Серебряный кот

Резкий, пронзительный звук будильника вырвал Джулию из глубокого сна. Она с неохотой высунула руку из-под одеяла, шлёпнула по кнопке и несколько минут лежала, слушая, как за окном поют птицы и где-то вдалеке проезжает машина. Обычное утро в Хоукинсе.

Простонав, она заставила себя подняться, потянулась и побрела в ванную. Горячий душ разогнал остатки сна, и через пятнадцать минут, уже в джинсах и футболке The Cure, с мокрыми волосами, собранными в хвост, она шла на кухню, ведомая запахом кофе.

На кухне царил привычный утренний хаос. Мама, Клаудия Хендерсон, в халате и бигуди, помешивала что-то на плите. Дастин, уже одетый в школу, с рюкзаком у ног, с азартом что-то доказывал, размахивая руками.

— ...и поэтому мы должны встретиться до уроков, чтобы обсудить стратегию на следующую сессию! Это принципиально важно!

— Принципиально важно съесть яйца, пока они не остыли, — спокойно парировала миссис Хендерсон, ставя перед ним тарелку.

— Мам, ты ничего не понимаешь! — вздохнул Дастин, но принялся за еду.

— Утро доброе, — улыбнулась Джулия, заливая себе чашку кофе.

— Доброе, дорогая. Как спалось? — спросила мама.

— Как обычно. Приснилось, что я тону в озере из лака для волос. Странный сон.

Дастин фыркнул. — Это тебе не к чему сниться, тебе же всё равно. А вот Нэнси Уилер, наверное, так и видит.

— Не говори плохо о Нэнси, она милая девочка, — сделала замечание миссис Хендерсон.

— Милой девочкой она была в 5 лет, когда мы с ней дружили, а сейчас она чмо, — хмыкнула Джулия, наливая воду в стакан.

Дастин хмыкнул, соглашаясь с сестрой.

— Джули, что за выражения? — строго спросила мама и хмуро посмотрела на дочь.

— Прости, мам, — Джулия села за стол рядом с братом. — Ладно, зубастик, быстрее завтракай. Через двадцать минут выезжаем.

Дастин покачал головой, его рот был полон яичницы. — Не надо. Мы с Майком и Лукасом поедем вместе на велосипедах. Нам нужно обсудить кое-что по дороге.

Джулия подняла бровь. — О? Это что-то связано с вчерашним эпическим поражением от Демогоргона?

— Это была не победа Демогоргона! Это была тактическая ошибка! — возмутился Дастин, но потом понизил голос, сделав многозначительное лицо. — И кое-что ещё. Важное.

Джулия пожала плечами, допивая кофе. — Как скажешь. Только чтобы ты не опоздал.

— Не опоздаю! Обещаю!

Позавтракав, Джулия помыла свою тарелку, поцеловала маму в щёку и направилась к двери. — Ты точно не хочешь, чтобы я тебя подбросила? — переспросила она у брата, уже надевая куртку.

— Абсолютно точно! — крикнул Дастин из своей комнаты, откуда доносился звук роняемых учебников и его торопливое бормотание.

С усмешкой Джулия вышла из дома, села в свою машину и, включив кассету, поехала в школу. Она думала о контрольной по истории, о том, что нужно будет зайти после уроков в библиотеку. Мысль о том, что её брат и его друзья могут обсуждать что-то действительно «важное», даже не пришла ей в голову. Для неё их жизнь всё ещё состояла из игры в Dungeons & Dragons, споров о науке и выездов в школу на велосипедах.

Она припарковалась на школьной стоянке, заглушила двигатель и на секунду задержалась в машине, глядя на подъезжающие школьные автобусы и группы учеников. Всё было как всегда. Спокойно. Обыденно.

Джулия потянулась к зеркалу заднего вида, быстро провела пальцами по слегка влажным прядям, пытаясь придать им хоть какое-то подобие укладки. Достала из бардачка прозрачный блеск для губ и густо нанесла его. Ничего особенного, но уже что-то. Собрав сумку, она вышла из машины и направилась ко входу в школу, настроение утром было скорее сонным, чем тревожным.

В холле царила привычная утренняя суета. Крики, смех, хлопанье шкафчиков. Джулия пробиралась сквозь толпу, кивая паре знакомых, когда её взгляд упал на одинокую фигуру, прислонившуюся к стене у своего шкафчика. Джонатан.

Он стоял, уставившись в пол, плечи напряжены, руки засунуты в карманы старой куртки. Он выглядел... разбитым. Совсем не так, как вчера вечером, когда они смеялись над какой-то глупой пластинкой, пока друг работал, заменяя какого-то парня.

— Джонатан? — окликнула она его, подходя ближе. — Что случилось? Ты в порядке?

Он медленно поднял на неё глаза. В них была пустота и невысказанная паника, которую Джулия увидела сразу. — Уилл, — его голос был хриплым, почти шёпотом. — Он... он не ночевал дома.

Джулия нахмурилась. — То есть как? Он не предупреждал? Может, заснул у Майка? Они засиделись допоздна вчера.

Джонатан покачал головой, и это движение было безнадёжным. — Нет. Я звонил Уилерам, мама тоже звонила. Майк сказал, что они разошлись вчера вечером. Уилл уехал на велосипеде. Он должен был быть дома. Но его нет. И... его не было утром.

Ледяная струйка страха пробежала по спине Джулии. Всё её сонное спокойствие мгновенно испарилось. — Чёрт, — выдохнула она, чувствуя, как сжимается желудок. — Джон... Мне так жаль. Может, он у кого-то ещё? Может, ему просто... не хотелось домой? — она сама слышала, как слабо звучат эти предположения.

Уилл Байерс был не из тех, кто просто так исчезал. Он был тихим, ответственным мальчиком.

— Нет, — снова, уже твёрже, сказал Джонатан. — Он бы предупредил. Мама... мама в истерике. Она уже звонила в полицию.

Полиция. Слово повисло между ними, тяжёлое и реальное. Это была уже не детская игра, не ночёвка у друга. Это было что-то серьёзное. Что-то плохое.

В голове у Джулии пронеслись вчерашние картинки: взволнованные лица ребят в подвале, её собственные шутки про монстров. И её решение просто уехать, оставив их там.

— Чёрт, — повторила она тише, уже себе. — Надо было его вчера подвести домой. Я же была за рулём... Я могла... Прости, Джонатан.

Она посмотрела на него, и впервые за долгое время почувствовала себя беспомощной. Её брат был в безопасности, он сейчас где-то в школе, возможно спорит о чём-то с Майком и Лукасом. А младший брат её лучшего друга пропал.

Джонатан лишь молча покачал головой, снимая с неё вину, которой она уже успела себя обременить. Он снова уставился в пол, погружённый в свой собственный, гораздо более тёмный мир тревоги и страха.

Звонок на урок прозвучал оглушительно громко. Толпа в холле начала расходиться. Но Джулия и Джонатан оставались на месте, застывшие в пузыре нарастающего ужаса, который всего за несколько минут полностью уничтожил их обычное утро.

Джулия положила руку на плечо Джонатана, чувствуя, как он напряжен под тонкой тканью куртки. — Послушай, — начала она, стараясь, чтобы голос звучал тверже, чем она чувствовала себя внутри. — С Уиллом всё будет хорошо. Он умный парень. Может, у него сломался велосипед, и он заночевал у кого-то по дороге, а телефоном не смог воспользоваться. Или... он пошел в школу рано, чтобы сделать проект. Ты же его знаешь.

Она сама не верила в эти слабые оправдания, но не могла просто стоять и смотреть, как её друг разваливается на части. — Полиция найдёт его. Хоукинс — маленький город. Здесь негде потеряться.

Джонатан молча кивнул, не поднимая глаз. Казалось, он даже не слышал её. Он был где-то далеко, в самых тёмных сценариях, которые может нарисовать испуганный мозг.

Второй звонок прозвенел настойчивее, почти сердито. — Нам нужно на урок, — тихо сказала Джулия. — Я... мне нужно в туалет. Встретимся после первого урока, хорошо? Идём вместе к директору, если что. Я с тобой.

Он снова кивнул, механически, и медленно поплёкся в сторону класса. Джулия сжала кулаки, чувствуя полное бессилие, и резко развернулась, направляясь в дамскую комнату. Ей нужно было хотя бы на минуту остаться одной, умыться, привести в порядок мысли и загнать обратно предательскую дрожь в руках.

Она толкнула дверь и замерла на пороге.

У раковин, прижавшись к стене, стояли Стив Харрингтон и Нэнси Уилер. Они были так поглощены друг другом, что даже не услышали, как она вошла. Стив одной рукой опирался о стену над головой Нэнси, другой поправлял её воротничок. Нэнси залилась румянцем, её глаза сияли. Они что-то шептали друг другу, улыбаясь глупым, влюблённым улыбками.

В горле Джулии встал ком жгучего омерзения. Пока её лучший друг переживает самый страшный кошмар в своей жизни, пока она сама пытается прогнать навязчивые мысли о вчерашнем вечере и своём чувстве вины, эти двое устроили здесь, в школьном туалете, свой личный романтический сериал.

Её лицо исказилось от омерзения. Она прошла мимо них, нарочито громко стуча каблуками по кафельному полу, и резко дернула ручку одной из кабинок.

— Боже, — громко, с ледяным презрением в голосе, бросила она через плечо, — Снимите уже комнату в мотеле, это вам не публичный дом.

Воздух в туалете моментально переменился. Глупые улыбки слетели с их лиц. Нэнси отпрянула от Стива, как обожжённая, её щёки пылали уже от стыда. Стив выпрямился, и на его лице появилось знакомое высокомерное недовольство, смешанное с досадой.

— Хендерсон, заткнись, тебя вообще никто не спрашивает! — начал он, но Джулия уже захлопнула за собой дверь кабинки, громко щёлкнув задвижкой.

Она стояла, прислонившись лбом к прохладной двери, и слушала, как за дверью торопливо и смущённо шаркающими шагами вышли из туалета, и через секунду дверь в коридор захлопнулась. Они ушли.

Она закрыла глаза, пытаясь вытереть из памяти картину их счастливых лиц. Но вместо этого перед ней стоял потерянный взгляд Джонатана. И её собственные слова эхом отдавались в голове: «Надо было его вчера подвести домой».

Чувство вины накатило с новой, удвоенной силой. Она снова ощутила тошнотворный комок в желудке. Уроки, контрольные, утренний кофе — всё это внезапно стало таким мелким и незначительным по сравнению с тяжёлым, холодным камнем тревоги, который теперь лежал у неё на сердце.

Дверь кабинки с скрипом открылась. Джулия вышла, стараясь не смотреть на то место у раковин. Воздух ещё хранил сладковатый запах туалетной воды Нэнси и одеколона Стива, что вызывало лёгкую тошноту. Она судорожно глотнула воды из-под крана, плеснула ледяной жидкости на запястья и, не глядя на своё отражение, вышла из туалета.

В коридоре было уже почти пусто. Звонок прозвенел, и последние опаздывающие ученики исчезали за дверьми классов. Джулия, не меняя темпа, почти побежала к кабинету истории, отчаянно пытаясь выбросить из головы и потерянное лицо Джонатана, и самодовольную ухмылку Харрингтона.

Она рывком открыла дверь и вскользь бросила: «Извините, я задержалась», — на строгий взгляд миссис Клински. Та кивнула, разрешая пройти, и Джулия прокралась на своё место, чувствуя, как на неё смотрят одноклассники. Она уткнулась в учебник, делая вид, что ищет нужную страницу, но буквы расплывались перед глазами в мутное пятно.

Мысли возвращались к одному и тому же. Уилл. Велосипед. Тёмная дорога. Она представила его одного, напуганного, в ноябрьской промозглой темноте. Почему она просто не предложила его подвезти? Она же была там. Она видела, как они закончили игру. Это заняло бы у неё всего пятнадцать минут. Вместо этого она поспешила уйти, поёрничать над ними и увести своего брата.

«Я могла это предотвратить», — жгучая мысль пронзила мозг, заставив сердце болезненно сжаться.

Она украдкой посмотрела через ряд парт. Нэнси сидела прямо, внимательно конспектируя, но кончики её ушей были всё ещё розовыми от недавнего смущения. Стива, конечно же, здесь не было — он учился на год старше, и его уроки проходили в другом крыле школы. Сейчас он, наверное, развалясь на стуле в своём классе, строил из себя короля или перешёптывался со своим придурковатым другом Томми и его девушкой Кэрол. Мысль о том, что он мог уже забыть об утренней стычке в туалете и спокойно жить дальше, пока семья Байерсов разваливается на части, заставляла Джулию стиснуть зубы.

Но ей было не до него. Она снова представила Джонатана, одного в пустом коридоре у его шкафчика. Она должна найти его после урока. Извиниться ещё раз. Предложить помочь. Что-то делать. Сидеть сложа руки и слушать про Гражданскую войну было выше её сил.

Урок тянулся мучительно долго. Каждая минута казалась вечностью. Джулия механически записывала даты и имена в тетрадь, не вникая в смысл. Её настоящее было здесь и сейчас, и оно было наполнено тревогой и горьким чувством вины, которое было гораздо страшнее любого демона из игры её брата.

Когда прозвенел долгожданный звонок, она первой выскочила из-за парты, не обращая внимания на удивлённый взгляд учительницы, и ринулась в коридор — на поиски Джонатана. Ей нужно было найти его. Сейчас.

Джулия выскочила из класса. Её глаза метались по коридору, выискивая знакомую сутулую фигуру у шкафчиков. И она сразу увидела его. Джонатан стоял на том же месте, словно не двигался все это время, сжимая в руках потрёпанный рюкзак.

— Джон! — она подбежала к нему, запыхавшись. — Что сказала полиция? Есть новости?

Он медленно покачал головой, и в его глазах читалась беспросветная тоска. — Ничего. Они сказали ждать. Что, возможно, он просто ушёл к другу. — Голос его дрогнул. — Но он не ушёл, Джул. Я это знаю.

Джулия сглотнула комок в горле. Мысль о том, чтобы сидеть сложа руки и ждать, пока взрослые что-то сделают, была невыносимой. — Хорошо. Тогда мы не будем ждать. — Она положила руку ему на плечо. — Пойдём к директору. Скажем, что тебе плохо и я отведу тебя домой. А потом... Потом мы будем искать. Вместе с твоей мамой.

Джонатан посмотрел на неё с слабой надеждой. — Ты... ты уверена? Ты пропустишь уроки...

— Да брось, — махнула рукой Джулия, делая вид, что это пустяк. — Контрольная по истории может подождать. Уилл — нет.

Директор скептически хмурясь, выслушал их сбивчивую историю о внезапной мигрени у Джонатана и о том, что Джулия, как ответственная одноклассница, проводит его до дома. Он неохотно подписал им пропуск, пробурчав что-то о «недопустимых пропусках» и «родительском контроле». Они не стали слушать, выскочив из кабинета с заветной бумажкой в руках.

Дом Байерсов встретил их гнетущей тишиной. Джойс, мать Джонатана и Уилла, металась по гостиной. Её глаза были красными от слёз, а в руках она сжимала и разжимала смятую пачку сигарет. — Джонатан! Что ты здесь... — она начала, но увидев его лицо, поняла. Полиция ничего не сказала. Надежды нет. Её взгляд переключился на Джулию. — Джулия, милая... ты не должна...

— Миссис Байерс, — твёрдо сказала Джулия, переступая порог. — Я с вами. Куда мы идём и что делаем?

Джойс на мгновение растерялась, затем её лицо исказилось решимостью. — Я уже объехала, все обыскала.

***

Машина Джулии, подпрыгивая на ямка, свернула на узкую лесную дорогу, ведущую к старой мельнице. Молчание в салоне стало ещё более гнетущим, наполненным лишь треском гравия под колёсами и частым, нервным дыханием Джойс.

Джулия, не сводя глаз с дороги, наконец нарушила тишину, стараясь говорить как можно спокойнее: — Миссис Байерс, Джон... — она на секунду перевела взгляд на Джонатана на заднем сиденье. — Может, у него есть какое-то тайное место? То, о котором знаете только вы? Где он мог бы спрятаться, если... если испугался?

Джойс задумалась на мгновение, проводя пальцами по виску. — Замок, — выдохнула она преривисто, поворачиваясь к Джулии. — Замок Байерсов. Так они его называют. Это старый форт, который они с Джонатаном строили в лесу из старых досок и коряг, когда были младше. Он частенько там сидел, когда хотел побыть один. Рисовал.

Надежда, слабая и трепетная, на мгновение мелькнула в машине. — Где он? — сразу спросила Джулия.

— Свернём на следующей развилке налево, — указала рукой Джойс. — Я покажу.

Ford Mustang 1967 года съехал с основной дороги и пополз по едва заметной лесной тропинке, ветки хлестали по стеклам и дверям. Через пару минут тропа упёрлась в заросли, дальше было не проехать.

— Здесь, — сказала Джойс, уже хватая за ручку дверь. — Пешком.

Они втроём высыпали из машины, и Джойс, не теряя ни секунды, почти побежала вглубь леса, ловко обходя корни и низко нависающие ветки. Джонатан и Джулия шли следом, их сердца колотились в унисон — от физического напряжения и от вспыхнувшей былой надежды.

— Вот он! — крикнула Джойс, указывая на невзрачное сооружение из старых поддонов и обломков фанеры, наполовину скрытый за большим дубом. Он и правда был похож на детскую попытку построить замок.

Джойс подбежала к нему первая и, не медля, заглянула внутрь. — Уилл? — её голос, полный мольбы и страха, прозвучал неестественно громко в лесной тишине.

Внутри было пусто. Лишь пачка смятых листов с рисунками, пустая банка из-под газировки и пару старых комиксов. Никаких признаков того, что здесь недавно был ребёнок.

Надежда, такая яркая всего минуту назад, с треском лопнула, оставив после себя ледяную пустоту. Джойс застонала, охватив голову руками, и её плечи затряслись от беззвучных рыданий.

Джонатан остановился как вкопанный, его лицо вытянулось. Он просто смотрел на пустой форт, и в его глазах читалось отчаяние.

Джулия почувствовала, как по её щекам катятся предательские слёзы. Она обняла Джойс за плечи, но та не реагировала, полностью погружённая в своё горе.

И тогда Джулия сделала единственное, что пришло ей в голову. Она сделала глубокий вдох и закричала что есть мочи, вложив в крик всю свою боль, страх и вину: — УИЛЛ! УИЛЛ, ТЫ ГДЕ?!

Её голос раскатился по лесу, пугая птиц. Джонатан вздрогнул, посмотрел на неё и, стиснув зубы, присоединился, его тихий обычно голос сорвался на крик: — УИЛЛ! ОТЗОВИСЬ!

Джойс подняла голову, её глаза были полы слез, но она тоже встала, и её крик, хриплый и полный материнской тоски, был самым громким и самым страшным: — УИЛЛ! СЫНОК! Я ТУТ! ОТКЛИКНИСЬ!

Они стояли втроём среди голых ноябрьских деревьев и кричали, пока не охрипли, взывая к тому, кто, как они всё больше боялись, уже не мог их услышать. Но лес отвечал им лишь ледяным, безразличным молчанием.

***

Тяжёлая тишина в машине на обратном пути казалась гуще, чем лесной мрак. Джойс, сжавшись у окна, беззвучно плакала, глядя на проплывающие за стеклом голые деревья. Джонатан сидел на заднем сиденье, уткнувшись лбом в холодное стекло. Джулия вела машину, сжимая руль до хруста в костяшках. Каждый поворот колеса отдавался в ней глухой болью вины.

В доме Байерсов пахло старым страхом и остывшим кофе. Джойс, скинув куртку на пол, тут же ринулась к телефону на кухне. Её пальцы, дрожа, судорожно крутили диск. — Лонни... Лонни, будь он неладен, — прошипела она себе под нос, слушая гудки.

Джулия и Джонатан молча опустились на потертый диван в гостиной, наблюдая за ней.

В трубке что-то щёлкнуло. — Лонни дома? — почти выкрикнула Джойс.

Пауза. Её лицо исказилось от нетерпения. — А можете... — она не успела договорить.

Ещё пауза, и глаза Джойс вспыхнули гневом. — А вы кто? — её голос стал резким, металлическим.

Джулия и Джонатан переглянулись.

— Синтия? — Джойс фыркнула, и в этом звуке было столько презрения, что, казалось, воздух на кухне застыл. — Синтия, это Джойс. Бывшая жена. Мне очень надо с ним поговорить. Пожалуйста, позови его.

Она замолчала, слушая, и её пальцы с такой силой сжали трубку, что казалось, она вот-вот треснет. — Нет! — вдруг рявкнула она, и Джулия вздрогнула. — Нет, не позже, сейчас!

Щелчок в трубке. Гудки. Синтия положила трубку.

— Тварь! — крикнула Джойс, швыряя трубку так, что та зависла на спиральном шнуре, залязгав о стену.

Она тяжело дышала, уперев руки в стол, её плечи тряслись от ярости и бессилия.

— Мам, — тихо сказал Джонатан с дивана.

— Что? — резко, раздражённо обернулась она к нему, глаза её блестели нездоровым блеском.

— Надо успокоиться, — так же спокойно, почти отрешенно, ответил сын.

Джойс замерла, уставившись на него. Затем она прерывисто, с всхлипом выдохнула и так же резко вдохнула. Она молча подошла к висящей трубке, сняла её с рычага и снова, с яростью, но уже с отчаянием, стала крутить диск.

— Лонни, — заговорила она, едва в трубке послышались гудки. Её голос сорвался, стал надтреснутым. — Лонни, какая-то малолетка бросила трубку. Уилл, про... пал и я не знаю где он. Мне нужно, чтобы ты перезвонил, пожалуйста, просто позвони...

Но вызов ушёл в пустоту. Лонни не брал трубку. Она слушала гудки, и слёзы снова потекли по её лицу, смешиваясь с гримом отчаяния.

— Гадство! Гадство! — выкрикнула она уже не в трубку, а в пустоту кухни, и с силой воткнула трубку обратно в аппарат.

Она повернулась к комнате, не видя их, вся во власти своей бури.

— Мама, — снова окликнул её Джонатан, его голос был тихим, но твёрдым, якорем в её бушующем море.

— Что? — снова, уже с раздражением выдохнула она, глядя на него.

— Полиция, — коротко сказал Джонатан, его взгляд был прикован к окну.

Все три пары глаз устремились на улицу. К дому Байерсов, поднимая ноябрьскую грязь, подъезжал служебный внедорожник шефа Хоппера. За ним — ещё одна машина. Они тормознули прямо перед лужайкой.

Двери открылись. Шеф Хоппер, грузный и мрачный, вылез из машины. За ним — пара его подчинённых. И в руках одного из них был... велосипед. Синий велосипед с красной полосой. Велосипед Уилла.

— О, боже... — шёпотом выдохнула Джойс, её рука сама потянулась ко рту.

Она, не помня себя, бросилась к входной двери, с силой распахнула её и выскочила на крыльцо. Джонатан и Джулия последовали за ней, застыв в дверном проёме.

Хоппер медленно шёл к ним по лужайке, его лицо было невозмутимым, но в глазах читалась непроницаемая серьёзность.

— Джойс, — его голос прозвучал глухо в холодном воздухе.

— Где он? — выпалила она, не в силах оторвать взгляд от велосипеда. — Вы нашли его? Где Уилл?

Хоппер покачал головой, остановившись перед ней. — Велосипед нашли. В лесу, недалеко от дороги. Рядом... — он сделал крошечную паузу, — ...ничего. Ничего не нашли, Джойс.

Джойс замерла, глядя на грязный, мокрый велосипед своего младшего сына. Её лицо побелело. Воздух словно вытянули из её лёгких. Она не плакала. Она просто смотрела, и в её глазах читался такой ужас, что Джулии стало физически больно.

— Нет, — прошептала Джойс, отрицая реальность, которую привёз с собой Хоппер. — Нет...

Она медленно, как во сне, сделала шаг к велосипеду, потом ещё один, и её пальцы дрожа дотронулись до холодного, мокрого металла рамы.

Джонатан стоял неподвижно, вцепившись в косяк двери, его взгляд был пустым. Он смотрел на велосипед, и, казалось, видел на нём то, что не видели другие.

А шеф Хоппер стоял перед ними, тяжелый и непоколебимый, как воплощение самой дурной вести, и ноябрьский ветер гудел в голых ветках деревьев, словно оплакивая то, что все они уже начали понимать, но боялись произнести вслух.

Они молча вернулись в дом, словно притянутые невидимой нитью к тому месту, где теперь стоял велосипед Уилла — мокрый, грязный и зловеще молчаливый свидетель. Джойс, не отрывая взгляда от двухколесного призрака, проговорила, обращаясь больше к воздуху, чем к шерифу:

— Он просто лежал там?

Хоппер, медленно и внимательно оглядывая прихожую и гостиную, коротко кивнул. — Да.

— На нём была кровь... или? — голос Джойс дрогнул, она не могла до конца выговорить ужасную мысль.

Хоппер повернулся к ней, и в его глазах на мгновение мелькнуло что-то похожее на жалость. — Нет, — сказал он твердо, почти повелительно. — Нет, нет, нет. Никакой крови. Просто велосипед.

Он сделал едва заметный жест головой одному из офицеров, Филу. — Фил, — бросил он коротко, и тот кивнул, начиная неторопливо двигаться по дому, внимательно осматривая стены и пол.

Джонатан, до сих пор молчавший, скрестил руки на груди. Его взгляд был подозрительным и острым. — Если велосипед нашли у карьера, — он четко выговаривал каждое слово, — то зачем вы здесь?

Хоппер остановил свой осмотр и посмотрел на него. Взгляд шерифа был тяжёлым, оценивающим. — У него был ключ от дома, да? — спросил он, игнорируя вопрос.

Джонатан, не моргнув, кивнул. — Да.

Не говоря больше ни слова, Хоппер двинулся дальше вглубь дома, приближаясь к кухне. Джойс, Джонатан и Джулия, словно на привязи, последовали за ним. Атмосфера была густой, напряжённой.

Хоппер остановился посреди кухни, его взгляд скользнул по занавескам, столу, холодильнику. Потом он повернулся к окну, глядя в ноябрьскую тьму за стеклом. — Тогда, — произнёс он почти про себя, — возможно, он пришёл сюда.

— Думаешь, я не проверяла дом? — голос Джойс сорвался на высокую, истеричную ноту. — Я обыскала каждый угол!

Хоппер медленно повернулся к ней. Его лицо было невозмутимо. — Не утверждаю этого, — сказал он спокойно. Его взгляд упал на стену рядом с холодильником. Он сделал шаг вперёд и провёл большим пальцем по небольшой, едва заметной вмятине в панели. — Это давно здесь?

Джойс, всё ещё взвинченная, резко повернула голову. — Что? Я не знаю, — она ответила прерывисто, раздражённо махнув рукой. — Наверное. У меня два парня, — она взмахнула руками, указывая на весь дом вокруг, на игрушки, разбросанные вещи, следы жизни. — Оглянись вокруг!

Хоппер молча подошел к двери и резко распахнул её. Дверная ручка с глухим стуком ударилась о стену, точно в то самое место с вмятиной. Он посмотрел на Джойс, потом на след от удара.

— То есть не в курсе? — переспросил он, и в его голосе сквозь усталость пробилась едва уловимая нота чего-то... понимания?

В этот момент снаружи, со стороны заднего двора, раздался громкий, взволнованный лай. Собака.

Хоппер и Джойс встрепенулись одновременно, их взгляды встретились, и без лишних слов они ринулись наружу через черный ход. Дверь захлопнулась, оставив Джулию и Джонатана одних в напряжённой тишине кухни.

Они стояли, прислушиваясь к приглушённым звукам с улицы: лаю, голосам Хоппера и Джойс. — Ты думаешь, они что-то нашли? — тихо, почти шёпотом, спросила Джулия, ломая тягостное молчание.

Джонатан медленно покачал головой, его взгляд был пустым и устремлённым в одну точку на полу. — Нет. Это просто... собака. Она всегда лает.

Через несколько минут задняя дверь снова открылась. В кухню вошла Джойс, её лицо было ещё более растерянным. За ней, подёргивая влажным носом и виляя хвостом, робко вошёл их пёс.

— Ничего, — без эмоций констатировала Джойс, отвечая на немой вопрос в их глазах. — Просто что-то учуяла в лесу. Олень, может быть...

Не успела она закончить, как с парадного хода послышались шаги и голоса. В дом вошли офицеры во главе с Хоппером.

— Джойс, — сказал шериф, его голос вновь приобрёл официальные, деловые нотки. — Мы собираем поисковый отряд. Прочёсываем лес от карьера. Будем искать до темноты.

***

Джулия заколебалась. Мысль присоединиться к поискам горела в ней, смешиваясь с чувством вины. Но реальность была неумолима. Она потянулась к телефону на кухне, её пальцы привычно набрали домашний номер.

— Мам, — начала она, услышав трубку. — Ты слышала про Уилла? Полиция ищет добровольцев... Можно я...

— Нет, — голос Клаудии Хендерсон прозвучал резко и непривычно твёрдо. Сквозь треск линии слышались её переживания. — Нет, Джулия, ты меня слышишь? Никуда ты не пойдёшь! Езжай сейчас же домой. Я не хочу даже слышать об этом.

— Но мам...

— Нет обсуждений, Джулия! — голос матери дрогнул. — Один пропавший ребёнок — это уже слишком. Я не переживу, если с тобой что-то... Просто иди домой. Сейчас же.

Джулия сжала трубку, чувствуя, как её надежда тает. Она посмотрела на Джойс, которая безучастно смотрела в стену, и на Джонатана, чьё лицо было каменным.

— Хорошо, — тихо сказала она в трубку. — Я... я поеду за Дастином. В школе уже скоро закончатся занятия.

Она положила трубку. Звук щелчка показался ей неестественно громким в тишине кухни.

— Мне нужно идти, — сказала она, обращаясь больше к Джонатану. — Забрать Дастина.

Джонатан лишь кивнул, понимающе. Его взгляд говорил: «И правильно».

— Джойс, — Джулия осторожно дотронулась до плеча женщины. — Я... я позвоню позже. Если что... что угодно...

Женщина медленно перевела на неё взгляд, словно увидев впервые, и кивнула, но в её глазах не было осознания.

Джулия накинула куртку и вышла из дома, холодный воздух больно ударил в лицо. Она села в свою машину и несколько минут просто сидела, глядя на руль. Страх за Уилла сжимал горло, но теперь к нему добавился новый, острый и ясный страх — за своего брата. Она больше не оставит его одного. Ни на минуту. Она завела мотор и поехала к школе, чтобы встретить его у самых дверей, крепко схватить за руку и никуда не отпускать.

Машина Джулии ехала по знакомым улицам Хоукинса, но сегодня всё казалось чужим и искажённым. Её ладони, плотно сжимавшие руль, были влажными, а суставы побелели от напряжения. В салоне царила гнетущая тишина. Обычно она включала кассету на полную громкость, чтобы заглушить собственные мысли, но сегодня даже мысль о музыке была невыносимой. Только монотонный шум двигателя и свист ветра в окнах.

Она припарковалась у школы, выключила зажигание и на мгновение застыла, прислушиваясь к тишине, которая тут же заполнила салон. Вышла из машины и, чувствуя внезапную слабость в ногах, прислонилась к капоту. Холодный металл проникал сквозь тонкую ткань джинсов, но она почти не чувствовала этого. Её взгляд был прикован к входной двери школы.

Наконец, зазвенел звонок. Одними из первых на улицу вышли Майк, Лукас и Дастин. Но на их лицах не было обычной беззаботности. Они стояли кучкой, переговариваясь тихо и озабоченно. Джулия сразу поняла — Хоппер уже побывал здесь.

Она сделала несколько шагов вперёд. — Дастин! Майк! Лукас! — её голос прозвучал резко, заставив всех троих вздрогнуть и обернуться.

На их лицах она увидела смесь страха и растерянности. — Джулия, — начал Дастин, — шериф... он спрашивал про...

— Я знаю, — быстро прервала она его, окидывая их взглядом. Она видела, как они напуганы, и сердце её сжалось. Они были всего лишь детьми, столкнувшимися с настоящим ужасом. — Садитесь в машину. Все. Я отвезу вас по домам.

— Но я могу на велосипеде... — начал Лукас.

— Нет! — её ответ прозвучал так резко и властно, что он отшатнулся. Она сделала глубокий вдох, пытаясь успокоить дрожь в голосе. — Сегодня — нет. Все в машину. Сейчас же.

Они, не спорят, послушно залезли на заднее сиденье. Дастин — на переднее. Машина заполнилась давящим молчанием. Дастин смотрел на сестру исподлобья, но молчал.

Джулия завела мотор и тронулась с места. Она отвезла сначала Лукаса, затем Майка, дав каждому из матерей на ходу короткие, обнадёживающие объяснения: «Просто на всякий случай, чтобы они не шли одни». Матери, уже наслышанные о пропаже Уилла, понимающе и благодарно кивали, забирая своих сыновей.

И только когда в машине остались они вдвоём, Дастин тихо спросил: — Они найдут его, да, Джулс?

Джулия сжала руль так, что пальцы заболели. — Найдут, — выдохнула она, слишком быстро и слишком уверенно, пытаясь убедить в этом прежде всего себя. — Обязательно найдут.

Она свернула на свою улицу, поставила машину в гараж и, не выпуская руку брата из своей, повела его в дом. Крепко, как когда он был маленьким. Она не отпустит его. Ни за что.

Дверь захлопнулась, отгораживая их от надвигающейся ночи и всего того ужаса, что таился за порогом. В прихожей, бледная как полотно, стояла их мама. Не говоря ни слова, она шагнула вперёд и сжала их обоих в объятиях — крепко, почти до боли, словно пытаясь убедиться, что они здесь, они целы, они с ней.

Они молча стояли так несколько мгновений, застыв в прихожей, как островок безопасности в море внезапно обрушившегося на их тихий городок хаоса.

За ужином царило тяжёлое молчание, нарушаемое лишь звоном приборов. Дастин, с трудом пережёвывая пищу из-за отсутствующих зубов, наконец не выдержал. Он шлёпнул ладонью по столу.

— Мы должны быть там! — выпалил он, и из-за проблем с дикцией его шёпот получился шипящим и свистящим. — Помогать искать его! Мы же его друзья!

— Тема закрыта, Дасти, — голос миссис Хендерсон прозвучал устало, но твёрдо. Она даже не подняла глаз от тарелки. — Шериф сказал, чтобы все оставались дома. Это опасно.

— Плевать, что сказал шериф! — Дастин стукнул кулаком по столу, заставив тарелки звенеть. Его глаза блестели от слёз и ярости. — Надо действовать! Вдруг... вдруг он в опасности прямо сейчас, а мы тут сидим и едим!

— Тем более, сиди дома! — голос миссис Хендерсон зазвучал резче, в нём зазвенела материнская тревога. — Я не позволю тебе шляться по лесу в темноте, когда Бог знает что творится!

— Но мам! — в голосе Дастина послышалась мольба.

— Я всё сказала! — отрезала Клаудия, и в её тоне не было места для споров.

Джулия молча наблюдала за этой сценой, чувствуя, как каждое слово отдаётся болью в её собственной груди. Она смотрела на брата — маленького, яростного, беспомощного в своём гневе, — и видела в нём отражение своих собственных мыслей.

— Мама права, Дастин, — тихо, но твёрдо сказала она, — Лес ночью — не место для детей. Полиция ищет его. Они профессионалы.

Оба взгляда — и матери, и брата — устремились на неё.

— То, что происходит... это не игра, — продолжила Джулия, глядя на свои руки. — Полиция знает, что делать. А если мы все бросимся в лес сами, то нам самим понадобится помощь. Мы только помешаем.

Она подняла глаза на брата, и в её взгляде была не просто старшая сестра, а человек, видевший сегодня пустой взгляд Джойс и грязь на велосипеде её сына.

— Самое лучшее, что мы можем сделать сейчас — это сидеть дома и быть на связи. Если... если им что-то понадобится, они позвонят.

Дастин хотел что-то возразить, его губы дрожали, но он видел незнакомое выражение на лице сестры — что-то взрослое, усталое и непоколебимое. Он сдался, сгорбившись над тарелкой, его плечи бессильно опустились.

Клаудия посмотрела на дочь с благодарностью и глубокой печалью. Они доели ужин в полной тишине, и тишина эта была густой и тяжёлой.

Джулия поднялась в свою комнату, закрыв за собой дверь с тихим щелчком. Привычные звуки дома — голос матери внизу, скрип ступенек — казались приглушёнными, доносящимися из другого, нормального мира, в котором у неё не болело сердце и не щемило в груди от чужого горя.

Она механически разложила учебники на столе. Химия. Тест по органике завтра. Учительница по химии не шутила со своими оценками, и даже для Джулии, у которой всегда всё было более чем хорошо с учёбой, её предмет требовал полной концентрации. Она открыла конспект, уставилась на ряды формул, на кривые стрелочки механизмов реакций.

Но буквы расплывались перед глазами. Вместо формул она видела грязный вмятину от дверной ручки на стене в доме Байерсов. Вместо молекулярных связей — пустые, полные ужаса глаза Джойс. Она пыталась заставить себя читать, водила пальцем по строчкам, шептала термины — «электрфильное присоединение», «реакция Вагнера» — но они не задерживались в голове, вытесняемые одним-единственным словом: «Уилл».

Она схватила ручку и с силой принялась чертить схемы, стараясь заглушить внутреннюю тревогу монотонным скрипом ручки по бумаге. Получалось плохо. Мысли путались, формулы казались бессмысленным набором символов. Она никогда не позволяла себе отставать по учёбе, всегда всё схватывала на лету, но сегодня её разум отказывался работать.

С трудом продираясь сквозь материал, она всё же закончила готовиться. Закрыла учебник, сложила аккуратно тетради. Ритуал был завершён, но привычного удовлетворения от выполненной работы не пришло. Только пустота и тяжёлая, липкая усталость во всём теле.

Она погасила свет и легла в постель. Тьма в комнате была густой и непроглядной. Она ворочалась, пытаясь найти удобное положение, но одеяло казалось колючим, а подушка — слишком горячей. Перед глазами снова и снова стояли картины дня: велосипед Уилла, вмятина на стене, потерянное лицо Джонатана. И её собственная беспомощность.

Она сжала веки, пытаясь прогнать образы, но они только становились ярче. В ушах звенела тишина, и в ней ей чудился далёкий, детский крик.

С тяжёлым сердцем, переполненным тревогой, которая не находила выхода, Джулия наконец провалилась в беспокойный, прерывистый сон.