Металлический колокольчик

Хтоника передвигалась быстро. Ей был знаком каждый закоулок, каждая стена клоков, что не могли похвастаться здоровым образом жизни. Обычно она была на месте ещё до того, как цель делала первый шаг.

И снова только пятеро — больше в таких случаях не нужно было. Шоэнт тараторил и периодически кашлял от сигаретного дыма, что пускала Нерра.

Дарко гладил дворнягу, прибившуюся пару переулков назад. Он сидел на земле и просто смотрел в стену. По такому виду не скажешь, что у слов информатора есть шансы быть услышанными.

— «Древоточцам» не нужен этот человек. Нужно изобретение и всё, запомнили?

— Я никак не пойму, — бугай почесал щетину. — Это же просто наконечник на палечь.

— Правильно. Который очищает кровь, фигурально выражаясь. Ты знаешь, что такое сепсис?

— Кольцо.

— Какое кольцо?

— Бычачье, — Бриккт коснулся своего носа. — Кольцо в носу.

Нерра выругалась на товарища.

— Нет, — ещё раз попытался объяснить информатор. — Это инфекция. А нужная нам вещица лечит и её, и целую уйму заболеваний крови. В Тораксе людей, у которых проблемы с этим, как червей в животе у покойника. «Древоточцам» нужен этот прибор. Всё. Сходятся узелки в мозгах?

— Шли бы вы. Не буду лезть больше, главное, чтоб выгодняшно было.

— Правильно, не лезь. Делай работу.

Все ждали ещё с пару минут, потом Венди пришла в себя и заговорила.

— Вот, он вышел. Туда. Примерно два-три перекрёстка в этом клоке, — она указала пальцем на север.

Группа разделилась. Кто-то пошёл широкими дорогами, кто-то через дворики, некоторые держались позади, но каждый понимал, куда ему нужно. Все собрались за углом дома на тёмной улице. Пара приоткрытых окон и дверей, но ни человека, ни даже бездомной собаки в округе. Прячутся, кто в подкопах, кто в тошнотворных квартирках. Полная свобода действий, оставалось всего чуть подождать.

— Зашёл.

Нерра и Шоэнт замыкали улочку с двух сторон, остальные прятались посередине. Здоровяк держал биту наготове.

Послышались шаги, что становились ближе и ближе. Эти люди умели подобрать идеальный момент. Венди махнула кистью. Размашистый удар битой, от которого хрустнуло колено.

На упавшего тут же накинулось несколько человек. В руке Нерры оказался шприц без иглы.

— Я безоружен, я лежу! Не...

— Шёпотом, — сказал Дарко и прикрыл ему рот рукой.

— Не нужно, не нужно! — впопыхах сказал тот. — Всё отдам, всё, что хотите.

Пока мужчина переживал за свою жизнь, кончик шприца едва коснулся губы. Так, что молящий и не заметил.

В Тораксе многие знали про неоднозначные способы. Каждое звено придумывало свой. Этакий случай, когда бита надоедает, а извращений хочется. Непосредственно этот способ придумала Нерра. Человек из неё был паршивый, но как ключевая часть Хтоники она состоялась хоть куда. Смесь миловидной внешности, перепадов настроения и невзаимной тяги к людям. Она к ним тянулась с душой, те отворачивались, и тогда в ход шло насилие. Кулаки она пачкала с удовольствием и любила, когда ей тоже достанется. Не до онемения тела, но чтобы на утро костяшки саднили.

Было у Нерры увлечение — давать своей жертве сыграть в долгосрочную рулетку. Когда ситуация позволяла не наброситься и не отнять жизнь, колпачок шприца без иглы, что она носила с собой, обнажал её любимую забаву.

По словам Нерры, у неё в товарищи давно затесался один полоумный, который за несколько сигарет пускал ей в колбу свою слюну. Слюна та была нездоровой — жил в ней вирус герпеса, который Нерра называла для краткости «ВГЧ». Она же и рассказала, что он, вирус этот, особенный для каждого человека — может сыграть в организме, а может заснуть и не проснуться.

И в какой-то период (Нерра не любила рассказывать, когда именно) вышло так, что она заразила человека больной слюной. Это оказалось быстро и не больно — палец просто-напросто легонько давил на поршень, а из кончика шприца на губы или в рот жертвы вытекала заражённая слюна — в этот момент инфекция и срасталась с человеком.

Нерра и сама считала это странным, но описать эйфорию от действа сего могла: загадка ей нравилась — минует время, а она гадает, жив ли он, человек, пронесло ли, или вирус в остатке победил. Хоть в сам момент заражения и обволакивало возбуждение — оно быстро проходило и былых эмоций уже не несло. Всё дело было в перспективе и тайне.

— Шёпотом.

— Умоляю, — подчинился тот. — Я всё на свете сделаю.

— Доставай руки.

Дрожащие ладошки тут же оказались на виду. На указательном пальце был наконечник, который положено было забрать.

— Смотри на меня. — Дарко взял его за щёки и уставился прямо в глаза. Тот не уводил взгляд. — Тихо. Тихо.

Кто-то из группы прижал ладонь ногой. Лежащий почувствовал, что чуть выше промежуточной фаланги что-то сильно надавило. Будто дощечка, краем которой изо всех сил надавили на палец.

— Не нужно. Это для больных. Оно вам не нужно. Умоляю.

— Смотри на меня. На меня. Исчезай шёпотом.

Палец отсёкся точным ударом, будто палач работал. Тело попыталось приподняться от боли, но его плотно прижимали к земле. Рот закрыла грубая ладонь.

— Молчи. Или я отрежу всю руку, клянусь.

— За что? — Из глаз полились слёзы, а слова глухо звучали сквозь ладонь. — Что я сделал, за что?

Никто не ответил на этот вопрос, хотя услышал каждый.

— Венди?

— Я не вижу никого опасного поблизости. Порядок.

— Прекрасно. Шоэнт, эта дрянь под твою ответственность. Завтра отдадим «Древоточцам».

— Понял. Запомнил. Это всё?

— Да. Расходитесь.

Дарко отвлёкся от цели под ногами и вцепился Венди в рукав. Это значило, что ей нужно подождать. Все побрели в своих направлениях, кто куда. Остались они вдвоём и человек, что стонал и ныл под ногами. Лидер мог угомонить его. С самого начала мог отобрать слова так болезненно, как никто не умел. Но не стал. Ему важно было выиграть игру, а не изначально сделать себя победителем.

— Помогите. Кто-то, — он будто кряхтел сам себе.

— Венди, может поболтаем, что думаешь? Есть одно место. Хочу тебе его показать.

— Да, я совершенно свободна. И спать не хочу.

— И домой не нужно?

— Он подождёт, не переживай. Действительно не мешало бы проветриться. Пошли.

Они ушли, а человек так и лежал на полу, держась за палец, пытаясь контролировать сбившееся дыхание. Он кряхтел, но старался не издавать громких звуков. В нём поселился страх, что люди с битами могут нагрянуть снова, откуда угодно. И тогда шприц уже не остановится на полпути. Но его потуги встать, его жалостливое мычание было слышно по округе. Никто из проходящих по соседней улице не подал вида, что на асфальте лежал раненый человек. Те, кто прятались в квартирах и подкопах, просто не поворачивались в сторону всхлипов. Рано или поздно тишина вернётся.

— Миста, — сдавленно плакал он. — Любимая моя Миста, прости меня. Прости.

* * *

Дарко любил диалоги лицом к лицу. Он раскрывал людей и прочитывал их от корки до корки, стоило ему лишь задать вопросы и услышать ответы на них. Разговоры с близкими ему были особо важны. Каждый раз новые разговоры в новом месте.

Эти диалоги были чем-то очень личным. Бриккт, Нерра, Шоэнт и Венди никогда не делились друг с другом подробностями таких свиданий. То ли дело новички. Они шушукались и разрушали всю эту неповторимую атмосферу. Не понимали пока ни романтики Торакса, ни природы Хтоники.

Сейчас Венди сидела напротив Дарко в подсобке разрушенного завода. Слева — маленький фонарь, справа — их тень. У парня из носа потёк мазут или ещё что. Не то, о чём стоит задумываться и тем более спрашивать.

Он был словно альбиносом, что окрашивал волосы в чёрный и как-то умудрился занести черноту и в цвет глаз. Шоэнт как-то говорил, что давным-давно там мелькал красный, но он давно забыт. Его бледная кожа, светлые ресницы, тёмные волосы и такие же глаза — это игра контрастов.

Зачастую, во время затяжных диалогов, лидер постоянно смотрел на ноги собеседника. Будто стоит ему встать раньше времени, и он их самолично переломает. Венди этого не боялась. Они умели чувствовать друг друга.

Дарко часто вёл себя так, будто у него озноб: пытался согреться, тяжело выдыхал, обычно через зубы, а если присмотреться, можно было заметить, что его тело слегка подрагивает. Во время таких разговоров это было особо заметно.

Они не спешили перекидываться словами. Вся суть была в атмосфере. На потолке образовывался чёрный конденсат. Много-много капель, по консистенции точно карамель, но смоляного цвета. Одни зависали у самого потолка, другие оставляли за собой тонкую ниточку и проделывали свой путь до самого пола. Некоторые попадали и на неё. Венди чувствовала, как густые капли стекают по волосам, по одежде, но не по коже. Живого капли не касались. Хотелось или вытереть их, или размазать. Но это было бы неправильно. В них заключалось то, чего не понимали новенькие. Это был мрак, к которому не так сложно было привыкнуть. В этом и была особенность Дарко — приносить темноту туда, где её не хватает.

— У тебя бывает ощущение, что ты заболела раком?

— Раком чего?

— Наверно, понимания. Или раком себя самого. Бывает такое, что ты ощущаешь себя опухолью, чудо?

Так он её часто называл — «чудо». Дарко ценил агрессивный нрав Нерры и тяжеленные кулаки Бриккта. Те могли ломать кости на ура, могли даже задушить за считаные секунды. Но это не было ароматом. Не было даром. Дарко же владел им. Потому дёготь смешивался с кровью на его лице, потому в местах, куда никто старался не соваться, ему было комфортно как никому другому. Здесь, в маленьком помещении для двух людей, присутствовали и две стихии. У девушки напротив была власть, только своя, не мрачная — он это понимал. Совсем другая, завязанная на размеренных шагах и правильных дорогах, а не на возбуждении от вида крови. Мрак и тропы не забывали о взаимоуважении. Ни в коем случае не забывали.

— Нет.

— Значит, ты понимаешь, для чего всё это?

— Хтоника?

— Хтоника.

— Конечно. И понимаю свою роль. Ты её знаешь.

— Да. Да, знаю.

Он размазал чернила по левой щеке.

— Новички не понимают сути. Поэтому умирают за просто так. Трусят. Мне плохо от этого. Нерра поймёт, о чём мы сейчас. Шоэнт тоже. Бриккт... Тупой мешок с костями. Это биомусор, Венди. Но я ценю его. Он никогда не поймёт, я думаю, но таким и не нужно. Есть такие — люди, которые не спрашивают лишнего.

— Зато остальным приходится. Чтобы всё проходило успешно.

— Вы должны. Должны. Иначе бы это было странно. Ты, например. Не только ищешь дорогу, но и понимаешь, зачем нас ведёшь по ней. Если бы ты только искала, мне бы было плохо.

Многие здесь будут цепляться за чудо. За салюты, за парный танец посреди улицы и птичий клин. За всё, что непривычно глазу. Тут этого не хватает ещё больше, чем чистой воды. Поэтому новенькие выходили такими испуганными после этих разговоров. Нерра, Венди и Шоэнт понимали, что эти чёрные капли, в которых сама суть падения, — своеобразное чудо. И никто точно не знал, в чём суть его аромата. Он появлялся в разных формах в совершенно разное время. Можно было дать общее описание — мрак. Неповторимый. Главное — не перебрать с ним.

— Получается откладывать на выезд, да?

— Да. Постепенно.

— Сколько уже?

— Цены, о которых ты говорил, не поменялись?

— Ничуть. Цена такая же.

— Примерно шестьдесят пять процентов.

Он покачал головой. Ему было всё равно, сколько там процентов у неё накопилось.

— Он тебе не нужен. Отец.

— Но это моё решение, — холодным тоном перебила Венди. — И я уеду только с ним.

— Он тянет тебя вниз, чудо.

— Нет, Дарко. Мы уже столько спорили с тобой. Я — часть Хтоники. Я ищу дороги. Привожу нас куда нужно. Каждый раз. Только благодаря ему, поверь. Иначе бы я так далеко не зашла.

Он поднял взгляд. Его не просто читать: то ли Дарко хотел вскрыть ей грудную клетку, то ли действительно был согласен. Он всегда смотрел и говорил спокойно, будто Нерра и Бриккт украли его громкость.

— Странно. Меня почему-то начали привлекать скальпели. Иногда хочу взять один и достать опухоль из тех, у кого проблемы в черепной коробке. Даже не так. Опухоль самого себя. У кого болезнь самого себя.

Она кивнула, тут нечего было ответить.

— Я так надеюсь, Венди, что у нас с тобой её нет. Иначе нам не повезло. Как же нам не повезло.

Он вытер новую струйку, потёкшую с носа, и уставился на запачканную руку. Всё вокруг было в порядке, а чёрный прекрасно гармонировал с однотонной картиной вокруг. Через минуту-другую мрак расслабленно выдохнул. На них по-прежнему светил фонарь. Достаточно яркий, но только на первый взгляд. В действительности же они сидели практически в полной темноте. Дарко поглощал свет. Этот человек в одиночку был мрачным слоем Торакса, что расстелился ещё глубже его корней.

* * *

После странного свидания она возвращалась по ночным тропам, таким же мёртвым, как и днём, но по-другому. На улицах в такое время ни людей, ни дворняг. Смелости разгуливать по ночному клоку хватало только у членов других группировок и тех, на кого первые струсили бы напасть.

У самого дома к ней под ноги бросился человек. Девушка рефлекторно отпрыгнула и достала нож.

— Я не опасен! Смотрите, у меня в руках ничего. Видите? Просто помогите хоть монетой, — попросил бездомный. — Пожалуйста, мне нечего пить. Пожалуйста.

Венди расслабилась, но нож не опустила.

— Я перенесу что-то, хотите? Хотите, помогу в чем-то? Я всё умею, правда.

У Венди не было ни сил, ни настроения отвечать. Она молча развернулась и пошла в другую от дома сторону.

— Стойте, стойте, пожалуйста!

Ей и самой-то хотелось пить. Страшно представить, что должно быть во рту, чтобы падать на колени перед первым прохожим.
Дверь тихо скрипнула, но отец не проснулся. Полное отсутствие настроения, которое нужно было где-то утопить. Она забралась на подоконник и открыла книгу. Перечитать бы хоть какую-то главу, может, что-то новое найдётся.

Невдумчивое чтение всегда заканчивалось одинаково: ты пробегаешь по одному и тому же абзацу третий, потом четвертый раз, но так и не можешь понять, что только что прочёл. После пятой попытки Венди согнула страницу пополам и отложила книгу в сторону. Затем раздражённо выдохнула и тихонько спустилась.

На цыпочках она прошла в противоположный конец комнаты к кухонному столу. Взяла из-под него небольшой бидон воды и пять пампушек со стола. Передумала и добрала ещё две, чтобы всего вышло семь.

Венди вышла из дома и поставила презент перед бездомным. Тот тут же принялся благодарить, сжав руки в замок. Только потом стал пить. Дрожащие руки с трудом держали бидон. Он пил и пил, будто одичалая собака.

— Спасибо. Спасибо вам неописуемое.

— У тебя есть работа или родственники?

— Пока нет. Пока я живу здесь один, — он показал на подкоп в здании, похожий на нору.

Тогда что-то кольнуло внутри. Будто она пыталась помочь копошащемуся дождевому червю, что валялся на дороге разорванным надвое. Денег стало чуть меньше, а его шансы повысились в лучшем случае на сутки.

— Ты же без минуты покойник. Зачем ты... тянешь?

— Что? Нет-нет, я не погибну. — Он откусил булочку. — Я выберусь. Постепенно. Помогу кому-то, заработаю немного денег. Потихоньку. Но я не умру.

Венди знала, что он вряд ли найдёт работу. Ей стало страшно смотреть на обреченного человека, поэтому она быстро попрощалась и направилась домой. О спину разбилось прощальное «спасибо».

Дверь снова скрипнула, но в этот раз громче.

— Венди?!

— Да, это я. Не бойся.

— У тебя всё хорошо?

— Да, всё замечательно.

— У тебя ужасно плотный график. Нужно отдыхать. Даже от ансамбля.

— Ты пил лекарство?

— Да. И поел.

— Замечательно. Отдыхай.

— И ты ложись. Спи.

—Да.

Отец довольно быстро заснул. Венди перекусила, приготовила ещё еды и устроилась на подоконнике, прямо напротив ловца снов. Пока были силы, она развивала аромат. Сон и тошнота приходили только под утро. Странные эмоции внутри расщеплялись, и можно было, наконец, закрыть глаза.