Ядовито, как двойной обман

Константин не любил Детройт по многим причинам. Хотя бы потому что там прошло его детство и не будь его душа холодна, как сталь, ему было бы больно видеть, как город гниёт на глазах. Заводы, в том числе и тот, в котором когда-то зарабатывал на жизнь его отец, закрывались один за другим. Безработица толкала местных на грабежи, злоба на правительство выливалась в поножовщину среди бела дня и всплески уличного насилия.

В сущности больше всего Константину было противно от того, что он был одним из тех, кто эту злость провоцировал. Детройт славился своей широкой сценой и крупнейшим автосалоном во всех штатах. Если и проводить презентацию нового поколения машин, то только в этом городе. Однако блеск глянца, на котором будет его пикап резал глаз, если на фоне был очередной обворованный продуктовый магазин, престарелую продавщицу которого пырнули всего за сотню баксов из кассы. Вопреки отсутствующему сожалению, Константин не хотел поощрять подобное, но бизнес диктовал свои правила.

«2003 год обещает стать самым криминальным в истории Детройта...» — сообщалось в свежем выпуске New York Times. Прочитав это, Константин лишь тяжело вздохнул.

Ему вспомнилось как при первом сокращении на его тогда еще молодой фирме он был вынужден уволить преданного и опытного сотрудника. Константину никогда не составляло труда выгнать человека, если он был некомпетентен, но увольнять кого-то лишь потому что ему стукнуло пятьдесят пять, хотя на деле это не озвучивали, было незаконно. В США действовал закон о запрете на дискриминацию сотрудников от сорока лет, но в силу опытности работники этого возраста и больше имели едва ли не самую высокую ставку благодаря опыту, однако физически уступали молодым «новичкам». По этой причине увольнять их было необходимо для окупаемости, но по этическим причинам нечестно. Константину намного раньше пришлось усвоить урок о несправедливости этого мира, но переступить через себя, чтобы самим стать деспотом в чьих-то глазах стало очередным испытанием.

Кажется, с уходом того мужчины, даже если ранняя пенсия ожидала его после неизбежного увольнения, Константин утратил часть себя. И ее было уже не вернуть. Новые «принципы» залатали старую дыру в его груди, словно заплатка на порванной рубашке, но ушли годы на то, чтобы привыкнуть к ощущению собственной грязи. Все потому что в том старом сотруднике Константин всегда видел своего отца.

Страница газеты зашуршала, когда он смял ее и резко закрыл. Изображения и описания ситуации в родном городе неизменно навевали на него какое-то болезненное чувство ностальгии, которое незаметно переростало в раздражение и взвинченность. Именно поэтому Константин не жаловал Детройт и еще больше не хотел туда лететь. К сожалению, долг владельца компании все также лежал на его плечах, а представлять новое поколение машин, которые создавались под его чутким руководством три последние года, требовалось именно ему.

Все было бы не так плохо, если бы вдобавок к пункту назначения, Люсинда мать ее Белтон не наняла некоего Дэниела Райта, который стал сопровождающим агентом моделей, выбранных для поездки.

Константин все еще относился ко всей этой маркетинговой чепухе с презрительным скепсисом, но слова Джейми, который первым озвучил идею с вовлечением агентства и модного бренда, подтвердил и его собственный работник. Это вселяло уверенность в успех, естественно, Константина волновал лишь его собственный, но проблема была не в этом.

Изначально он согласился привлечь «нотку гламура», как назвал это его друг, только потому что у Константина была прекрасная возможность самим выбрать моделей из портфолио агентства. Немудрено чью кандидатуру он выбрал первой, отказавшись от услуг кастинг-менеджера. Хоуп Саттон возглавила список тех, кто будет красоваться в платьях из новой коллекции какого-то известного бренда, который предложил Джейми, рядом с машинами Константина. Звучало более чем заманчиво, но благодаря Люсинде возникло одно большое «но».

Диалог и любое общение между клиентом, то бишь им, и моделью был возможен только через Дэниела Райта. Этого выскочки, который перекрывал Константину вид на Хоуп, всякий раз когда она появлялась в его поле зрения. Он словно чувствовал что движет им и пытался этому противостоять. На самом деле, успешность презентации волновала Константина не меньше, чем компаньонка его центральной модели — Малышки Би, как ее в шутку называли. Черный пикап завораживал своими габаритами и характеристиками, но не мог сравниться с тем, как гипнотизировала его Хоуп.

Весь полет она сверлила в нем дырку глазами и ни с кем не разговаривала. Дэниел всячески обхаживал ее и пытался вовлечь в бурное обсуждение, касающееся чего-то по работе, но Хоуп стоически делала вид, что читает книгу.

На самом деле, Константин не был уверен, что она смотрела на него первая. Скорее всего это его взгляд прожигал ее профиль и Хоуп ничего не оставалось как на него реагировать.

От невозможности подойти и завести с ней разговор, потому что Дэниел тут же включит свою заезженную пластинку «Если вас что-то интересует касательно презентации и участия в них моделей нашего агентства, я смогу ответить на все вопросы»... Константин был на грани своего терпения.

В его собственном частном самолете он не мог поговорить с девушкой, которую сам же и нанял для своей презентации. Это звучало как бред, но было правдой.

Поймав себя на мысли, что слишком много думает об этой девчонке, Константин вновь открыл газету и попытался избавиться от желания сжать ладони в кулаки. Почему все вдруг начало крутиться вокруг нее? Если бы он пожелал, Константин мог бы трахнуть едва ли не любую девушку из любого уголка страны. Безусловно, ему претило использовать свои возможности и ресурсы в таких смехотворных целях. Однако факт оставался фактом. Он мог, но зациклился на этой строптивой девице.

Все же Константин давно перерос ковбойские замашки в стиле «покорю эту дикую лошадку». А может и не совсем, как показывала реальность.

— Хотели бы вы что-нибудь, мистер Ворнику? — вырвала его из мыслей стюардесса. Она всегда летала с ним куда бы он не держал путь. Иметь на борту человека, который заботится о твоем комфорте было удобно. Не говоря уже о том, что комфорт включал в себя несколько больше, чем входило в обязанности обычной стюардессы.

— Сам возьму. — ответил он, но взгляд, которым он одарил девушку красноречиво показал ей следовать за ним.

От Константина не укрылась бледность его белокурой работницы, но он проигнорировал это, когда прошел мимо нее в камбуз. Небольшая комнатка была ему знакома, пусть обычно Константин летал без посторонних и весь салон самолета был в его распоряжении.

— Ты знаешь, что делать, София. — бросил он ей, потому что задернув шторку, которая отделяла камбуз от прохода, девушка замялась в нерешительности. Это было ей несвойственно, но Константина не волновало ее расположение духа.

Он контролировал ситуацию и его слово было здесь последним. София знала об этом, не говоря уже о том, как многие годы до этого сама с удовольствием исполняла его желания.

Осторожными движениями одной руки, она расстегнула свою темную блузку и вынула из туго стянутых на затылке волос пару шпилек. Вслед за этим белоснежные локоны рассыпались по ее изящным плечам и упругой груди. Для своих тридцати София выглядела как нельзя роскошно. Было время, когда Константин предвкушал полеты с ней на борту из-за красной помады на ее губах и податливости. Ее возбуждало получать и выполнять приказы, Константина — их отдавать, подчинять себе. Они были созданы друг для друга.

Однако сейчас София не смотрела на него с блеском в глазах и приподнимала юбку на бедрах без особого энтузиазма. Константин наблюдал за тем, как она наклонилась над столешницей, демонстрируя чулки и белье, завела руки за спину, приглашая сжать их. В другой ситуации он бы поинтересовался отчего она безмолвствует, но сегодня единственным, что требовалось Константину было физическое удовлетворение. Именно поэтому он поддался вперед, прижимаясь к мягкому женскому телу и негромко произнес:

— Ноги шире.

София явно была напряжена и не последовала его велению, поэтому Константин резко, но не слишком схватил ее за волосы. Наматывая светлые локоны на руку так, что девушка с томным вздохом выгнулась в спине, он провел тыльной стороной ладони по внутренней стороне ее бедра и скользнул к белью. Девушка задрожала и попыталась сдвинуть ноги, но его колено ей помешало.

Константин не любил давать своим партнерам свободу и предпочитал связывать, потому что так чувствовал не то чтобы власть или превосходство, но контроль. Равенство желаний было ему чуждо, в сексе он ожидал беспрекословного повиновения, иначе за этим следовало наказание. Безусловно сладостное, но унизительное для любого уважающего себя человека.

— Я не в настроении для игр, София. — Это было единственным предупреждением, прежде чем Константин дернул ее за волосы и надавил на бедра, вынуждая девушку с удивленным вздохом прижаться к его колену. Жар ее кожи под кружевами опалил его собственную через материал брюк и Константин хрипло добавил. — Подготовь себя. — Ожидаемо София попыталась использовать руки, но он предвидел это и перехватил ее запястья, отпуская ее волосы из плена. Так было совсем не интересно. — Покажи мне как ты хочешь быть наполненной. Скользи, словно у тебя между ног мой член.

Уже разгоряченная, София прикусила губу и наконец внемлила его словам — видимо, вспомнила, что было в прошлый раз, когда она отказалась подчиниться. Присев, девушка на пробу проехалась по его колену и замычала от удовольствия, все так же кусая губы. Чтобы не происходило с ней в начале, сейчас София напоминала ему свою прежнюю версию — ненасытную и страстную. Она взяла мерный темп и нетерпеливо дергалась, когда задевала клитором его ногу. Сладостно постанывая, как чертова порно-звезда, девушка явно вошла во вкус. Ее белье стремительно вымокло, но Константин не задумывался о пятнах, которые могли остаться на его брюках, его вообще сейчас мало что волновало.

Ему наконец удалось избавиться от мыслей, которые выходили из-под контроля, от раздражения, которое владело им так же, как сейчас владело возбуждение. София будто почувствовала эту перемену в нем и принялась тереться чуть выше, там, где уже сам Константин был тверд в готовности. Ее ягодицы с легким нажимом наседали на его стояк, ласкали его и за бесстыдство ему захотелось отпороть Софию до синяков на округлой заднице. Она всегда исполняла все его прихоти, но делала это слишком правильно, слишком приторно. Никогда ни в чем не отказывала, причем Константин знал, что это было так не потому что она боялась потерять работу.

Возможно, именно поэтому ему понравилась Хоуп, которая перечила ему на каждом слове и судя по всему, не собиралась останавливаться на достигнутом.

— Боже, трахни меня. — выдохнула София и Константин едва не рыкнул от досады. Снова он думает об этой чертовой девице!

— Руки на стол. — приказал он и девушка тотчас же подчинилась, выгибая бедра в приглашении. Она уперлась ладонями в столешницу и прогнулась в спине, повернув к нему голову.

Константин уже потянулся к своему ремню, когда его взгляд упал на левую руку Софии, которую до этого момента он не видел с нужного ракурса. На безымянном пальце сверкало изящное кольцо с красным камнем. Ошибки быть не могло и раздражение, погребенное под волнами кипящей крови, вернулось на прежнее место, едва не вызывая у Константина мигрень. Он вскипел от ярости.

София всегда была развратной девушкой довольно легкого поведения, но до сего дня откровенной шлюхой Константин ее не считал. А зря.

Когда он крепко взял ее за руку, София испуганно обернулась. О да, она точно знала чем занималась. Теперь, и ее заминка в самом начале обретала смысл.

— Ты вышла замуж?

— Обручена. — стыдливо сказала она, вырвав руку и спустя секунду положила ее обратно ему грудь. Ее лицо приняло выражение щенячьей преданности и Константин удержался от того, чтобы скривиться, когда отступил. — Он хороший, но... Он просто не может дать мне то, что даешь ты.

— Пошла вон, София. — Этим можно было ограничиться, но для ясности Константин все же добавил. — Я не трахаю чужих женщин.

Ему было плевать на ее жениха, но он страшно не любил неверных людей. Соответственно и София вмиг стала для него непривлекательной. Никакая красота или желание не могли затмить гниль предательства, и Константин не собирался становится его участником.

За все время своего брака, в котором он пробыл с женой пятнадцать лет, Константин ни разу даже не смотрел в сторону другой женщины. Когда жена призналась ему в измене, он без особых уговоров дал ей развод, потому что больше не мог смотреть на нее так, как прежде. Она была ему противна. Любовь в его понимании, пусть и существовала, но была очень хрупкой и не терпела посторонних. В тот раз именно Константин и оказался пятым колесом, неуместным в собственной семье. Порой, он ненавидел то, как предан он был своим близким, словно слепой пес. Это зачастую и приводило его к проигрышу.

***

Детройт встретил его неприветливой облачной погодой и жарким воздухом, который создавал ощущение духоты. Солнце, пробивающееся из-за облаков, слепило, поэтому Константин надел черные солнцезащитные очки, которые до этого висели у него на воротнике рубашки.

Несмотря на обстановку, он был несказанно рад сойти с трапа первым и оказаться в машине, где царила приятная прохлада. Это могло показаться смешным, но он не привык к такому скоплению людей в месте, которое раньше было для него безопасным и «своим». Константин вообще не любил находится в толпах людей, где другие могли подметить его отличия. Для мегаполиса, коим являлся Чикаго, его походка была слишком неспешной и механической, поэтому Константин никогда не ходил пешком. Были и другие особенности, которые отличали его от окружающих — от природы тихий голос, который ему удалось сделать твердым и подходящим для выступлений перед публикой лишь с возрастом.

Приспособится к публичности оказалось также не просто, впрочем с этим Константину было смириться проще, ведь это означало признание. Его нельзя было назвать тщеславным, но и преуменьшение своего вклада в компанию, занижение ее значимости в индустрии и в общем Константин не терпел. Он гордился своим делом, но старался не показывать это слишком явно.

Перечитывая свою речь, которая была составлена его помощником и напечатана на листе бумаги, он направлялся в отель неподалеку от автосалона, в котором предстояло провести презентацию. Город, виднеющийся за тонированными окнами, переливался оттенками серого и черного. Колючие проволоки, цепи на воротах, ограды и металлические ставни на окнах были повсюду. Несмотря на чувство принадлежности к этому месту, что-то забытое и родственное, Константин в очередной раз понимал, что Детройт уже совсем не такой, каким был. От этого было не горько, как раньше, но все также меланхолично.

Возле отеля вместо его помощника, а вернее ивент-менеджера, Константина ожидал Джейми в несвойственном ему, крайне деловом костюме. Покрой и темно-горчичный цвет как и всегда выделял его из толпы, но все же это была самая официальная одежда, которую Константин видел на друге за последние пять лет.

— Дай угадаю, ты запер менеджера в машине и отправил его обратно в Чикаго? — вместо приветствия усмехнулся он. У него уже возникали предположения насчет истинных мотивов Джейми, но сейчас они казались гораздо достовернее.

Взлохматив свои темные косички, друг попытался отшутиться, хоть и плохо скрывал свою нервозность. Константин его опередил:

— Скажи честно...

— Да, я вызвался участвовать в организации, чтобы увидеть список гостей и подловить Кидиса на презентации, чтобы предложить свои услуги для его нового альбома. — раскаялся Джейми на одном дыхании.

— Это еще кто? — вздохнул Константин, но на самом деле он ничуть не злился.

— Солист мега популярной рок-группы! Как ты можешь не знать! — Его друг оскорбленно приложил к груди руку, но в ту же минуту вспомнил с кем разговаривает. — Ах да, ты же даже не пытаешься опровергнуть свое звание старпера.

— В точку. — Константин не глядя прошел мимо Джейми, потому что дел до вечера все еще оставалось много и судя по всему друг, который благополучно избавился от менеджера, вряд-ли смог бы проконтролировать все так, как следует. А значит это требовалось сделать Константину.

Сверяясь со списком, они обошли салон раз двадцать и излишняя физическая нагрузка давала о себе знать болью в спине. Константин упорно ее игнорировал, не желая казаться неспособным или ограниченным, потому что в своем положении и возрасте делал все необходимое, чтобы былая травма никак не влияла на его настоящее.

— Что, совсем запыхался старичок? — подколол его Джейми, после того, как они пообщались с поваром и проверили все ли готово к фуршетному столу.

— Пошел ты. — выхватив из рук друга папку-планшетку со списком дел, Константин слегка, но все же ощутимо, пнул Джейми под колено и тот едва не упал. О, какое это было удовольствие и не только потому что это напоминало ему их юность и студенческие годы. Хотя со стороны выглядело это наверное странно, учитывая, что каждому было за сорок.

— Черт, хватит применять на мне свои армейские штучки. — Джейми споткнулся, но ему чудом удалось удержать равновесие. Он отряхнул свою одежду, словно все-таки упал, но на его лице была улыбка. — Пошли лучше проведаем наших красоток. Хочу взглянуть что прислала Кэти для показа.

На часах было время прибытия гостей, восемь вечера, когда они оказались в комнате, которую обустроили для моделей. В дальнем углу была импровизированная шторка, за которой девушки могли переодеться, а в центре комнаты стояла стойка с дизайнерской одеждой. Константин ничего не смыслил в моде, однако блеск ремней и сверкание лакированной кожи убедили его в том, что он подпускает к своим машинам не абы что-нибудь.

Недалеко от входа на стуле восседал Дэниэл и раздавал моделям инструкции как правильно одеть платья. Судя по всему, все было настолько сложно, что вместе с одеждой, модный дом прислал еще и объяснение как правильно одеть и носить каждый образ. С другой стороны, Константин, как человек, который всегда предпочитал позаботиться и продумать все заранее, чтобы все прошло без сучка и задоринки, мог понять такое скрупулезное отношение к своей работе.

Впрочем, достаточно быстро голос сопровождающего менеджера начал его раздражать и Константин прислонился к дверному проему, пока Джейми увлеченно перебирал и рассматривал наряды на стойке. Хоуп нигде не было видно.

По прошествии десяти минут, пока Джейми и Дэниэл, как старые приятели, с умудренным видом обсуждали каждую модель и преимущества одеть их в тот или иной образ, Константин все еще молча стоял в отдалении. Безусловно, красивые девушки в красивой одежде скрашивали время ожидания, но тревога о том, где может быть девица, которая из всего этого сборища волновала его больше всего, нашла свой путь наружу сквозь его невозмутимую маску. Константин уже порывался спросить где ее черти носят, когда Хоуп, бесцеремонно задев его плечом, вошла в комнату.

— Дэниэл, я переоделась, смотри...

Она обернулась извиниться, но когда увидела его, с полу-удивленным, полу-настороженным видом закрыла рот и выпрямилась во весь рост. Константин с удивлением отметил, что они были едва ли не одного роста, но все же Хоуп не хватало пары-тройки сантиметров догнать его.

Интересно, с чего бы ей переодеваться в другой комнате? — последовала далее мысль, которая почти сразу потонула в ворохе других, гораздо более наглых.

Не обращая внимания на зарождающееся недовольство в ее выражении лица, Константин окинул ее пристальным взглядом, от длинных ног в сапогах на черной шпильке до талии и скромного бюста, обернутых в мерцающую, темно-бирюзовую ткань. Она оттеняла ее голубые глаза превращая их оттенок в иллюзорный зеленый, контрастирующий с темными волосами, собранными в высокий конский хвост. Серебряные цепочки скрепляли тонкий щелк между собой ровно посередине груди, оставляя на виду нагую кожу, а также демонстрировали голую спину, из того, что Константин успел увидеть, когда Хоуп только вошла.

Он не был приверженцем идей о скромности и приличиях, поэтому видеть столь откровенный образ не стало для него шоком. И все же при мысль о том, что на нее в этом наряде будет смотреть весь зал, поколебало самообладание Константина. Ведь никто не будет просто смотреть, все будут без стыда пялиться.

— Не боишься, что вместо машины, кто-то захочет приобрести тебя? — негромко поинтересовался он, почти не скрывая того, о чем думал.

— Да тут уже есть один кандидат. Пока справляюсь. — безразлично ответила Хоуп, привычно сложив руки на груди. Этот жест означал попытку защитить себя. Видимо, она все же боялась и Константин был не далек от истины.

— Ты вольна уйти в любой момент. — И все же, хрена с два он ее отпустит. Однако это был уже другой разговор, в котором Хоуп было участвовать пока еще слишком рано.