Глава 18 Хозяин Радио-Башни
После объяснения Вайлы огонь в Талисе потух. Стоило ли так рисковать из-за старичка с немецким акцентом и его "домашними зверушками"? В груди поселилась тяжёлая, липкая неуверенность.
— Слушай, Вайла... — тихо начал парень. — Если этот паразит действительно так опасен... У вас, у Искателей, наверное, есть какой-то протокол действий?
— Тссс!.. — резко прошипела девушка, впиваясь ногтями в его запястье.
На заброшенном пустыре, двигались фигуры. Люди — если их можно было так назвать — шли к башне странной, ломаной походкой, волоча за собой спутанные провода. Их движения напоминали марионеток с перерезанными нитями.
— Чёрт! Плохо! Очень плохо! — голос Вайлы сорвался на истерическую ноту. Она лихорадочно выхватила телефон, пальцы дрожали так, что трижды промахивались мимо иконки. Наконец приложение вспыхнуло кроваво-красным.
Телефон затрещал от входящего вызова.
— У нас грёбаное порождение! Прорыв! Старая радиобашня, конец седьмого маршрута! Город Старые Осины! — выкрикнула она в трубку.
В ответ — только треск помех. Лицо девушки стало мертвенно-бледным. В динамике завыли радиочастоты, смешавшись с обрывками голосов: "...не выходите... не выходите... не..."
— Всё, отбой. Некогда бояться, — рыкнула Вайла, швырнув телефон в руки Талиса. — Ты остаёшься тут. Я не знаю, получил ли штаб сообщение, но если это чудовище подключат к общей электросети... — её глаза расширились, — всему грёбаному городу придёт конец!
— Ч-что?! — только и успел выдавить Талис.
— Клемантис! Контракт!
Чёрная птица не просто клюнула её за палец — острый клюв вонзился в плечо до хруста. Алая кровь хлынула на белоснежный череп, и в этот момент произошло нечто невозможное. Ворон начал... растворяться. Его кости впивались в плоть, как семена, а из ран распускались тёмно-фиолетовые цветы с лепестками, похожими на языки пламени.
Талис задохнулся от ужаса.
Там, где секунду назад стояла Вайла, теперь высилось... нечто. Чудовищный симбиоз кости, растения и чёрных перьев, страшный в своей неестественной гармонии.
Череп ворона — матово-белый, будто выточенный из древней слоновой кости — венчал конструкцию из переплетённых костей. На его поверхности проступали тончайшие трещины, заполненные пульсирующей фиолетовой субстанцией. Глазницы, чёрные и бездонные, источали тусклое сиреневое сияние — словно где-то в глубине горели крошечные огоньки, заточенные в костяной тюрьме.
Лоза Клемантиса оплела скелет, как живая броня. Толстые стебли обвивали рёбра, прорывались сквозь полые кости крыльев, прорастали из суставов. В местах соединений распускались цветы — неестественно крупные, с полупрозрачными лепестками, сквозь которые просвечивали тёмные прожилки. Каждый бутон пульсировал, словно сердце.
Талис почувствовал, как по спине пробежали ледяные мурашки.
— Вайла? — голос его сорвался на шёпот.
Череп повернулся к нему с противным хрустом. Челюсть отвалилась, повиснув на нескольких жилистых волокнах лозы. Из чёрной пасти вырвалось:
— Уходи... болван...
Голос был жутким дуэтом — хриплый шёпот Вайлы, наложенный на карканье Клемантиса.
Тени сгустились до состояния почти физической плотности, когда Вайла-Кроу взмыла в ночное небо. Её движение было неестественно плавным, словно она плыла сквозь вязкую толщу времени, а не летела по воздуху. Каждый взмах огромных костяных крыльев происходил с едва заметной задержкой — будто реальность не успевала за ней, оставляя после чёрно-фиолетовый шлейф из осыпающихся лепестков.
Талис отшатнулся, ноги предательски запутались друг о друга. Он рухнул на мокрый асфальт, чувствуя, как ледяная сырость мгновенно пропитывает одежду. Сердце бешено колотилось, готовое разорвать грудную клетку — каждый удар отдавался в висках пульсирующей болью. Холодный пот струился по спине, смешиваясь с дрожью, пронизывающей всё тело.
Перед ним разворачивалось нечто запредельное. Вайла-Кроу — чёрная тень с размахом крыльев в три человеческих роста — пикировала на шествие марионеток. Её костяной клюв, увенчанный трещинами, заполненными фиолетовым сиянием, разрывал спутанные провода. С каждым ударом в воздухе вспыхивали разряды статического электричества, оставляя после себя запах озона и горелой кости.
Но самое страшное происходило под ногами у одержимых. Из трещин в асфальте, из самой земли, пробивались жирные фиолетовые побеги. Лоза Клемантиса расползалась с пугающей скоростью, обвивая ноги жертв.
Воздух загудел низким, нудным звуком, словно где-то включили гигантский трансформатор. Тени у подножия радиобашни вдруг стали неестественно плотными, обретя текстуру — это были не просто отсутствие света, а нечто вязкое, живое, пульсирующее в такт нарастающему гулу.
Талис инстинктивно прижал ладони к ушам. Звук проникал прямо в череп, вызывая тошнотворную вибрацию в зубах. Где-то рядом упал телефон Вайлы — экран взорвался ливнем пикселей, прежде чем устройство окончательно погасло.
И тогда он появился.
Сначала это была лишь тень в тени — неясное дрожание воздуха у самой башни. Потом контуры начали обретать форму, собираясь, как помехи на экране, пока не сложились в чудовищную фигуру. Три метра искривлённого пространства, одетого в подобие человеческого облика, но настолько же далёкого от человека, насколько радиоволна далека от голоса, который она несёт.
Хозяин Башни стоял, мерцая, как плохой приём. Его тело состояло из сплавленных радиодеталей — позвоночник из старых трансформаторов, рёбра из перекрученных антенн, суставы из искрящих реле. Вместо кожи — рябь эфирных помех, сквозь которую проступали лица. Десятки, сотни лиц, то появляющихся, то исчезающих в радиочастотах — открытые рты в беззвучном крике, глаза, полные последнего ужаса.
Голова... Господи, эта голова. Ламповый репродуктор 40-х годов, вросший в плечи. Трещины на мутном стекле складывались в подобие лица, а стрелка шкалы, метаясь между делениями, отмечала смену эмоций:
"Ярость" — "Страх" — "Отчаяние"
Он заговорил. Нет, не заговорил — начал трансляцию.
Из динамиков в его груди хлынул водопад голосов, накладывающихся друг на друга, сплетающихся в жуткую симфонию эфирного кошмара:
— ...первый... первый... не слышу вас... — мужской, перекрываемый треском.
— ...мама, где ты? Мне страшно... — детский, обрывающийся всхлипом.
— ...не включайте радио! Они слышат через... — женский, заглушаемый визгом.
Каждая фраза впивалась в сознание, как раскалённая игла. Талис почувствовал, как по щекам текут слёзы — его собственные, но от чужой боли.
Хозяин Башни двинулся вперёд. Нет, не двинулся — изменил своё положение в пространстве, как переключённый канал. Один момент — он у подножия башни. Мерцание — и вот его пальцы нет, не пальцы, а пучки проводов в кожухе из плоти уже тянутся к Вайле.
За длинной изломанной рукой тянулся шлейф искажённой реальности. Трава чернела и скручивалась, металл покрывался ржавчиной за секунды, а воздух звенел, как перед грозой. Мир Глотани прорывался сквозь реальность Мира Носителя.
Где-то вдали взорвалась последняя уличная лампа, погрузив всё в кромешную тьму, нарушаемую лишь мерцанием этого эфирного кошмара.
Тьма содрогнулась.
Воздух взорвался статическим треском, когда два чуждых друг другу существа сошлись в смертельном поединке.
Вайла-Кроу парила в воздухе — живое воплощение тления и забытых могил. Её костяные крылья, сплетённые из останков ворона и лозы Клемантиса, шелестели иссохшими перьями и лепестками. Каждое движение оставляло за собой шлейф фиолетовой пыльцы, медленно оседающей на землю и прорастающей чахлыми побегами.
Хозяин Башни был её полной противоположностью — искусственным кошмаром, рождённым эфиром. Его тело, собранное из сплавленных радиодеталей, пульсировало электромагнитными импульсами. Воздух вокруг дрожал помехами, а каждый его шаг выжигал на асфальте цифры — случайные частоты, координаты, обрывки кодов.
Они сошлись.
Вайла взмахнула крыльями — и туча лепестков устремилась к противнику. Там, где они касались его корпуса, металл темнел, покрываясь коррозией, а стеклянные лампы мутнели, будто на них налетела вековая пыль.
Хозяин Башни замер.
Затем его динамики взревели белым шумом.
Звуковая волна ударила Вайлу в грудь, отшвыривая её назад. Лепестки обратились в прах, а кости затрещали, покрываясь паутиной трещин. Она рухнула на землю, но тут же поднялась — лоза на её теле судорожно зашевелилась, затягивая повреждения новыми побегами.
Хозяин Башни поднял руку — и воздух перед ним искривился.
Разряд!
Голубая молния ударила Вайлу в плечо, вырывая кусок кости. Она даже не вскрикнула — лишь резко дёрнулась. Но вместо крови из раны хлынула густая фиолетовая жижа — сок Клемантиса, ядовитый и едкий.
Монстр радиоэфира подошёл ближе, склонился над своей соперницей.
Выпад!
Белый костяной клюв вонзился в ламповый репродуктор, взорвавшись сотнями осколков.
Хозяин Радио-Башни взвыл!
Ответил сменой частоты.
Что-то мерзкое, холодное и липкое вернуло Талиса в сознание. Огромный язык Агас-Гекко с противным чмоканьем облизнул его лицо. Парень очнулся, дрожа всем телом — он был настолько перепуган, что временно ослеп и оглох, не замечая даже воплей Персивальта, который метался вокруг, тыкаясь мокрым носом в его щёку.
— Ч-что?.. ЧТО мне делать?! — Голос Талиса сорвался на визгливый фальцет. Он судорожно ухватился за шерсть кота и холодную чешую геккона, словно они были последним якорем в этом кошмаре.
В этот момент тьму улицы рассек резкий свет фар. Несколько машин с визгом шин резко остановились рядом. Чья-то жилистая рука грубо встряхнула его за плечо.
— Жив, малец? — Раздался голос, от которого у Талиса рефлекторно свело челюсть. Виктор Крайм. Тот самый нотариус, передавший ему проклятый дом.
— Ух ты, только посмотрите на это, — в разговор вклинился насмешливый женский голос. В слепящем свете фар её лицо оставалось скрытым в тени. — Кроу совсем разбушевалась. Давно я не видела её в таком... облике.
— Даже страшно представить, что могло вывести её из себя, — добавил третий голос, молодой, но с каменной холодностью в интонациях.
И тут Талиса осенило. Их совсем не пугал паразит радиоэфира — они с ужасом и... восхищением? — наблюдали за Вайлой. И не собирались ей помогать.
— Эй, вы... — Талис не сказал, а прошипел эти слова, чувствуя, как ярость смывает последние остатки страха. Его пальцы непроизвольно впились в асфальт. — Вы что, не собираетесь ей помогать?!
— Помогать? — Парень в тени флегматично пожал плечами. — Ну, провода она ему уже порвала. Пусть паразит сначала выпустит пар на Кроу. А мы потом приберём. — Он задумчиво почесал подбородок. — Правда, возни будет... Где тут найти подходящий портал? Пустырь голый — ни озера, ни даже лужи.
— Сиди и смотри. Ты же пока зелёный новичок. Считай, боевое крещение получаешь, — раздалось где-то справа, сопровождаемое характерным щелчком зажигалки. В темноте вспыхнул огонёк сигареты.
— Он не просто новичок, — внезапно вставил нотариус, и в его голосе впервые появились нотки чего-то, отдалённо напоминающего уважение. — Он Блэквуд. Хотя как он с Кроу связался — ума не приложу.
Динамики завизжали на ультразвуке — и лоза взорвалась.
Кусок Вайлы отлетел в сторону, рассыпаясь на глазах в труху. Она рухнула на колени, костяные когти птицы впились в землю, словно пытаясь удержаться в этом мире.
Хозяин Башни двинулся к ней.
Вайла подняла голову.
Её череп треснул, глазницы пылали фиолетовым огнём. Она раскрыла то, что осталось от крыльев — и выдохнула.
Из костяного клюва вырвались лозы. Они скручивались, оплетали тело Хозяина Радио-Башни, ломали его проржавевшее тело.
Хозяин Башни включился на полную мощность. Стрелка шкалы бешено задергалась, перескакивая между делениями в разбитой голове монстра.
Звуковая волна ударила Вайлу, сбивая с ног. Кости ломались, лоза рвалась под напором металлических рук, цветы вспыхивали и рассыпались пеплом.
Она рухнула.
Уже почти не форма, а просто груда костей и увядших лепестков.
— Она... проигрывает! Она же погибнет! — вскрикнул Талис, подпрыгивая на ноги.
Но его крик и состояние Кроу никак не смущали никого из присутствующих.
Только Агас-Гекко смотрел на него своими большими мерцающими глазами. Сейчас в них отражалась тьма пустоты. Как бы спрашивая: "Что ты будешь делать теперь?"
— Все когда-нибудь помрём. — Холодно ответил Виктор Крайм. — А для Кроу, поверь, это не самый худший из вариантов.
— Вы просто... твари... — прошипел Талис.
Затем он разжал кулак. В ладони лежал телефон, динамик которого разрывали звуки сигнала Радио УВБ-76 на частоте 4625 кГц.
— Сэр Персивальт! Контракт!
Он не сказал. Он рявкнул.