Глава 32. Загадки и сомнения
***
... Густой шатёр, искусно сотканный из ветвей и листьев крон древних исполинских деревьев, пронизан багряными лучами заходящего солнца. Прохладный воздух насыщен запахами влажной земли, пьянящим ароматом трав и цветов, что раскрываются к ночи, наполнен тихими шорохами.
«Я бывал в этом краю в прошлой жизни... На тенистых полянах в сердце Чёрного Леса находил я покой, будучи призраком... Теперь я снова вернулся сюда... Или я всё же по-прежнему бестелесен?»
Печально звучат втаинственной тиши лесных сумерек трели одинокой птицы, притаившейсягде-то в вышине. Песнь её вселяет в душу безотчётную тревогу.
«Уж не предупреждает ли меня о чём-то ночной плакальщик?..»
Чу? Или мне слышатся слова песни?
Elenya calima, sila nin oialë,
Fanyar únurtuvar alcalya telpina.
Tuilenya lótion ar súrion ramarinen,
Áva ni hehta ve aiwi wilwala! *
«Tuilenya lótion ar súrion ramarinen,
Áva ni hehta ve aiwi wilwala...» – шепчу я, и пускаюсь вдогонку за крошечным круглым голубым светлячком, вдруг замаячившим впереди.
Медленно, плавно скольжу меж необъятных древесных стволов, серебристых, точно лунный свет: всё дальше, всёглубже в чащу, следом за светлячком...
Menel ar tauri olorinen eldarin
Tuluvar i tirionna assinda
Yassen i ingolë melmëo ortië,
Nítuvar mistenen asta rambaryallon...
И, срываясь с концов ветвей и листьев, спускаясь с вышины, мириады крошечных призрачно светящихся летунов устремляются за нами вслед, подобно длинному шлейфу. И множество тихих, тонких нежных голосков подхватывает песнь, сливаясь в нестройный хор:
Cenelyë ehtelë cára ya oronen?
Hlarelyë corda cára lindalë nyérenen?
Elvëo marto ná laicë helcë.
Helcë erumëo parcanë hendion.**
И, окружив меня со всех сторон, несутся в бешеном хаотическом танце, подобно сияющему огненному вихрю, обдавая нестерпимым жаром...
***
... Упругие струи холодной воды хлынули на плечи и спину, жаля точно удары бича; пылающая от внутреннего жара бледная кожа вздыбилась тысячами мурашек. Перехватило дыхание. Оливер сцепил зубы, сдерживая вскрик.
«Ничего, дружище, – обратился он сам к себе тоном, каким хирург обращается к пациенту, лежащему на операционном столе, – ничего. Потерпи. Сейчас полегчает.»
«Всё плохое, уйди с водою!» – вспомнилась волшебнику, как любила приговаривать Джейн, занимаясь целительством. Это простое заклинание всегда срабатывало, и вода забирала боль и хворь.
Вода помогла и на этот раз, вобрав в себя остаточную боль и пригасив жар. Лишь на время: Оливер знал: он снова даст знать о себе, пусть даже и не этой ночью. Этот жар, а ещё, багровые рубцы оставил Священный Кнут Оливеру на память о своих «поцелуях». «Карающий Змей», – таким именем наградили в народе страшное орудие казни, – никогда не раздавал даром знаки внимания; и те, кому посчастливилось чудом выжить, обречены были до конца дней носить его отметины.
Что ж, Оливер свыкся жить с этим. Более-менее.
«Так или иначе, пройденное осталось позади, – Оливер отодвинул полупрозрачную стеклянную ширму и выбрался из душевой кабинки. – Впереди долгий путь; воспоминаниям место за одной из дверок подсознания. Не так ли, дружище?»
Мысленный вопрос Оливер адресовал к собственному отражению в большом, в человеческий рост зеркале на двери туалетной комнаты.
– Хм... – хмыкнул он, придирчиво разглядывая ссадины и уже успевшие пожелтеть синяки, щедро украшавшие тощие рёбра. – Выглядит не так уж и плохо...
Тогда, облачившись в длинный махровый халат, Оливер заговорщически подмигнул себе и вышел в коридор.
Из-за неплотно прикрытой двери гостиной доносились негромкие голоса Прии и Джейн.
Улыбнувшись, Оливер покачал головой и проскользнул в спальню.
– Мя-а-ауррр?! – продемонстрировав белые клыки в широком зевке, вопросительно мурлыкнул Чарли, грациозно растянувшийся на столе.
Оливер погладил котика между ушей.
– Как ты думаешь, – обратился к нему волшебник, наклоняясь и заглядывая в зелёные глазищи, – она рассказала леди Джейн?..
Проводник во времени лишь сощурился и замурлыкал громче.
Оливер устремил взгляд за окно: в воздухе на фоне серого неба медленно парѝли крупные хлопья снега. С заснеженной горки разведя руки в стороны, – видно, боялся поскользнуться и шлёпнуться, – неуклюже переваливаясь, спускался дородный господин в тёмном пальто с меховым воротником...
«Интересно, какая погода на Арде?.. – подумалось Оливеру вдруг. – Когда я покидал её, была весна, здесь же, в Шверине меня встретила осень... Сейчас зима; может быть, теперь там разгар лета?..»
Оливер подошёл к книжному стеллажу и, проведя указательным пальцем по корешкам, вскоре отыскал томик в переплёте из тёмно-зелёного холста, без названия и иллюстрации. Та самая книга, соединившая времена, миры и судьбы, — Джейн ещё год назад забрала её из старинной библиотеки под Шлоссом.
Оливер раскрыл «Последнюю песнь» наугад, примерно на средине. Взгляд пробежал по строчкам, написанным от руки:
«... Ощущение реальности возвращалось медленно, капля за каплей, а с ней и воспоминания о том, что было с ним.
«Слабый свет проникает сквозь веки... Я жив? Да, вероятно — раз я ощущаю боль, коченею от холода, а желудок мой сводит голодная судорога. Меня сочли мёртвым (или в пути на тот свет) — и вышвырнули на помойку, как ненужное, непригодное ни на что тряпьё, оставив гнить...»
Дождь поливал развалины холодными струями словно кто-то могущественный, но невидимый тщетно пытался смыть их с лица земли.
«Однако, я выжил! Может, потому что был когда-то заговорён?.. А возможно потому, что миссия моя всё ещё не выполнена?!»
Оливер крепко стиснул в кулаке ладанку с кольцом, его священным талисманом. Его лишь немного удивило, что тюремщики не отняли его, палач не сорвал с шеи во время казни.
«Чтобы умереть, я должен согласиться принять смерть...» »***
– А вам прикольно в халате!
Вздрогнув от неожиданности, Оливер обернулся. На пороге спальни стояла Прия. На фоне двери, расписанной Джейн, девушка выглядела явившейся из-за калитки в голубом небе.
– Вы, наверное, думали, что это мама? – весело улыбнувшись, спросила Прия; похоже, она была в восторге, что всполошила гостя.
– Ну, и это тоже, – усмехнувшись, ответил волшебник, между прочим отмечая, что на ней надета длинная чёрная свитка Anime. Та самая. – У вас удивительно похожие голоса.
– Да. Знаете, когда мы поём, голоса сливаются, слышится, будто это один человек.
С мурлыканьем спрыгнув со своего «пьедестала», Чарли скользнул к девушке и потёрся о её щиколотки мягким пушистым боком, при этом громко урча. Присев на корточки, Прия почесала котика за ушком; концы длинных каштановых волос коснулись пола.
– Удивительно! – она поглядела на волшебника снизу вверх. – Чарлёнчик панически боится незнакомцев: только услышит шаги на лестнице, сразу бежит прятаться. А с вами держится, как со своим...
Прия взяла Чарли на руки. В следующий миг тот, извернувшись, ловко высвободился, и, вспрыгнув на подоконник, воззрился на хозяйку с видом личности, чьё самолюбие было подло унижено.
– Чарлёнчик ненавидит «ручки»... – сказала Прия, заправляя за ухо непослушную прядь. – О! – удивлённо воскликнула она, только теперь обратив внимание на томик в его руке. – Вы мамину повесть отыскали?!
– Я позволил себе посамовольничать, – пробортмотал Оливер смущённо.
– Нет-нет! – та рассмеялась. – Что вы! Мама будет рада, когда узнает, что вы читали её творение!
«Она уже знает...»
Прия взяла книгу из рук Оливера и, присев на край табуретки, пёстро расписанной Джейн, раскрыла её в самом начале. Шёпотом прочла эпиграф:
«В далёком мире, в Туманной Земле
рождён Светлый Воин...
Бусинка за бусинкой, нанизываются воспоминания о тех далёких днях,
на тонкую прозрачную нить, свитую из судеб...
Сверкают они словно искры, рождённые солнечными бликами,
на подёрнутой дымкой глади Зачарованного Моря...
События давно минувшие и те, что происходили совсем недавно,
складываются в сложный и прекрасный узор повести удивительной...
В далёком мире, в Туманной Земле
рождён Воин-эльф...»
Вскинувшись, Прия удивлённо уставилась на мага, словно хотела спросить... Но нет, тряхнув головой — словно пыталась избавиться от ненужных мыслей, девушка отвернулась к окну и принялась глядеть на серое зимнее небо, отрешённо поглаживая зелёный матерчатый корешок «Последней песни». Губы её чуть заметно шевелились.
Перебравшись с подоконника на стол, Чарли улёгся рядим с Приёй и громко замурлыкал. Девушка погладила кота за ухом. Затем, вздохнув, перелистнула несколько страниц.
– Мама смешная, – проговорила она, скорее размышляя вслух. – Вписала в свою историю даже нас с Хари. Может быть, поэтому он не очень любит говорить о ней, и даже раздражается... Но история такая удивительная и захватывающая! Хотелось бы мне побывать там. Или хоть одним глазком взглянуть...
– Правдивая повесть...– проговорил Оливер едва слышно, подавив вздох; мысленному взору его предстала тайная библиотека в тёмном подвале шверинского Замка.
Вздрогнув, словно пробудившись от звука голоса волшебника, Прия обернулась.
– Что с вами?!! – воскликнула она, вскакивая и с тревогой глядя на гостя.
– Н-ничего... – отвечал Оливер, поспешно закрыв лицо ладонью. – Всё в порядке.
– Э-эм... я... Я сейчас!.. – торопливо проговорила она, прежде чем выпорхнуть в коридор.
«Удивительно похожа на Падму! – подумал чародей, опускаясь на тахту. –Так же глядела она на меня, когда...»
Кот, тут как тут, громко замурлыкал. Будучи порядочным фамильяром, он считал себя ответственным за самочувствие его мага.
«Откроетесь ей, мессир?» – осведомился мистер Тик-Так с высоты комода.
Оливер не успел ответить.
– Вот, – вернувшаяся Прия продемонстрировала кружку, над которой поднимался душистый пар. – Выпейте маленькими глоточками. Так мама велела!
Оливер кивнул, про себя отмечая, что Джейн перепоручила его заботам дочери.
– Мне жаль, что так получилось, – вздохнув, девушка опустилась рядом.
– Винить себя напрасно вредно для здоровья, – Оливер вернул ей пустую, но всё ещё тёплую кружку.
Прия покачала головой. И снова так напомнила Падму...
– Мама распорядилась, чтобы вы немного подремали, – сказала она, поднимаясь. – До обеда.
Он не посмел перечить.
***
– Простите за походный минимализм.
Оливер и Прия недоумённо переглянулись и дружно улыбнулись Джейн. Вряд ли озвученный ею термин подходил для описания стола, сервированного к обеду. Жареные румяные куриные крылышки, отварной картофель, обильно посыпанный зеленью и салат из помидоров и огурцов с белыми кубиками овечьего сыра выглядели очень аппетитно.
– Я так соскучилась по твоей готовке! – воскликнула Прия, устраиваясь на своём любимом месте у окна. – Божжечки-кошечки, как же всё это должно быть вкусно!
– Попытка самодискредитации не возымела успеха, – констатировал Оливер вполголоса, присаживаясь напротив.
Прия украдкой глянула на гостя, ожидая увидеть улыбку, однако выражение его лица было скорее печальным и серьёзным, чем весёлым.
«Возможно, это из-за взгляда», – подумала девушка.
Некоторое время трапеза проходила в молчании. Да только не из-за того, что все следовали принципу «Когда я ем, я глух и нем».
– Гм... Ты играешь сегодня? – обратив взгляд к Джейн, осведомился Оливер, решивший немного разрядить обстановку.
Та чуть вздрогнула: похоже, унеслась куда-то в мыслях. Прия отчего-то замерла, «гипнотизируя» половину картофелины на тарелке.
– Да, конечно. Не хотелось бы расстраивать Ади... – волшебница глянула на часы. – Половина третьего. Скоро уходить...
– Мам... – начала Прия, но осеклась и покачала головой, раздумав задавать вопрос.
«Всех нас тяготит то, что произошло, – подумал Оливер. – Словно мешок со старым грязным бельём: и надо бы от него избавиться, но что-то мешает сделать это.»
Поблагодарив за еду, Оливер поднялся.
– Приляжешь? – спросила Джейн.
– Наверное.
Однако ложиться Оливер не стал. Устроившись на тахте, прикрыв ноги одеялом, он некоторое время глядел за окно на начинающее темнеть небо, отстранённо прислушиваясь к голосам Прии и Джейн, переговаривающихся друг с другом, к звуку торопливых шагов чародейки. Вообразив, как та суетится, собираясь на концерт, волшебник невольно улыбнулся: Джейн всегда очень волновалась перед выступлением.
«Хотелось бы, чтобы вчерашние злоключения оказались лишь сном... Увы!»
Дверь спальни приоткрылась.
– Так и думала, что не спишь, – сказала Джейн, просовывая голову в щель. – Вернусь около десяти. Порция зелья — в кухне на полке, в кружке имени тебя. Прояви сознательность и выпей его ровно в восемь.
Кот, проскользнувший в комнату, мяукнув, вспрыгнул на подоконник.
– Нолли... – чародейка замялась, глядя на друга. – Прошу, будь благоразумен. Ты понимаешь...
– Передавай привет Ади, – промолвил Оливер, оставляя сказанное без ответа. – Удачно отыграть!
Бледно улыбнувшись, Джейн покачала головой. Затем послала воздушный поцелуй и унеслась прочь.
– Ну что? – обратился Оливер к фамильяру, перебравшемуся к нему. – Будем благоразумными?
Ответом было громкое мурлыканье.
«Ах, если бы можно было предвидеть будущее! Сколько несчастий можно было бы предотвратить. Да вот только далеко не всегда удаётся приземлиться точно туда, где подстелил соломки. Но самое худшее, когда оказываешься пешкой в чьей-то игре. И не знаешь, кто Кукловод...»
Вздохнув, Оливер провёл ладонью по тёплому, пушистому боку котика. Бросив нечаянный взгляд на «Последнюю песнь», лежащую на столике, взял в руки, раскрыл наугад.
«... «Должен согласиться принять смерть... Как просто! Но есть ли у меня право сделать столь лёгкий выбор? Ответ однозначен: умереть — предать всех тех, кто обрёл надежду на свободу, кто поверил мне. Предать самого себя... Этого я не могу себе позволить. Не желаю.
Чаша Весов медленно склоняется к Забвению. Но всё же, взывая к Свету, я выбираю Жизнь!»
«У тебя больше нет права выбора. – донеслось до Оливера сквозь вязкий как смола грязно-бурый туман, вновь начавший заволакивать его меркнущее сознание. – Эту битву выиграл я!»
«Не было ещё битвы! И тебе её не избежать! Я отыщу тебя, Эала!»
Отголосок мрачного хохота — было последним, что услышал Оливер, прежде, чем погрузиться во тьму бездны...»***
«Та же глава, но другой отрывок... Ирония Провидения? Или это подсказка?..»
В дверь тихо постучали.
– Да?
– Оливер? – Прия на цыпочках вошла в спальню. – Вас ведь зовут Оливер?
– По-видимому, да, если я всё ещё откликаюсь на это имя, – промолвил волшебник, слегка пожимая плечами.
– Вы читаете в темноте? – удивилась она, обратив внимание на книгу в руках гостя. И, не дожидаясь ответа, включила ночник. – Вот. Так лучше.
С улицы донеслась весёлая музыка; затрещал фейерверк, кто-то заорал: «Ah, 's ist geil!», послышался хохот. Затем «заиграли» часы в гостиной: словно старик, суровый и респектабельный, высказывал мнение о развращённой молодёжи. Прия вскинула голову, считая гулкие удары.
– Ох, уже пять! – проговорила она, возвращая книгу Оливеру и поднимаясь. – Время ужина...
Прия внимательно поглядела на гостя.
– Вам сюда принести?
Оливер покачал головой.
– О, я не настолько немощен, чтобы принимать пищу в постели, а не за столом.
Прия улыбнулась и удалилась.
Откинув одеяло, Оливер встал. Взгляд упал на его одежду, висящую на «плечиках», прицепленных крючком к пюпитру для нот, в данном случае исполняющему роль гардероба. Джейн успела её вычистить и привести в божеский вид. Разумеется не без помощи магии.
«Хоть сейчас на концерт, – усмехнулся чародей. И нахмурился. – Если бы я тогда развернулся на полпути к церкви и вернулся бы на трамвайную остановку...»
«Случилось то, что должно было, мессир», – вмешались в его размышления Часы.
Оливер снова перелистал страницы книги Джейн.
«Я для неё загадка. Человек, явившийся будто по волшебству, защитник... Наверняка она отнеслась бы ко мне с куда меньшим дружелюбием и почтением, если бы ей открылась моя тайна...»
Маленький томик без названия занял своё привычное место на книжном стеллаже: между «Сказками Барда Биддла» и «Хоббитом»: неприметный зелёный корешок.
«Вы пытаетесь думать за вашу дочь, мессир. И предполагаете лишь худший исход. Не правильнее было бы предоставить ей решать?»
Бережно взяв Часы с полки комода, Оливер одел их на запястье.
«Возможно, мистер Тик-Так. Хотя правда настолько невероятна, и весьма сомнительно, чтобы Прия, выросшая среди маглов, поверила, и не приняла меня за умалишённого...»
Оливер вздохнул, погладил выпуклый циферблат кончиком указательного пальца.
«Вы думаете, мессир, что не готовы разочароваться, принять и уйти?»
«Нет, мистер ТикТак. Я думаю, что я — трус.»
______________________________________________________________________________
* Моя яркая звезда, свети мне всегда,
Облака не скроют твой серебряный луч.
Моя весна цветов и крылатых ветров,
Не покидай меня, подобно порхающим птицам!
** Небеса и леса с эльфийскими снами
Придут в самый серый город,
Где выросло волшебство любви,
Смоют дождями пыль с его стен.
Видишь, что делает ручей с горой?
Cлышишь как храм превращает горе в музыку?
Наш же удел — колючий лед,
Лед в пустыне высохших глаз.
(Квенья, неизвестный автор)
***Странники во времени. Последняя песнь. Глава 28. Цветы на камнях (https://vk.com/public198080036?w=wall-198080036_2479);
Ссылка на произведение в АТ: https://author.today/work/287767