Металлический колокольчик

— Мать честная, — охнула Моника, открыв дверь. — Тебе плохо?

Венди махнула рукой, мол, так себе. Её пригласили внутрь.

— Что-то случилось?

— Мы должны были встретиться, — промямлила гостья. — Сегодня в... двенадцать, да?

— Мы переносим встречу. Это очевидно. На тебе вообще лица нет. Что случилось, Венди?

Та вяло провела ладонями по лицу.

— Есть просьба. Отнесись с пониманием.

— Хорошо, я слушаю. Тебе принести перекусить или попить?

— Нет. Я могу просто у тебя поспать немного? Пару часов, я не буду мешать.

— Конечно. Само собой... — та растерялась. — Ложись на кровать и спи сколько нужно.

Венди посмотрела на неё исподлобья тяжёлым и очень усталым взглядом, будто над ней издевались.

— Забыла. На стул, да?

— Кресло, если можно. Думаю, покачивания очень помогут. Спасибо. Лучшая, — с трудом выдавила та.

— Ты ночью вообще не спала? Опять работа? Это же не нормально.

— Просто не шёл сон. Секунду.

Венди зашла в ванную и заперлась. С трудом удержалась, чтобы не сесть прямо на пол. Подташнивало даже от того, что она просто стояла. Девушка включила воду и, пока шум от неё перебивал тишину, кашляла в рукав, пытаясь откашлять какую-то гадость, застрявшую в горле комом. Горло перестало чесаться так сильно.

Но суть была в другом. Зеркало. Трижды проверила глаза. Оттягивала веко и вверх, и вниз. Никого, как ни смотри.

«Может, уполз?» — пронеслось в голове.

Появились сомнения. Вчерашнее зрелище могло быть и миражом. Несмотря на чудовищный недосып, она чувствовала себя не так плохо, как ночью. Тошнота, холод в конечностях и вялость — привычно, ничего нового. Главное, чтоб без паразитов в глазах.

Венди выключила воду, вышла и выпила стакан воды, что всё же стоял на столике и предназначался для неё.

— Отпад. Спасибо.

На этом чудо-кресле удалось найти удобную позу практически сразу. Спина была расслаблена, голова упиралась на мягкую подушечку, а ноги не касались пола. Венди заснула почти мгновенно.

Уже потом, спустя целый океан чего-то невесомого, мысли стали приятными и простыми. Взгляд застыл на мигающих светлячках. Добрых, что то угасают, то появляются снова. На лице улыбка, она прямо ощущала её. Тут нужно быть совсем бесчувственным, чтобы не улыбнуться. Запах лёгкий, какой-то цветочный, приятно оседающий на нёбе. Тело расслаблено и двигается то чуть вперёд, то назад. Аж мурашки пробежали от наслаждения всем происходящим.

— Вроде обычные гирлянды, а ты на них уже с десяток минут смотришь.

— Моника, — произнесла она теплым тоном. — А сколько я спала?

— Часов с пять, около того.

Венди затяжно хмыкнула, не отрывая взгляда от того, что притягивало.

— Ты не представляешь, какое я сейчас блаженство испытываю. Дьявол, я и не помню, когда так приятно высыпалась. Спасибо тебе огромное.

— Пус-тяк, — та отложила диссертацию в сторону и встала. — Радует, что тебе легче. Я сейчас за обедом пойду. Нужно перекусить.

— Я думала, что вот оно, блаженство, — голос звучал лениво, но лень эта очень быстро отступала, — а ты напомнила ещё и про вкусный обед. Теперь моя идиллия не совершенна.

— Так усовершенствуем её. Хотя обеды тут так себе, как по мне. Много, но вкус посредственный. Секунду.

— Стой. Стоп-стоп. А мы пойдём шастать, куда тебе там нужно было сегодня?

— Не лучше перенести? Темнеть начнёт меньше чем через четыре часа. И у тебя, мне кажется, сил не так много пока.

Венди вскочила с кресла. Стоило совсем чуть пораскинуть мозгами, чтобы понимать, что да как. За один день Шоэнт вряд ли что-то накопает, это всегда занимает чуть больше времени. Скорее всего, вылазка будет завтра днём или вечером. Самое раннее — этой ночью, самое позднее — дьявол его знает когда. Но точно не этим днём. Не хотелось пропускать абсолютно реализуемую возможность.

— Я полностью выспалась и полностью готова. Ну темнеет, и что? Пройдёмся столько, сколько сможем, потому что в ближайшие дни из-за моей работы может не получиться. А ты, если просто ленишься, найди в себе силы, будь добра. Не сидеть же здесь целый день?

Собеседница потянулась и хрустнула каждым пальцем руки.

— Я тебя, конечно, не так хорошо знаю, но откуда такой порыв? Не похоже на тебя.

— Выспалась. Видишь, что делает хороший сон?

— Я это и так знаю. А вот ты возьми на заметку — в следующий раз, может, махнёшь рукой на свои ночные ансамбли и нормально отдохнёшь. И вот, да, — Моника протянула две круглые монетки. — Память в дырочку, потому забыла. За прошлый и этот раз.

— Давай потом? Терпеть не могу брать деньги наперёд.

— Ну так хоть за прошлый раз возьми. А?

— Слушай, ты давай собирайся и тащи поесть, — прищур лишь подчёркивал, что тема не стоит дальнейшего обсуждения. — Финансовые вопросы всегда уступают вопросам сытости, сама знаешь.

— Твоя взяла. Мне как раз поступила очень своеобразная просьба от комитета. Нужно наведаться в одно странное местечко, но ненадолго.

— Куда угодно, — проводница заметно приободрилась. — Я этот город знаю как свои пять пальцев. Можем пойти вообще куда угодно, главное — не сидеть на месте.

* * *

Венди ругалась и не подбирала слов, чтобы звучать хотя бы сносно. Гадость за гадостью лились вульгарности из её рта, и сейчас дела не было до того, чтобы прослыть человеком культуры, а не матершинницей.

— Прекрати, пожалуйста. Ты перебарщиваешь.

— А как тут ещё скажешь, а? — возмущения всё же переплыли в простое ворчание и недовольство. — Знаешь, нужно было сразу по существу говорить, куда мы пойдём, — жаловалась Венди, плетясь чуть позади.

— И, что, тогда не пошла бы?

— Пошла. Но хоть бы морально подготовилась. Как-то.

Моника выглядела куда спокойнее, наверно, из-за прочного слоя алефарза позади неё. Она много фотографировала, но шла вперёд так, будто уже сто раз здесь была.

Место, в которое их занесло, было сплошной топью, пестрящей не столько зелёным, сколь ржаво-коричневым. Воды здесь было много, месива, из-за которого чавкает обувь, не меньше, но всё равно это место без строений и людей оставалось одним из клоков. Здесь водилась рыба, росли грибы и ягоды, даже кваканье откуда-то доносилось, но все они терялись на фоне ничейной трясины. Глупый человек назвал бы эту атмосферу умиротворяющей, бывалый — удушливой, а человек, чувствующий Торакс сердцем, сказал бы: «Без уюта, зато торжеством отдаёт. Как в гостях».

— Отлично, расскажи мне, пожалуйста. Вот просто что придёт в голову, то и расскажи, а то много баек вокруг этого места слышала.

— Да что рассказывать? Тут люди пропадают. В Гавани[1] поселилась какая-то дьявольщина, рядом с которой находят мёртвые тела.

— Давно?

— Пару лет. И всё равно сюда забредают какие-то идиоты, которые в конце концов окочуриваются.

— Насколько я знаю, эта дьявольщина живёт в лужах. Многие местные рассказывали, что видели, как она именно оттуда выныривает.

— Да. Эта мерзость может повести как угодно, поэтому не подходи к озёрцам. Вообще не подходи к воде. И смотри, куда наступаешь. Говорят, их трудно заметить. Гадостная Гавань, чтоб её.

— Да тут же почти везде озёрца да влажная почва, — осмотрелась Моника.

— Значит, почти никуда не подходи. Я вообще не понимаю, какая необходимость в такой чуши. Торакс, конечно, тот ещё свинарник, но там хоть знаешь, чего ждать. Нужно было послать подальше этих твоих... этих тупых... кочерыжек с такими заданиями.

Спутница осматривалась, но вид её был более взволнованным, чем раньше. Пока та смотрела по сторонам и изредка записывала, Венди то и дело бубнила, переминалась с ноги на ногу и крутилась — мало ли что. Эта суета, пожалуй, и отвлекла Монику: она прикоснулась к своему плащу, и тот, став жидким, метнулся к напарнице. Алефарз начал принимать подходящую форму, закрывая корпус от шеи до колен.

— Ау! Что ты?..

— Скажешь, когда будет впору.

— А зачем это вообще? Ну... вот так. Нет, чуть ослабь. Давит. Вот... Да, кажется... Нормально.

Венди сразу принялась осматривать своё новое облачение и гладить его руками. Глядя на металл, на её лице появилась первая улыбка за всё время нахождения в этом месте.

— И зачем?

— Так тебя не покусают, не поцарапают и не проткнут. Ну, в большей степени. Чуть увереннее себя чувствуешь?

Венди со всей силы надавила на металлическую пластину, а потом стукнула по ней — хоть бы хны. В глазах сверкнуло восхищение.

— Точно лучше, чем было.

— Позволь спросить? — Моника уже не смотрела и принялась щёлкать фотоаппаратом. Весь разговор шёл вслепую.

— Да?

— Зачем ты ходишь босой?

— О, из-за земли. Мне... мне она нужна, хоть иногда.

— Тебе нравится ощущение живой почвы под ногами?

— Да-а-а, — мечтательно и с наслаждением протянула она. — В Тораксе везде асфальт, а сюда, в Гавань, я очень боюсь выходить. Да чего уж там, все боятся. Редко удаётся выловить момент, вот и сняла обувь. А что, тебе это кажется...

— Нет-нет. Это забавная особенность. Милая, что ли.

— Милая?

Когда мелькнул огонёк из аппарата, раздался смех Венди. Редкий. Будто щебетание, но такое нечастое.

— Ну даёшь. Ты не мастер подбирать наречия, честно. Это что угодно, но не мило.

— Причудливо.

— Чудно́, скорее. Цепра-а!

Девушка прикрыла рот, надеясь, что это было не сильно громко. Она указала пальцем на чёрное пятно в нескольких шагах от них. Голос не мог выдать ничего, кроме шёпота.

— Это оно! Дьявол...

— А ну, тихо. Стой.

С брони Венди слетел небольшой пласт и, как мёд, обвился вокруг ладони хозяйки. Та сделала шаг, второй, затем третий. Аккуратно, стараясь не утратить внимание.

— Оно вообще живое... — дрожал голос позади. — То, из-за чего люди умирают?

Чёрное густое пятно на листьях было размером с кулак. Словно зыбучая краска, которая бурлила жизнью. Внутри явно что-то было, но не спешило показываться наружу. Воображение уже само додумывало неизвестных миру насекомых, страшных паразитов или ещё какую нечисть.

Моника оценила ситуацию и, как всегда, доверилась своей логике. Она гласила, что ни в коем случае, каким бы ни был уровень интереса, нельзя подходить ближе, чем на расстояние пары шагов. Хоть дрянь, живущая внутри, не вылезала наружу, сама жижа казалась опасной и более чем живой. Поэтому к неизвестному источнику потянулся тот, кого было не жаль — металл.

Алефарз приобрёл чашевидную форму и зачерпнул в себя чужеродной краски. На него тут же рванулось жало, точно иголка на странной плоти. Не пробило, но кололо ещё и ещё. Металл быстро переиграл врага: чашечка начала превращаться в пустую сферу, и жало застряло внутри. Усилие, и алефарз откусил кусок существа вместе с жалом. Добыча оказалась внутри сферы. Шарик вернулся к хозяйке, и она медленно шагнула назад.

— Уходим, хорошо?

Раздался всплеск. Совершенно обычная лужица возле Венди быстро почернела, и оттуда вмиг вылезло ещё одно жало. Оно тут же потянулось в сторону ноги ближайшей цели, но врезалось в металлическую стенку — брони на ногах Венди стало больше. Та пискнула, Моника нет. Игла обогнула стенку и практически сразу наткнулась на ещё одну преграду. Там, где у обычных игл было ушко, у этой находился маленький глаз, который совершенно точно моргнул.

— Бежим срочно!

Крик привёл Венди в чувство. Она развернулась, схватила спутницу за руку и рванула вперёд так, что Моника едва успевала. Казалось, всё позади обрастает чёрными пятнами, а вся вода в Гавани — лишь маскировка для этой мерзости. Вот-вот что-то вынырнет, вот-вот прямо на пути вырастет чёрная стена. Девушка смотрела под ноги, и лишь к концу пути хватило смелости начать оборачиваться назад. Выдохнули обе только тогда, когда прошли под аркой, ворота которой были выбиты давным-давно — визитной карточкой города с потрескавшимся асфальтом.

____________________________________________________

[1] Гавань — болотистая местность, которая находится на востоке Торакса.