Глава 5
Время в Изнанке текло иначе — вязко, мучительно, отмеряемое лишь сменяющимися периодами жуткого затишья и леденящими душу воплями монстра за стенами. Прошёл, должно быть, целый день. А может, и больше. Счёт времени потерял смысл.
Они сидели в гостиной, в самом дальнем углу, за диваном, прижавшись друг к другу. Джулия не отпускала Уилла ни на секунду. Её руки, обхватывающие его худенькие плечи, онемели, но она не ослабляла хватку. Это было единственное, что она могла ему дать — иллюзию защиты, скудное тепло своего тела в этом ледяном, мёртвом мире.
Но её собственное тело сдавалось. Губы посинели от холода и нехватки кислорода, зубы выбивали мелкую, неконтролируемую дрожь. Та самая дрожь, что была у неё, когда она нашла его в замке. Только теперь она была вызвана не шоком, а медленным, физиологическим угасанием. Каждый вдох сквозь грязную тряпку давался с усилием, оставляя во рту привкус химической горечи и тлена.
— Х-холодно, — прошептала она, и её голос был хриплым и разбитым.
Уилл прижался к ней сильнее. Он чувствовал, как она трясётся, и это пугало его больше, чем отдалённый рёв Демогоргона. Джулия была его скалой, его единственным якорем в этом хаосе. Видеть её слабость было невыносимо.
— Я... я могу попробовать найти ещё одеял, — тихо предложил он, глядя на затянутую слизью дверь в спальню её родителей.
— Нет! — её ответ прозвучал резко, почти панически. Она притянула его обратно. — Никуда не уходи. Оно может быть близко.
Они замолчали, прислушиваясь. Тишина в доме была обманчивой, зловещей. Сквозь стены доносился тот самый знакомый, противный шелест. Монстр не ушёл. Он патрулировал территорию, как тюремный надзиратель, выжидая.
— Пр-прости, — с трудом выговорила Джулия, чувствуя, как её веки слипаются от истощения. — Что я привела нас сюда. Думала, тут будет безопаснее.
— Здесь и есть безопаснее, — возразил Уилл, его маленькое лицо стало серьёзным. — Потому что мы вместе.
Он поправил на её лице сползшую тряпку, его пальцы были ледяными. Этот простой, заботливый жест вызвал у Джулии ком в горле. Она закрыла глаза, прижавшись лбом к его виску, пытаясь сосредоточиться на этом крошечном островке тепла посреди ледяного океана страха.
Они сидели так, согревая друг друга дрожащими телами, в то время как тварь снаружи продолжала свой неторопливый, смертоносный обход. Силы покидали их с каждым часом, а надежда таяла, как последнее дыхание на промозглом воздухе Изнанки.
***
Тишина стала их главным мучителем. Она была густой, тяжёлой, и в ней каждый шорох собственного тела отзывался оглушительным эхом. Джулия сидела, уставившись в слизью покрытую стену, но видела не её, а лицо матери, Дастина, школьный коридор — обрывки нормальной жизни, которая казалась теперь сном.
Внезапно Уилл вздрогнул и прижался к ней ещё сильнее.
— Слышишь? — его шёпот был едва различим.
Она замерла, напрягая слух. Сначала — ничего. Потом... глухой, тяжёлый удар где-то снаружи, со стороны заднего двора. Затем скрежет, будто что-то огромное царапает обшивку дома. Демогоргон не ушёл. Он проверял периметр, искал слабое место. Или просто играл с ними, как кошка с мышью.
— Оно... оно знает, что мы здесь, — прошептал Уилл, и его голос дрожал. — Оно всегда находит. Оно чувствует страх.
Джулия сглотнула. Горло было сухим и болезненным.
— Тогда мы не будем бояться, — выдохнула она, сама не веря своим словам. Она попыталась вызвать в себе ту самую ярость, что помогла ей броситься на Стива. Но здесь, в этом аду, от ярости осталась лишь жалкая тень. Её тело было слишком истощено.
Она потянулась к рюкзаку, который инстинктивно схватила, убегая из дома. На дне нашлась полусмятая бутылка с водой. Она отпила один-единственный глоток — тёплой, отдающей пластиком жидкости, — и протянула бутылку Уиллу.
— Пей. Маленькими глотками.
Он послушно сделал несколько глотков, и они снова замолчали, слушая, как монстр за стенами продолжает свой методичный обход. Шаги были тяжёлыми, неторопливыми. У него было всё время в мире.
— Ты... ты думаешь, они ищут нас? Там? — тихо спросил Уилл, словно боясь сглазить последнюю надежду.
Джулия посмотрела на него. Его глаза, огромные в осунувшемся лице, смотрели на неё с такой верой, что у неё сжалось сердце.
— Конечно, ищут, — сказала она, заставляя голос звучать твёрдо. — Дастин... он не успокоится. Он будет искать, пока не найдёт. — Она почти поверила в это. Почти.
Внезапно скрежет за стенами стих. Наступила звенящая тишина, более пугающая, чем предыдущие звуки. Куда оно ушло? Затаилось? Или...
— Оно ушло? — с надеждой прошептал Уилл.
Джулия медленно покачала головой, не сводя глаз с замурованного слизью окна.
— Нет. Оно ждёт.
И они ждали. Сидели в гниющем сердце своего же дома, прижавшись друг к другу, и ждали. Ждали, когда монстр проявит себя вновь. Ждали, когда ядовитый воздух окончательно спалит их лёгкие. Ждали спасения, которое, с каждой проходящей минутой, казалось всё более и более призрачным. Они были всего лишь двумя дрожащими точками в бесконечной, враждебной пустоте, и их единственным оружием было жалкое тепло их тел, пытавшихся согреть друг друга.
***
Сознание Джулии плавало где-то на грани забытья и бреда. Холод проник в самые кости, а дрожь стала постоянной, неконтролируемой. Она лежала на покрытой слизью кровати в своей комнате, прижимая к себе потерявшего сознание Уилла, пытаясь своим телом хоть как-то согреть его. Последние силы покидали их обоих.
И вдруг в гнетущей тишине комнаты, нарушаемой лишь их прерывистым дыханием, прозвучал чёткий, но отдалённый, словно доносящийся сквозь толщу воды, голос:
— Дом Хендерсонов.
Джулия с трудом приподняла веки. В центре комнаты, мерцая, как мираж, стояла девочка. Маленькая, с выбритой головой, в розовом платье. Она была почти прозрачной, и сквозь неё угадывались очертания испоганенной спальни.
— Уилл. Джулия, — снова позвал призрачный голос. Губы девочки двигались, но звук шёл будто из самого воздуха.
Джулия попыталась сфокусировать взгляд. Она не знала этой девочки, но в её глазах читалась недетская решимость.
— Уилл, — снова произнесла девочка, глядя на мальчика. — Твоя мама... она идёт за тобой.
Уилл слабо застонал. Его веки дрогнули, он пришёл в сознание, но был слишком слаб, чтобы поднять голову.
— М-м... быстрее... — просипел он, его голос был едва слышным выдохом. — Спешите...
— Только продержитесь ещё немного, — сказала девочка, её проекция начала мерцать интенсивнее, словно сигнал ослабевал.
Но Уилл снова обмяк, его сознание покинуло его. Его тело стало совсем тяжёлым и безжизненным в объятиях Джулии.
— Уилл! Уилл! — хрипло крикнула она, тряся его, но он не реагировал.
В этот момент снаружи, совсем близко, раздался оглушительный, яростный скрежет, а затем низкое, победное урчание. Демогоргон. Он почуял добычу. Он был здесь.
Джулия подняла голову и встретилась взглядом с призрачной девочкой.
— Девочка... уходи... — прошептала она, вкладывая в шёпот все свои остатки сил. — Тут... небезопасно.
Стена комнаты с грохотом рухнула, разлетевшись на куски. В проёме, заливая всё пространство леденящим душу ужасом, возвышался Демогоргон. Его пасть-цветок распустилась, обнажая ряды игловидных зубов.
Призрак девочки на мгновение встретился с его безликим взглядом, её образ дрогнул и исчез, словно разорванный помехами.
Джулия увидела, как чудовище делает стремительный бросок в её сторону. Последнее, что она почувствовала, прежде чем тьма поглотила её, — это сокрушительную боль в плече и запах гнили и озона, заполнивший всё вокруг.
Одиннадцать резко вынырнула из солёной воды с оглушительным воплем, полным боли и ужаса. Из её носа и ушей струилась кровь.
— Оно там! — закричала она, задыхаясь. — Я видела! Оно нашло их!
Джойс ахнула, схватившись за сердце. Хоппер судорожно сжал кулаки. Дастин, Майк, Лукас, Нэнси и Джонатан застыли в леденящем ужасе.
— А Уилл? Джулия? — отчаянно спросил Дастин.
— Живы, — выдохнула Оди, её тело сотрясала мелкая дрожь. — Но... но монстр... он уже с ними. — Она подняла на них полный слёз взгляд.
***
Бездна. Полная, абсолютная, безмолвная. Сознание Джулии растворилось в ней, не оставив даже ощущения собственного тела. Не было ни страха, ни боли — только ничто.
Первым, что прорвало эту пустоту, была боль. Резкая, разрывающая боль в горле, будто что-то живое и скользкое, глубоко пустившее в ней корни, вырывали с мясом. Она не чувствовала рук Хоппера, но ощущала сам рывок, заставивший ее безжизненное тело вздрогнуть.
Вторым стал воздух. Он ворвался в ее спавшие легкие не ядовитым смрадом Изнанки, а знакомой, пыльной и спертой атмосферой подвала школы. Этот воздух пах старым деревом, бетонной пылью и... жизнью. Он обжег дыхательные пути, и она зашлась в сухом, надрывном кашле, ее тело скрутила судорога.
Она рухнула на холодный бетонный пол, не в силах пошевелиться. Глаза, залитые слезами от кашля, увидели размытую картину: Джойс Байерс на коленях, ее руки в крови и слизи, вытаскивала такое же отвратительное щупальце из горла ее сына. Рядом, тяжело дыша, стоял Хоппер. Его могучая фигура была согнута усталостью, лицо залито потом, а в глазах стояла дикая смесь ярости, отчаяния и надежды. Никаких врачей, никаких команд спасения в стерильных костюмах. Только они двое. Двое против целого мира ужаса.
— Джулия! — ее имя, вырвавшееся из его хриплого горла, прозвучало как выстрел.
Он рухнул перед ней на колени, его большие, сильные руки грубо схватили ее за плечи, встряхнули. Пальцы впились в ее кожу почти до боли, но эта боль была прекрасна — она означала, что она чувствует.
— Дыши, черт побери! — рявкнул он, и его голос был низким, прорывающимся сквозь стиснутые зубы. — ДЫШИ!
Ее грудь не слушалась. Легкие, отвыкшие дышать самостоятельно, были парализованы. Хоппер, недолго думая, снял с ее лица слизь своим рукавом, зажал ей нос и с силой вдавил свои губы в ее губы, вдувая в нее воздух. Одновременно его сложенная в кулак ладонь с размаху ударила ее в грудину, чуть ниже ключицы.
Боль, острая и электрическая, пронзила все ее тело, заставив вздрогнуть каждую клетку. Она судорожно, с хрипом и бульканьем, вдохнула сама. Один раз. Второй.
Она судорожно закашлялась, и её глаза открылись. Над ней стояла крупная фигура в жёлтом защитном костюме и противогазе. Прежде чем она успела что-то понять, на её лицо с щелчком нацепили прозрачный защитный шлем, подающий кислород. Её взгляд, затуманенный слезами и шоком, метнулся в сторону.
— Вот так... — проворчал он, его дыхание тоже сбилось. Он не отпускал ее, продолжая поддерживать, его взгляд не отрывался от ее лица, выискивая признаки жизни. — Вот так, девочка. Не сдавайся сейчас. Ты уже прошла через самое страшное.
Рядом Джойс, рыдая, бормоча бессвязные слова любви и мольбы, делала то же самое своему сыну. И вдруг маленькое, изможденное тело Уилла вздрогнуло. Он издал звук, похожий на тихий, хриплый стон, и его грудная клетка судорожно поднялась, набирая воздух. Он не открыл глаза, но он дышал. Слабый, прерывистый, но это было дыхание.
И в этот миг Джулию окончательно прорвало. Все напряжение, весь ужас, все дни отчаяния и чувство вины вырвались наружу оглушительным, надрывным рыданием. Она не могла говорить, не могла мыслить. Она просто вцепилась в мокрую от пота и грязи костюма Хоппера, уткнулась лицом в грубую ткань и тряслась, слушая, как ее собственные рыдания смешиваются с тихими всхлипываниями Джойс и тяжелым, прерывистым дыханием Уилла.
Хоппер не отталкивал ее. Он просто сидел на коленях, позволив ей висеть на себе, и его большая рука медленно, почти неловко, похлопала ее по спине.
— Все... Все кончено, — его голос был непривычно тихим и уставшим. — Вытащили. Черт возьми, мы вас вытащили.
Они сидели там, в холодном, полуразрушенном подвале, у самого портала в ад — двое спасенных и двое спасителей, заплативших за это спасение неизмеримой ценой.
Сознание уплывало. Последнее, что чувствовала Джулия, — это твердую опору под щекой и глухие, размеренные удары чужого сердца, доносившиеся сквозь толстую ткань куртки. Это был Хоппер. Его грубая рука все так же тяжело лежала у нее на спине, и в этом была странная, первобытная безопасность. Она позволила темноте забрать себя, на этот раз — не в кошмар Изнанки, а в долгожданное, исцеляющее небытие.
Она проспала, не зная сколько. Часы, сутки? Сон был без сновидений, тяжелым и бездонным, как каменная глыба. Пробуждение пришло медленно. Сначала она почувствовала не боль, а странную легкость в легких. Она дышала. Просто дышала чистым, чуть пахнущим антисептиком воздухом. Потом до нее донеслись звуки: тихое посапывание, скрип стула, сдавленный шепот.
Джулия медленно открыла глаза. Потолок был белым и гладким. Свет лампы за абажуром был мягким, не голубым. Она лежала на койке, укрытая стандартным больничным одеялом. И тут она увидела их.
На стуле у самой койки сидела мама. Дремала, ее голова была склонена набок, а на ресницах блестели следы невысохших слез. Рядом, подперев голову рукой и безуспешно пытаясь бороться со сном, сидел Дастин. Его лицо было бледным и испуганным даже во сне.
— Где... где это я? — прошептала Джулия, и ее собственный голос прозвучал сипло и непривычно хрипло.
Шепот оказался громче, чем она думала. Мама вздрогнула и тут же открыла глаза. Взгляд матери, полный бесконечной тревоги, встретился с ее взглядом — и в нем мгновенно вспыхнуло такое облегчение, что Джулии снова захотелось плакать.
— Ты дома, — выдохнула Клаудия, ее голос дрогнул, и по лицу снова потекли слезы. Она схватила дочернюю руку и прижала ее к своей щеке. — Все закончилось, доченька. Все позади.
Дастин тоже проснулся. Он смотрел на сестру широко раскрытыми глазами, в которых стояли непролитые слезы.
— Ты теперь в безопасности, Джулия, — сказал он, стараясь говорить как взрослый, но детский голосок выдавал его волнение.
— Зубастик, — с трудом выдавила она, и уголки ее губ дрогнули в слабой попытке улыбки.
Это нежное прозвище, которое она не использовала с самого начала этого кошмара, стало последней каплей. Лицо Дастина исказилось, он громко всхлипнул и бросился к ней, обнимая через одеяло.
— Я так испугался, Джули! — рыдал он, уткнувшись лицом в ее плечо. — Когда тебя не было... а потом машину нашли... а потом Хоппер сказал...
Она слабой рукой погладила его по спутанным волосам, глотая комок в собственном горле. Потом ее взгляд снова метнулся к матери, и в нем вспыхнула новая паника.
— А Уилл? — резко спросила она, пытаясь приподняться. — Где Уилл? С ним все в порядке?
Клаудия, все еще плача, но теперь уже от счастья, кивнула, прижимая к груди ее руку.
— Да, милая, он здесь. Лежит в соседней палате. С ним все хорошо. Он сейчас с Джойс и Джонатаном. Он... он будет в порядке.
Джулия выдохнула. Длинный, глубокий выдох, будто она впервые за долгие дни по-настоящему выпускала воздух из легких. Вся тяжесть, все напряжение, весь ужас — все ушло вместе с этим выдохом. Она обвела взглядом мамино лицо, залитое слезами облегчения, и перепуганное, но бесконечно родное лицо брата.
— Я люблю вас, — тихо и четко сказала она. — Очень.
Клаудия наклонилась и поцеловала ее в лоб, шепча слова утешения и любви. Дастин просто сильнее сжал ее в объятиях. Они были вместе. Кошмар отступил. И это было главное.
---
Прошло несколько дней. Джулия уже могла сидеть на койке, подложив под спину подушки, и даже читать журналы, которые принесла мама. Дверь в палату приоткрылась, и внутрь робко заглянула Нэнси, за ней — Джонатан. Джулия уже собиралась с ними поздороваться, как вдруг за ними в проеме показалась третья фигура. Высокая, узнаваемая, но... изрядно потрепанная.
Стив Харрингтон переступил порог, и Джулия невольно вытаращила глаза. Его обычно безупречно уложенные волосы были растрепаны, а лицо... Лицо было настоящей картой битвы. Фиолетовый, заплывший глаз, глубокая царапина на щеке, ссадина на подбородке.
— Харрингтон, — медленно произнесла Джулия, откладывая журнал. — Ты-то что тут делаешь? И что у тебя с лицом? Случайно не в зеркало на своей BMW налетел?
Стив неуклюже пожал плечами, явно чувствуя себя не в своей тарелке.
— Твой друг постарался, — буркнул он, кивнув в сторону Джонатана, который стоял, мрачно уставившись в пол.
Джулия перевела взгляд на Джонатана, потом снова на Стива. И тут ее внимание привлекли их руки. На ладонях у обоих, прикрытые пластырями, угадывались свежие, ровные порезы.
— Ясно, — протянула она с преувеличенным пониманием. — А у вас что, «метки» такие на руках? — Она скрестила руки на груди. — Как говорится, «это просто мы есть друг у друга» или знак вечной дружбы? Серьезно, надо было полностью резать свою ладонь, сделать маленький надрез на пальце нельзя? Это же надо так по-идиотски договориться.
— Да иди ты, Хендерсон, — с раздражением, но без прежней злобы бросила Нэнси, краснея.
Но Джулия уже не обращала на нее внимания. Она смотрела то на Стива, то на Джонатана, и до нее наконец начало доходить. Картина складывалась: помятый Стив, молчаливый Джонатан, одинаковые порезы на руках... и общая для всех них тварь из Изнанки.
— Так погодите... — ее голос потерял сарказм и стал серьезным. — Вы правда сражались с этой тварью? — Ее взгляд уперся в Стива, полный недоверия. — И Харрингтон что ли? Тот, кто чуть не спрятался в трусы при виде разбитой камеры?
Стив нахмурился, и даже его разбитое лицо не могло скрыть вспышку старого высокомерия.
— Да, Хендерсон, я. А что, не веришь, что могу кого-то защитить? — Он посмотрел на Нэнси, и его взгляд смягчился.
Джонатан наконец поднял голову.
— Он помог, Джулс. На самом деле помог.
Джулия откинулась на подушки, пытаясь переварить эту информацию. Стив Харрингтон. Дрался с Демогоргоном. Мир определенно перевернулся с ног на голову. Она снова посмотрела на его разбитое лицо, и впервые за все время знакомства в ее взгляде не было презрения. Было нечто похожее на... уважение? Нет, еще нет. Но зерно сомнения в его полной никчемности было посеяно.
— Ну что ж, — выдохнула она. — Похоже, я пропустила довольно веселую вечеринку.
Неожиданный приступ кашля снова вырвался из груди Джулии, заставляя ее согнуться. Она с силой выдохнула, когда спазм прошел, и устало провела рукой по лицу. Ее взгляд упал на Джонатана, который все еще стоял в нерешительности у порога, его руки были засунуты в карманы, а взгляд блуждал по стенам.
— Чего мнешься как какая-то девственница перед первым разом? — хрипло выдохнула она, и в ее голосе сквозь усталость пробилась знакомая ему насмешливая нота. — Иди сюда, болван.
Она раскрыла руки для объятий. Джонатан на мгновение застыл, затем его скулы дрогнули, и он медленно перешел комнату. Он осторожно, почти боясь сделать ей больно, обнял ее, а она с силой прижала его к себе, чувствуя, как напряжены его плечи.
— Дурак, — прошептала она ему прямо в ухо. — Я же говорила, что вытащу его.
— Я знал, что ты попробуешь, — его голос прозвучал приглушенно. — Просто... не думал, что это будет так.
Они разъединились, и взгляд Джулии встретился с Нэнси. Та стояла, теребя край своей кофты. Джулия кивнула. Нэнси сделала неуверенный шаг вперед, потом еще один, и вдруг они обнялись — не так крепко, как с Джонатаном, но с тем же огромным облегчением.
— Мне жаль, — тихо сказала она Нэнси, и ее голос дрогнул. — Барб... правда жаль.
Джулия сжала ее чуть сильнее.
— Прости, что не нашла ее, — выдохнула она, и в этих словах была тяжесть, которую она будет нести еще долго.
Потом настала очередь Стива. Он переминался с ноги на ногу, явно не зная, что с собой делать. Его разбитое лицо выражало крайнюю степень неловкости.
— Ну и чего ты стоишь, как столб? — буркнула Джулия, но без прежней язвительности. Она протянула руку, схватила его за запястье и рывком притянула к кровати. Обняла неловко, одной рукой, похлопав по спине, будто проверяя, настоящий ли он.
— Спасибо, — прошептала она так тихо, что, возможно, только он один и услышал. Всего одно слово. Но в нем было больше, чем просто благодарность за помощь в битве. В нем было признание. Признание того, что он оказался не тем, кем она его всегда считала.
Она отпустила его, и он отступил, выглядя ошарашенным, но на его лице, под синяками, мелькнуло что-то вроде облегчения.
В палате повисла тишина, но на этот раз она была не тяжелой, а мирной. Все битвы — и с монстрами, и друг с другом — наконец-то закончились.
Джулия откинулась на подушки, чувствуя, как накатывает внезапная усталость. Визит гостей, пусть и желанных, вымотал ее остатки сил. Она смахнула предательскую слезинку с ресниц и фыркнула, стараясь вернуть себе хоть каплю привычной бравады.
— Ладно, — выдохнула она, глядя на троицу. — С наступающим вас Рождеством. Если, конечно, кто-то еще помнит, что оно вообще должно быть. — Она медленно, осторожно подвинулась к краю кровати, ощущая слабость в ногах. — А я пока к Уиллу схожу. Не видела его после... — она глубоко сглотнула, отводя взгляд, — ...ну, после того. Не могу больше ждать.
Опираясь на тумбочку, она поднялась на ноги. Джонатан сделал инстинктивный шаг вперед, как бы желая помочь, но она отмахнулась.
— Я справлюсь. Не такая уж я и развалюха.
Она сделала несколько неуверенных шагов к двери, затем остановилась и обернулась. Ее взгляд скользнул по всем трем — по Джонатану с его вечной болью, по Нэнси, пытающейся собрать осколки своей жизни, по Стиву, который, кажется, наконец-то начал взрослеть.
— Спасибо, — сказала она уже серьезно, без тени сарказма. — Что пришли. Была рада увидеть кого-то кроме врачей и этих... — она повела рукой, очерчивая стерильные стены палаты, — ...бесконечных стен.
И, не дожидаясь ответа, она вышла в коридор, оставив дверь приоткрытой.
Сделав несколько глубоких вдохов в коридоре, Джулия постучала в дверь соседней палаты. Тихий голос Джойс изнутри пригласил войти.
Она зашла. Уилл лежал в койке, казавшись еще меньше на фоне больничных простыней. Он был бледен, темные круги под глазами выделялись на исхудавшем лице. Джойс сидела рядом, держа его руку в своих. При виде Джулии ее лицо озарилось теплой, но печальной улыбкой.
— Я... я ненадолго, — тихо сказала Джулия, ее взгляд был прикован к Уиллу.
— Конечно, дорогая, — Джойс мягко отпустила руку сына и встала. — Я как раз хотела пойти за кофе. Посиди с ним.
Она вышла, оставив их одних. Джулия медленно подошла и опустилась на стул, который только что занимала Джойс.
— Эй, — тихо начала она, ее голос был непривычно мягким, без привычной колючей брони. — Как ты, малыш?
Уилл медленно повернул голову. Его глаза, все еще полные тени недавнего ужаса, встретились с ее взглядом. Он молча смотрел на нее, и Джулия увидела в его взгляде отголоски того же кошмара, что снился и ей.
— Я... — его голос был слабым шепотом. Он попытался улыбнуться, но получилось жалко. — Жив.
Это слово повисло между ними, тяжелое и значимое.
— Да, — выдохнула Джулия. Она осторожно, как будто боясь спугнуть, протянула руку и накрыла его маленькую, холодную ладонь своей. — Жив. Это главное.
Они сидели в тишине, и в этой тишине было больше понимания, чем в любых словах. Им не нужно было говорить о монстре, о страхе, о том, как пахнет воздух в том месте. Они оба это знали. Они оба это пережили.
— Спасибо, — вдруг прошептал Уилл, его пальцы слабо сжали ее руку. — Что... что не оставила меня там.
У Джулии перехватило дыхание. Комок подкатил к горлу.
— Я же обещала, — голос ее снова охрип. Она наклонилась ближе, глядя ему прямо в глаза. — И я всегда буду держать свои обещания. Всегда.
В его глазах блеснули слезы. Он кивнул, не в силах говорить.
Джулия не стала ничего больше говорить. Она просто сидела, держа его руку, своим присутствием давая ему понять то, что не выражалось словами: ты не один. Я с тобой. И мы будем справляться с этим вместе.
***
Прошло время. Дни в больнице слились в череду белых халатов, тихих разговоров и долгожданного выздоровления. Наконец наступил день выписки. Джулия, уже одетая в свою чистую одежду, сидела на пассажирском сиденье машины матери. Сзади, уткнувшись носом в окно, сидел Дастин, не выпускавший из рук свою новую игрушку.
Джулия прижалась лбом к прохладному стеклу, наблюдая, как знакомые улицы Хоукинса медленно проплывают мимо. Город пытался выглядеть обычным — на некоторых домах уже висели рождественские гирлянды, снег медленно укрывал грязь на тротуарах. Но для Джулии всё было иным. Каждый переулок, каждое оголенное дерево напоминало о тьме, притаившейся всего в шаге от этой кажущейся нормальности.
Голос матери доносился до нее будто сквозь вату. Клаудия что-то говорила о продуктах, о том, что нужно забрать чистое белье, о том, как хорошо, что все наконец дома. Её слова были полны надежды и попыткой вернуться к прежней жизни. Джулия кивала, не поворачивая головы, издавая невнятные согласные звуки.
Она видела не улицы, а багровое небо. Чуяла не запах снега и выхлопных газов, а привкус тлена и озона. Её пальцы непроизвольно сжались в кулаки, когда они проезжали поворот к лесу.
— ...и поэтому мы купим индейку побольше, раз уж все будут в сборе, — продолжала мама, сияя украдкой взглядом на дочь.
— Да, мам, — механически ответила Джулия. — Звучит... замечательно.
Она поймала в боковом зеркале заднего вида свое отражение — бледное лицо с темными кругами под глазами, в которых застыла тень, невидимая для окружающих. Она была дома. Она была в безопасности. Уилл был жив. Но что-то внутри нее, какая-то часть ее самой, навсегда осталась в том липком, душном мраке, и теперь смотрела на этот праздничный, принаряжающийся городок чужими глазами.
— Джулс, смотри, гирлянды уже повесили! — воскликнул Дастин, тыча пальцем в окно.
— Ага, — тихо отозвалась она, закрывая глаза. — Красиво.
Она чувствовала, как машина поворачивает на их улицу. Скоро они будут дома. Но вернется ли она туда по-настоящему — большой вопрос. Пока же она просто сидела и смотрела в окно, пытаясь разглядеть в знакомых очертаниях что-то, что напоминало бы ей ту девушку, которой она была до того, как мир перевернулся.