Глава 17. Новые знакомые
Перед входом в церковь собралась довольно пёстрая и шумная толпа. С первого взгляда мне показалось, что она состоит лишь из женщин в хиджабах и длинных широких юбках и смуглолицых темноволосых мужчин. Однако здесь были и немцы, и, как ни странно, шуму от них было больше, чем от сирийцев и афганцев. Увидев знакомых, «король» поспешил к ним. Мы же двинулись к входу.
– Tafel... – прочёл я вполголоса заголовок объявления на листке, приклеенном скотчем к стеклу двери. И невольно усмехнулся: в переводе на английский это означало The Board.*
Я вздохнул. Ну что ж...
– Эй, Томас! – визгливо окликнула какая-то очень дородная женщина моего провожатого, когда мы собрались войти. – Куда?! Рано ещё.
Тот лишь отмахнулся как от назойливой мухи.
Внутри царила суета приготовлений. Люди таскали ящики с продуктами в "Комнату для собраний", где уже стояли столы. Однако же господин Томас повёл меня в бюро.
– Добрый день, фрау Гёкс, – чинно поклонившись, поприветствовал он хрупкую светловолосую пожилую женщину, склонившуюся над толстым гроссбухом, сидя за обширным письменным столом; справа, рядом с внушительной стопкой серых папок слабо мерцал экран компьютера.
Отвлёкшись от своего занятия, женщина откинулась на спинку стула и, внимательно поглядела на нас. У неё было приятное лицо и добрые голубые глаза, и мне отчего-то подумалось, что она редко демонстрирует рассерженность — скорее, огорчённость.
– Вот, – сказал господин Томас, слегка подталкивая меня в спину, точно отец тщедушного сына-подростка, так что я невольно шагнул вперёд. – Коллеге нужна карточка.
– А-а... – женщина чуть улыбнулась. – Хорошо.
Господин Томас серьёзно кивнул и поспешил ретироваться.
– Э-э... – начала женщина.
– Флэминг, – поклонившись, представился я. – Оливер Флэминг.
– Вы принесли уведомление из джоб центра** о получении вами социальной помощи, господин Флэминг? – осведомилась женщина.
Я смешался, не понимая, чтó именно она имела в виду.
Снаружи постучали. Посторонившись, я обернулся.
– Простите, фрау... – вкрадчиво проговорил лысоватый мужчина преклонных лет, выглядывая из-за приоткрывшейся двери. – Я вот...
Родной язык мужчины был русским — я узнал акцент. Бочком протиснувшись в комнату, он протянул женщине желтоватые листки формата А4, сколотые вместе.
– Хорошо, – сказала фрау Гёкс, взглянув на них. Покопавшись в ящике стола, она достала ламинированный кусочек картона. – Две персоны, господин Тульчинский.
Поблагодарив, мужчина удалился, успев по пути просверлить меня взглядом. Разве подозревал он, что спас моё положение?
– Простите, – проговорила фрау Гёкс извиняющимся тоном, будто это она проявила бестактностьпо отношению ко мне.
– Вероятно, он очень торопился, – сказал я. И продемонстрировал ей газету «Вестник Ферзёнунгс Гемайнде», которую стащил со стеллажа, пока фрау Гёкс разбиралась с внеочередным посетителем. – Кажется, это то, о чём вы говорили?
– Д-да... С-совершенно верно...
(Каюсь тысячу раз, леди Джейн, что мне пришлось применить чары, но мог ли я поступить иначе? Смею надеяться, мою вину смягчит то, что я старался не злоупотреблять магией?)
– По этой карточке вы можете получать у нас пакет с продуктами, господин Флэминг, – сказала добрая фрау Гёкс, вручая мне «документ», на котором над моими фамилией и именем была красиво выписана жирная единица. – Каждую пятницу, а так же и сегодня, с 11:30. Оставайтесь, господин Флэминг!
Я поблагодарил её. А заодно и Провидение, уж который раз оказывающее мне услугу.
Толпа на улице упорядочилась, трансформировавшись в длиннющую очередь.
– Ступай в хвост, дрыщ! – дыхнув перегаром, сипло гаркнул мне в ухо какой-то красноглазый небритый тип, с которым я столкнулся лицом к лицу, выскользнув из-за двери. – Во-он туда!
И, для наилучшей доходчивости, довольно чувствительно пихнул меня в спину.
«Бедность обозлила этого человека, – подумал я. – Бог ему судья.» И, пройдя в конец «змеи», пристроился за тем самым пожилым джентлменом, с которым имел удовольствие столкнуться в бюро.
– Мы с вами сегодня припозднились, – обернувшись ко мне, доверительно сообщил он на русском. – Меня Ефим зовут. Можно: Фима.
Я представился.
– Оливер?! – удивился он, высоко вскинув тонкие брови. – Немец? А говоришь без акцента. Э... можно на «ты»?
Я кивнул и улыбнулся. Он мне показался забавным, какими бывают те, кто так и не повзрослел в душе.
– Оливéр... Оливéр... – вполголоса повторил Фима, покачивая головой. Затем искоса, по-птичьи на меня глянул. – Как Оливéр Твист... Хе! Помню, читал когда-то в школе. Так ты, значит, немец...
– Англичанин, – покачал я головой.
– Ох ты-ы! – Фима воззрился на меня как на инопланетянина. – А язык...
– Schon Deutsch sprechen!!!*** – резко вклинилась в нашу беседу коротко стриженная белобрысая девица необъятных габаритов, стоявшая впереди через четыре-пять человек. У девицы был крайне неприятный, режущий слух тембр.
– Aber gerne! – откликнулся я. – Worüber wollen Sie mit uns unterhalten? Musik? Literatur? Ihre Varianten?****
Девица вспыхнула точно маков цвет, сощурила крохотные глазки, фыркнула, и гордо отвернулась.
– А здорово ты отбрил эту хавронью! – перешёл Фима на театральный шёпот, сверкая глазами. – Знаешь, ей ведь тоже не достанется номера, оттого она и бесится.
Он от чего-то воровато огляделся.
– Вообще, Оливéр, – продолжил он, прикрыв рот ладонью, – ветераны, ну, те, что здесь давно пасутся, являются к церкви спозаранку, чтобы быть первыми. Некоторые с пяти утра дежурят. А мне всегда Люда, жена моя местечко держит. Только сегодня она дома осталась, а...
– Внима-а-ани-ие-е-е!!! – прервал его поистине громогласный клич господина Томаса, стоявшего впереди со вскинутой рукой. – Подровнялись!!!
– Ну, сейчас начнётся, – шепнул Ефим.
Воцарилась тишина. Очередь пришла в медленное движение, словно толстый сонный удав. Фрау Гёкс, стоявшая у входа с холщёвым мешочком в руках, доставала из него пронумерованные деревянные таблички и вручала каждому, Томас следил за порядком. А у меня возникло стойкое ощущение, что все присутствующие участвуют в спектакле, в одном из актов которого разыгрывается странная лотерея...
Как и следовало ожидать, нам с Ефимом номеров не досталось.
– Не унывай, – он потрепал меня по плечу. – Под конец обязательно что-то да останется.
Была прекрасная тёплая солнечная погода, и неудачники вроде нас "кучковались" на улице.
– Так какими же судьбами тебя занесло в Шверин, Оливер? – осведомился Ефим, когда мы присели на одну из лавочек под старой ивой, росшей на небольшой полянке перед церковью. – Уж наверняка не учёба. В этом городе нет ВУЗов.
– Я...
Я замялся, соображая, что ответить. В голову пришла гипотеза, что, возможно, он знаком с тобой, леди Джейн.
– Я путешествую, – наконец нашёлся я. – Интересуюсь историей, языком...
– А-а! – Ефим оживился. – Значит, историк? Ну, а что привело тебя за бесплатной просрочкой? Наверное, от жизни досталось?
Я молча глядел куда-то в сторону. Ефим правильно понял моё нежелание продолжать тему, и тут же перевёл беседу в иное русло. Кажется он рассказывал о дочери, вышедшей удачно замуж за местного, о годовалом внуке Лео, потом переключился на сложную криминальную обстановку в Берлине, обострившуюся из-за эмигрантов, и о чём-то ещё... Я становился всё рассеяннее, и слушал вполуха, едва улавливая смысл, хотя при этом поддакивал, не желая прослыть невнимательным собеседником. Мысли мои были заняты совершенно другим.
«Шанс... Раздача бесплатных продуктов — лишь часть того, чем занимаются благотворительные организации, подобные этой. Разумеется, я не могу рассчитывать на помощь в трудоустройстве, но может быть, мне помогут советом?..»
– Оливéр!
От толчка в бок я вздрогнул и уставился на Ефима.
– Пошли, – сказал он, и поднялся. – Скоро безномерных пускать будут.
Людей внутри было уже не так много.
– Эх, почти всё разобрали! – с досадой сообщил Ефим, когда мы встали в короткую очередь к импровизированному «прилавку», установленному у раскрытой двери "Комнаты для собраний". – Дай Бог, чтобы хоть пара морковок нашлась.
Я пожал плечами.
– В первый раз? – спросил высокий кудрявый мужчина в длинном клеёнчатом фартуке когда я подошёл мой черёд. – В следующий раз принесите сумку.
Ефим оказался прав: в кульке, который вручил мне мужчина, была лишь банка сельдей в томате, пучок увядающего зелёного лука и пара картофелин. Поблагодарив, я вышел на улицу.
Погода испортилась: резко похолодало, а тяжёлые серые тучи, заволокшие небо, предвещали скорый дождь.
«Ну что ж, – подумал я, собираясь повернуть за угол церкви, – Сегодня у меня есть не только крыша над головой, но и еда...»
– Молодой человек!
Фрау Гёкс, выглядывавшая из-за неприметной двери в торце церкви, манила меня.
– Вам маловато досталось сегодня, – сказала она, вручая объёмистую пластиковую сумку.
– О, благодарю вас, ма'ам! – тронутый таким вниманием, воскликнул я на английском. – Вы так добры...
– В следующий раз приходите пораньше, – с улыбкой отвечала фрау Гёкс. – Да, ещё: завтра в 12:00 здесь же будет ланч.
Я ещё раз поблагодарил любезную женщину и заторопился домой. Мысль о том, что сегодня, да и в ближайшие несколько дней мне не нужно будет идти на сделку с совестью и воровать. Ну, а что будет потом... Там будет видно. Я доверял интуиции.
Пребывая в своих мыслях, я обогнул церковь и свернул на тропинку через пустырь.
– Эй, мордашка! – окликнул меня один из мужчин, расположившихся с выпивкой и закуской у двух канализационных люков, напоминающих бетонную обувь великана.
Я остановился и обернулся.
– Ты не вежлив, – заметил тот самый, с воспалёнными глазами, что так нелюбезно отослал меня в конец очереди за продуктами, и, кивнув, поманил меня.
– Простите?.. – я приблизился на шаг.
Его товарищи, — среди них был и «король», — глядели на меня с хмурым вниманием.
– Вижу, у тебя неплохой улов, красавчик? – приняв более прямое положение, красноглазый кивнул подбородком на пакет, что дала мне фрау Гёкс. – Свезло, так? А поделиться...
– Оставь его в покое, Йенс, – подал голос Генри VIII, подаваясь вперёд.
Красноглазый, по-видимому, хотел возразить, но раздумал и лишь махнул рукой. Я продолжил путь.
– Бедняга, – донёсся до меня его голос, – пришёл за подачкой, а сам надушен как баба! Деньги на дорогой парфюм нашлись, так?
«Дорогой парфюм... – повторил я мысленно, усмехнувшись. – Всего лишь запах пота.»
... Трамвайная остановка выглядело пёстро из-за радостных социальщиков с огромными пластиковыми сумками и тележками для шоппинга, доверху набитыми продуктами, коротающих время до прибытия трамвая за оживлённой беседой о том, о сём. Пристроившись около железного навеса, я прикрыл глаза: болела голова.
– Оливéр!
Это был Ефим. Судя по выражению лица, он был очень доволен.
– Неплохой улов, – он кивнул на кульки, стоящие у моих ног. Затем почему-то украдкой глянул через плечо и произнёс театральным шёпотом: – Я видел!
Он несколько раз кивнул.
– Тебе лучше делать вид, что ты... ну... как все, – продолжил Ефим всё так же тихо, подавшись ко мне. – Ну, ты, наверное, понимаешь? Эти люди не слишком-то любят, если кому-то оказывается предпочтение. Особенно новеньким.
Подошёл трамвай.
– Вот что, Оливéр, – сказал Ефим, когда мы вошли внутрь. – Приходи завтра на благотворительный обед, с часу до трёх. Юлиус-Поленц Штрассе 23: это надо выйти на следующей остановке. Найдёшь?
Я кивнул.
– Вот и хорошо! – обрадовался Ефим. – И мы с женой там будем.
Трамвай остановился, и Ефим заторопился к выходу. Догадывался ли он о том, какую добрую услугу оказал мне?
_________________________________________________________________
* Благотворительная церковная организация, с которой у Оливера было связано много детских воспоминаний, далеко не светлых.
**Центр занятости
*** Говорите уже по-немецки!
**** Охотно! О чём мы будем беседовать? Литература? Музыка? Ваши варианты?