Глава 8. Возрождение
Тот первый миг был краток. Я впал в странное состояние, которое не мог бы назвать беспамятством.
Это было похоже на те ментальные путешествия, что я, призрак, совершал порой, и которым, наверное, можно было бы дать символическое определение снов. Я витал где-то, с кем-то говорил... И видел мать. Её светлый, прекрасный образ дольше всего удерживала моя память.
Потом я узнал, что провалялся как живое бревно больше месяца. Да, я возвращался, хотя и очень медленно. И я уже не был призраком — а это главное!
Всё менее притуплённо я ощущал прохладу, царящую в подземелье, и свежий аромат озона, как бывает после грозы, и твёрдую гладкую поверхность моего ложа. Смутно слышались мне звуки и голоса — друзей? И я чувствовал всё явственнее, как тонкая серебристая нить, соединяющая мои тела — тонкое и физическое — делается всё крепче...
– Нолли!
Моё тело сотрясалось от сильного озноба.
– Нолли! Ты слышишь меня?! Отзовись!!!
– Слышу.
Да, я вспомнил, как это: издавать звуки, артикулировать речь. Мой голос звучал хрипло, точно давно не смазывавшаяся ось телеги, но это был мóй голос! Я раскрыл глаза и увидел Ричарда, склонившегося надо мной. Сияние светоча в его руке показался мне нестерпимо ярким, и я невольно зажмурился.
– Рич... – прошептал я, чувствуя, как меня заливает горячая волна счастья. И вдруг сделал ещё одно удивительное «открытие»: сердце колотилось в моей груди!
– Господи! – прошептал друг и закрыл лицо ладонью.
– Ну-ну! Чем заниматься поливкой хрустальных саркофагов, лучше подумать о выпивке, – выступив из полумрака, Чарли Бейтс шагнул к Ричарду и потрепал его по плечу. – Ну, старина, – он широко улыбнулся мне и положил ладонь на крышку «гроба», – с воскрешением!
***
Вот как оно было, леди Джейн.
И теперь, пройдя через это новое испытание, я знаю истинную цену жизни, и счастлив оказаться достойным этого дара. И пускай физическое тело более уязвимо, чем тонкое, но оно способно ощущать!
... Друзья, поначалу предложившие перенести мою персону в лабораторию Города Жизни, согласились с целесообразностью настояния Лодочника оставить меня в Подземных Чертогах под его бдительным присмотром.
В первое время, лёжа в саркофаге, я ощущал себя едва ли не овощем, и ужасно себя ненавидел за это. От депрессии меня спасали друзья, а Меригар (ты ведь помнишь того маленького рыжего хоббита, леди Джейн?), простившись с коллегами-гномами, вместе с которыми занимался исследованием древних манускриптов, примчался в Чертоги, и всё время находился подле меня.
Хотя одну рукопись он всё же прихватил с собой. Она была на кхуздуле, и, занимаясь расшифровкой, молодой учёный делился со мной своими открытиями. А когда узнал о Вороне, Мери пришёл в полнейший восторг.
– Вот бы увидеть его! – мечтательно вздохнул Бельчонок, выслушав мой рассказ, точно заворожённый. – Ведь он — тот самый, из прославленного рода!
А потом сказал мне, что я «уже здорово болтаю!».
Наконец Лодочник разрешил снять крышку с «хрустального гроба». Джек, Чарли, Рич и Меригар устроили по этому поводу целое торжество с угощением и выпивкой, и мне вспомнился выпускной вечер в школе магии, и как мы потом отправились в Jolly Owl...
А на следующий день Мери-Бельчонку пришлось спешно отбыть...
... Я был хил как младенец, а может, даже и слабее: тело, хранившееся в подземном замке Лодочника почти десять лет, словно пересыпанное нафталином платье на полке шкафа, «забыло», как это — двигаться. Ничуть не удивительно, что за долгие годы я отвык от собственной оболочки из плоти и крови. Мне предстояло всему учиться заново: ходить, говорить, принимать пищу, носить одежду...
Ни разу, с тех пор, как я воскрес, я не испытывал того отвратительного чувства острой недостаточности света. Возможно потому, что был «жив не духом единым», как гласит пословица, К тому же, я мог — сначала с помощью друзей, а затем и сам — выбираться на поверхность. Разумеется, я предпочитал больше проводить время на берегу моря, подставляя чело свежему соленому ветру, треплющему волосы. С жадностью смертельно изголодавшегося я впитывал жизнь.
Я снова начал видеть сны. И в них были и Прия, и Хари: повзрослевшие, выглядевшие счастливыми. Проснувшись, я не мог вспомнить, о чём мы беседовали, что делали. Но лица тех, кто так дорог мне, всплывали перед внутренним взором, когда я, сидя на берегу под старой ивой, глядел на море и в небесную даль, кажущуюся мне бесконечной. В этих снах была ты, Зовущая. Я твёрдо уверился, что, будучи там, в другом мире, за гранью пространства и времени, не надеясь на встречу, ты всё же вспоминаешь меня...
Друзья были от души рады моим успехам. Мне бы туго пришлось без них, носившихся со мной как наседки с цыплёнком. Как-то раз я озвучил эту аллегорию Чарли Бейтсу (в тот день он «дежурил» подле меня). На что тот ответил, что, в общем-то, я прав, поскольку слаб и худ как только что вылупившийся птенец, и, естественно, требую тщательного ухода и высококалорийного диетического питания. А потом заставил меня проделать путь наверх без его помощи, а потом приседать до упаду. В прямом смысле этого фразеологизма.
Разумеется, они не могли постоянно находиться со мной. И тогда мне начинало казаться, что время тянется мучительно медленно, словно жидкая вязкая субстанция. Наверняка оттого, что прежде, будучи духом, я привык к иному темпу. А ещё пытался представить, сколько лет минуло там, на Земле. И старался прогнать прочь страх, говоря себе, что скоро настанет час — и я вернусь. И отыщу вас...
А пока я жил у Лодочника. Путь в Подземную Обитель был доступен лишь нам — немногим, познакомившимся с её Хозяином ближе, чем «понаслышке». Та часть суши и моря была окружена Зеркальным Барьером, и попасть в Чертоги за Клыками Дракона могли лишь те, кто... знал, как.
... Раз я поинтересовался у Чарли, было ли замечено моё исчезновение. Он ответил, что мне не о чем беспокоиться. Такой загадочной личности, как я, разрешено многое, если не всё. И никто никогда не узнает до поры, что воин-эльф перестал быть призраком.
Да, таинственность — идеальная маскировка для того, кто решил исчезнуть.
Дик, навещавший меня ежедневно, приносил весточки из Лесной Академии. И, конечно, много рассказывал о Коррарке — так звали того Ворона.
Коррарк восстановился быстрее, чем я: после его воскрешения минуло чуть больше месяца, в сравнении с земным временем. Его переселили в огромный вольер, специально сооружённый для него в отдалённом уголке леса. Ворон вёл себя пассивно, словно всё ещё находился в полусне глубоко под землёй, в маленькой тёмной камере с монитором во всю стену. Он целыми днями просиживал нахохлившись на толстой ветви огромного Мэллорна, и редко спускался на землю. На учёных, приходившим взглянуть на него, Коррарк не обращал внимания.
– Этот птах так напоминает мне мудреца, настолько погружённого в размышления о чем-то сокровенном, что ему нет никакого дела до всего, творящегося вокруг, – поделился Дик впечатлениями. – Я вспомнил вчера: ты говорил, что он к тебе обратился тогда, в...
– Дик, – попросил я друга, – я бы хотел взглянуть на него!
Тот удивлённо уставился на меня, потом почему-то обернулся — будто опасался, что кто-то, такой же призрак, каким был я совсем недавно, может явиться с дальних берегов поморской глади, и подслушать нас в целях шпионажа.
– Нолли, ты... – Ричард неуверенно оглядел меня с головы до ног.
– Я в порядке, – усмехнулся я. – И всё ещё не забыл, как трансгрессировать и творить маскировочные чары.
... Можно было подумать, что огромная чёрная птица, сидящая на верхушке замшелого валуна под прекрасным серебристым мэллорном, спит. Однако, стоило мне приблизиться к невидимой магической стене, как Ворон чуть приподнял голову.
Он глядел на меня изучающе, с любопытством — и только. И вдруг в голове моей шевельнулось воспоминание, такое неясное, что я всё же не смог за него ухватиться и вытащить наружу.
Я лишь смутно догадывался, что меня и Коррарка что-то связывает. Схожесть судеб? Или, может, нечто большее?..
– «... а Крылатый Принц и Светлый Воин восстанут из Царства Теней...»
– Ч-что? – переспросил Дик, удивлённо уставившись на меня.
– Просто вспомнился отрывок из гномьей рукописи, что читал мне Бельчонок, – ответиля, глядя на Ворона, как зачарованный.
... После того тайного путешествия в лес м почти не говорили о Вороне, сам не знаю, почему. Дик много рассказывал о работе в клинике, о моих студентах, порой интересующихся, куда я запропастился, об новых проектах и модулировании живых организмов...
Шло время...
***
... Тот немного прохладный ясный денёк средины Тайле мы с Ричардом, навестившим меня после дежурства, коротали, сидя под старой ивой. Мы отстранённо прислушивались с ветру, о чём-то нашёптывавшему, спрятавшись в её длинных зелёных ветвях. И мне казалось: я понимаю язык этого вечного скитальца по миру. Как и в тот день десять лет назад.
Друг был неразговорчив, и выглядел опечаленным. Причина мне была известна: вскоре нам предстояло расстаться.
– Не знаю, странно ли это... – проговорил Дик, глядя вдаль. – Мне отчего-то вспомнился Лис. Тот самый, из «Маленького Принца».
Я не нашёлся что ответить. Обещать вернуться?..
– Знаешь, Нолли, – снова заговорил друг; в глазах его блеснули слёзы, и он смахнул их рукавом, – ты ведь подарил мне частичку своей души — ещё тогда, в детстве. И это главное. Я буду думать о тебе, желая, чтобы там, на Земле у тебя было всё хорошо, и ты отыскал леди Джейн и малютку Прию.
Я положил руку ему плечо, и вместо слов лишь кивнул. Как там говорил Лис? «Когда даёшь себя приручить...»?
– А знаешь, что мне ещё пришло на память, Нолли? – Дик искоса поглядел на меня. – Мышиный Король!
Я в удивлении уставился на друга.
– Я думал, что ты забыл о нём, Рич! – воскликнул я.
– Помню.
***********************************************************************************************
– Мышиный Король?! – в голосе Джейн прозвучало откровенное изумление.
В гостиной было сумеречно: близился вечер. Спохватившись, чародейка прищёлкнула пальцами: в подсвечнике, стоящем на столе вспыхнули свечи, и на бутыли с вином и хрустальных фужерах заплясали оранжевые блики.
Оливер, сидевший, откинувшись на спинку тахты, невольно улыбнулся: так по-детски выглядело удивлённое лицо названой сестры.
– Ты никогда не рассказывал, – сказала та, покачав голвой. – Только обмолвился как-то раз.
– Да... – Оливер смутился. – Может, не хотелось вспоминать о том времени...
Волшебник вздохнул.
– Как же давно это было!.. – негромко проговорил он, и, взяв фужер с капелькой красного вина на донышке, поглядел сквозь хрустальные стенки на пламя свечи. – Воспоминание такое яркое, будто это было лишь вчера...
______________________________________________________
*Тайле — весна, Средиземье