Фейерверки
Не буду врать и говорить, что я провела какую-то сказочную ночь, наполненную романтикой: волшебство рассеялось с первым храпом Эда, раскатившемся по пустому дому, как по пустому эмалированному ведру.
«Ну, ты, блин, серьёзно? - я стояла над британцем скрестив руки на груди.
Я посверлила его ещё немного взглядом, потом плюнула на это дело и поднялась обратно к себе в комнату – предаваться бесчинствам в компании подушек и одеял.
Утро мягкими лапками сладкого предвкушения безделья пробиралось ко мне серым уютным рассветом. Было приятно наблюдать в окно из постели, как ночь становится кашемировым днём, без резких переходов и ярких красок. Уже сколько дней к ряду я не видела даже жалкого подобия дневного света: просыпаешься – ещё темно, выходишь из тренировочного зала – уже темно, либо съёмки, где софиты пытаются выжечь глаза к чёртовой матери. Невольно начинала ощущать себя в чулане Карабаса-Барабаса: сидишь, смотришь в щёлочку и думаешь, достанут тебя сегодня на представление или нет?
В дверь еле слышно постучали. Я ещё раз сладко потянулась и выбралась из постели.
- Ой... Доброе утро... - Оли замер с занесённой в воздухе рукой. – Ты вчера уехала ничего не сказав. Плохо себя почувствовала? Как ты сегодня? – он с тревогой посмотрел на меня.
Я быстро проэкзаменовала себя на предмет недомоганий.
- Голова немного побаливает, но это ничего, просто погода меняется, наверное... Эм-м-м... Спасибо за заботу, - я улыбнулась в ответ.
- Да?.. Э-э-э, хорошо... Что всё хорошо... Да...
Оливер сложил руки в замок, наш диалог зашёл в тупик. Неожиданно дверь в соседнюю ванную открылась. Мы оба машинально повернули головы. Из лёгкого облачка пара вышел Эд, босиком, с полотенцем на талии. Как ни в чём не бывало прошёл мимо. Мы недоуменно переглянулись. И Оли, и я смотрели ему в след до самого конца коридора, где британец, без тени смущения, сдёрнул полотенце.
- Так... Эм-м-м... - я втянула голову обратно в свою комнату. – Ладно... - нужно было срочно что-то сказать. – Я, пожалуй, выпью таблетку от головы.
- Да, конечно. А я... Я забыл в студии... Что-то...
- В другую сторону.
- Да-да, точно, мне туда, - Оли засуетился и перепутал направления. – Увидимся, - бросил он мне на прощание и, втянув голову в плечи, понёсся к лестнице вниз.
Я похлопала глазами, пытаясь осмыслить произошедшее, не осмыслила и решила всё-таки выпить таблетку от головы.
***
Погода действительно стремительно менялась: тихое плюшевое утро растворялось в ветреном дне, который завывал в каждой щёлочке, со снежными хлопьями размером с хорошее такое блюдце. Я позвонила маме. Она как раз была в больнице с Димой. Я слушала её щебетания по поводу выздоровления моего друга, и такая лёгкость наполняла меня от осознания, что наконец-то всё стало налаживаться. Я выводила узоры на стекле, мысленно переносясь на свой балкон, в долгие ночные разговоры с Димой. Двор под моими окнами напоминал большую распоротую пуховую подушку. «Такими темпами выйти на улицу можно будет сразу со второго этажа», - я кинула телефон на кровать и сладко потянулась.
Я спустилась в пустую кухню, заварила кофе и в полном душевном равновесии и умиротворении стала изучать комнату. В потоке дней не успеваешь замечать простых вещей вокруг. Например, каким уютом обнимают тёмные деревянные балки потолок в кухне. Как огромный диван в гостиной укутывает тебя в своих глубоких подушках, как дерево консоли над камином нагревается и начинает источать едва уловимый терпкий аромат. Мне хотелось потрогать каждую деталь, каждую ручку шкафчика, спинку стула, как будто просто видеть их – было недостаточно. В своих блуждающих мыслях я вошла в студию.
Место сотворения поп-шедевров как всегда было покрыто слоем нотных листков, обрывками текстов и обёртками от конфет и батончиков. «Эд постарался», - я повертела в руках шелестящую обёртку и кинула её в мусорное ведро. Мой взгляд зацепился за акустическую гитару, скромно прислонившуюся к пианино. Устроившись на широком низком подоконнике спиной к окну, которое транслировало белую тишину снега, я впервые за очень долгое время перебрала струны. По моей памяти разлилось тепло из детства, когда папа по вечерам учил меня играть. Как я отказалась ото всех остальных инструментов, не признавала ничего, кроме гитары. Как я мучила струны, рвала их, резала пальцы, клялась больше никогда к ней не прикасаться, продолжала любить её несмотря ни на что. Как наступил день, и я действительно больше не смогла её видеть и заперла нашу с папой гитару на самой дальней верхней полке в шкафу. Я сдержала своё слово: за десять прошедших лет я ни разу к ней не притронулась. Она осталась там, в прошлой жизни, глубоко спрятанная, как ящик с воспоминаниями.
«Только не раскисай, - выступили жгучие слезинки, в висках запульсировало с новой силой. – Не надо, пожалуйста».
Я приложила тыльные стороны ладоней к глазам, чтобы не дать ни единой капельке перелиться через край, глубоко втянула носом воздух. Сделав глоток остывшего кофе, я снова взяла гитару в руки и сбивчиво заиграла последнее, что выучила перед тем, как попрощаться с инструментом. Пальцы не сразу признали старую знакомую, сбивались и соскальзывали, но постепенно обрели уверенность. Слегка покачиваясь из стороны в сторону, я даже начала тихонько напевать. Голову наполнили призрачные образы всех, кто оставил меня, растворился в прошедших днях. Все, кого я любила, кто любил меня. Кто ушёл навсегда, кто был на расстоянии вытянутой руки, но от этого не особо чем-то отличался от первых.
Могла ли я когда-то представить, что их больше не будет со мной? Хотела бы я что-то изменить? Хватило бы у меня смелости открыться? Что бы я сказала им сейчас?
«In another life, I would make you stay...»
Голос крепчал вместе со спокойствием и точностью движений рук. «Наверное, в другой жизни другая «я» смогла бы».
«I should've told you what you meant to me, whoa-o-o-o...
Cuz now I pay the price...»
- Ого, не знал, что ты умеешь играть, – Колин стоял в дверном проёме, подпирая плечом косяк.
- Ничего особенного, - я быстро отставила от себя гитару, словно меня застали за чем-то постыдным. – Просто бестолковое бренчание.
- А ты что, одна здесь? – блондин с подозрением стал осматривать комнату.
- Как видишь, - я пожала плечами.
- Отлично, тогда собирайся – поедешь с нами.
- «Поедешь» куда? С нами?..
Вопросы были выпущены в воздух, как световые сигнальные ракеты днём – без надежды на ответ. Уже на крыльце, после недолгой борьбы с рукавом парки, я поняла, кем были эти «мы». Чёрный «Мерседес» тихо урчал на подъездной дорожке.
- Что? – шотландец экспрессивно уставился на Эда. – Она сидела там одна и бессовестно мучила мою гитару!
Под спокойным, но тяжёлым взглядом Эда в зеркало заднего вида, я вжалась в сидение и потупила глаза в пол.
- Кэти приедет, Оли уже на месте, Мишель написал, что рейс отменили, так что они с Эшли постараются приехать. Дом не такой уж и большой, как всех спать уложить, тесновато будет, не находишь? – британец красноречиво посмотрел на блондина.
- Я вполне могу поспать на диване... Если он, конечно, не будет занят, - ехидно добавила я.
- Пристегнись.
Эд завёл автомобиль и резко тронулся с места. Я с торжествующей улыбкой посмотрела в окно: снежные хлопья едва касаясь нагретого стекла мгновенно превращались в капли. Белый пейзаж пришёл в движение, мы выехали на трассу. Дворники трудились без устали, в тёплом хвойном воздухе повисла тишина. Я потянулась вперёд между двух сидений.
- Хоть музыку включите что ли... - длины рук не хватало, чтобы достать до кнопки управления. – А то вообще тоска.
Британец опередил меня. По салону разлилась до боли знакомая мелодия. До боли в буквальном смысле: она набила оскомину, от неё сводило челюсть, дёргался глаз и сворачивались в трубочки уши. На секунду все замерли, предполагая, что кто-то всё же поменяет «волну».
- Нет, ребята, не сегодня, пожалуйста... - я зашевелилась первой.
- Да, точно, - Колин активно закивал головой.
- Согласен.
Эд перебирал радиостанции, но везде было что-то «не то». Я плотоядно улыбнулась и покрутила своим телефоном, перехватив взгляд водителя в зеркале заднего вида.
- Только по случаю праздника, - Эдвард закинул руку назад, чтобы взять телефон. – Рождественский подарок.
***
Мы подъехали к дому в глубоких сумерках. Всё было укутано снегом и разноцветными гирляндами, которые мягко светили из-под толщи снежного покрывала. Высокие живые ели по обе стороны дома были украшены по самые верхушки. Разинув рот и задрав голову я, как заворожённая, смотрела на мигающие лампочки. Снежинки превращались в капли на тёплом лице.
- Ты идёшь или как?.. – Эд придерживал ногой дверь, руки были заняты огромными пакетами.
Дом был большим, отделан тёмным деревом, но гостиная была светлой и уютной. Я медленно раскручивала шарф. Запахи из кухни заставили мой желудок требовательно заурчать и скрутиться в баранку. Эдвард свалил в кучу пакеты и стряхнул мокрые остатки снега с чёлки.
- Зачем же ты столько всего накупил, я же говорила, что у нас всё есть, - ему навстречу вышла женщина с тёмными длинными волосами, которые были собраны в низкий пучок. Мягкие черты лица, живые глаза и задорные веснушки на бледном лице, спокойное очарование домашнего уюта и тепла. Она вытирала руки о полотенце, перекинутое через плечо. Её голос был мне знаком, хотя я была абсолютно уверена, что никогда не встречала её раньше.
- Сынок, - мужчина в очках без оправы приветственно раскинул руки.
В такой близости друг от друга их сходство было поразительным, если бы не чуть более угловатые черты лица Эда, можно было бы подумать, что перед тобой один и то же человек, заблудившийся во временном континууме.
- Конечно, всё есть, особенно, чужие мужья... - заметил британец. – Папа, рад тебя видеть.
- Эдвард! Хотя бы в Рождество можно обойтись без скандалов?
- Ничего страшного, Чарльз, - женщина грустно улыбнулась, проводя рукой по плечу мужчины. – Он просто неудачно пошутил... О, здравствуй, дорогая, - она переключила всё своё внимание на меня. – Как ты себя чувствуешь? Вижу, что уже лучше...
В моей голове отчаянно закрутились-завертелись винтики. Я в панике посмотрела на Эда: «Какого чёрта здесь творится? Откуда она знает?..»
- Всё в порядке, - парень быстро понял моё замешательство. –Моя тётя, Софи. Это она в свободное время колет успокоительные при нервных срывах и уводит мужей из семьи.
- Эдвард Уильям Харрингтон! – уверенный тон его отца не вязался с раздувающимися от злости ноздрями.
- Пойдём, ты наверняка устала и проголодалась, - тётя британца будто бы не слышала колких выпадов свою сторону.
Колин шпионил за накалом страстей из-за экрана телефона, притворяясь, что листает ленту.
- Софи, я уже закончил. О чём спорите? – Оли с любопытством рассматривал собравшихся.
Никто не ответил: все герои немой сцены разошлись по своим углам.
- Ладно, суфле готово, ждём только Мишеля и Эшли, - американец сделал несколько шагов ко мне, комкая прихватки в руках. – Рад, что ты...
- Оли-и-и-и! – из кухни раздался отчаянный вопль Кэти.
- ... смогла приехать... Да, Кэти? – крикнул в ответ парень.
В дверь позвонили.
- Я открою, - выпутавшись из тёплых рук тёти Софи, я поспешила покинуть поле пассивно-агрессивных действий.
- А-а-а! – меня сшиб поток холодного воздуха и пронзительный вопль радости Эш. – Привет! Привет-привет-привет! – она стиснула меня в мокрых объятьях заснеженного пальто. – Не думала тебя здесь увидеть... А ты полна сюрпризов! – девушка легонько толкнула меня кулаком в плечо. - Ну, чего ты там застрял?
Позади неё Мишель сгибался под тяжестью пакетов, которые были навешаны на него со всех сторон. Его тёмные волосы прилипли ко лбу – они были совершенно мокрыми от снега, который, казалось, усиливался с каждой секундой.
- Мы еле успели, - она скинула пальто прямо на несчастного француза, который только отделался от своей ноши, и стряхнула со свежеотрезанной светлой чёлки последние снежинки. – Ещё немного, и мы бы встречали Рождество в аэропорту, но мой принц, - она встала на цыпочки и сжала лицо Мишеля своими пухлыми наманикюренными пальчиками. – Как всегда спас меня... О, мисс Мидли! Софи! Рада Вас видеть! – актриса, не переставая щебетать что-то об ужасном трафике на улицах, увела тётю Эда на кухню.
С кончика прямого носа Мишеля на ковёр упала маленькая снежная капелька.
- Ничего не спрашивай...
- Да и не собиралась...
Я развернулась на каблуках и ретировалась на диван, поближе к камину и Колину. Дерево уютно потрескивало, маленькие искорки стучались в заслонку. Я лениво рассматривала со вкусом украшенную гостиную: искусственная ель за спиной шотландца ничем не уступала по красоте и богатству гирлянд тех, что стояли снаружи. Хозяева потратили не один час и не один десяток фунтов на создание праздника. Предвкушение семейного ужина стало потихоньку пробираться в меня, карабкаться по распущенным волосам прямо в мою голову.
- Скучаете? – Оли приземлился на подлокотник, заставляя Колина поднять голову и сесть ровно.
Американец воплощал собой все стереотипы о белых мужчинах из кино под рождество: тёмные джинсы, светлый свитер с высоким горлом, первоклассно уложенные волосы и сияющий взгляд. Подойди я к нему ближе – точно бы уловила тонкий аромат ванильного пудинга.
- У меня есть отличное средство от скуки, - тётя вошла в гостиную с подносом коктейлей.
Элегантная Софи Мидли сменила передник на бархатное тёмно-зелёное коктейльное платье. На запястье переливался браслет, отражавшийся в глубинах бордовых бокалов.
- Нам всем нужно немного отвлечься, - мистер Харрингтон со свёртком в руке прошёл к горе подарков, по пути захватив бокал.
- Думаю, мне понадобится что-нибудь покрепче, Эд спускался со второго этажа, на ходу застёгивая полинявшую фланелевую рубашку в красную клетку. – Спасибо, - он жеманно раскланялся перед тётей и плюхнулся на диван с другой стороны от Оли.
Отец британца с мягкой улыбкой устроился на моём диване, что заставило меня вытянуться по струнке, собрать свои вялые конечности воедино и вжаться спиной в подушки. Кэти не заставила себя ждать.
- Думаю, мне тоже, - сестра Эда смерила меня испепеляющим взглядом и присела на мягкий подлокотник справа от отца.
Девушка мгновенно изменилась в лице, когда поняла, что внимание Оливера переключилось на неё: шатенка кокетливо опустила глаза и хихикнула в бокал, делая глоток.
- Это тебе, дорогая... - Софи поднесла бокал мне лично, потому что моя смущённая задница боялась даже пошевелиться в непосредственной близости к мистеру Харрингтону.
- О, спасибо... - я протянула руку к подносу.
- Нет-нет, я думаю, пока не стоит, она ещё не совсем оправилась... - Оли перехватил мою ладонь и слегка сжал её.
- Да, что-то я не подумала...
От прикосновения по телу разбежались тёплые искорки, как от бенгальских огней. Американец присел рядом и полуобнял меня за плечо. Кэти на другом конце дивана взорвалась разноцветной хлопушкой: от ненависти она несколько раз поменяла цвет лица.
- Пойду переоденусь к ужину, - она вскочила на ноги и одним глотком опустошила бокал.
На кухне что-то с грохотом упало, послышалась возня и неясные перешёптывания.
- Да, у нас всё готово! – Эшли пыталась пригладить волосы, на щеке остались капельки клюквенного соуса.
- Даже пюре, - француз в дверном проёме кухни облизал венчик для взбивания.
- Выглядит так, будто Мишель взбивал совсем не пюре, - тихо заметила я, сползая вниз по подушкам, чтобы скрыть своё ехидство.
Оли отвернулся в мою сторону, стараясь подавить смех, но вдруг стал серьёзен. Он посмотрел на меня чуть сверху, словно изучая меня. Мы были катастрофически близко, его разноцветные глаза, румянец и тёплые руки напомнили мне тот прерванный и несостоявшийся поцелуй в клубе. И снова вокруг нас люди и непреодолимое притяжение. Я плечом чувствовала, как сильно бьётся его сердце. Бокал выскользнул из пальцев парня.
- Ужин готов, - раздражённо объявила Кэти.
- Оу...
Мы отскочили друг от друга, спасаясь от растекающегося по ковру красного пятна.
- Я уберу...
- Нет-нет...
В попытке спасти ситуацию, нас притянуло обратно друг другу, да с такой силой, что мы ударились лбами, ползая под кофейным столиком.
- Ау...
- Не беспокойтесь, я всё приберу. Скорее за стол, а то всё остынет, - тётя Софи не теряла самообладания даже тогда, когда громили её гостиную и портили, скорее всего, дорогой дизайнерский ковёр.
Я вынырнула из-под столешницы, потирая ушибленный лоб, и поставила бокал на прозрачное стекло, заключённое в дерево.
- Я с самого начала знал, что брать тебя с собой – плохая идея, - Эд поднял меня за локоть с пола. – Постарайся не заколоть никого вилкой за столом, хорошо?
***
Рождественский ужин в доме Харрингтонов был сервирован, как в дорогих ресторанах высокой кухни, если не лучше. В отражении столового серебра можно было рассмотреть своё светлое будущее.
Мистер Харрингтон занял место во главе стола с тётей Софи и Эдом по обе стороны от себя. Кэти бесцеремонно отодвинула меня и одним взглядом дала понять, что откусит мне голову вместо индейки, если я приближусь к Оли ещё хоть на миллиметр. Я благоразумно скрипнула стулом в сторону, ближе к Колину. Мишель и Эшли сели напротив друг друга. У этих двоих была своя атмосфера, словно ребята были на свидании, а вовсе не на семейном ужине.
- Прежде, чем мы начнём, я бы хотел сказать спасибо всем, кто собрался сегодня за этим столом... Всем старым друзьям, - отец Эда накрыл ладонью руку Софи. – И новым, - он жестом свободной руки указал на меня. – Надеюсь и в следующем году встретить Рождество в такой же прекрасной компании.
Я уже чувствовала, как начинает щипать в покрасневшем носу.
- О, Чарльз, - женщина растроганно улыбнулась в ответ. – Спасибо тебе, что собрал нас всех под одной крышей, Рождество – это...
Телефонный звонок прервал поздравительную речь тёти и развеял душевность, которой было объято всё вокруг.
- Кажется, я не услышу поздравлений тёти, какая жалость... - Эд шумно встал со своего места.
- Эдвард... - устало окликнул его отец.
- Чувак, серьёзно?.. – Кэти раздраженно всплеснула руками.
От неловкости ситуации я машинально потёрла лоб. Ушибленное место всё ещё саднило, но настоящей головной болью вечера был Эдвард. Казалось, настроение окончательно испорчено, несмотря на многочисленные попытки Софи и Колина разрядить обстановку. Над столом пронеслось несколько негодующих комментариев. После негласной отмашки хозяина дома все уткнулись в тарелки с перерывами на возгласы о том, как вкусно и вместе с тем изыскано приготовлены домашние блюда. Через какое-то время, когда напряжение спало и завязалась милая непринуждённая беседа, вернулся Эд. Он выглядел хмуро и подавлено, тихо сел на своё место и стал ковыряться в тарелке. Никто больше не обращал на него внимания: всем хотелось праздника, а не очередного пикирования и сарказма.
Мне было жалко британца: в неминуемо повышающемся градусе настроения окружающих, он продолжал плавать холодным айсбергом с грустными глазами. В перерывах между сменой блюд и взрывами смеха, между забавными историями, поздравлениями и пожеланиями, я украдкой бросала взгляд на Эда, который, казалось, сидел за толстым стеклом и не слышал ничего вокруг. Я разрывалась между желанием раствориться в атмосфере, которую до этого видела только в кино, с родителями, ёлкой и подарками, спорящими братьями и сёстрами, сливочным пюре и ванильным домашним суфле, и порывами тряхнуть британца за шиворот, чтобы из него высыпалось всё плохое, что успело с ним произойти, пока он отвечал на телефонный звонок.
***
- Как ты себя чувствуешь? Тошнота, головокружения, потеря ориентации?
Я помогала тёте Софи убрать со стола. На кухне образовалась целая гора посуды и утвари разной степени загрязнённости.
- Небольшая слабость... Голова иногда болит, но это, скорее, из-за погоды... А Вы...
- Какой-то у тебя нездоровый румянец, - тётя Эда подошла ближе и приложила руку к моему лбу. – Боже, да ты вся горишь!..
- Тише, пожалуйста...
Я почувствовала, что щёки горят ещё час назад, но не стала делать из этого проблему.
- А теперь подарки! – воскликнула Кэти, занося последние тарелки.
- Давайте потом с ней разберёмся, ладно? Не хочу перетягивать на себя внимание, только не сегодня.
Софи согласно кивнула и кротко улыбнулась.
После ужина мы переместились обратно в гостиную и блаженно раскинули свои отъетые животы на диванах. Кэти в нетерпении крутилась вокруг отца в ожидании отмашки к началу раздачи подарков. С самого раннего детства эта почётная миссия выполнялась самой младшей в семье: по одному она доставала свёртки и пакеты из-под ёлки и передавала адресату. Каждому полагалось поздравление от Кэти с подарком.
- Эшли! – первый подарок предназначался актрисе. – Тут что-то по-французски... - шатенка склонилась ближе к надписи. – В общем... Поздравляю! – оставив попытки продемонстрировать школьные знания языка, она просто передала коробку девушке. – Надеюсь, там кольцо... Нет! – спохватилась она. – Желаю тебе найти там кольцо... Или нового бойфренда, если там не будет кольца, ага, - многозначительно закончила она.
- Папочка! Это тебе от меня, желаю тебе иметь такую прекрасную дочь весь следующий год, - Кэти обняла отца за шею.
- Та-а-ак, следующий подарок... - девушка озадачено выпрямилась и подошла к дивану с моей стороны. – Тебе?.. Поздравляю, - кинула она, недовольно поджимая губы.
Я опешила и переключила внимание с экрана Колина на протянутый свёрток в руках шатенки.
- Мне?..
Квадратный, аккуратно завёрнутый подарок действительно предназначался мне. «Где-то я его уже видела...» Я варварски разорвала бумагу, как всегда того хотела.
- Оскар Уайльд «Счастливый принц и другие сказки», редкое коллекционное издание, - мистер Харрингтон предвосхитил мой вопрос и выдал себя как дарителя.
Я застыла с полуразвёрнутым изданием в руках.
- Но я... Я ничего не привезла... Извините, - я погладила тиснение на обложке. – Извините...
Отец Эда рассмеялся.
- А Вы забавная, - он погрозил пальцем.- Вам делают подарок, а Вы извиняетесь... Милая, я давно нашёл бо́льшую прелесть в дарении, потому как, точно так же как и Вы, совсем не умею принимать подарки.
- Просто скажи «спасибо», - Колин пихнул меня локтем в бок не отрываясь от экрана.
- Спасибо! – смущённо пискнула я. – Кому ты там написываешь весь вечер? – полушёпотом я обратилась уже к блондину.
«Не может быть!» - мне удалось ухватить краешек его экрана.
- Никому, - шотландец быстро спрятал телефон в карман. – Не суй свой любопытный нос в чужие телефоны, суй его лучше в свою новую книгу... - парень потянулся к моему подарку.
- Шоколадные конфеты?! Серьёзно?! – Эшли шёпотом кричала на своего бойфренда.
- Они бельгийские... - невозмутимо-тихо отвечал Мишель.
- Я подарила тебе бриллиантовые запонки и тот костюм из последней коллекции, на который ты пускал слюни... Мне пришлось побегать за дизайнером, потому что он не хотел его продавать вообще, - шипела девушка. – О, господи, я сама сделала для тебя открытку!
- Ты!.. – француз сжал кулаки и зажмурился от злости. – Зачем ты рассказала мне, что собираешься дарить?! Это должен быть сюрприз!..
- Выкуси, - актриса закинула в рот одну из подаренных конфет.
Вся сцена заняла меньше двух минут, и прошла почти никем не замеченная. Разве что немножко услышанная.
- Оли, это тебе... От меня, - притворно замявшись Кэти протянула коробку с пышным бантом молодому человеку. – Надеюсь ты скоро найдёшь своё счастье, оно совсем близко...
- Да! Да-а-а-а! Да-да-да!
Неожиданный вопль Эшли разрезал спокойный сонный вечер. Девушка запрыгала на месте, прижимая ладони ко рту, после чего налетела на Мишеля с объятьями с такой силой, что он, сидящий на краю глубокого кресла, упал в него вместе с ней. Никто не понял, что произошло. По её лицу тоже мало чего можно было понять: с одинаковой вероятностью Эшли могла со слезами на глазах любить и убивать.
Так же неожиданно, как актриса упала, она встала и продемонстрировала всем вокруг сияющее, как она сама, бриллиантовое обручальное кольцо. Радостные улыбки зажглись на лицах вокруг меня – Мишель, наконец, решился сделать предложение любимой. Все облегчённо выдохнули и выстроились в очередь с поздравлениями к будущей миссис Эшли Легаре. Я вся буквально дрожала от счастья, мне не терпелось обнять девушку и разделить с ней один из самых чудесных моментов её жизни. Я впервые была свидетелем таких поистине волшебных моментов, которые возвращают веру в прекрасное и дарят надежду на то, что однажды и твоя мечта сбудется.
- У меня для тебя ещё один подарок, - Мишель поцеловал обе руки своей искрящейся невесты. – Вы тоже! Одевайтесь теплее и выходите во двор.
Все вокруг засуетились, путаясь в обрывках обёрточной бумаги и шарфах. Снегопад прекратился, двор был устлан ровным толстым покрывалом, которое с трудом выпустило гостей, когда мистер Харрингтон открыл стеклянную дверь на задний дворик.
- Дорогая, тебе лучше остаться в доме, - тётя Софи мягко остановила меня, заставляя положить куртку обратно.
- Да, конечно, - я грустно улыбнулась, вернулась в тёмную гостиную и завернулась в плед.
Сначала я, как щенок, балансируя коленями на мягких подушках, выглядывала из-за спинки дивана. Ничего толком не происходило: сквозь стеклянную раздвижную дверь во всю стену, в бледно-белом уличном свете, я, как сквозь экран, наблюдала, как несколько довольно взрослых и серьёзных людей закидывали друг друга снегом, валялись в снегу, наверняка ели снег. Их смех глухими горошинками ударялся в стекло, заставляя меня чувствовать себя в изоляционном боксе прокажённых. Я, как обиженный ребёнок, плюхнулась на попу и стала наблюдать за сменой режимов разноцветных фонариков на ёлке.
Скучая, я изучала гостиную, когда её залили миллиарды разноцветных осколков, словно раскаты грома взрывались фейерверки. Я, как завороженная, встала со своего места и подошла вплотную к стеклу, неотрывно смотря вверх. Я никогда не видела этот небесный калейдоскоп в такой близи. «Интересно, они горячие?» - искристые огоньки расчерчивали темноту, оставляли на моём лице акварельные разводы. От восхищения и удовольствия хотелось закрыть глаза, но делать этого было нельзя. Нельзя было упустить ни секунды быстротечного счастья.
Я рассматривала двор: Эшли прыгала от восторга при каждом новом залпе, Колин и Оли во вспышках света умудрялись запустить друг в друга целую очередь из снежков, доставалось и Кэти. Мистер Харрингтон и тётя Софи стояли поодаль. Мужчина приобнимал свою спутницу за плечи. Несмотря на холод и снег, всё вокруг было наполнено любовью. Я выдохнула на стекло и по привычке нарисовала несколько сердечек, которые взрывались ярким цветом.
Справа, в метре от меня, полу-боком стоял Эдвард, уперевшись ладонью в стекло. В комнате было достаточно темно, да и он был слишком увлечён, чтобы увидеть меня. Я приблизилась к нему. Борясь с собой, я медленно и нерешительно прижала свою ладонь к стеклу. Он, как будто почувствовав моё присутствие, резко повернулся, я не успела убрать руку. Вспышка, силуэт взъерошенных волос, волшебные разноцветные звёзды в блестящих тёмных глазах. Эд не стал убирать свою ладонь, нас разделял лишь холод стекла. «Пусть этот фейерверк не заканчивается никогда».