Глава 33. Ангел-хранитель
Остановившись на пороге гостиной, Оливер Флэминг вскинул руку, прикрывая глаза тыльной стороной ладони: после спальни, освещённой тусклым ночником, сияние люстры показалось ему ослепительным. Скользнув в комнату следом за волшебником бесшумно, точно тень, и при этом слегка задев его щиколотку пушистым боком, чёрный кот рысцой протрусил в кухню, откуда доносился тихий голос Прии: похоже, она с кем-то ворковала по телефону. Догадка о том, кем является собеседник дочери, вызвала у Оливера невольную улыбку. Ему вдруг вспомнилось, что его покойной жене было столько же лет, сколько сейчас Прие, когда они познакомились...
Возможно таинственный воздыхатель позвонил неожиданно, заставив девушку отвлечься от приготовления ужина: на чисто убранном столе томилась под стражей двух тарелок, вооружённых ножами и чайными ложками, лишь банка со смородиновым джемом.
Вскоре послышалось тоненькое протяжное просительное мяуканье.
– Ой, Дима, подожди... Сейчас... Сейчас дам, проглот! – раздалось в ответ.
«Интересно, ревнует ли его Чарли?» – подумал Оливер, подходя к полке с DVD. Отчего-то заинтересовавшись большим медным колоколом с полированной деревянной ручкой, каким в старину обыватели вызывали слуг, он взял его в руки, чтобы получше разглядеть. И, как предмет, наделённый голосом, колокол откликнулся.
– Ой!..
В следующий момент из-за приоткрывшейся кухонной двери выглянуло испуганное личико.
– Ох!.. – вздохнула Прия, выбираясь из кухни бочком. – Простите! Я не успела...
– Ничего, – Оливер махнул рукой. – Мы накроем стол вместе.
– Но... – Прия смутилась. – Вы — гость... И, к тому же...
– Мне это в радость.
В кухне было немного прохладно из-за бывшей недавно открытой форточки, пахло кипячёным молоком, имбирем и немного — Йолевым Когтем*, ворчал электрический чайник. Фамильяр, хищно терзавший нежные кусочки "Sheba", выволакивая их из мисочки на пластиковый мат, лишь повёл краем уха при появлении «его котов».
– Вам нравится козий сыр? – поинтересовалась Прия у Оливера, раскрывая дверцу холодильника.
– О, я к любой еде отношусь с почтением, – ответил Оливер, принимая из её рук маленький свёрток из пергамента и пластиковый коробок с маслом, и относя в комнату.
– А что, даже к протухшей? – ухмыльнувшись лишь уголками губ, Прия взяла с верхней полки свёрток с колбасой.
– Протухшая пища когда-то была свежей.
Отметив про себя серьёзный тон гостя, Прия пытливо глянула на него, но тот стоял к ней спиной. Нагрузив продукты на поднос, Оливер отправился в комнату. Прихватив большой зелёный чайник и пару чашек, Прия последовала за ним.
– Я считаю верхом расточительности, когда люди покупают слишком много, а потом позволяют продуктам пропадать, – сказала она, ставя чайник на стол, и глядя, как, орудуя брутальным зазубренным ножом, Оливер нарезает хлеб ломтикам. – А что ещё хуже — когда выбрасывают еду, которую вполне ещё можно есть.
Прервав работу, волшебник внимательно поглядел на девушку.
– Вы, наверное, удивлены, что я такая зануда, – сказала та.
– Отнюдь не нахожу эти рассуждения занудством, – покачал Оливер головой.
В этот момент фамильяр, показавшись из кухни, продефилировал мимо его двуногих, с тихим «мур-мур-мур» вспрыгнул на излюбленное место — широкую спинку софы, и принялся вылизываться, неторопливо и основательно. Глядя на него, Прия умилённо улыбнулась, собираясь что-то сказать, но тут же, спохватившись, бросилась в кухню.
– Вот! – вернувшись, она водрузила на стол блюдо с румяными пирожками. – Мамино творение. Вы должны хорошо поесть, прежде чем принять лекарство. Обязательно! Так мама распорядилась.
– Слушаю и повинуюсь, – покорно склонил голову Оливер. Взяв тот пирожок, который на него «смотрел», откусил кусочек.
«Бесподобен! – подумал он. – Леди Джейн великая искусница. Кажется, я бы узнал её пирожки среди тысяч других...»
Наполнив чашки ароматным чаем с молоком, Прия, наконец, уселась. Отпив глоток, блаженно зажмурилась.
– Ах... – вздохнула она. – Как же я мечтала о таком вот вечере! Дома...
Как будто салютуя ей, со двора донеслись гулкие «хлопки» петард, послышались ликующие вопли. Словно в ответ, надрывно заголосила сигнализация в детском садике...
– Наверное, живя в другом городе, ты очень скучала? – поинтересовался Оливер.
Жуя пирожок, Прия кивнула.
– Хотя у меня было мало времени предаваться печали, – проглотив, поправилась она. – Учёба, театр, друзья... Да и мама звонила часто.
Она отпила немного чая.
– Когда-то, будучи ещё гимназисткой, я и представить себе не могла, насколько сильно изменится моя жизнь, – сказала она. – У меня никогда не было настоящих подруг. Наверное, я была слишком взрослой для сверстниц, с которыми училась. И не так избалована...
«Она доверяет мне! – подумал Оливер со смешанным чувством радости и стыда. – О, если бы она знала!..»
– В математике я была второй от конца, – продолжала Прия. – Зато у меня всегда был Einz** по English, — ведь дома мы общались в основном на нём. И по музыке — одна из лучших. Знаете, – слегка пухлые губы искривились в саркастической ухмылке, – из всех учителей и знакомых в меня верили и поддерживали только мама и пани Молэнда, учительница по вокалу! И я поступила! И у меня появились и друзья, и...
Прия вдруг умолкла и смущённо потупилась; сквозь оливковую кожу щёк проступил нежный румянец. Оливер едва заметно кивнул, догадываясь о недосказанном.
– Я рад за тебя, девочка! – мягко проговорил он.
Прия в миг сделалась серьёзной.
– Так бы мог, наверное, сказать мне отец, – сказала она.
Оливера словно обдало жаром изнутри. Прия не видела его лица: она сидела, низко опустив голову. Тонкий палец её скользил по узору на чашке.
– Тот человек, что называл себя моим родителем, правда, был не доволен моим выбором, даже бранил меня...
Оливер не мог не отметить тон, с каким Прия упомянула бывшего мужа Джейн. Сердце его сжалось. Ему ещё сильнее захотелось узнать о жизни дочери, о том, что произошло... Однако, понимая, что тема это наверняка болезненна, он счёл правильным оставить своё любопытство при себе.
Прия раздумывала, стоит ли далее откровенничать.
– Тот тип, мамин муж... – заговорила она наконец, обращаясь к незабудкам на фарфоре. – Я никогда не воспринимала его как отца. Он только притворялся, словно плохой актёр в любительском театре, пока это ему не надоело. Он маму никогда не любил.
Тряхнув головой она победно взглянула на волшебника. Карие глаза сияли.
– Он всё же ничего поделать не смог!
Оливер невольно улыбнулся, глядя на девушку.
– Значит, по окончании ты станешь оперной певицей... – сказал он.
– Да, – похоже, Прию не очень удивила информированность малознакомого человека. – Оперы, оперетты. Мюзикла. Это моя заветная мечта — посвятить себя музыке.
Обернувшись, Прия поглядела на Чарли: кот храпел во сне.
– А я тоже кое-что о вас знаю! – заявила она, с хитрым прищуром поглядев на Оливера, намазывавшего козий сыр на хлебный ломоть.
– Например?
– Например, что вы тоже музыкант.
Оливер с улыбкой покачал головой.
– По совместительству. Я психотерапевт.
– Я почему-то подумала, что вы хирург...
– Когда-то практиковал... – Оливер подавил вздох.
– А теперь получили дополнительную квалификацию? Что ж, практично. И, наверняка, много пациентов...
– Жаловаться не приходится, – подтвердил волшебник, кивнув.
– У вас очень красивый английский, – Прия решила сделать комплемент. – Никогда бы не подумала, что вы — немец...
– Я — англичанин...
Прия удивлённо вскинула красивые чёрные брови. Вспомнив о чае, морщась допила залпом едва тёплый напиток.
Предварительно послав невербальное «Boilio!», Оливер приподнялся и потянулся к чайнику, из носика которого потянулась тонкая белесая струйка пара, собираясь заново наполнить чашки.
«Зачем я это сказал? Чтобы «выпендриться», как любит говорить леди Джейн? Нет, скорее по привычке ляпать порой первое, что придёт в голову...»
– Ох, вот это да! – Прия в изумлении таращилась на Часы, обхватывающие обнажившееся запястье мага браслетом-змеями. – Это же те самые!..
Оливер замер в растерянности, не зная, следует ли что-то сказать.
– Значит, это мне не приснилось, – Глаза Прии были широко раскрыты. – Резная деревянная шкатулка с большой белой ракушкой и волшебными часами: я нашла её в шкафу моего брата Хари, когда пряталась... Ракушка пела, так красиво, на незнакомом языке, но я понимала: то песнь о неведомых землях, и Светлом Воине... Что с вами?!!
– Н-ничего, – Оливер зажмурился, надавил на веки большим и указательным пальцами. – Продолжай!
– ... Проснулась я в кровати, укутанная в одеяло, будто больная, и рядом сидела мама, отчего-то испуганная и бледная. Я рассказала о шкатулке, спросила, где она. Мама ответила, что я спала. А Хари назвал меня маленькой фантазёркой. Только тот сон я не забыла.
– Не забыла... – эхом повторил Оливер. – Сколько лет тебе было тогда?
– Десять. Можно посмотреть?
Оливер протянул руку, радуясь, что девушка не может слышать, как сильно колотится его сердце.
– Да, они...
Прия качнула головой. Провела кончиком указательного пальца по выпуклому стеклу циферблата.
– Когда мам написала о них в истории о Странниках, — уже после развода, — я удивилась: неужели она всё ещё помнит мой рассказ о том сне. И загадала желание: пускай мистер Тик-так вернётся к своему мессиру.
– К-как ты сказала?!
– Мистер Тик-так, – Прия усмехнулась, кажется, не замечая замешательства чародея. – Так в маминой повести звались волшебные Часы. Разве не помните?
Оливер удивился, как это его верный друг и советчик до сих пор не издал ни единого звука.
– А вы... ведь вас зовут как главного героя! – Прия искоса взглянула на мага. – Оливер... Красивое имя.
– Но не такое уж редкое, – заметил маг, слегка пожимая плечами.
– Не скажите! – возразила Прия. Пристально всмотрелась в лицо гостя и удивлённо вскинула тёмные брови. – Да ведь вы и похожи на него — тогó Оливера, из маминой книги!
«В ней он был моим отцом...» – додумала она.
В этот момент Чарли широко зевнул, поднялся, выгнул спину, делая «потягушки», и, с мяуканьем спрыгнув на пол, отправился, предположительно, туда, куда обычно приводило его «странное чувство»***. Фамильяр словно дожидался, окончания рассказа.
– Постойте! – Прия вскинулась, осенённая внезапной мыслью. – Уж не вы ли тот самый ангел-хранитель, что спас маму, когда она попала в дорожную аварию, дежурил у её постели, и... звал её из Бездны?! Так она рассказывала. А я не верила, думала, что вы померещились ей в бреду...
– Так и было на самом деле, – ответил Оливер. – Только я обычный человек.
Прия упрямо покачала головой, выказывая несогласие.
– Вы, правда, ангел, – сказала девушка. – Явившийся, чтобы на этот раз спасти её. И меня.
Оливеру пришлось приложить усилие, чтобы внешне остаться спокойным. Поразила не столько смена темы, сколько заявление.
Прия сидела, ссутулившись, слегка постукивала ложечкой о край чашки. Волшебник догадывался, что в голове девушки снова прокручивались события вчерашнего вечера.
– Могло ли это быть просто странным совпадением? – произнесла Прия наконец, глядя перед собой. Кончики пальцев, сжимающих ложечку, побелели. – Или я очутилась в том странном и страшном месте по чьей-то злой воле?.. Словно мною управляли, как куклой, заставив сесть в тóт трамвай вместо автобуса, и выбрать именно тỳ дорогу...
Прия вздрогнула и ошеломлённо поглядела на волшебника.
– Это было настоящим чудом, что вы спасли меня, Оливер! – сказала она. И добавила тихо: – И сами едва не погибли...
– Всё позади, девочка, – Оливер накрыл её руку ладонью. – Вот что!
Он снял с пальца кольцо и протянул Прие на раскрытой ладони.
– М-мне?! – запинаясь, пролепетала та, ошарашено вытаращившись на тонкий поблёскивающий обруч. – Н-но я... Я не могу! Простите...
– Почему же?
– Это такой дорогой подарок!
Прия робко поглядела на волшебника и покачала головой.
– Прошу, прими его, – пристальный взгляд Оливера был серьёзен. – Это не просто украшение.
Поколебавшись ещё миг, Прия осторожно, двумя пальцами, словно боясь нечаянно повредить, взяла артефакт и надела на средний палец левой руки.
– В пору... – чуть слышно проговорила она, и невольно залюбовалась рунным узором, выгравированным на нём. – Оно такое красивое! И... тепло от него. По руке — в самое сердце...
Оливер улыбнулся. Кольцо признало новую владелицу. Иначе и быть не могло.
– Носи его не снимая. Оно защитит тебя.
– А вы? – казалось, ей стоило усилий оторвать взгляд. – Оно и вам, наверняка нужно?
– Я смогу обойтись, – ответил Оливер.
– Спасибо!
Она действительно доверяла ему. И верила. Иначе она бы не приняла подарок.
– А может быть вы и вправду волшебник?
«А что, если ты не ошиблась?» – едва не сорвалось у Оливера с языка.
«Песня» часов гостиной прервала их беседу. Бросив невольный взгляд на бронзовый циферблат, Прия поднялась и вышла в кухню.
– Пора пить лекарство! – вернувшись, объявила Прия строгим тоном медсестры в детском стационаре. И торжественно вручила Оливеру голубую эмалированную кружку.
– «In Falle eines Notfalls frag Oliver #Allwissender {helle☼Leuchte}», – прочёл волшебник вслух, и невольно усмехнулся. – Ну да...
– Удивительно, – заметила Прия, – мам купила её два года назад. Словно предвидела!
Зелье, плескавшееся на дне, было тёмно-красного цвета, точно венозная кровь, но пахла травами, дымом и немного — железом. Оливер поднёс ко рту закруглённый чёрный край и принялся пить, медленно, маленькими глотками, стараясь подавить отвращение, вызванное весьма специфическим вкусом.
Прия, занявшая наблюдательную позицию на табурете, чуть склонив голову, пристально глядела на гостя, словно лаборант на подопытную крысу.
– Здорово! – воскликнула она, когда Оливер поставил пустую кружку в раковину. – А сейчас вы сделались похожим на вампира: бледное лицо, красные губы, светящиеся глаза...
– Н-да, – кивнул тот, и сморгнул. – Опасный тип.
Прия поднялась.
– Может, водой запьёте?
– А было ли по этому поводу выдано распоряжение?
Прия покачала головой.
*
Уборка стола проходила в молчании; Прия была задумчива и немного грустна.
– Вы так любезны, что помогаете мне, – сказала она, протирая чашку зелёным полосатым полотенцем. – Истинный джентлмен.
– Это потому, что я сказал, откуда родом? – Оливер прервал мытьё тарелки и глянул на неё через плечо.
– Н-нет...
Прия смутилась.
– Но... Может быть, вы не очень хорошо себя чувствуете после... После зелья?
– Вовсе нет, – Оливер кладя чистую тарелку на решётку вверх дном. – Именно благодаря ему я уже почти выздоровел.
– Мама профессиональный зельевар, – Прия усмехнулась и принялась за ложки. – Да, именно так я её отвары называю. Они никаким фирменным лекарствам не уступают!
Прия мяла в руках влажное полотенце.
– Тот... бывший мамин муж... Он не одобрял. Он говорил, что не доверяет знахарству. А мама всё равно сама нас исцеляла.
Прия подошла к узкому окну и вгляделась в лиловую черноту позднего декабрьского вечера, сквозь которую просвечивали разноцветные огоньки рождественских гирлянд на балконах и окнах.
– Я почти уверена: у меня другой отец, – голос девушки звучал, точно отголосок эха. – Не знаю, что случилось, но я почему-то помню себя только с девяти лет...
Оливер замер, с намыленной мочалкой и ножом в руке; монотонно журчала вода, льющаяся из крана.
– Может у него были веские причины, чтобы уйти, исчезнуть безвозвратно — у моего настоящего отца... – продолжала девушка, более рассуждая вслух, чем обращаясь к гостю. – Далеко ли он, живёт ли в Шверине... Или в какой-нибудь другой стране... Хотелось бы его увидеть...
– А если бы вдруг появился человек, назвавшийся твоим... отцом? – медленно проговорил Оливер хрипло: горло его вдруг пересохло.
– Не знаю, – Прия обернулась. – Трудно так сразу ответить. Поверю ли я незнакомому мужчине, вдруг объявившемуся и назвавшимся моим отцом. Смогу ли принять, если это окажется правдой...
***
Устроившись на тахте и накрыв ноги одеялом, Оливер пощёлкал выключателем, заставляя лампочки гирлянды, обвившей полку с собранием сочинений Диккенса, вспыхивать и гаснуть.
«Нежный цветочек!.. – подумал он, глядя в тёмное окно. – Ты доверила самое сокровенное человеку, которого едва знаешь....»
С лестничной клетки донеслись шаги: то Джейн возвращалась с концерта. Оливер выключил свет и лёг, отвернувшись к стенке.
«Пусть Прия не узнает, кто я на самом деле, – подумал он, прикрывая глаза. – Если бы ей стала известна правда, то... То, скорее всего, она возненавидела бы меня.»
*Йолев Коготь — лишайник, растёт исключительно на заброешнных кладбищах. В практике зельеваров мало известен, но широко используем целителями-некромагами. Необходимый ингредиент для зелья Джейн
** Айнц — 1. Высшим баллом в системе оценки знаний в Германии считается единица.
*** «Странное чувство» — гормональный всплеск в организме фамильяра, сопровождающийся громким пением и отмечанием границ территории.
В данном случае — поход в туалет