Неужели я наконец-то сдох?
Моё игровое поле-моя студия,
Мои друзья-карандаш и бумага.
©bts-cypher pt.2
***
Путь до гостиницы содержал всего пару кварталов от бара. По дороге путники лишь сильнее прониклись атмосферой этого района. В свете поднимающейся на небосвод луны, это место становилось поистине чем-то завораживающим: пустые улочки, закрытые двери зданий, которые никто не собирался открывать. Редкий свет, льющийся из окон многоэтажек, напоминающий о том, что ты всё-таки не один. При этом совершенная тишина, какой никогда не услышишь и не добьешься в центре, особенно в это время. Полное умиротворение. Добрые люди, пусть их и немного, зато они все на вес золота, с цветущими душами, желающими помочь каждому, кто приезжает сюда из нужды. «Чужой» надолго здесь не задержится, он попросту не поймёт это очарование. Есть в этом месте своя романтика, своя прелесть пребывания. Не зря Юнги выбрал именно это место, так напоминающее его самого: оболочка пугающая и отстраненная, но стоит узнать получше, побыть рядом подольше — начинаешь невольно проникаться душой.
***
Выбор трехместного номера был немного неуместен и расточителен, в связи с предпочтениями старшего: наличие уютного кресла и какой-то книжки, прихваченной ещё с квартиры Чимина, — связанными с желанием хоть как-то скоротать длину нескончаемой ночи за чтением. Их номер был достаточно комфортабельным: комната имела прямоугольную, вытянутую форму; неброские персиковые стены; кавролин тёмно-серого цвета; телевизор, расположившийся на одной из стен; небольшой столик под ним, по обеим сторонам от которого стояли кресла; напротив разместились три кровати с двумя тумбами между ними; а на потолке красовалась простенькая люстра. В этой комнате было и окно, и даже балкон, но они были замурованы напрочь и скорее выполняли функцию освещения номера днём. Джин было расстроился, что не сможет выйти на балкон, дабы покурить при романтике сияющих на небе звёзд, но вспомнил, что к этому его больше не тянет. Будь оно неладно. Ванная комната прилагалась. Отсутствие потребности какого-либо отдыха не менее раздражало Джина. Особенно сильно это чувство обострялось в моменты наблюдения за младшими, тихо посапывающими в кроватях.
Всё это вгоняло в ностальгию…
Сладко потянувшись, я смачно зевнул и, стараясь избежать столкновения с лучами надоедливого светила, перевернулся на другой бок. «Как же прекрасен воскресный сон — болталась мысль на краю сознания. " Мне почти удалось заснуть повторно, я даже чувствовал объятия цепких лап Морфея, как вдруг резкий громыхающий звук столкновения чего-то с чем-то (полагаю, дверь со стеной), прогнали его прочь, (тобишь Морфея с его объятиями). Неет…
Комнату тут же наполнили подозрительные перешёптывания. Ну уж нет. Не желая контактировать с мелкими вредителями, я с усилием зажмурил глаза и постарался максимально походить на спящего человека. Бесполезно. У нарушителей не было совести. Я почувствовал, как на меня упало что-то тяжелое с воплем: «хё-оон». По запаху могу сказать, что это Чимин. Да и по весу не сложно догадаться. Заметив, что я никаким образом не реагирую на него, он недовольно фыркнул и стал извиваться аля червяк перед насадкой на крючок.
— Бля, Чимин, твои кости прорежут во мне дыры, — не выдержав, взвыл я. Сверху хохотнули, но действия прекратили.
Пришлось открыть глаза. Совершив этот тяжелый утренний шаг, увидел перед собой второго нарушителя моего покоя, вернее его квадратную улыбку. Тэтэ.
— Доброе утро, хён.
— Добрым оно было бы, если бы ты не дышал мне в лицо ароматом помойки, — хрипло фыркнул я.
— Хён, от тебя тоже неприятно пахнет, — ничуть не обижаясь заявил он глубоким бархатным голосом. Признаюсь, порой я завидовал ему.
За ним раздался всем отлично знакомый смех. Смех Гуки. Этот мелкий… кролик нагло снимал всё на камеру, то и дело вбрасывая комментарии. В итоге он крикнул «куча мала!» и в следующий момент я почувствовал, как мне становится в разы тяжелее.
— За что-о… — вырывается невольный всхлип.
— С днём рождения, хён! — в унисон орут сорванцы, оглушая меня со всех сторон.
— Я убью вас когда-нибудь! — кричу в ответ я и всех пробивает на смех.
— Тогда я был действительно счастлив. И каким же был идиотом, раз не ценил это… — не в силах подавить тяжёлый вздох, прошептал в темноту потерявший всё взрослый.
Сокджин смотрел на мирно сопящих друзей и пытался подавить всепожирающее изнутри чувство, внезапно свалившееся на него. Понимание того, что он потерял всё и ничего не будет как прежде. Никогда. Он опустил голову на сцепленные в замок руки и погрузился в отчаяние бесконечной ночи. Если бы он мог, то сейчас бы точно закурил.
За туманностью мыслей он не мог понять, что один его друг не спит. Худые руки крепко сжимали одеяло, натянутое по самый нос так, чтобы было видно лишь глаза, затуманенный взгляд которых прожигал Джина, сгорбившегося в кресле. Его силуэт, освещенный лишь сиянием луны за окном, всем своим видом выказывал печаль. Широкие плечи, обычно кричащие о самоуверенности и мужественности, сейчас казались настолько хрупкими, что коснись ты их, они тут же осыпались бы на пол песком отчаяния. Приглядевшись, можно было заметить, что он дрожит. Впервые Чимин видел друга таким подавленным, впервые он осознал, каким был эгоистом, считая, что раз хён смеётся, не плачет — значит у него всё хорошо. Он ощущал ту тяжесть, которую прятал за улыбкой его друг, и ему становилось страшно. Как мог он терпеть и держать всё это в себе. Как на самом деле он был сломлен. Вечно веселивший всех хён.
***
На утро, после завтрака, Хосок и Чимин вели себя достаточно странно, чего не мог не заметить Ким. Позже его подозрения были оправданы:
— Хён, нужно поговорить, — начал было Хосок, ёрзая на кровати. Джин уже давно был готов к этому занимательному разговору и очень хотел посмотреть, как младшие будут его уговаривать.
— Думаешь мне правда не стоит идти? — поинтересовался старший. Сидя в кресле, закинув ногу на ногу, он источал величие.
— Думаю да, — почесал нос Хосок. — Сомневаюсь что Юнги отреагирует на твое внезапное появление так же спокойно как и я, понимаешь? — надежда в голосе.
— Нет.
— Ну хён, — в разговор включился Чимин, который до этого отмалчивался, пытаясь отогнать от себя мысли о том, какого хёна видел ночью, и каким он был сейчас, — кажется, нам стоит его как-то подготовить, а то тебе уже дважды досталось.
— Нет. О чем вы вообще? Я хочу увидеть Юнги не меньше вашего, поэтому мне все равно, я иду с вами, — проговорил Ким, скрещивая руки на груди, и надул губы.
«Совсем как маленький», — пронеслось в голове у каждого, и Джин мысленно дал себе пощечину за столь детский поступок. Больше не нужно было слов для того чтобы понять, что он не отстанет от парней и не примет их план. На этот случай у Чимина с Хосоком было все схвачено и им нужно было лишь ослабить бдительность старшего. Хосок подал младшему короткий знак, говорящий о начале плана «B». Все приводится в действие как отлично отрепетированный акт в театре.
— Ладно, — вздохнув, Хоби поднимается с кровати. — Видимо, тебя не переубедить. Хён, тогда хотя бы «замаскируйся». Кепка с маской на тумбочке возле моей кровати, — всем видом показывая, насколько он расстроен поведением друга, говорит Хоби.
Пока старший со словами «так бы сразу», поднимается с кресла и идет за вещами, Хосок резким взмахом руки увлекает Чимина за собой, к выходу. До Джина доходит слишком поздно, когда парни находятся уже за дверью. Заранее вставленный в замочную скважину ключ ловко поворачивает Чимин. Раздаются два оглушающих щелчка.
— Придурки, какого хера вы творите?! — вопит за дверью призрак, при этом обрушая на ни в чём не повинную деревяху десятки ударов.
— Прости хён, — жалобно простонал Чимин, — нам пришлось, ты бы всё равно не согласился добровольно остаться в номере.
— Конечно не согласился бы! Вы что, придурки, решили сделать? — не унимался старший, — каким образом здравомыслящего человека можно подготовить к встрече с погибшим другом?
За дверью — тишина, раздражающая тишина. «Видимо, уже ушли» — подумал Джин, и в последний раз ударил кулаком по двери, перед тем как отойти от неё.
Тем временем удачно провернувшие свой план танцоры уже спускались по лестнице на первый этаж. Проходя мимо ресепшена Хосок остановился и предупредил консьержа о том, что им не потребуется смена белья или уборка в номере. На самом деле оставлять в гостиничном номере человека, которого никто, кроме парней, не видит и не слышит — было достаточно рискованно, но другого выхода не было.
План был достаточно незамысловат: найти Юнги; напоить его, чтобы он более-менее переварил новость о Джине; дать Сокджину и Юнги встретиться. А дальше — будь что будет. Но план — не план, если в нём нет сложностей…
Юнги… как давно Чимин не видел его и как сильно сейчас сожалел о том, что наговорил другу в последний день их встречи…
— Знаешь что, хён? Вот кто-кто, а ты точно не имеешь права что-то говорить мне, понял? Ты единственный, кому плевать на то, что хёна больше нет. Только и ждёшь, когда группу распустят и ты начнешь в одиночку рубить деньги. Мне противно находиться с тобой в одной комнате. Лучше бы ты исчез вместо хёна.
Он потрепал головой, отгоняя от себя назойливые мысли. Где-то в глубине заныли не затянувшиеся ссадины.
— Хосок-хён, я тут вспомнил, что наговорил Юнги в последний раз… И это были отнюдь не лучшие слова, — виновато проговорил Чимин. — Не думаю, что он будет рад меня видеть.
— И правда, как я мог это забыть., — взвыл Хосок, — хотя, знаешь, два года всё-таки прошло, думаю он уже давно забыл, так что не парься, — улыбнулся своим рассуждениям парень и потрепал друга по волосам. — Не загоняйся ты так.
— Надеюсь… — вздохнул младший, когда парни уже заходили в здание где находилась студия. В этот раз они нашли нужную дверь быстрее. Сейчас она была приоткрыта, что сильно обрадовало Хосока и относительно — Чимина. Хоби был нетерпелив, поэтому, пропуская все отговоры Чимина мимо ушей, дёрнул за ручку.
— Чёрт, да куда же я её дел?! , — возмущался парень шаря по всем карманам что можно было найти на его одежде, затем он плавно перешёл за поиски неизвестного предмета на столе.
Мужчина стоял спиной к танцорам, на нем была большая, объёмная куртка, так что было не особо понятно Юнги это или нет. Ещё больше сбивала с толку длина волос незнакомца. Их персоны нагло игнорировались или не замечались. В итоге Хосок не выдержал:
— Извините за вторжение, мы ищем… — начал было он, но вдруг незнакомец повернулся, и оказался вполне себе знакомцем.
Перед ними стоял Юнги, Юнги, которого эти два года потрепали не меньше, чем Чимина: его, и без того, бледная кожа стала ещё бледнее, от чего теперь он стал больше походить на живого мертвеца, а не на человека с удивительным оттенком кожи; образ дополняли темные круги под глазами, то ли от недосыпа, то ли от того, о чем парни точно думать не хотели; сильно заметная щетина, напрочь уничтожавшая любые намеки на щеки; объемная куртка буквально висела на парне — он так сильно исхудал; единственное, что не изменилось — джинсы: висят на парне так же как и два года и пять лет назад. Но больше парней, в особенности Хосока, поразило не это, а то, что происходило у парня на голове:
— Юнги, это что, блять, такое? — все что смог выдавить из себя недоумевавший в этот момент Чон, смотря на парня с шевелюрой, отросшей до плеч. Юнги глянул на незваных гостей, потом бросил взгляд на небольшое кресло возле двери и наконец нашел то, что так долго искал. — Вот она где! — парень быстро подошел к креслу, взял с подлокотника резинку для волос и принялся завязывать хвостик, — чувак, ты не поверишь, но теперь я действительно понимаю девушек с их постоянными поисками этой херни! С первых дней после преобретения постоянно не могу сразу ее найти.
— Это. Что. Блять. Такое. Юнги!??? — не унимался Хосок, понимая, что Юнги специально его игнорирует.
— Хосок, это не «что блять такое», — съязвил старший, — это я, — парень наконец справился с волосами.
— То что это ты — я уже понял. — отмахнулся Хоби. — Ты что с волосами сделал, точнее сказать НЕ сделал? Понравился опыт былых дней?
— Бля, Хосок, не прикапывайся к моему внешнему виду, что хочу — то и делаю. Нам столько раз меняли образ и ты серьёзно сейчас будешь наезжать на мой причесон? — парень поморщился, — и вообще у меня есть вопрос поинтереснее: Вы что здесь забыли?
— Видимо, твою совесть, но, кажется, ее здесь нет, так что мы, пожалуй, начнем сначала. Привет, Юнги.
— Уже лучше, приве-ет, — парни обнялись.
— Бухаешь беспробудно? От тебя несёт, — заметил Хосок, поморщив нос.
— Ой молчи в тряпочку, — Юнги отстранился, — без выпивки не видно смысла жизни, ну, и вдохновения.
— Ха, в этом вы с Чимой братья, — хмыкнул Хосок.
Упоминание Пака в разговоре заставило того вздрогнуть.
— Здравствуй, Юнги-хён, — промямлил Чимин в надежде, что старший забыл старые обиды, но в ответ получил лишь презрительный взгляд и краткое «привет», — не забыл, — одними губами заметил младший.
— Мой вопрос ещё в силе, — напомнил Юнги, — не хотите ответить? Чего припёрлись в мою скромную обитель? — парень присел на спинку стула, стоявшего почти посреди студии.
— Тут такое дело, — Хосок потёр внезапно затекшую шею, — в общем, произошли кое-какие события. Как насчёт обсудить всё за рюмочкой соджу?
— 13:02; - Юнги взглянул на наручные часы затем снова поднял взгляд на вторженцев, - такая себе компания; — он метнулся взглядом на Чимина, — думаю, самое время выпить, — усмехнулся Юнги. Он повернулся к рабочему столу и, взяв ключи и бумажник, направился к выходу.
Тем временем Хосок успел окинуть взглядом студию:
— А у тебя тут уютненько.
И действительно, «будка» Шуги, пусть была и крохотной, но довольно-таки комфортно обустроенной. На угловом столе расположилась аппаратура для записи музыки и её редактирования, удобное кресло на колёсиках — чтобы легче было перемещаться по комнате. Кожаное кресло у двери. На стене висела гитара. За стеклянной перегородкой с шумоизоляцией ещё одна небольшая комнатка — для записи. Микрофон. Из инструментов: барабаны, гитара и синтезатор — всё не последней серии, наоборот, довольно-таки старовато, но музыкальному гению не важно — с помощью чего творить магию.
— Спасибо, я тут только арендатор, поэтому стараюсь ничего не разгрохать. Ну, чего столпились? Марш на выход! — старший вытолкал парней в коридор, погасил свет и закрыл дверь на ключ.
***
Троица уже сидела в баре, и неизвестно сколько прошло времени. Казалось, что они провели здесь ни больше ни меньше — три часа, но для Чимина время, проведенное с Юнги, казалось бесконечным. Мин его не замечал, или отлично делал вид, что не замечал. Чимин не был готов к такому отношению, поэтому все свои переживания пытался залить алкоголем. Рюмка за рюмкой, за ней ещё. Со временем мысли стали путаться и он даже начал понемногу вливаться в разговоры. Но поймать на себе взгляд Мина не получалось, если он и смотрел на Чимина залитым взглядом, то как-то не на него, а сквозь. Создавалось впечатление, что Юнги слышит его, но не видит, поэтому когда Чимин что-то говорил или рассказывал, взгляд Мина гулял по стене за младшим или вообще по всему помещению. В этот момент Чимин невольно почувствовал себя призраком, Джином, и в какой-то степени стал понимать, какого ему. Как тяжело ему принимать то, что его персону игнорируют, не замечают, его попросту нет. Ему стало грустно, так что он пьяно промямлил что-то жалобное и бухнул голову на стол. Тихое сопение прибавилось к остальным шумам.
— Юнги, знаешь что? — невнятно промолвил Хосок.
— Что? Опять начнёшь за свою раменную? — отозвался Юнги.
— Нет, представляешь, — он икнул, — хён вернулся, — парень не смог сдержать пьяный смешок, прикладываясь головой к руке с рюмкой, чтобы не уронить её на стол, следуя за Чимином. Веки сами по себе пытались сомкнуться.
— Ты вообще что-ли придурок? Зачем ему возвращаться?! — возмутился другой.— Ну ты и пьянь, — старший пихнул Хосока в плечо, отчего тот сильно покачнулся.
— А ты сильный, — он снова хохотнул.
— Налей мне лучше, фантазёр.
***
Ближе к десяти вечера блудную троицу выгнали из бара. По дороге в гостиницу Юнги приморило и он порывался переночевать на тротуаре, но более-менее протрезвевшие от свежего и прохладного воздуха Хосок и Чимин дотащили рэпера до своего номера. Узнать где он ночевал прошлой ночью так и не удалось. То, что они переборщили со вторым пунктом своего плана, парни поняли только тогда, когда в попытках поднять рэпера с пола в коридоре они услышали едва понятное «Мам, ещё 5 минуточек». Так же совсем забыв о Сокджине, которого они заперли ещё с утра, Хосок совсем не ожидал получить в челюсть как только он отпер дверь. От внезапного удара парня не смогли удержать ноги.
— Это за то, что заперли меня тут, пока шатались где-то весь день, и за нашу встречу, Хосок, — злобно рыкнул старший, потирая костяшки.
— Вот это да, хён, хоть ты и «ново… ик… рожденный», но удар у тебя — во! — оттопырил он большой палец вверх, с трудом поднимаясь с пола.
— Ещё бы, — хмыкнул старший, затем, взглянув на валяющегося на полу Юнги, и кимарившего рядом с ним Чимина, продолжил, — видимо, у вас что-то пошло не так.
— Ты совершенно прав, хён нееееемного перебрал, поэтому пошушушукаетесь завтра, а теперь помоги мне, пожалуйста, — кряхтел парень, поднимая Юнги и затаскивая его в номер. Джин лишь разбудил Чимина и тот сам зашёл, а после завалился на свою кровать, проваливаясь в сон. Юнги же Хосок уложил на свободную кровать у окна, всё-таки хорошо, что они взяли трёхместный номер, а после и сам завалился на кровать, чтобы и самому отдохнуть.
— Извини, Хён, — последнее что смог из себя выдавить Чон, проваливаясь в царствие Морфея.
— Алкаши несчастные. Как же я вам завидую, — вздохнул Джин, опускаясь в кресло.
***
Лучи солнца, пробиваясь сквозь не зашторенное окно, находили своё место на лице бледнокожего парня и определённо его раздражали. В голове неприятно гудело, но парень уже привык к этому. От яркого света всё казалось как в белой дымке, когда он смог разлепить глаза.
— О, неужто спящий красавец наконец продрал свои глазки. — язвительное замечание пронеслось по комнате.
— Хён? Неужто я наконец-то сдох? , — улыбнулся рэпер, приподнимаясь на локтях.
— К счастью — нет, это всё ещё суровая реальность, — расплылся в улыбке Сокджин. Лицо Юнги попало в тень и всё вокруг перестало иметь яркую кайму. Парень огляделся вокруг — номер гостиницы; Хосок, а за ним Чимин ещё дрыхнут на соседних кроватях; и наконец, перед ним — Хён. Ему вспомнились вчерашние пьяные слова Хосока «ты не поверишь, но хён вернулся».
— Твою ж мать, только вот этого дерьма мне сейчас не хватало, — взвыл Мин, плюхаясь обратно на подушку и жмуря глаза.
— Так меня ещё никто не называл, — рассмеялся Джин, закрывая книгу. — Рад встрече, Мин Юнги.