она просто вышла и не вернулась. Шеф Хоппер уже на месте, организуем прочёсывание местности.

Они говорили что-то ещё, но Клаудия уже не слышала. Она смотрела куда-то в пространство, а в ушах у неё стоял оглушительный звон. Две пропажи. Один лес. Это не могло быть случайностью.

Совершенно справедливо! Исправляю, чтобы сохранить логику повествования

А в это время в подвале дома Уилеров царило гнетущее молчание. Дастин, бледный и не спавший всю ночь, ходил взад-вперед по комнате.
— Она не вернулась домой, — повторял он, сжимая и разжимая руки. — Целую ночь. Её нигде нет. Это не похоже на неё! Совсем не похоже!

Майк и Лукас переглядывались. Они видели его отчаяние, но сами были парализованы своим знанием.

— Может, она просто уехала куда-то? К родственникам? — неуверенно предложил Лукас.

— Без предупреждения? После того, что случилось с Уиллом? — голос Дастина дрогнул. — Она бы так не поступила с мамой. Я чувствую, что что-то не так!

Вдруг наверху послышались торопливые шаги, и в подвал с широко раскрытыми глазами вбежала Нэнси.
— Ребята! — выдохнула она. — Я только что от мамы... Полиция нашла машину Джулии!

Дастин замер, почувствовав, как земля уходит из-под ног.
— Где? — едва выдохнул он.

Нэнси посмотрела на него с жалостью и ужасом.
— В лесу. На старой дороге, рядом с... с тем местом, где нашли велосипед Уилла.

Эти слова ударили по подвалу с физической силой. Майк ахнул, Лукас вскочил на ноги. Дастин просто стоял, не в силах пошевелиться, его разум отказывался принимать чудовищное совпадение.

— Нет... — прошептал он. — Нет, нет, нет...
Он посмотрел на Одиннадцать, которая сидела на кровати, испуганно наблюдая за ними. В его голове всё сложилось в ужасающую картину. Его сестра, его Джулия, исчезла точно так же, как Уилл. И он, зная правду о монстре, молчал.

— Я должен был сказать... — его голос сорвался. — Я должен был всё рассказать!

***

Дастин, дрожащими руками, настраивал самодельный радиоприёмник. Одиннадцать сидела с закрытыми глазами, её лицо было сосредоточено. Майк и Лукас замерли в напряжённой тишине.

— Оди, попробуй, пожалуйста. Найди её, — умоляюще прошептал Дастин.

Одиннадцать кивнула. Она погрузилась в себя. Приёмник сначала замолчал, а затем взорвался оглушительными помехами, сквозь которые пробивались обрывки чего-то другого... не звуков этого мира.

***

Джулия, прислонившись к липкой стене форта, с трудом ловила ртом ядовитый воздух.
— Почему так тяжело дышать, Уилл? — выкашляла она, чувствуя, как лёгкие горят.

Уилл, сидевший напротив, в полуобморочном состоянии, слабо повернул голову. Он тоже задыхался.
— Не знаю, — его голос был хриплым шёпотом, едва слышным. Он потянулся к рукаву своей куртки и оторвал клочок ткани. — Здесь воздух... он плохой. — Он заткнул нос тканью, пытаясь фильтровать его.

Вдруг лампочка, валявшаяся среди хлама в углу их укрытия, мертвенно мигнула. Одновременно Джулии показалось, что она слышит сквозь гул в ушах...
...статический треск... приглушённый, далёкий голос... «...Джу... лия...»

Она вздрогнула и выпрямилась.
— Ты слышал? — прошептала она Уиллу.

Тот широко раскрыл глаза. Он СЛЫШАЛ. Тот же голос, что когда-то звал его.
«...Где... вы...» — донёсся сквозь помехи обрывок.

***

Одиннадцать вся напряглась. Из её носа тонкой струйкой потекла кровь.
— Я... слышу... — выдохнула она. Приёмник выл, но сквозь вой пробивался едва уловимый, искажённый голос, словно доносящийся со дна океана.
«...тяжело... дышать...» — прошипел динамик.

— Это она! — закричал Дастин, вскакивая. — Джулия! Это мы!

Майк прильнул к приёмнику.
«...Уилл...» — донеслось ещё одно слово, и следом за ним, слабый, испуганный голос мальчика:
«...Не знаю... воздух... плохой...»

— Уилл! — ахнул Майк. — Они вместе!

Но связь была чудовищно нестабильной. Одиннадцать стонала от напряжения, кровь текла по её подбородку.
«...Слыш... ли...» — и голос Джулии пропал, поглощённый сплошным белым шумом.

Одиннадцать с глухим стоном рухнула на пол, потеряв сознание. Радиоприёмник умолк.

В подвале повисла оглушительная тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием мальчиков. Они переглянулись.

***

Страшный, леденящий душу рёв разорвал ядовитый воздух. Он был ближе, чем когда-либо. Джулия инстинктивно вжалась в стену форта, сердце колотилось где-то в горле. Уилл метнулся к ней, его худенькие пальцы вцепились в её куртку.

— Оно идёт! — его шёпот был полон животного ужаса.

Больше нельзя было оставаться. Джулия сорвала с рукава своей футболки два длинных клочка ткани, с силой дернув за шов. Один протянула Уиллу, другой плотно прижала к своему носу и рту. Дышать стало чуть легче, едкий запах немного отступил.

— Бежим! — скомандовала она, хватая мальчика за руку. — Ко мне домой!

Они выскочили из укрытия и ринулись сквозь багровый туман. Ноги вязли в липкой массе, покрывавшей землю, ядовитые споры цеплялись за одежду. За спиной слышался тяжёлый, влажный шелест и тот самый утробный рёв. Монстр был где-то рядом, возможно, уже видел их.

— Не оглядывайся! Беги! — крикнула Джулия Уиллу, чувствуя, как его маленькая ладонь потеет и дрожит в её руке.

Она тянула его за собой, спотыкаясь о корни, которые казались живыми и цепляющимися. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, а лёгкие горели, даже через фильтр из ткани. Она мчалась по искажённым, но всё ещё узнаваемым улицам, к единственному месту, которое пришло в голову, — к своему дому.

Вот и он. Дом Хендерсонов. Но он был неузнаваем. Стены облеплены той же серой тканью, окна — чёрные, слепые глазницы. Она рванула к входной двери, изо всех сил нажала на ручку. Дверь с жутким, протяжным скрипом поддалась.

Она втолкнула Уилла внутрь и влетела сама, тут же обернувшись, чтобы захлопнуть дверь. В последний миг, прежде чем створки сошлись, она увидела в тумане высокую, бледную фигуру, медленно и неумолимо движущуюся к дому.

— Чёрт! — выдохнула она, прислонившись спиной к двери и отчаянно ища глазами засов. Его не было.

Они стояли в знакомой прихожей, которая теперь казалась декорацией к кошмару. Всё было покрыто липкой плёнкой, с потолка свисали какие-то слизистые образования. Воздух внутри был таким же едким.

Уилл, дрожа, прижался к ней.
— Оно... Оно снаружи? — его голос сорвался.

Джулия кивнула, не в силах вымолвить слово. Она прислушалась. Снаружи доносился тяжёлый, размеренный шорох. Скребущий звук, будто что-то огромное и острое проводило по стене дома.

Оно обходило дом. Оно знало, что они здесь.

Они были в ловушке. В её собственном доме.