Восточный бестиарий

За столом все не только ели, но и говорили. Причем, говорили больше, чем ели. Гости постарше, соблюдая некую, невидимую для глаз, очередь – поднимались и начинали начитывать долгие тосты. Потом, обе стороны стола взрывались ликующими криками с последующим звоном бокалов. Кто-то даже аплодировал и топал ногами, где-то с другой стороны стола слышался ещё и пронзительный девичий визг. Может, я плохо расслышал содержание тоста, но сомневаюсь, что он мог вызвать такой, близкий к помешательству, восторг.

Первую пару поздравлений я поддержал и чокнулся с, протянутыми в мою сторону, бокалами соседей. А когда они заметили, что я перестал участвовать во всеобщем веселье – дальние родственницы напротив стали косо на меня поглядывать, вытягивая шеи над графином с розовым вином. Их лица забавно извивались, искажаясь в стекле графина, особенно когда взгляд их падал в мою сторону. Но я сидел смирно, то и дело подливая себе вина. Энди произнес свой тост с таким подъёмом и теплотой, что даже я поверил в искренность его слов и, на этот раз, только с ним соприкоснулся бокалом, выпивая скорее за его здоровье, чем за Калатею. От своего выступления я ускользнул, запихав в рот несколько ломтей сыра подряд, а эстафетная палочка бурного застолья пошла дальше, не акцентируя на мне особого внимания.

Я уже чувствовал, что пьянею, поэтому вылез из-за стола тихо, примерно тогда, когда подруги Калатеи, пробрались к музыкальному центру и выкрутили звук чуть ли не на полные 100%. Это пробудило отца Криспина – деда Рео, тут уже окончательно.

- Будем танцевать! – голос показался мне знакомым, даже через пелену алкоголя. Потом я понял почему – именно эта девушка верещала после каждого отзвучавшего тоста.

- Мальчики, помогите сдвинуть столы, - к моему изумлению, это сказала моя мама. Очень тихо, но её услышали дядя Криспин, Энди и трое парней, ровесников Калатеи.

Чтобы не мешать, я, покачиваясь, попятился в сторону и как раз нащупал пальцами правой руки ручку своего рюкзака, который сам же и оставил у одного из кресел, в углу. Все мысли сразу куда-то улетучились, и голова стала пустой, пустой на столько, что даже слова надоедливой песни из колонок ни на миг не задерживались в ней. Я забросил рюкзак на спину и продел в лямки обе руки, глядя невидящими глазами вглубь суетящиеся толпы. Тогда-то появилась и первая мысль: «Надо выйти на свежий воздух». И вместо «самых знаменитых хитов этого месяца», я слышал только свою собственную мысль, которая уже впечаталась в пустое пространство и не спешила уходить.

- Эй, куда это ты собрался?

Голос Энди застал меня в коридоре, за шнурками. Мои пальцы отказывались четко выполнять приказы, которые я, кажется, даже произносил вслух.

- Курить, - я попытался и ответить, и избежать других вопросов, обойдясь лишь одной фразой.

Я сидел спиной к брату, но услышал, как тот прикрыл дверь в зал – приглушенная музыка чувствовалась теперь только через пол.

- Слушай, а рюкзак-то тебе зачем? – спросил Энди, вполголоса, присев рядом со мной на корточки. – Оставил бы его...

Дальше его голос затушевался моими собственными переживаниями по поводу непослушных пальцев и узелков в шнурках, совершенно непонятно откуда взявшихся. Но саму суть возникновения Энди в эту самую минуту, в этом самом коридоре – я уловил ясно. Так мы и сидели – я и мой брат – на полу в коридоре, под густо-желтым светом лампы, молча наблюдая за хитрыми сплетениями злосчастных шнурков. Потом мне надоело и я просто заправил их за берцу, поднялся, покачнулся назад и направился прямиком к входной двери.

- Пойду с тобой... составлю компанию... - голос Энди продолжал шелестеть за спиной, после хлопка двери и потока свежего вечернего ветра с гор в лицо.

Я чуть не задохнулся от блаженства и, насыщенного озоном, воздуха. Дождь ещё не прошел, но утих. Энди медленно крался вслед за мной – я ощущал его осторожные шаги и даже не подозревал, что человек его комплекции, способен на столько бесшумно двигаться.

Влажная трава скрипела под подошвами, а меня явно уже угораздило вступить в канавку с водой – носок левой ноги медленно напитывался водой. Энди что-то сказал ещё, но я не услышал его – новый порыв ветра налетел на яблоню, и нас обоих обдало ледяным душем. Основная часть пришлась мне на голову и плечи, подействовав весьма отрезвляюще – так что остальной путь к калитке показался более четким, угловатым и чавкающим в ботинке.

Брат остановился в двух шагах от меня, смахивая с волос редкие дождевые капли. Я заметил, что он старается не смотреть в мою сторону, но, тем не менее, не упускать ни единого моего движения. Промелькнула мысль, что поглядывает он на меня так, словно я тяжело болен и мне необходимо внимание. И это мне не понравилось.

- Почему ты не с... не внутри? – спросил я, еле ворочая языком. Я хотел молча подышать воздухом, но предложения как возникали в голове – тут же вырывались наружу.

- Там сейчас танцуют. А я уже позабыл все движение, какие когда-то знал, - ответил Энди, хотя мы оба понимали, что это неправда – мой брат знал великое множество танцев и исполнял их безупречно. – Ты, кажется, курить хотел, - напомнил он.

- Хотел, - промычал я, но только сунул руки в карманы и отвел взгляд в сторону гор. – Зажи... зажигалки нет.

Энди тоже отвернулся и вскинул плечами, решив бездействовать, но при этом и приглядывать за мной. Я вздрагивал и сутулил плечи, надеясь, что это поможет согреться – возвращаться в тёплый, натопленный камином, дом совсем не хотелось. Будет просто здорово, если я, под влиянием тепла и музыки, свалюсь на одно из кресел, забывшись хмельным сном.

Левый ботинок промок полностью, по щиколотку. Правый ещё держался. Энди тоже стал замерзать, но свой караул не бросал. Интересно, делает он это по своей инициативе, или отец послал? Проследить, чтобы я ничего не натворил и не обратил на себя лишнего внимания.

- Со мной всё норм...ально, - сказал я, болезненно икнув. – Иди назад. Убегать не собираюсь. Не собираюсь, - и, приметив недоверчивое выражение на лице брата, добавил. – Точно.

- Не сомневаюсь, - протянул Энди, не особо уверенным голосом.

- Вот и хорошо, - кивнул я.

Энди, пока шел назад в дом по дорожке из грязи и травы, ещё несколько раз обернулся и удостоверился, что я сдержал своё слово и никуда не исчез.

Дождь прекратился – остался только прохладный вечерний ветер и запах сырой земли. Горы, по-прежнему, скрывались за дымкой и тьмой надвигающиеся ночи, но я знал в какой стороне они находятся, и мог выстроить их в своём воображении. Деревянный заборчик и калитка поскрипывали в тишине, и на целый километр вокруг никто не покидал своего убежища. Теперь, когда дождь больше не шумел, это ощущалось особенно сильно. Я ждал и ждал, что в любую минуту это невообразимое упоительное чувство может прерваться.

И вот – дверь, дома за моей спиной, распахнулась и оттуда повалились голоса, музыка и хихиканье. В мгновение всё вокруг стало промозглым и неприветливым, а с ближайшего дерева меня снова обдало порцией ледяных игл.

Я медленно и осторожно повернулся к дому лицом и присмотрелся к небольшой группке людей, выбежавших под навес. Свет из окон освещал их радостные, раскрасневшиеся лица. Невысокий парень, волосы которого стояли торчком по последней моде, приправлял неугасающий разговор шутками. А три девчонки, сгрудившись вокруг него, прямо таки заливались – их смех трещал на всю улицу. От них отделился ещё один – он стоял поодаль и раскуривал сигарету. Он был высок и, если бы не внушительное брюшко, издалека я принял бы его за Кипрея. Мои догадки рассеялись окончательно, когда тот обернулся лицом к свету и передал зажигалку одной из девушек. Она приняла её - тоже стала прикуривать себе и своим подругам.

- Эй, посмотрите! Кто это там? – воскликнула та первая девушка, которая справился со своей сигаретой раньше подруг.

Я затаился, но бесполезно – конечно же, она указывала на меня. Я не пошевелился и стоял неподвижно, вплоть до того момента, пока все не устремили взгляды в мою сторону и не отыскали мою фигуру на фоне белых досок паркана.

- Ты кто? – спросил невысокий парень и сделал шаг прямо в мокрую траву. – Ух-ты, черт! – выругался он, потому что был обут в матерчатые домашние тапочки.

Он вернулся назад на террасу, не спуская с меня глаз.

- Иди к нам! – позвала другая девушка, с более тихим и мягким голосом.

Я потоптался на месте, не решаясь подойти к ним. Да и зачем, о чем мне с ними говорить? Разве что попросить закурить – тогда можно и подойти, для разнообразия.

- Та это же этот... этот, который брат его, - расслышал я издалека, шагнув в сторону террасы. – Ну, Обри, ты должен помнить. Брат Дрю...

- Брат Энди, ты хочешь сказать, - поправил невысокий парень. – Кажется – да, - подтвердил он, приглядевшись ко мне ещё раз.

Их габаритный приятель не участвовал в обсуждении моих родственных связей – он оставался на своём месте и преспокойно себе создавал вокруг дымовую завесу. Пока я шел к ним – окончательно отрезвел. Теперь во рту было гадко, а под рубашкой и в левом ботинке скользко хлюпало. Я бы выпил сейчас чего-нибудь, но парень на террасе уже протягивал мне ладонь, для рукопожатия.

- Привет. Ты же брат Энди, верно? – удостоверился он и расплылся в дружеской улыбке, когда я утвердительно кивнул – морщины на его лице говорили о том, что этот парень улыбается постоянно. Они напомнили мне о Арчи, у которого имелись точно такие же складки в уголках глаз и на щеках. – Я – Оберон Линдквист.

- Стред, - ответил я. – Стред Нокс.

- Отлично! – обрадовался Оберон, хотя я не совсем понял - чему именно.

Девушки, кажется, не спешили со мной знакомиться, да и я тоже особо к этому не стремился. Я только махнул им и попытался улыбнуться.

- У тебя прикурить не будет? – я обратился к Оберону, но тот сморщил нос и мотнул головой.

- Нет. Но у Тиган, кажется, есть, - он обернулся к девушке с короткими каштановыми волосами.

Девушка не устояла перед его взглядом и коротко хихикнула, пошарив в кармане мужского пиджака. Черный пиджак был наброшен поверх короткого белого платья и явно снят с чьего-то широкого, заботливого плеча. Она, наконец, нашла в кармане то, что искала и протянула мне оранжевую зажигалку.

- Спасибо, - ответил я, принимая её.

Все, кроме Оберона, глядели на меня напряженно. Хотя, нет. Медленно курящий парень, неподалёку от террасы, совсем не обращал внимание ни на меня, ни на своих приятелей. Я отыскал в рюкзаке свою, ещё не распечатанную, пачку сигарет и вытащил из неё одну. Всё это я проделал до крайности неуклюже и чуть не выронил на мокрый пол террасы все письма, в то время, как и Оберон и девушки наблюдали каждое моё движение. Возвращая назад зажигалку, я решил последовать примеру пятого их приятеля – стать под каким-нибудь деревом и не смущать своим присутствием «нормальных» гостей.

С противоположной стороны от крыльца я удостоверился - беседа у компании Оберона пошла своим чередом. Дым медленно и плавно обвивал меня, создавая ложную видимость тепла. Ночь прибывала, и потоки ветра с гор стали ещё холоднее, они словно с каждым своим набегом заставляли вернуться в дом, и даже не думать о прогулках. Невольно подсчитывая количество раз, когда всё моё тело вздрагивало навстречу ветру, неожиданно заметил, что зажимаю зубами лишь тлеющий желтый фильтр. Втоптав его в землю под кустом, я направился в дом, понимая, что если не засну, то – непременно замёрзну в саду.

С большим трудом я сбросил свои ботинки, а мокрые носки уложил поверх них. Весь коридор был просто завален самой разномастной обувью, и мне показалось, что если задвинуть своё недоразумение куда-то подальше – никого оно и не потревожит, по крайней мере – сегодня ночью.

А зал гудел и трясся – танцевали все, а кто не танцевал – отдыхал от танцев, или притопывал в ритм музыке. Мне сперва показалось, что только один я остался безучастным по части веселья, но, пробираясь под стеночкой к ближайшему креслу, увидел и других. Это были двое пацанов, лет 11-ти. Один из них был одет в полосатую пижаму-комбинезон и восседал на стуле, как на троне, с невозмутимым выражением лица. Его приятель сидел прямо на ковре, около стула и наминал пирожные из общей коробки, пока все остальные заняты музыкой и развлечениями. Я усмехнулся и остался крайне, с ними обоими, солидарен.

Ужасно потянуло в сон, и я стал отчаянно искать глазами дядю Криспина – надеялся, что он поймет меня и покажет место, где мне можно было бы прилечь. В итоге, всё сложилось как нельзя лучше – дядя отыскал меня сам, и я сразу же высказал ему свои желания.

- Да ты и промок весь. В сад выходил? – спросил он, окидывая меня взглядом с ног до головы.

- Да, прогулялся немного, - кивнул я. – В сон клонит, дядь Криспин. Отец точно ворчать начнет, если я здесь отключусь, у всех на виду...

- Естественно, будет, - хмыкнул Криспин и ухмыльнулся. – Идем.

И мы незаметно выскользнули из зала, под аркой и на второй этаж по деревянной лестнице. Дом дяди и тёти чем-то походил на отель семейного типа – второй этаж тут полностью состоял из маленьких аккуратных комнатушек, две из которых приходились на ванную и уборную, соответственно.

- Тут спальня для гостей, - дядя толкнул первую дверь, начинавшую вереницу других дверей. – Здесь две кровати, так что – выбирай любую.

Я протиснулся мимо Криспина в компактную комнату, которая напоминала мне номер в Доме Утреней Зари, только намного, намного чище. Да и запах в ней был приятнее – полироль для мебели и средство для мытья окон – я, поддавшись воспоминаниям, уже приготовился к залпам пыли со всех сторон.

- Доброй ночи, - я с благодарностью поглядел на дядю, который так и остался стоять в дверях.

- Подозреваю, что праздник затянется до самого утра, - прикинул он, проводя рукой по гладкой поверхности комода, протирая несуществующую пыль. – Сомневаюсь, что кто-нибудь ещё захочет спать, но будь готов к соседу, - Криспин тепло усмехнулся и указал взглядом на кровать у окна.

Мне было лень говорить, и я только кивнул в ответ на предупреждение. Я уже сел на краешек кровати и весь превратился в сплошное предвкушение глубокого сна. И это было волшебное чувство.

- Доброй ночи, Стред, - сказал дядя Криспин и, не дожидаясь моих вялых движений головой, прикрыл за собой дверь, оставив меня наедине с жемчужным светом луны за окном, лишь самую малость выглянувшей из-за тучи.

Кое-как расстелив постель, я стянул с себя сырую рубашку и разложил её на комоде. Рюкзак уложил у себя в ногах, и опустился на свежевыстиранные простыни. Запахи снова перемешались, как тогда, когда только прибыл в этот дом, но сейчас – это были лёгкие наслоения чистоты и весенних цветов. Уткнувшись в подушку лицом, я дышал часто, в надежде, что таким образом аромат нетронутого белья проникнет внутрь и больше ничто не сможет отягощать меня – будет только цветы и свежесть. А через мгновение я уже крепко спал, вернее – мне так показалось.