Глава 4 Я тебя вижу!
Третий этаж встретил Талиса густым молчанием, нарушаемым лишь скрипом половиц. Воздух стоял спёртый, пропитанный ароматами старого дерева, воска и чего-то неуловимо терпкого — будто время здесь застоялось и прокисло. Каждый шаг поднимал серые клубы пыли, заставляя морщить нос.
Чердак представлял собой настоящую сокровищницу забытого:
Горы коробок, расплющенных временем, с тревожными надписями: "Архив 1998", "Личные вещи", "Не трогать".
Куклы с вытертыми лицами и стеклянными глазами, неотрывно следившими за каждым движением.
Письма, перевязанные чёрной лентой, с надорванными конвертами — словно кто-то отчаянно пытался их вскрыть, но так и не дочитал.
В углу громоздилась груда игрушек, будто выброшенных в приступе ярости:
Плюшевый медведь с вырванным глазом, его некогда белый мех пожелтел, как страницы старинного фолианта.
Деревянный солдатик с отколотой головой — та лежала рядом, с почти стёршейся нарисованной улыбкой.
Среди этого хаоса царили сломанные музыкальные инструменты, намеренно лишённые голоса:
Детское пианино с вырванными клавишами, покрытыми серой пылью.
Скрипка с порванными струнами, в резонаторном отверстии которой шевелилось нечто, напоминающее паутину из тёмных волос.
Шарманка, издавшая хриплый звук при случайном прикосновении, будто пытаясь сыграть последний аккорд.
«Зачем хранить весь этот хлам?» — Талис пнул ближайшую коробку.
Оттуда, звякнув тонким стеклом, выкатилась ёлочная игрушка — кот на прищепке. Когда-то он, вероятно, выглядел милым: с яркими жёлтыми глазами, розовым носиком и позолоченными усами. Теперь краски потускнели, лак облупился, а от удара отвалилось ухо, оставив рваный след.
Парень поднял находку. В тусклом свете стеклянный зверёк смотрел на него пустой глазницей, будто задавая безмолвный вопрос. По спине пробежал холодок. Игрушка звонко звякнула, падая обратно в коробку, — звук напоминал обиженное мяуканье.
Но главное внимание привлекло зеркало в почерневшей раме. Его мутная поверхность казалась затянутой дымкой времени, а края украшали странные узоры, похожие на корни тёмного растения. Оно стояло в центре, освещённое бледным октябрьским солнцем, в то время как остальные предметы жались по углам, словно боясь приблизиться.
Талис шагнул ближе. Стекло внезапно запотело. Когда он попытался протереть его, в отражении заметил движение — за спиной в грудах хлама что-то шевелилось. Неясные очертания, длинные конечности, мелькающие лица...
Он резко отпрянул и обернулся.
Хлам вздыбился, превратившись в чудовище из плюшевых лап с торчащим наполнителем и деревянных рук с обломанными штыками. Коробки рухнули с грохотом, выпуская десятки крючковатых щупалец.
В груди вспыхнула ледяная боль — часы отца впились в ладонь своими зубцами. Пальцы непроизвольно разжались...
Удар.
Что-то угловатое и быстрое впилось клыками в предплечье. Мелькнули стеклянные глаза, рваный рот, полный осколков.
— А-а-аргх!
Попытка отпрянуть оказалась роковой — пол ушёл из-под ног. Спина ударилась о зеркальную поверхность, и...
Мир перевернулся.
Твёрдое стекло стало жидким, обволакивая липкими объятиями. Последнее, что увидел Талис — искажённое отражение и тысячу рук, тянущихся следом.
— Я тебя вижу! — пронзительный многоголосый крик наполнил всё вокруг.
Хлюп...