Металлический колокольчик

Когда к жителям домой наведывается звено, настроение первых сразу ухудшается. Если это Хтоника, почти всегда ухудшается ещё и здоровье. Шоэнт справился. Тут, конечно, браво. Цель меняла квартиру за квартирой, потом мотель за мотелем. Информатор уже не бежал следом, а ударил на упреждение. В этот раз он оказался быстрее. Только цель покинула предыдущее место, её уже ждали в следующем.

Трое стояли на улице, караулили кто тут, кто там. Остальные прятались, и их было не меньше десяти. В здание зашёл нужный человек. Для Венди задача за малым — показать, какая именно дверь. Они остановились у комнаты с цифрой семнадцать. Бриккт выбил дверь ногой с первого раза — у щеколды не было и шанса. Первое, что сделал Дарко, — утихомирил закричавшую женщину, прикрыв ей рот рукой.

— Шёпотом.

Тишина. Немой мальчишка семнадцати лет что-то промычал и больше не дёргался — страх работал, потому у него не было даже секундной мысли, чтобы закричать или сопротивляться. Бриккт придушил женщину и закинул себе на плечо. Только они вышли из комнаты — паренёк бросился следом, но Дарко загородил проход. Мальчик начал мычать и о чём-то просить на своём странном языке. В ответ абсолютно размеренный голос, как и всегда.

— Возвращайся в квартиру и жди нас. Мы вернёмся. Если я тебя не застану, то найду и отрежу руки. Хорошо?

Парень дёрнулся. У него не хватило сил кивнуть, но Дарко хорошо разбирался во всех разновидностях человеческого страха. Он поцеловал мальчика в лоб и последовал за своими напарниками.

Бриккт нёс женщину на плече, та была без сознания. Остальные шли рядом, осматривая дикие земли Гавани. Не слишком далеко от города, но других людей тут точно не встретишь. Сюда они заходили только с лидером. Жило здесь что-то, чего он, в отличие от других, не боялся. Напротив, это «что-то» было близкое ему. Его аромат и поселившиеся здесь существа были похожи, а может, даже одним и тем же.

Дарко дал команду остановиться рядом с бледным пятном и Бриккт швырнул женщину в лужу. Один из новичков достал фотоаппарат и начал щёлкать.

— Буди её, — приказал здоровяк Нерре.

Та закатала рукава и два раза ударила женщину по лицу. Она проснулась, застонала и испугалась вида крови.

— Ну, привет, Кетагея. А ты умеешь прятаться.

— Кто вы такие? Где мой сын?! — испуганно спросила заложница, осматриваясь по сторонам.

— У меня вопросы. У меня, не у тебя! Есть тот, кто отвечает. Есть тот, кто спрашивает! — Нерра плюнула в неё.

— Подождите, пожалуйста!

Та выкрикнула и старалась защищаться от ударов, но даже через ладони костяшки попадали по голове.

— Скольких! Из-за тебя! Повязали! Ах ты! Шваль! С промытыми! Мозгами! — Каждая пауза сопровождалась сильным ударом. — Знаешь, сколько проблем доставляют такие, как ты? Знаешь?!

— Это не я! Не я! Я не знаю, кто это!

Хтоника знала, что женщина не до конца честна. Шоэнт трижды проверял информацию. Будь вероятность испачкать руки попусту, всего этого бы не произошло. Это была она. Нерру это враньё вывело ещё сильнее. Та пустила в ход ногти, но жертва закричала, и Дарко остановил избиение.

— Слепая ярость, Нерра. Доминируй, но не сходи с ума.

Он мягким движением отвёл кулак той в сторону и приложил ладонь к её щеке.

— Мягче.

Лидер повернулся к избитой женщине и присел.

—Кетагея, я тебе объясню. Ты прошла большую дорогу с «Циклом». Мы здесь, чтобы объяснить, что дорога была неправильной. Сейчас — момент твоего торжества. На твоём примере будут учиться другие.

— Помо...

Ладонь прикрыла её губы.

— Шёпотом. Исчезай шёпотом.

Мрак восторжествовал, и жертва снова лишилась слов.

Парень поднёс палец второй руки к вязкому пятну на земле, где жила какая-то дрянь. Он покрутил рукой, и оттуда, как марионетка, появился острый шип живого существа, которое до этого не хотело показываться. Все наблюдали за этим завораживающим процессом, не нарушая тишину. Изо рта жертвы полилась чёрная жидкость, — значит, она кричала. Чтобы не оставить шансов, Дарко сжал ей горло. Сжал сильно, как наездник, что приказал своему животному молчать. Слабые руки вцепились в его ладонь, но чего ради?

Тонкий хвост, как гибкая иголка, следовал указаниям человека. Он вытянулся и медленно прошёл сквозь кожу живота. Женщина задёргалась и попыталась вырваться, но Бриккт прижал её руки к земле. Тогда хвост продолжил, стежок за стежком. Живот, затем грудная клетка, прямо между рёбер. Медленно и тихо, никакой импульсивности. Всё происходящее снималось на фотоаппарат. Крохотное отверстие под ключицами, потом в шее, выше и выше. Хвост поднялся над глазом и начал опускаться вниз. Венди закрыла глаза.

Никто не говорил, ведь боялся испортить момент. По телу пробежала дрожь, и Дарко отвлёкся.

— Что такое, чудо?

— Почему сразу не убить?

Лидер застыл, застыло и жало. Его почему-то очень удивил заданный вопрос.

— А в чём дело?

— Я просто не понимаю, — Венди увела взгляд. — Мы же таким не занимались. Зачем тянуть?

Злость Дарко не читалась в словах и действиях, только в интонации. Он говорил всё так же спокойно, но уже с нотами, когда на грани.

— Так нужно. Ты не понимаешь? Ты правда считаешь, что это лишнее? — ему не ответили, но он настоял, повторив вопрос ещё раз.

— Мне кажется, да.

И хвост буквально влетел в висок женщины, будто воплощение всей злости Дарко. Его кончик показался с другой стороны головы, хотя заложница прекратила дёргаться ещё до этого. После этого игла, наконец, спряталась в пятне.

— Хорошо, я доверяю твоему мнению, Венди, — невозмутимо произнёс лидер. — Обойдёмся без прелюдий. В этот раз никаких прелюдий. А теперь пойдём.

Он встал и ушёл прочь, обратно в сторону Торакса. Дарко злился, но решил пока не выяснять отношений. За ним хвостом скользнула Нерра, а за ней и все остальные. Никто не сказал ни слова, но некоторые посмотрели на Венди так, будто та сорвала самое долгожданное шоу.

Она посмотрела на мёртвого человека, с которым обошлись крайне жестоко. Внутри стало мерзко, мерзко настолько, что захотелось выпрыгнуть из кожи. Она прикоснулась к существу, которое только-только было живым, и ощутила то ли жалость, то ли стыд. Венди погладила руку и захотела как-то помочь мертвецу. Глупейшая мысль.

Страх вернул ощущение реальности. В Гавани мало кто решался бродить один возле пятен — от них можно было ждать чего угодно. Девушка оставила неподвижное тело, но, даже когда бежала за другими, чувствовала себя предательницей. Будто не оправдала искренних надежд незнакомца, что навсегда останется лежать в болоте, вдали от родного дома.

Дарко выполнил обещание. Хтоника вернулась в квартиру парнишки, которому было велено ждать. Он сидел запуганный у стенки и лишь поднял голову, когда незнакомцы вошли в комнату.

Венди видела это взаимопонимание между Дарко и парнем у стены. Он не спросил про свою маму, потому что одним только взглядом лидер дал понять, что спрашивать не о чем. Пара секунд, а так много важного осталось позади.

— Пошли с нами, — сказало тёмное пятно и протянуло руку. — Мы дадим тебе то, что ты попросишь. Мы тебя защитим.

Внутри Венди что-то лопнуло, и сердцу стало больно. Как и многие в Тораксе, мальчик перед ней искал тепла. У него забрали основной источник, дарящий всё самое важное просто так, без корысти. И сейчас стоял выбор между голодной смертью или единственным оставшимся шансом. А человеческое тепло, пусть даже в малых дозах, в Тораксе перестало быть высоким понятием и стало товаром. Здесь без него умирали чуть медленнее, чем без чистой воды. Это была его первая доза — как и сама Венди когда-то давно, мальчик протянул руку.

* * *

Венди была таким же искажением, как и остальной костяк Хтоники. Она хорошо понимала дефектную суть остальной четвёрки, но и собственное уродство не ускользало от внимания. Человек на рубеже — после свиданий сознание и восприятие мира никак не искажались окончательно, но только тёмное касалось её, как как тяга к нему давала о себе знать. С Дарко Венди была податливой, хоть и старалась искоренить в себе эту черту. Смотрит с холодом, флегматично отвечает, но порой думает о том, как облизывает его запачканные алым пальцы.

Отрицать мысли такие получалось лишь когда она возвращалась домой. Убеждала себя, что нет их вовсе, а если и проскочило что-то похожее, то было оно эфемерное и шуточное.

Помимо прочего Венди всеми силами прогоняла мысли о своей виновности в том, что свидания для многих кончались трагедией. Жизни ломали кулаки, которые она ни разу ни на кого не подымала. Так она и жила — отрицала то, что поглощало её, а когда приходила понимание этого, то отрицала и само понимание.

Когда Кетагея исчезла, Венди шла по следам. У неё был свой путеводитель, за которым просто нельзя было не пойти. Тот редкий человек, тропы которого Венди не могла найти и понять. Когда Дарко шагает — всегда молчит. Он словно не умел говорить на ходу. Каждый диалог с ним получался статичным. Два человека в крохотной невидимой клетке.

Сейчас они сидели у самого края Торакса, там, где начиналась Гавань. Перед глазами, всего в нескольких шагах, была арка, а за ней — что-то пугающее. Но никто не пересекал границу.

— У тебя всё хорошо?

— А почему ты спрашиваешь? Я выгляжу больной?

— У меня плохое предчувствие.

— Поделись.

— Будто на тебя что-то влияет и портит. Ты меняешься.

— Это выражается в моём поведении?

Дарко повернул к ней голову, но взгляд остался приклеенным к пейзажу перед ним.

— Просто не сдавай позиции. Делай то, что у тебя хорошо получается. Сердобольность здесь ни к чему.

— Хорошо. Я понимаю, о чём ты. Момент слабости.

— Да. С кем ты проводишь время, когда свободна?

У Венди пробежал холодок по спине, но она лишь безразлично пожала плечами.

— Я часто сижу с отцом. И стараюсь побольше читать. Не то что бы меня грела чья-то компания.

Он закрыл глаза и закивал. Затем встал, обошёл Венди и закрыл ей рот рукой.

— Ты переживаешь за этого мальчика, Венди. Я могу ответить на вопрос, который не задаёшь. На вопрос: «Что с нами не так?». Ты поймёшь, о чём я.

Иногда с Дарко можно было поговорить. Иногда даже поспорить. Но чем сильнее он был собой, тем меньше хотелось ему что-то сказать. Тем меньше лидер мог услышать. Он прикрыл глаза человека ладонью и подарил ему темноту. Когда он был искренним, он отдавал всю свою сущность.

— Вопрос в том, что с нами произошло. Все знают, кто виноват, здесь тебе даже подзаборный мусор ответит. С пеной у рта начнёт доказывать, что Риджикт погубил нас. Оно и понятно. Раскусил зубами наши дома и рельсы.

Это была сказка, никак иначе. Мягкий голос шептал на ухо, а глаза не работали, чтобы воображение могло разгуляться. Со стороны Гавани приближалось что-то большое, с чем Дарко был хорошо знаком. Возможно, кульминация истории.

— Но почему никто не говорит, что он в первую очередь раскусил нас? Почему не признают, что вместе с домами разрушились и мы, Венди? Я знаю города, которые даже под землю вкапывали, а они прорастали. Просто переплетались корешками и что было силы тянулись к солнцу. И получалось так, что со временем они обгоняли того, кто поднял на них ногу. Это правда, чудо. Обычная тяга жить и развиваться. Но как-то получилось, что у нас забрали эту самую тягу. Меня в мандраж бросает от мысли, что у наших людей забрали эволюцию, а они кричат: «Верните нам железную дорогу!». Не загнивших родителей, не загнивающих самих себя, а дома, работу и ровную дорогу.

Чувство, что вот-вот что-то произойдёт. Может поцелуют в затылок или туда же стрельнут. Будто завязали глаза и сбросили с неизвестной высоты. Каждую секунду ты ждёшь удара, даже если ещё лететь и лететь. Может, тебя обманули, и тело станет новым красным пятном на бетоне. Может, упадёшь в огромную кучу перьев, смазанных мёдом. А может, ты вообще никогда не перестанешь падать.

— Есть одно понятие, которое сильнее всего, что я когда-либо встречал. Одно слово, которое описывает прекраснейшую сторону мира. Это слово «рождение». Вдумайся, насколько оно безграничное, Венди. И теперь ответь мне, куда же оно пропало? Почему теперь женщины производят детей, но не становятся им матерями? А тот счастливец, кто всё же рождается, со временем загнивает. Каждый без исключения. Будто на нашем поколении должен кончиться род. Я не понимаю Торакс так же, как и ты, чудо. Не понимаю, когда случилось так, что родители стали неспособны защитить самое драгоценное от огромной пасти.

Прилив. Она услышала его шум, и тут же ноги намокли. С Гавани пришла вода. Много воды, и она точно чёрная, даже ладонь убирать не нужно. Не настоящая, не существующая нигде за рамками. Торакса или воображения — невозможно было сказать. Но тепло поднималось выше щиколоток. Странный запах, отдалённо напоминающий рыбу. Этот прилив — просто одно из проявлений Дарко. Его жидкая форма.

— В Тораксе нет эволюции. Нет предков и нет потомков. Половина пока не верит, что это так. Их детей воруют. Их самих насилуют и убивают в подворотнях. Потому что тянутся к первозданному. К человечности. К ласке матери. К защите отца. Которые не смогли прижиться в самый важный момент. Но я никогда не тянулся к этому. Ни единую секунду своей осознанной жизни, будто сразу понял, что бал правит Торакс. И я тоже не рождался. Одну женщину просто стошнило мной. Тогда я начал делить квартиру с двумя разнополыми существами. Не мамой и папой, не отцом и матерью. Не как ребенок. Я, как и другие, просто-напросто продукт порочного зачатия. Изначально родившийся как плачущий обрубок в тёплой луже. Вот тебе и всё моё детство. И мне даже не грустно от этого. Мне никак. Чувство, что мне почти всегда никак.

Какие-то вульгарные мысли и чувства в голове. Такую воду хотелось выпить куда сильнее, чем обычную чистую. Это желание из тех, которые человек пытается часто прогнать, называя неправильными. Но под такой водой лучше всего открывается человек. Тогда тянет не к телу, не к поведению и не к тому, что у него в голове. Просто ты чувствуешь его в каждой капле и хочешь выпить досуха.

— Я видел, как пропадали те, кто продолжал играть в семью. И только сжавшийся кровавый комок не умер, потому что и не рождался никогда. Я вырос. Я проголодался. Выскоблил лучики несуществующего света из головы. И перестал бояться. Мне некого терять. Меня некому побеждать. А Хтоника может подойти к любому человеку и забрать у него куда больше, чем жизнь. Может забрать смысл жить. Может забрать будущее и настоящее. Даже изуродовать прошлое, если очень захочет. Ты только вдумайся, Венди, что значит быть сильнее человеческого естества.

Дарко убрал руку и обошёл. Стал прямо перед девушкой, но она и не думала открыть глаза. Люди всегда преклоняются перед теми, что выше них.

— Важно знать свою суть. Слово, которое с тобой с самого начала и до самого конца. Для меня это не темнота. Люди часто смотрят мимо. Они видят только мой способ выжить здесь, только и всего.

— Презрение. Вот моя суть, которую я передаю темнотой. Потому что я презираю тех, кто верит в несуществующее. Я презираю тех, кто отказывается признать, что он — суррогат. «Цикл» и всё, что он делает. Их подачки, их защита слабых и надежда на прошлое. Слабым уже не выбраться, защищать нужно было живых. Поэтому меня воротит от них. Но глубже всего я презираю наших предков за то, что мы так и не смогли родиться. Что в самый важный момент у них не хватило сил закрыть нас.

Прилив начал уходить. Чувствовалось, как вода направилась в другую сторону. Назад в свою конуру. Главное — не встать и не побежать следом.

— Вот тебе и война: нас и их. Метастазы в наших головах против психоза в их. Это моё виденье. И, честно, я не разделяю твоего взгляда на отца, но помогу, как и обещал. Потому что ты талантливая. Ты — человек, который находит дороги к людям. А мне довелось стать тем, кто их перерезает пополам.

Венди открыла глаза. С уголка рта у Дарко стекала чернильная капля. Тонкая, никакой опасности.

— Ты говорила, что не чувствуешь болезни в своей голове. Но она есть. И в моей тоже есть, потому мы уже не сможем стать нормальными. Целовать любимых матерей и отцов. Гордиться ими. Жить за стенкой. Мы — мутировавший слой. Дети, взращённые Тораксом и реальностью, а не мамой и папой. Н-е-е-ет, — с наслаждением протянул он. — Никакие мы не взрослые. Я такой же ребёнок, как и ты. И все мы дети нового поколения, которые не знают, как вырасти. Повидавшие куда больше, чем те, кто нежится в беспечности. Заменившие цветы на сигареты.

Лидер вытер каплю и коснулся губ Венди. Провел слева направо и превратил бледно-розовый цвет в родной. Она не облизнула их. Он не настаивал.

— Но ты... ты останься собой. Настоящей. Живи по единственному правилу, которое здесь работает. Разбивай витрины и окна. Вырезай своё счастье на чужой груди. Воруй чужое детство, чтобы сохранить своё. Иди и не обращай внимания на хруст других под ногами. Тлей, чудо моё. Тлей.

— Хорошо. Я...

Слова будто сами собой сорвались. Венди совершила единственную ошибку — ответила, хотя не следовало. Обычно она чувствовала это, причём идеально, но сейчас случилась осечка. Разговор окончен, не нужно было продолжать. Иначе это как вода в уши, как слова ради слов. Словно глухой положительно кивнул на заданный вслух вопрос.

Дарко быстро закрыл ей рот ладонью и помахал головой. Лидер хмурился. Пальцами свободной руки он коснулся своих губ. А взгляд поедал. Будто рассказывал страшные сказки без букв. Обещал удушить, если что-то пойдёт не так. Если поведение станет ещё страннее. Если сердце хоть немного подтает.

«Не подтает, — поклялась она про себя. — Обещаю, что больше не ошибусь».