Сувениры

Меня придавило что-то тяжёлое и заставило почти проснуться. Я отчаянно старалась не упускать драгоценный сон, поэтому не обратила на это внимания. Ещё раз удачно провалившись в бездну своей усталости, я ощутила новое неудобство: мне стало невыносимо жарко. Инстинктивно я попыталась раскрыться, что было сделать тяжело, так как я всё ещё была придавлена. Меня в конец взбесило, что я не могу спокойно не то, что «доспать» последнее законное время, но и вздохнуть, поэтому начала активно ворочаться и выбираться из-под «груза». Это и было роковой ошибкой: от собственных телодвижений я окончательно проснулась. «Груз» неожиданно исчез, и мне стало даже как-то зябко. Я открыла глаза.

На подушке рядом лежал Эд, точно так же, как и я, таращась и не понимая, что происходит. После секундного замешательства, первой в себя пришла я, заорав не своим голосом и спихнув ногой британца с кровати на пол. На моём месте каждый бы поступил так же, правда?

Быстро осознав свою ошибку, я перелезла через кровать и свесилась с края, чтобы проверить, жив ли Эд.

- Прости, я не хотела. Ты там как?

- Нормально, - парень, видимо, ещё не совсем понимал, что произошло, потому что продолжал лежать, как жук, на спине, даже не пытаясь подняться. – Нет, вообще-то нет, не нормально, - он вытащил из-под своей спины мою туфлю, тихонько застонал и отбросил её в сторону.

«Шпилька впилась куда надо», - ехидно подумала я.

Эд поднялся на локтях.

- Ну, и чего вы так орёте? – в дверном проёме появился Колин с бутылкой холодной воды, приложенной ко лбу. – Разбудите же всех.

Я вопросительно посмотрела на Эдварда.

- Что значит «разбудите всех»? – я слезла с кровати и одёрнула вчерашнее платье, которое так и не удосужилась снять.

Эд продолжал торчать на полу, поэтому я протянула ему руку, чтобы ускорить процесс.

- То и значит, - пробурчал блондин.

Я рванула в гостиную и от неожиданности встала как вкопанная. Оба парня не были готовы к экстренному торможению и влетели в меня.

Передо мной предстала ужасающая картина: вазы с цветами перевёрнуты, ковры мокрые и в цветных разводах, везде валялись чужие вещи, перевёрнутые (хорошо, что не битые, хотя я не проверяла) стаканы и бокалы, бар был опустошён, на люстре висел чей-то женский чулок, косметика вся выпотрошена, что-то размазано по свежеотремонтированным стенам (кто-то решил, что помада за пятьдесят баксов отлично подойдёт в качестве материала для рисования), что-то просто разбито. И повсюду, повсюду спали люди. Некоторых я даже никогда не видела, не то, что не знала. Они лежали в совершенно невообразимых позах и компаниях. Кто-то умудрялся втроём влезть на одну несчастную кушетку, а кому-то было мало целого пола. Чуть не плача, я зашла в ванную комнату. Кроме того, что там стоял такой же несусветный бардак, как и везде, спали двое парней и охранник, больше ничего странного там я не увидела. Ровно до тех пор, пока не заглянула в саму ванну. Она была набрана чуть больше, чем наполовину, и на самом дне «плавало» несколько телефонов.

- О, это мой, - с этими словами Эд быстрым движением выудил свой аппарат из воды.

Я обернулась с немым вопросом в глазах.

- Что? – непонимающе ответил британец и пожал плечами. – Мы проверяли, плавают они или нет.

Всё ещё находясь в абсолютном шоке, я вышла из ванны. Оба парня посеменили за мной. В гостиной уже начиналось движение, кто-то просыпался и старался максимально бесшумно убраться. Походило это больше на нелепые попытки кучки слонов не разгромить посудную лавку. Хотя, куда уже больше.

- Кто это сделал? – жалобно спросила я.

Рядом Колин с жадностью уничтожал уже вторую бутылку воды.

- Ты, - удовлетворённо проглотив остатки, ответил блондин.

- Я?!

- Да-а-а, - с небывалым удовольствием отозвался Эд, сложил руки на груди и опёрся о дверной косяк.

Они оба стояли за моей спиной немым порицанием, пока я наблюдала, как остатки «праздника» натягивали кто что смог найти и ретировались, через одного робко благодаря за вечеринку.

- Нет, нет, не-а, - замотала я головой. – Я не могла этого сделать.

Я была в полной уверенности, что ещё не совсем сошла с ума, чтобы по собственной воле тащить к себе в номер незнакомых людей и позволять им разносить его в пух и прах.

- Хм, - ухмыльнулся Колин. – Ещё как могла.

- Да нет же! – запротестовала я. Не могла! Я даже не знаю этих людей...

Я провожала обречённым взглядом всех, кто пытался «просочиться» через меня к двери.

- Ну, с этим мы тебе немножко помогли... - Эд виновато посмотрел на меня.

- Что значит «помогли»? – свирепо спросила я, медленно поворачиваясь к парням.

«Я так и знала, что не могла сделать это сама. Я знала!»

- Ты только не злись... - британец сделал шаг назад.

«О, да, парень, кому-то сейчас не поздоровится. Не злись... Ага, уже бегу».

- Постарайся рассказывать быстрее, чем я буду отрывать от тебя по кусочку. Может статься, что рассказывать уже будет нечем, - я старалась дышать через нос.

Если бы могла, то через этот самый нос уже бы вырывалось пламя.

- Я не помню точно, когда это началось, - по Эду было видно, что он силился вспомнить вчерашний вечер и подбирать слова. – Но мы все изрядно набрались... Колина вон вообще Джо заносил на плече...

- Эд! – заорала я.

- Ну, в общем, ты не хотела, чтобы вечеринка заканчивалась, была такой счастливой и весёлой по дороге в отель, и вообще такая: «Не уходите, ребя-я-я-та, ну, куда же вы, давайте дальше тусить...

- Эд, - я снова повторила его имя, намекая, что сейчас же перейду к отрыванию конечностей.

- Ты пригласила нас в свой номер, а я позвал всех остальных... Наверное... Наверное, это был всё же я, - выпалил парень и пугливо посмотрел на меня, втянув голову в плечи. – Я не помню, - прошептал он и зажмурился.

Я медленно втянула воздух носом.

- А потом, после приглашения, ты сказала, цитирую: «У меня много дел», и уснула ещё до того, как твоя голова приземлилась на подушку. Мы тут «праздновали» без тебя, ты просто отрубилась, - закончил блондин.

Я не знала, от чего моя голова начинала раскалываться: от того, что я вчера снова перебрала и помнила всё какими-то отрывками, или от того, что я представляла новый ремонт и его стоимость. Или всё же от того, что отчётливо и ясно передо мной вставали образы того, что я вчера творила на барной стойке?..

- Я ничего из этого не помню... - я стала собирать вещи по номеру.

«Окей, предположим, не всё я не помню, и не такими уж отрывками, но вот конкретно этих «гостей» я и не помню. Хотя «Не уходите, ребя-я-я-та» на меня похоже, я могла это сказать», - я села и взялась за голову.

Так я провела какое-то время, пока все не вымелись из моего номера. Оставшиеся Эд и Колин понемногу приводили всё в порядок, собирая мусор.

- Подождите, - я вдруг стала составлять всё, что знала в единый пазл. – То есть вы видели, что я «в хлам», что я не в состоянии отвечать за свои действия, но предпочли проигнорировать это и в который раз разнести мне номер? Значит вы были не настолько пьяны, чтобы позвать друзей и отрываться полночи, абсолютно забывая, что номер-то мой и ответственность за него несу я? Вы просто нашли во мне предлог для «продолжения банкета»?.. И Эд... - я посмотрела в отчаянии на него. – У тебя хватило сил чёрт знает сколько времени топить телефоны в ванной, но не хватило сил, чтобы посмотреть, куда ты ложишься? Ты что, не видел, что там как бы уже сплю я... О, Господи, ну ещё и это... Нет-нет-нет...

Не прерывая своей тирады, я подняла с пола разбитые очки, подарок Димы. Выпавшее синее стекло осталось лежать раздробленным леденцом-стекляшкой на белом ковре. Я показала пустую оправу Колину, тот надул от недовольства губы.

- Вы или ваши друзья разбили мои любимые очки...

- Ну, всё, хватит! – Эд резко бросил плед, который пытался сложить. – Хватит, понятно?

Я оторопело посмотрела на него.

- Ты не можешь постоянно обвинять всех вокруг в своих проблемах, ясно?

Я вскинула брови и перевела удивлённый взгляд на Колина. Блондин медленно и осторожно жевал жвачку, не смея даже голову повернуть.

- У тебя все кругом виноваты, - продолжал свою тираду Эдвард. – Только не ты. И дети болеют, и несправедливость в мире, и шарф я ношу не тот... Всё, тебя не устраивает, буквально всё. Ты чем-то постоянно недовольна. Остановись!

Я всё ещё пребывала в тяжёлой степени лёгкого шока и не могла понять, к чему он это всё вёл.

- Ты не можешь осуждать кого-то, кроме себя в том, что вчера напилась...

- Я напилась?! – во мне закипала новая волна праведного гнева, из-за которого я позабывала все слова.

- Да, ты напилась! И не перебивай меня! – британец начинал «рычать», настолько понизился его голос. – Никто не вливал в тебя алкоголь бутылками, никто не тащил тебя на барную стойку, никто не заставлял тебя приглашать к себе... - парень со злостью выдохнул – от переизбытка чувств ему было всё сложнее сдерживать себя, дыхание сбивалось. – А сейчас... Да, конечно, проще всего сказать: «Ой, я ничего не помню, вы во всём виноваты!» - Эд очень неприятно передразнил меня. – Хоть раз в жизни, признай, что виновата во всём сама, не делай вид, что ничего не произошло. Да, ты не одна участвовала в этом, но не сбегай, как ты делаешь это обычно, и возьми хоть за что-то ответственность на себя, - Эдвард вихрем пронёсся мимо меня к двери и хлопнул ею так, что она, отскочив, жалобно отворилась опять.

«Это он сейчас об афтепати или...»

***

- Что это сейчас... - обратилась я к Колину.

«Я ещё не успела проснуться толком, а на меня уже наорали. И кто бы вы думали это сделал? Эд. Эд! Мать его...»

- Не спрашивай, я не знаю, но у него бывает, - покачал головой блондин. – Я пришёл, когда Мишель снимал тебя с барной стойки... Что ты пила? – он вопросительно на меня посмотрел.

- Ой, кто бы говорил, - я положила пустую оправу в футляр и плюхнулась на гору одежды на диване перед шотландцем. – Паренька хоть не уволили после «спец обслуживания»? – я как могла скрывала ехидную улыбку.

- Не уволили, - прищурившись ответил Колин. – Так что ты делала на барной стойке?

- Так ты, стало быть, определился, за «чьих» играешь? – полностью игнорируя его вопрос, лениво сказала я.

- Это так важно?

- Это так важно, что я делала на барной стойке? – с той же интонацией, что и он, спросила я.

По реакции Колина я была абсолютно уверена в том, что он ничего не знает и ничего не видел. Как и Мишель, который появился уже после того, как Эд свалился куда-то за барную стойку, а я в положении совсем не подобающем леди, пыталась узнать, жив ли он там, куда свалился. В темноте было не очень понятно. Видимо, приземление было совсем не мягким, вроде того, что повторилось утром. «Надеюсь, рёбра у него целы».

Я находилась в относительной безопасности. Никто ничего не знает. Пока.

- Колин, - позвала я. – Колин!

Парень продолжал прибираться.

- Коли-и-и-ин!

- Ну, чего тебе? – нахмурился блондин, не прекращая свою работу.

Я запрокинула голову на спинку дивана, чтобы видеть парня хотя бы в перевёрнутой перспективе.

- Ну, Колин, посмотри на меня, а лучше подойди сюда.

- Зачем?

- Да иди уже, хватит спрашивать.

- Ну, - шотландец навис надо мной.

- Колин, - я выдержала театральную паузу. – Колин, а ты уже гей или ещё нужно немножко подождать? – заканчивала свой вопрос я уже через смех, с футболкой на лице, которую он швырнул в меня.

- Да иди ты...

- Коли-и-и-ин...

В номер постучались. Я быстро стянула вещь с лица и уставилась на дверь.

- Можно?

«Да, ну, нафиг...»

В приоткрытых дверях стоял Оли.

«Вот и всё, - подумала я. – Он всё видел, он всё знает, мне конец».

- Да-а-а-а, - проблеяла я.

- Зашёл поинтересоваться, как ты... - Оливер осматривал разгром. – Всё в порядке?

- Эм-м-м, - подорвалась я. – Всё отлично, да... Нет, всё отлично, всё хорошо, - кивала я, как китайский болванчик.

- Мы с Мишелем беспокоились... Ну, да, правда, чего это я... - он увидел скепсис на моём лице. – Я волновался, когда Мишель помогал тебе спуститься с барной стойки...

«Снимал пьяную вдрызг».

- ... он задел тобою стул...

«Ты размахивала своими конечностями, и он пытался тебя усмирить».

- ... ты что-то говорила, но мы не очень тебя понимали...

«Орала что-то на русском».

- ... указывала куда-то за барную стойку и говорила, что кому-то нужно помочь...

«Искала Эда».

- ... а потом ты куда-то буквально просто испарилась...

«Свалила праздновать дальше в номерах, когда Эд, наконец, вылез из-за барной стойки».

- ... я беспокоился, как бы с тобой чего не случилось. Мы отлучились всего на пару минут, чтобы вызвать такси. Возвращаемся – тебя нигде нет...

«Тварь».

- ... Точно всё хорошо?

Я смотрела на этого почти святого человека, натянуто улыбалась и шаг за шагом выстраивала события вчерашнего вечера.

- Да, спасибо, не стоило за меня переживать, правда, - суетливо начала я. - Колин помог мне добраться до отеля, мы вдвоём в целости и сохранности доехали, с нами всё хорошо, мы тут немного вдвоём уборкой занялись, правда, Колин? – я обернулась и свирепо посмотрела на него.

- Да?.. Да, - утверждающе закивал блондин. – Убираемся, как две Золушки после бала, - в глазах шотландца читался триумф надо мной: от его лжи зависела моя жизнь.

- Ну, отлично, ребята... - Оли ещё раз обвёл меня и номер взглядом. – Тогда до вечера?

- Да, увидимся!

Оливер закрыл за собой дверь. «Штирлиц ещё никогда не был так близок к провалу».

- Итак, - сказал блондин. – Когда мы, наконец, остались совсем вдвоём, ты расскажешь мне, что произошло до того, как мы с Мишелем пришли?

Я рассказала Колину всё, что помнила. Я не скрыла от него ни одной маломальской детали, потому что не могла больше молчать. Он слушал меня молча, сменялись только выражения его лица. Когда я закончила, повисла небольшая пауза. После чего парень просто встал и направился к выходу. У самой двери он остановился.

- Теперь я стал примерно представлять себе, почему Эд разорался тут, как пожарная сирена... Я, конечно, никому ничего не скажу, мы с тобой друзья, да и Эд мне друг. Но то, что вы творите... Вы сумасшедшие... - с абсолютно опустошённым и шокированным лицом сказал Колин. – И мне это нравится, - плотоядно улыбнувшись, продолжил он.

Блондин уже открывал дверь, когда вдруг вспомнил что-то.

- И да, просто, чтобы ты знала: ничего такого я вчера не делал, мы только целовались. И... Я не гей, понятно? – после этих слов шотландец выскочил за дверь со скоростью пули.

«Ну, да, конечно», - улыбнулась я себе, бросая взгляд на часы. У меня оставалось время до репетиции перед самим концертом, где часа два-два с половиной. Поспать за это время я всё равно бы не смогла, поэтому неспешно собираясь, я решила, что заехать к Денни было бы отличной идеей. Для этого у меня было как минимум две причины: во-первых, я давно у него не была, а, во-вторых, после вечернего концерта у меня оставался ничтожно маленький шанс на то, что я задержусь в Лондоне ещё на неделю.

***

- Вы, ребята, везде со мной будете таскаться? – я застопорилась в дверях медицинского центра искреннее не понимая, почему Брендон и Нейт всё ещё идут следом.

- Мисс, это наша работа...

- Уф... Нейт, я тебе уже говорила: завязывай смотреть эти странные сериалы про копов. Ты не ядерную кнопку охраняешь.

- Он прав, - спокойно возразил Брендон. – Сегодня – день концерта, и нам меньше всего нужны проблемы, поэтому, пожалуйста...

- Так, всё-всё-всё, стоп, я поняла, - я подняла руки вверх. – Окей, я сдаюсь, вас обоих мне не переспорить...

- Поэтому, пожалуйста, - невозмутимо продолжил темноволосый охранник. - Спокойно навещайте ребёнка, мы будем Вас ждать здесь, в фойе. Только прошу Вас, следите за временем.

- Хорошо, - я быстро зашагала прочь в глубь больницы.

Сказать, что я была шокирована – не сказать ничего.

В центре меня знали, как сестру Денни, поэтому вопросов с посещением у меня не возникло. Я быстро нашла нужную мне палату и стояла перед дверью, украшенной к рождеству гирляндой, в нерешительности положив ладонь на ручку. Жалюзи на окнах, которые выходили в коридор, были опущены, и я не могла видеть маленького пациента. Наконец, я решилась.

- Да ты издеваешься надо мной! Есть в этом мире место, где бы не было тебя?! – моё негодование мгновенно вылилось на Эда, который сидел в кресле у кровати Денни.

- Ш-ш-ш... Ты разбудишь ребёнка!.. – шёпотом процедил сквозь зубы Эдвард.

Своей тыквой, которая была у меня вместо головы последние двадцать с чем-то лет, я почему-то не подумала, что больной малыш мог отдыхать от утомительной химиотерапии, проваливаясь в сон в перерывах между приступами тошноты и головной боли. Денни беспокойно зашевелился и открыл глаза.

- Отлично... - заключил британец. – Он проснулся. Теперь ты довольна?

Мысленно я дала себе по голове большим советским энциклопедическим словарём.

- Привет, - я присела с другой стороны кровати Денни и заставила себя улыбнуться. – Как ты?

Ребёнок попытался что-то сказать, но вышел лишь какой-то хрип.

- Денни уже лучше, правда, дружок? – Эд встал со своего места и слегка наклонился над кроватью, чтобы помочь голубоглазому мальчику, который почти сливался с белым постельным бельём, сесть. – Пожалуйста, подай стакан воды... - не смотря на меня сказал парень. – Будь хоть чем-то полезна... - едва слышно добавил он.

Я стиснула зубы и проигнорировала колкость. Налив воду в стакан, я попыталась помочь малышу попить, но британец бесцеремонно отобрал у меня стакан.

- Мы справимся сами, да? – Эд тепло улыбнулся, всё ещё не удостаивая меня взглядом. – Вот так, давай, - парень подбадривал ребёнка, позволяя ему самостоятельно пить, при этом держа руку совсем близко к стакану, чтобы помочь в случае чего. – Денни отлично справляется и без помощников.  

- О, ну, может мне совсем уйти, чтобы не мешать вашей идиллии? – я сложила руки на груди и откинулась на спинку кресла.

- А ты случайно не забыла, где здесь выход, а то у тебя бывает...

- Ну, всё! – я схватила куртку со спинки и почти успела её надеть, когда услышала тихий, едва различимый, словно шелест книжных страниц, голос ребёнка.

- Не уходи... - Денни закашлялся. – Не уходи, Венди, пожалуйста, не уходи...

Меня разрывала на части обида на такую глупую и дурацкую ситуацию. Я не хотела находиться в одном пространстве с Эдом, но не могла оставить ребёнка, который с таким усилием, преодолевая боль, просил меня остаться. Здесь не могло быть двух решений, здесь не было места даже секунде для размышлений.

- Я... не... Венди, Денни, - я растерянно улыбнулась и покачала головой. – Не Венди...

Я прекрасно осознавала, что происходило. Прекрасно знала, что всё это означает. Это не было дежавю. Я с невероятной отчётливостью понимала всё, как будто знала наперёд каждый шаг, каждую минуту, секунду... У вас бывало, что вы смотрите кино, которое знаете наизусть, вроде «Бэмби» или «Титаника»? Вы знаете, что произойдёт, кто умрёт, кто будет жить. Вы это знаете, вам больно, но вы продолжаете раз за разом его пересматривать, истязая себя как заправский мазохист. Это же был «фильм», который я просматривала когда-то каждую ночь, потом – реже, но оттого не менее болезненно. Я хотела вырвать с мясом его из своей головы, но выходил лишь очередной киносеанс. Как будто прикованная к своим воспоминаниям намертво, я покорно наблюдала, как раз за разом у меня перед глазами умирала подруга. Денни собирался стать сиквелом моих непрекращающихся мучений.

- ... не Венди, милый...

- Останься, пожалуйста, - одновременно властно и вкрадчиво, с ноткой мольбы, сказал Эд, устраиваясь обратно на своё место и закидывая ногу на ногу. – Ты нужна здесь, - он поднял на меня спокойный взгляд тёмных глаз.

- Хорошо, да, я буду здесь столько, сколько ты захочешь, - присаживаясь на край кровати, я сжала маленькую хрупкую детскую руку.

Как бы мне ни хотелось влепить британцу затрещину и скрыться в белых коридорах, отказать ребёнку я не могла. Я положила куртку на место, поумерила пыл и решила не обращать на Эдварда никакого внимания. Я надеялась, что, игнорируя его, я смогу избежать новых конфронтаций.

- Итак, Денни, - Эд полностью изменился, когда снова обратился к ребёнку. -  Чем займёмся сегодня?

Через каких-то полчаса Денни невозможно было узнать: щёки порозовели, в глазах был живой блеск, палата наполнилась счастливым смехом. Эд играл с малышом в какие-то игры, известные только им двоим, они напевали детские песенки, которых я никогда раньше не слышала, и смеялись, смеялись, смеялись...

Я словила себя на мысли, что невероятно счастлива, прямо здесь и сейчас, в эту секунду, и хотела бы, чтобы она, эта секунда, была резиновой, чтобы её можно было растягивать, как мою любимую жвачку – бесконечно долго. Мне нравилась теплота, с которой Эд делал всё, что непосредственно касалось Денни: одевал ли он на него носки – подарок Колина, поправлял ли подушку, мягко ругал ли мальчугана, когда тот отказывался съедать до конца свой обед. Мы знали, что долго еда в желудке не задержится, но ребёнок должен был есть, хоть что-то. А, по словам медсестры, ел всё, до последней крошки, Денни только в присутствии папы и Эда. За неимением у нас первого, мы довольствовались Эдвардом.

- Так, - британец снова устроился поудобнее в своём кресле после того, как покормил Денни. – Что мы сегодня будем читать?

- «Питера Пэна»!

- Ну, не-е-ет, - наморщил нос Эд. – Мы только вчера его дочитали, во второй раз, кстати! Давай-ка лучше... Вот, «Медвежонок Паддингтон», а? – парень вытащил первую попавшуюся книгу из огромной стопки на прикроватном столике.

- Нет! – нахмурился малыш. – Хочу «Пэна»! – он сгрёб своего огромного игрушечного медведя.

- Денни, пожалуйста, давай почитаем что-то, кроме «Питера Пэна», - захныкал британец. – Посмотри, медвежонок, совсем как у тебя... - Эд указал на обложку с мистером Паддингтоном в синем плаще и ярко-красной шляпе.

- Нет! – запротестовал ребёнок. – Читай это! – Денни едва не уронил книгу Джеймса Барри.

- Хорошо, маленький диктатор, - засмеялся Эдвард и начал читать.

«Все дети, кроме одного-единственного на свете ребенка, рано или поздно вырастают. Венди знала это наверняка. Выяснилось это вот каким образом. Когда ей было два года, она играла в саду. Ей попался на глаза удивительно красивый цветок. Она его сорвала и побежала к маме...»

Эд удивительно передавал интонации героев, менял голоса, корчил рожицы и передразнивал Денни. Если закрыть глаза, то можно было подумать, что ты находился на спектакле. Я старалась не смотреть всё время на Эдварда и не выдавать своего тихого восхищения, ведь я всё ещё, хоть и не так сильно, но была обижена на него. Мне ужасно хотелось быть ближе к тому теплу, что он дарил, но я не могла себе позволить «подойти» слишком близко; мне буквально хотелось коснуться его улыбки, провести рукой по мягким волосам, которые блестели даже в отвратительном больничном свете, взять его тёплую руку... Я одёрнула себя, как будто возвращаясь в реальный мир, уже после того, как привлекла излишнее внимание своим блуждающим взглядом и глупой улыбкой.

- Что? – британец отложил книгу на секунду. – Что-то случилось?

- А? – я не сразу поняла, что он обращался ко мне.

- Нам уже пора? – он вопросительно вскинул брови.

- Эм-м-м, нет... Нет... Я просто... О, вот он, маркер, - я схватила тонкий маркер со столика. – Я искала маркер! – помахав им в воздухе, словно волшебной палочкой, ответила я.

«Маркер... Отлично. Скажете мне, если встретите курицу ещё глупее меня».

Я не придумала ничего лучше, чем уткнуться в чистый блокнот, в то время, как Эд вернулся к чтению. Я потупила взгляд в лист, на котором стала вырисовывать какие-то каракули. Рисовать я не умела от слова «совсем», поэтому рассчитывать на шедевры не приходилось. Через какое-то время мне показалось, что рисовать просто на бумаге – слишком скучно, и я переключилась на запястье. Высунув язык, я старательно вырисовывала звёздочку поверх синеватых вен, стараясь, чтобы её кончики были одинаково острыми.

- Что ты делаешь?

Я не заметила, как оба, Эд и Денни, отвлеклись от книги и с удивлением следили за моими действиями.

- Я... Рисую, вроде как... - хмыкнула я, словно это было обычное дело.

- На себе? - скорее утвердительно продолжил британец свой вопрос.

- Ну-у-у, да... Старая привычка, осталась от соседки по парте: когда было нечем заняться, она начинала рисовать. Бумага была не всегда под рукой, а вот рука... Была всегда под рукой, - я нервно засмеялась над своим же каламбуром. – Видели бы вы её шедевры!

- Я тоже хочу звёздочку, нарисуй мне! – Денни подобрался ближе ко мне и протянул ручки. – Пожалуйста? – его глаза светились в предвкушении.

- Ну, я не художник, вторая такая у меня не получится... Знаешь, что? Давай сделаем вот так.

Я ещё раз обвела свою звёздочку и, пока чернила не засохли, приложила своё запястье к ручке малыша, чтобы звёздочка как следует отпечаталась.

- Вот, теперь у тебя тоже есть, точно такая же, как моя, - я наблюдала, как Денни старательно дует на свежий рисунок, чтобы он скорее схватился.

- Эй, у вас есть, я тоже хочу такую! – Эд шуточно надул губы.

- Нет, - безапелляционно заявила я. – Это только между нами – секретный знак, да? – я подмигнула малышу.

- Да! – радостно воскликнул Денни.

- Пожалуйста, - нахмурился британец, стараясь выдавить из себя слезу.

- Не-а, - весело ответил мальчишка. – Это секретный знак!

- Ну и ладно, - Эд скрестил руки на груди и показал нам язык. – Тогда читать дальше будете сами! – он сел в пол-оборота, отвернувшись от нас.

- Нет, пожалуйста, - забеспокоился Денни. – Почитай ещё!

- Нет.

- Венди, давай и ему сделаем звёздочку... Он должен дочитать главу... - шёпотом добавил малыш мне на ухо.

- Ты маленький хитрюга! – засмеялась я. – Ладно, так и быть, давай сюда руку.

Мальчуган перебрался на колени к Эду. Я проделала тот же фокус с рисунком на запястье Денни и крепко приложила маленькую ручку ко взрослому тонкому запястью. Теперь у нас троих был свой «секретный знак». У Эдварда таких «знаков» было даже два.

Конец главы Денни дослушивал уже на руках Эдварда, отказываясь возвращаться к медведю в постель. Борясь со сном, малыш хотел дослушать, как Венди, Джон и Майкл отправятся в свой первый полёт за Питером и Динь-Динь. Усталость взяла верх, и мальчуган сладко засопел, положив голову Эду на грудь. Британец осторожно отложил книгу в сторону, и, стараясь не разбудить, бережно уложил Денни на кровать, аккуратно укрыв одеялом. Парень несколько секунд наблюдал за спящим малышом, затем развернулся и, не сказав мне ни слова, вышел из палаты. Порывом ветра от закрывающейся двери сорвало гирлянду с окна, и она, грустно проблеснув в воздухе, укатилась куда-то под кровать. Доводчик ещё не завершил свою работу по мягкому закрытию, когда я, подхватив куртку и сумку, кинулась за британцем вслед.

- Эд, - негромко позвала я. – Эд! – уже более настойчиво повторила я.

Путаясь в рукавах, я старалась догнать его, что с моими короткими ножками было сделать сложновато. Я решила пойти на перемирие и неслась к нему с чистыми помыслами, искренними намерениями и глупой наивной улыбкой.

- Я спешу. У тебя что-то срочное? – Эд остановился и спокойно на меня посмотрел сверху вниз.

От его холодного тона все мысли в моей голове спутались, весь мой отточенный монолог посыпался, как иголки со старой новогодней ёлки, улыбка сползла куда-то в отсутствующее декольте. Я надеялась, что утренняя история забыта, раз мы так здорово проводили вместе время с Денни.

- Нет, не срочное... - я будто бы врезалась в дверной косяк его равнодушия.

Первой мыслью было отступить, но я почему-то передумала.

- Просто мне показалось, что между нами осталась какая-то недосказанность... Я подумала...

- Нет, вовсе нет, - пожал плечами Эд. – Всё в полном порядке. Меньше думай, - намёк на улыбку вышел с лёгким налётом неприязни.

- Окей, - кивнула я, совершенно не представляя, что после таких слов может быть в порядке.

- Если у тебя всё, то я пойду. Увидимся вечером.

Не дожидаясь моего ответа, британец ушёл от меня, оставив ещё больше вопросов своим безразличием. «Ну, и чёрт с тобой, Эдвард Харрингтон, подумаешь, особа какая... - хмыкнула я, направляясь с Брендону и Нейту. - Неприятно, конечно, но... Сломлен, но не побеждён! Ещё повоюем», - подумала я, садясь в машину. 

***

После сауд-чека я крутилась в кресле, ожидая Кэрри. Задумавшись, я случайно открутила пайетку от костюма и пришла в ужас, немедленно стала озираться, чтобы без свидетелей избавиться от улики прямо на месте преступления. В гримёрке была толпа людей, но, как оказалось, никому не было до меня дела. Я могла хоть вниз головой свеситься с потолка и всё равно бы не заслужила ни одного взгляда. Поэтому, быстро сдув блестяшку куда-то под стол, я стала думать, как скоро я умру из-за туфель, которые намертво сковали, как мне показалось, не только ноги, но и сердце. Я не решилась щеголять полуголой попой перед всеми, поэтому поверх крошечных шорт я надела свои надёжные старые-добрые джинсы. Верхняя часть костюма, которая, похоже, была сделана из китового уса времён средневековой инквизиции – другой причины для её тугости я не находила – не давала мне сделать ни одного нормального вздоха. «Всё, у меня кислородное голодание, я умираю, - подумала я, когда комната перед глазами поплыла. – А, может, обычное, не кислородное? Нужно что-то поесть, а то я скоро забуду, как выглядит еда. У меня кофе три раза в день вместо всего», - я оставила творения французского дизайнера-модельера у стула и поковыляла к столу с закусками.

- Так, быстрее садись в кресло, нам поменяли очерёдность выходов, - залетевшая в гримёрку копна рыжих волос не сулила ничего хорошего.

Я подавилась хлебцем прямо там же, где и стояла.

- Как поменяли? – я на ватных ногах возвращалась к своему месту. – Я не готова...

«О-о-о, можно подумать, что к выступлению последней ты готова. Что ты вообще готова выступать».

- Это не моё дело, дорогая, садись и не мешай мне работать, - Кэрри с усилием нажала на мои плечи, опуская меня в кресло. – Что ты делала всю неделю?.. – она взяла меня за подбородок. – На что ты похожа? – женщина повертела меня в разные стороны, потрепала по волосам. – Гленн, ну, где тебя, негодника, носит?! Скорее сюда! И неси экстренный чемоданчик...

Краем глаза я заметила, как надменно сам себе улыбнулся Том, завивая волосы сидящей недалеко от меня Эве. Ничего хорошего в этом «знаке» не было.

На мне была применена вся «тяжёлая артиллерия», которой располагал мир химической промышленности. Мне казалось, что, если Кэрри понадобилось бы сбрызнуть меня серной кислотой для пущего эффекта, она без раздумий пошла бы на это. В четыре руки с Гленном, они производили манипуляции, от которых мне хотелось повеситься сразу же и немедленно. Маски, фен, сухой лёд, обычный лёд, косметический лёд, кислоты в малой дозировке, капли для глаз, аспирин... Я всерьёз ожидала бубен якутского шамана или трубку вождя индейцев. Щипало, жгло, стягивало и растягивало мою бедную кожу во все стороны, но это... Это заставило меня съесть все недовольства одним махом и без хлеба: через двадцать минут после последней экзекуции мне показалось, что я попала в рай вся целиком, не только лицо. От наступившего облегчения я чуть было не заплакала. Я не чувствовала этого уже очень давно. Как будто на долгую острую боль вдруг подействовало обезболивающее. Лучшее чувство в мире. После снятия узких туфель, конечно.

За это время я совсем забыла о выступлении. Боль притупляет страх, знаете ли. Но всему приходит конец, и вот мой замаячил на горизонте. В панике я написала Диме, сказала, чтобы смотрели на мой позор чуть раньше, чем ожидалось. Мой друг сначала паниковал больше меня, а потом просто попросил «сфоткать ему танцоров в маслице»... «Окей, Дима, спасибо, помог, дружище, что бы я без тебя делала... Наверное, грустненько, в одиночестве жадно пялилась бы на лоснящихся мускулистых мужиков... Такая трата ресурсов на меня одну».

Не получив должной поддержки ни от кого вообще, потому что даже мама не смогла сказать мне чего-то, чего бы я уже не знала, я смиренно ожидала, когда за мной придут, чтобы прикрепить передатчик и отдать микрофон. «За мной придут... Как на казнь, ей Богу...» - я пыталась отвлечь себя бестолковым рассматриванием картинок в интернете. Когда мне надоело и это, я стала внимательно следить за тем, что делал Гленн. Совершенно случайно я взглянула за спину стилиста и к своему неописуемому удивлению заметила Эда, который о чём-то беседовал с высокой девушкой в светлом брючном костюме. Почему я не увидела их раньше, кто была эта белокурая барышня, сколько они уже там находились, почему у неё были такие длинные ноги, почему он ей так мило улыбался... «Эй, зачем вы обнимаетесь?..» Вопросов было больше, чем нарощенных ресниц у Эвы.

- М-да, - глубокомысленно изрекла я. – Только посмотри на неё... Почему я не такая высокая, стройная и не в дорогом костюме?.. Как ей удаётся оставаться грациозной и статной на такой-то шпильке... - во мне говорила чистейшая зависть. – Конечно, ему именно такие и нравятся... Такие всем нравятся, верно?

- Эм, прости, кто? Я не расслышал, - Гленн рассеянно вертел прядь, которую никак не мог закрепить в нужном месте.

- Да вот эта девушка, с Эдом... - я обернулась, чтобы показать блондинку стилисту, но наткнулась лишь на спину британца, который заботливо придерживал ей дверь.

Сама же девушка уже вышла из гримёрки.

- Не важно, - разочарованно поворачиваясь обратно, сказала я. – Не имеет значения. Просто очередная классически-идеальная пассия Эда: стильная, уверенная в себе и совершенная. Такая, знаешь, с картинки или обложки. Короче... - меня захлёстывала обида на свою генетическую составляющую личности. – Не такая, как я.

- Ты преувеличиваешь, - темноволосый парень попытался реабилитировать меня. – Все идеальны... И вообще, красота в глазах смотрящего, - он, наконец, закрепил волосы и любовался результатом.

- Это очень и очень слабое оправдание, ты же это понимаешь? – я повернулась к Гленну. – Я не жалуюсь, просто... - я беспомощно всплеснула руками. -  Просто иногда хочется почувствовать себя действительно красивой, чтобы это не было чем-то инородным для тебя, чтобы ты чувствовала себя уверенно в этой красоте. А пока получается очень неуклюже стоять на каблуках и опасаться красной помады... Если бы ты её увидел, то понял бы, о чём я говорю... Такие с гордостью несут свою красоту, не боятся и не стесняются её. Таким девушкам, как она, такие, как Эд, всегда рады и с будут удовольствием открывать двери по сто раз на дню, а не скажут, что у неё проблемы с памятью, раз она не может найти выход... - настроение катилось вниз по наклонной.

Где закончилась ревность, началось самоуничижение и проклинание судьбы.

- А, может, тебе для этого просто нужно быть сестрой Эда? – Кэрри возникла откуда-то из-под локтя Гленна. – И не разводить эти сопли? – она вскинула одну бровь. – Девочки! Что ж вы все такие глупые-то? – риторически воскликнула женщина и развернула моё кресло снова к зеркалу. – Если уже ты некрасивая, то я вообще не знаю, кто тогда может быть красивым. И вообще, если я ещё раз услышу от тебя, что ты некрасивая, я буду бить тебя шнуром от фена столько, сколько понадобится, чтобы выбить из твоей прекрасной головки эту дурь. Ну же, улыбнись, не заставляй меня пожалеть о том, что я извела почти весь запас своего «экстренного чемоданчика» на тебя, - рыжеволосая стилист мягко положила руки на мои плечи. – Ты думаешь, из любой можно сотворить такой шедевр?

- Спасибо, - тихо ответила я, накрывая своей ладонью её руку. – Я очень это ценю.

Пока я не спеша втискивала свои ноги, почуявшие свободу, в кеды, я размышляла. Размышляла над тем, как мне хотелось сказать всем вокруг, что проблема именно в этом-то и была: моя «красота» появлялась и исчезала благодаря Кэрри и Гленну с их волшебными баночками. Она не была частью меня, лишь иллюзией, как у Золушки – до первой капли воды. Но расстраиваться времени совсем не было, перекраивать наследственность тоже, нужно было работать с тем, что было, поэтому я взяла себя и туфли в руки и вышла из гримёрки.

- Отлично, - Джереми носился с рацией по закулисью. – Спасибо, Кэрри, ты настоящая волшебница, я не устаю тобой восхищаться, - он начал поочерёдно целовать тыльные стороны ладоней рыжеволосой женщины. – Так, а теперь ты, - менеджер вмиг изменился.

«Смотрите-ка, разгон от милого дядечки до сучки меньше, чем за секунду», - я топталась на месте как бедный родственник, прижимая туфли к груди.

- Стой здесь, - Джереми заставил меня пятиться назад, пока я не упёрлась спиной в техническую лестницу, ведущую наверх декораций. – И никуда не уходи, у тебя немногим больше шести минут... Где Эд?.. – внимание американского менеджера переключалось с невиданной скоростью. – Кто-нибудь видел Эда?

- Только что был здесь... - отозвался кто-то из снующих туда-сюда работников сцены.

- Быстро, найдите мне его.

Сверкнув глазами (а, может, это была его лысина? Кто знает, кто знает...), Джереми скрылся в кулуарах здания. Ко мне тем временем подошёл один из парней, ответственных за техническое оснащение, и бесцеремонными холодными руками стал шарить по мне в попытках зацепить за что-то передатчик.

- Если нужен скотч, - он указал пальцами на мониторные наушники, которые лежали на моём плече. – То нужно подождать.

Я в ответ только кивнула и стала исподтишка наблюдать за своими танцорами, которые блестели от масла даже в полутьме.

- Из-за технических неполадок выход переносится на шесть минут, - девушка в наушниках с планшетом в руках, всучила мне микрофон и исчезла так же быстро, как и появилась.

«Отлично, плюс шесть минут нервного ожидания. От волнения можно умереть? Нужно прогуглить...» - я сжимала и разжимала заледеневшие пальцы в кулаки. Вокруг меня все носились с каким-то делами, важными поручениями, последними приготовлениями – у всех было занятие, кроме меня.

- Снимай джинсы и... Туфли, - Кэрри указала на обувь, опрометчиво оставленную на технической лестнице. – Не забудь.

Я покорно кивнула снова и попыталась облизнуть сухие губы, но предупредительный взгляд стилиста заставил меня засунуть язык обратно в рот и забыть вообще, что он у меня есть. От волнения сердце начинало биться часто и гулко, мышцы ног слабели. Я засунула микрофон в вырез корсета, в то место, где у остальных девушек находится соблазнительное декольте, чтобы не забыть и его ненароком. Пока я копошилась в темноте в попытках отлепить от себя джинсы, которые от холодного пота буквально приклеились ко мне, и переобуться, а, точнее, втиснуть свои ледяные от страха, но всё ещё опухшие ноги в узкие туфли, мимо меня прошёл рабочий с огромной пластиковой бочкой. Где-то надо мной находилась установка для искусственного дождя для моего выступления, и контейнер с водой, видимо, несли именно туда. Тихонько выругавшись на своего напарника, рабочий стал затаскивать бочонок наверх. Я на секунду отвлеклась на мужчину. Теребя наушники, я стояла лицом к лестнице в полной прострации. «Ещё пару минут, и тебе нужно будет выходить на сцену, соберись», - я решительно развернулась на каблуках, чтобы пойти к выходу на сцену. Но моим планам было не суждено сбыться.

Следующие мгновения казались чем-то нереальным, чем-то, на что всегда смотришь со стороны и думаешь, что это плохой сон, и ты сейчас проснёшься.

Пока я закрепляла в ушах «экраны», из одного конца коридора ко мне шли Джереми и Эва, которые о чём-то тихо беседовали. Попятам за ними с расчёской в руках, зубах и карманах семенил Том, который пытался что-то поправить на ходу в причёске норвежки. Рабочие сцены продолжали циркулировать, как заправские муравьи: в абсолютном хаосе и полном порядке одновременно. Кэрри разговаривала по телефону поодаль, накручивая прядь волос на палец. За её спиной я увидела Эда, который вёл за собой Роуз. Рыжеволосая стилист, наверное, подумала, что я так пристально вглядываюсь в неё, поэтому ободряюще кивнула и улыбнулась мне. Именно в тот момент всё пошло не так. Лицо Кэрри исказилось в ужасе, глаза округлились вместе со ртом, который ещё мгновение назад мне улыбался. Неосторожно задевая рыжеволосую женщину, делая огромные шаги, ко мне кинулся Эд. Он не успел. Всё уже закончилось.

Я видела смутно сквозь мокрые ресницы, волосы прилипали к лицу, накидка из шифона холодной плёнкой покрывала всё моё тело. Я стояла с опущенной головой, наблюдая за тем, как с наушников, выбитых потоком из мои ушей, стекали струйки воды. С кончика носа, замедляясь, скатывались капельки. Я дышала так, словно плакала до этого часы напролёт: заикаясь, коротко и рвано. Вокруг меня всё остановилось, я не смела поднять глаза, никто не проронил ни единого слова. С носа упала последняя капля, и я решила, наконец, пошевелиться. Как только я это сделала, вместе со мной в движение пришло всё и все остальные, кроме Эда. Он так и остался стоять в нескольких шагах от меня с замешательством на лице, которое перерастало в раздражение. Об этом я могла судить по тому, как сжались губы и остро обозначилась нижняя челюсть.  

Первой моей мыслью, конечно же, было бежать. Бежать оттуда как можно дальше и биться в истерике как можно дольше и сильнее. Но я была настолько шокирована тем, что на меня вылилось содержимое той самой бочки, которую только что пронесли мимо меня, что я продолжала стоять на месте парализованная, прося хоть какой-то помощи одними глазами.

- Смотрите-ка, шоу началось раньше, чем мы все ожидали, - первой опомнилась Эва.

Девушка с ехидной улыбкой смотрела на меня сверху вниз, снисходительно, как на больное животное.

- Не знала, что здесь будет выступление морских котиков, а то бы непременно захватила с собой ведёрко с рыбой, - блондинка самодовольно ухмыльнулась. – А ты через обруч прыгаешь?..

- Хватит, - вмешалась Кэрри. – Скорее в гримёрку.

Женщина была уже на полпути ко мне, когда её осадил всё тот же насмешливый, с издёвкой голос:

- А она закрыта.

- Это катастрофа, - тихо сказал Джереми и, запустив листки бумаги с планшетом в полёт, самоустранился.

Рыжеволосая стилист впала в ярость.

- Что значит «закрыта»? Том? – она процедила слова через зубы, силясь не накинуться на Эву.

Сын Кэрри только пожал плечами.

- Вот то и значит. Закрыта. Совсем закрыта. А где ключ – никто не знает, - блондинка расплылась в самой широкой и лучезарной улыбке. – Кажется, кому-то сегодня крайне не везёт, - она обращалась уже ко мне. – Жаль, - со злостью в голосе и торжеством на лице закончила норвежка.

Вокруг меня собирались люди, пришла Камилла, уже в своём костюме для выступления. Оли и Колин резко перестали улыбаться, когда увидели всю эту немую сцену и меня. Но больше всего меня поразил Мишель: выглянув из-за плеча Тома, он на секунду задержался на мне, поджал губы и, развернувшись, просто ушёл. «Вот и всё. Если даже куратор от тебя отказался, то действительно всё, тушите свет, кина́ не будет». Танцоры перешёптывались, озабоченно посматривая на меня. А я даже не могла заплакать, вообще ничего не могла. Стояла и наблюдала за всем так, будто происходило сие действие не со мной. Наверное, я выглядела так, что с минуты на минуту могла впасть в истерику, потому что кто-то предложил мне воды. Сквозь пелену и вакуумную тишину в моей голове кто-то пробивался ко мне со своим дурацким стаканом воды. Воды! Как будто именно её нам всем тут и не хватало.

- Ищите ключ...

- Нет, бегите за запасным...

- У кого-нибудь есть полотенце?..

- Фен, сюда, живо!..

Сначала я засмеялась, громко так, чтобы все слышали. Я не могла остановиться, не контролировала это, пыталась зажать руками рот. А потом хлынули слёзы. Горячие и крупные. Их я тоже не контролировала. Смеялась и плакала. Плакала и смеялась.

- Стоп, - рявкнул Эд. – Все замолчали... Пожалуйста, - тихо добавил он. – Наша гримёрка открыта?

- Да, но... Там ничего нет, всё было у девочек... - проблеял Том.

- Два полотенца. Найди мне два полотенца. Подожди, - Эдвард остановил одного из рабочих. – Мне нужна такая футболка. А ты, - британец обратился ко мне. – Пойдёшь со мной, не забудь свои кеды.

***

Эд волочил меня по узким коридорам быстрее, чем двигались мои ноги. Я даже перестала истерить, мне было некогда. Пару раз я чуть не влетела на полном ходу в чёрные чемоданы для аппаратуры, спасало меня, видимо, чудо.

- Куда и зачем ты меня тащишь?! Да скажи ты мне, в конце концов!.. – я силой вырвалась из его цепких рук.

Британец не сразу обернулся: он запрокинул голову, сделал глубокий вдох и только после этого заговорил.

- Сейчас ты переоденешься и выйдешь на сцену, - он повернулся ко мне.

Я иронично-истерично рассмеялась.

- Ты серьёзно? Вот так? – я указала на себя. - Ты хорошо видишь или забыл линзы надеть? Ты вообще осознаёшь, что здесь происходит? – я уже не была так уверена в том, что сумасшедшая из нас двоих – это я.

Кажется, у меня появился конкурент в этом спорном вопросе.

- Я вижу, что ты тратишь время, которого у нас и так нет. И да, я хорошо вижу и прекрасно осознаю всё, что происходит. К сожалению, я зачем-то решил тебе помочь. И помогу, - упрямо сказал Эд.

- О, ну, тогда у тебя большие проблемы... - я капризно сложила руки на груди.

- Продолжая стоять в коридоре, ты не решишь не одной, - категорично ответил парень и с новой силой потащил меня дальше.

У гримёрки парней нас встретил Том, который выглядел как нашкодивший щенок. Он передал сложенные аккуратной стопочкой полотенца и футболку и быстро ретировался. Наверно, чувствовал, что Эдвард не в духе и боялся его.

Британец выставил из комнаты Мишеля и всех остальных, после чего закрыл её на ключ. Я боязливо подошла к зеркалу и чуть не разрыдалась снова: я выглядела не просто жалкой, а отвратительно жалкой. Как будто работницу варьете прополоскали пару раз в стиральной машине: мокрое гнездо на голове вместо причёски и размазанный по всему лицу макияж входил в диссонанс с моей вызывающей, прилипшей к телу, одеждой.

- Раздевайся, - я не заметила, как ко мне подошёл Эд, накинул мне чистое полотенце на голову, как покрывало на клетку с попугаем.

Из-под материала в зеркало я с удивлением обозревала голый торс британца. «Когда он успел раздеться?»

- Что? – я стянула с головы полотенце и повернулась к парню лицом.

- Снимай всё, - он указал пальцем на накидку и мой корсет. – А это тебе больше не понадобится, - Эдвард дёрнул за наушники, за которыми потянулся передатчик радиомикрофона. - Поторапливайся, у нас мало времени, - одним шагом преодолевая расстояние между нами, Эд взял обеими руками меня за талию и усадил на стол, спиной к зеркалу. – Я не буду смотреть... Наденешь футболку.

Я удивлённо моргнула, и лента накладных ресниц сползла на щёку. От тепла, которое исходило от его голой груди, я, наверное, могла высохнуть вся, вместе с искусственными волосами, на раз-два. Одной рукой я торопливо стала расстёгивать крючки, на которых держалось всё сооружение, другой – доставать трессы из волос. Когда я поняла глаза, то увидела в полумраке гримёрки спину Эдварда. На левой лопатке у него была ещё одна татуировка – птичье перо. Однако насладиться зрелищем мне не удалось – парень быстро спрятал тату под футболкой.

- Я думала, она для меня, - я с удивлением увидела, что Эд надел промо-футболку своей же группы, только наизнанку.

Хуже от этого она, естественно, не стала.

- Нет, - усмехнулся он. – Ты надевай мою. Тебе нельзя выходить на сцену в чём попало. Тебя обсуждают, с этим нужно считаться, а я уже привык, - последние слова парень произнёс, не глядя на меня, пока подворачивал края рукавов. – И вообще... Меньше разговоров, - британец снова подошёл ко мне и потрепал полотенцем мои волосы.

Я нырнула в его футболку, которая была в четыре раза больше меня, с таким удовольствием, которого не знало человечество. Одной из причин, конечно, была сухость: всё, что холодно и противно не прилипало к телу уже априори было хорошей вещью. Но... Это было что-то особенное. Я чувствовала это. Не потому, что она здо́рово пахла (не без этого, конечно) или стоила, как мой полугодовой прожиточный минимум, нет. Мне показалось, что этот обмен одеждой, который мог показаться какой-то глупостью, всё же что-то значил для нас обоих. Это было что-то вроде знака перемирия, эдакая «футболка мира». Ведь просто так люди не делают ничего, верно? Особенно, не спасают чужую задницу из такой передряги.

Британец смерил меня взглядом, от которого мне захотелось съёжиться и провалиться сквозь землю. После чего одним лёгким движением руки он скрутил мои волосы в пучок и закрепил его заточенным простым карандашом, который нашёл где-то рядом со мной.

- Ничего себе, - изумилась я. – Где ты этому научился? – я рукой ощупывала влажные волосы на своём затылке.

- У меня две сестры, не забывай, - Эдвард присел, чтобы быть на одном уровне с моим лицом и взялся за второе полотенце. – И художественное образование.

Я смирно сидела, пока Эд не церемонясь стирал остатки роскошной работы Кэрри. Когда он отошёл, чтобы посмотреть на результат издалека, потому что кое-какие волшебные штучки Кэрри не оттирались даже наждачной бумагой, я смутилась и опустила лицо в ладони.

- Эй, чего ты?.. – нахмурился британец.

- Ничего... - я пристально рассматривала свою левую щёку, на которой сегодня утром начали зреть три болезненных прыща, прямо на скуле под глазом. – Ничего из этого не выйдет, ты зря стараешься.

«Привет, стресс, алкоголь и недосып!»

Эд громко выдохнул и провёл обеими ладонями по своим волосам. «Чайничек» терпения начинал закипать. Я решила не подбрасывать дровишек в костёр личной неприязни и сделать вид, что я пытаюсь исправить ситуацию.

- Точно нет никакого корректирующего средства? – я кривлялась, пытаясь рассмотреть, под каким углом этих отвратительных бугорков будет не так видно.

- Нету ни-че-го.

- Отстой, - я задрала голову к потолку в притворном расстройстве.

«О, Боже! Что же делать? Неужели придётся отменить выступление? Я же так ждала этот день. Мне та-а-ак жаль», - с сарказмом подумала я, ожидая, что британец, наконец, сдастся.

- Ну, разве что... - Эд наклонил голову, как любопытный щенок.

Он взял со стола перманентный чёрный маркер и мой подбородок своими длинными пальцами.

- Сиди смирно.

- Эй-эй-эй, - запротестовала я. – Ты что делаешь, он же... - я почувствовала влажный след на щеке. – Не смывается.

- В этом весь смысл. Вот так, - Эдвард отпустил меня.

Быстро развернувшись обратно к зеркалу, я увидела, что на местах ужасных красных пятен красовались аккуратные чёрные звёздочки с тонкими концами. «Боже мой, за что же ты меня так ненавидишь?»

- И художественное образование... - кисло произнесла я.

- Оно самое, - британец явно гордился собой. – Всё, время, - он взглянул на часы на запястье и кивнул на дверь.

«Кажется, теперь проблемы у меня».

***

- Соберись...

Я слышала голос Эда как будто сквозь толщу воды.

- Эй, ты меня слышишь?

Видимо, я отвлеклась и не услышала чего-то, что мне говорил британец. Я рассеянно кивнула.

- Постой здесь, я сейчас вернусь.

«В прошлый раз это плохо закончилось», - лениво подумала я. Страх и паника вернулись, когда я поняла, что меня действительно ведут к выходу на сцену, и это не шутка.

- Две минуты до выхода.

В мою одеревенелую ладонь вложили микрофон с зелёным кончиком. «Прошлый был синий», - всё также отстранённо думала я. Тело вдруг стало тяжёлым, мысли густыми и тягучими. Даже, если бы я захотела уйти – не смогла бы.

Эдвард действительно возвращался, на ходу что-то быстро объясняя Колину, который только утвердительно кивал в ответ. Не дойдя до меня каких-то десять шагов, блондин, молниеносно развернувшись, куда-то убежал. Серьёзно, сорвался с места и побежал. «Мне тоже не помешало бы».

- Ты как? – подозрительно смотря на меня, спросил Эд. – Может, воды?

Мой блуждающий взгляд сменился на свирепый и убивающий.

- Ладно, понял, неудачная шутка... Эм-м-м, мне нужно это закрепить, - без дальнейших объяснений Эдвард нагнулся ко мне, словно пытался обнять.

Я инстинктивно отпрянула.

- Стой смирно.

Он возился с ремнём на моих джинсах достаточно долго, чтобы я успела устать и положить подбородок на его плечо. Более недвусмысленно выглядящей со стороны ситуации придумать было нельзя.

- Ты это специально? – спросила я, когда парень сделал от меня шаг назад.

- Ты о чём?

- Закрепить эту штуку можно было и сзади, совсем необязательно было подходить так близко, - категорично заявила я.

- Можно было, - пожал плечами Эд. – Переделать? – он со всей серьёзностью снова протянул ко мне руки.

- Нет-нет-нет, всё нормально, - я отклонилась назад.

- Ну, как знаешь... Идём.

До выхода на сцену оставалось всего ничего, а я всё меньше ощущала контроль над телом. Ожидая команды девушки «на старт», я крутила в руках один из наушников-мониторов. В слабом свете, идущем от софитов со сцены, я не сразу разглядела, что было изображено на нём. Я поднесла наушник ближе к глазам, потом вынула второй из уха, чтобы убедиться, что мне не показалось. На обоих гладких «мониторах» из прозрачного пластика были нанесены чёрные буквы – «EH».

«Это что, его личные наушники?.. Хм-м-м, а он что, на всём ставит свои инициалы?.. Не важно, спрошу потом...»- я стала озираться в поисках своих танцоров.

- А где остальные? Где моя подтанцовка?.. – я озабоченно заглядывала за плечо Эда, который каменной стеной отделил меня от остального пространства закулисья.

Он боялся, что я сбегу на финишной прямой? Хотя на меня очень похоже...

- Кстати, об этом... - Эдвард запустил руку в свои взъерошенные волосы. – Ты же помнишь песню, которую мы пели на генеральной репетиции?..

Я задрала голову и вопросительно на него посмотрела.

- Возможно... Допустим, да, помню. И что?

- Ты же помнишь, какие там слова? – британец положил руки мне на плечи.

- Это кошачье мяуканье сложно забыть, - недовольно ответила я.

От прилипчивого припева я пыталась избавиться ещё несколько часов. И всё равно, как только я прекращала контролировать ситуацию, песня пробиралась в голову и играла фоном ко всем моим занятиям.

- Тогда выйди и просто спой её!..

- Но я же...

Эд развернул меня спиной к себе и буквально выпихнул на сцену.

«... Не помню второго куплета».