Идеально неподходящее время
«Пи-и-ить», - единственная мысль, которая крутилась вместе с моей головой, когда я осознала, что больше не сплю. Именно осознала, потому что по-другому моё состояние описать было сложно: я пришла в себя. Проверив наличие рук и ног, я медленно разлепила глаза и попыталась встать. Комната пришла в движение вместе со мной. Я осторожно, опираясь на подручные предметы, дошла до стола с графином воды и, отбросив все оставшиеся манеры, игнорируя начищенные стаканы, начала пить прямо из него. Конечно же, от жадности я облилась, но это было не самым страшным во мне этим утром, поэтому я даже не расстроилась из-за своей неуклюжести. Я подождала немного, пока холодная жидкость наполнит мои слипшиеся внутренности, прочистит хоть немного голову. Во рту стоял отчётливый привкус помойки, который, казалось, въелся даже в зубы. Я поморщилась и заковыляла к выходу. В пентхаусе было тихо и пусто, с улицы доносились редкие гудки автомобилей. Колин, видимо, оставил меня досыпать в гордом одиночестве: прошлой ночью мне было легко и весело, а потом я внезапно уснула. «Интересно, на сколько я опоздала на репетицию? А-а-а, к чёрту...» - я сгребла плащ и туфли в охапку.
Словно вор, я спиной выбралась из номера, осторожно закрыв за собой дверь, чтобы не шуметь. Не издавать лишних звуков я старалась в первую очередь для себя самой: мне казалось, что звук в голове «выкрутили» на максимум. Развернувшись лицом к коридору, я столкнулась с самой неприятной и суровой реальностью: в светлой джинсовой рубашке и чёрных штанах, небритый, но свежий и румяный, ко мне направлялся Эд.
Удивительно, не правда ли? «Ну, не-е-ет... - захныкала я, запрокидывая голову. – Только не сейчас, - я решила сделать вид, что твёрдой походкой иду по своим делам, а британцу вообще не ко мне. – Меня нет, нет, нету-у-у-у...»
- О, Боже! Наконец-то! Я никого не могу найти, как будто все провалились сквозь землю!
«О, парень, я бы с превеликим удовольствием...»
- И тебе доброе утро, - промямлила я и кисло, с усилием, улыбнулась. – У тебя есть что-нибудь от головы? – на секунду зажмурившись, я постаралась унять звон в ушах от его воплей.
«Какой же ты громкий».
- Нет, с чего бы? - замешкавшись ответил Эдвард.
- А орёшь так, будто есть, - рявкнула я и продолжила ползти в направлении своего номера.
- Подожди...
- Ну что ещё!? – проскулила я.
Грязная, босая, пахнущая проходной на ликёроводочном заводе, я хотела закатать этого неугомонного громкого парня в ковёр, чтобы он успокоился и не раздражал меня. Потому что ещё чуть-чуть, и я бы захотела закатывать уже в асфальт.
- Ты знаешь, где хоть кто-нибудь? – широко раскрыв свои тёмные глаза, Эд ожидал, что я расскажу ему, в чём смысл жизни, не меньше. – Никто не поднимает трубку и не отвечает на мои сообщения.
«Ты уже с утра всех достал», - внимательно посмотрев на него, я поняла, что он не отвяжется, и, собрав остатки сил в кучу, с тяжёлым вздохом ответила:
- Посмотри на меня, - я встряхнула плащом. – Похоже, что я знаю, где «хоть кто-нибудь» в этом дурацком Лондоне? До недавнего времени я вообще не была уверена, что я здесь, а не дома у Димы после попойки в 19 лет...
- У кого?.. – нахмурившись спросил британец.
- У-у-у, всё, проехали, - я совсем сдалась. – В двух словах: я не знаю, хорошо? – не теряя времени, я начала искать карту от номера.
- Вообще, это больше, чем два...
«О. Мой. Бог. Он сводит меня с ума!»
- Всё, я сказала, меня это не касается. Adieu! - я захлопнула дверь перед его надоедливым носом. – Кошмар какой-то, - последняя ремарка так вывела меня из себя, что я окончательно проснулась.
Я осмотрела свой кристально-чистый номер, кинула грязные вещи на свободное от ваз с розами место, зажгла пару настольных ламп. Тяжёлые портьеры и верхний свет пока были для меня через чур. Сбросив с себя остатки чулок и выйдя из юбки, как из шифонового портала неудачников, я вспомнила, что, во-первых, уже сто раз обещала перезвонить Диме, а, во-вторых, его ожидал ответственный день: первый в истории полный переезд первого же в истории официального бойфренда, так что я, как хороший друг, должна была, как минимум, поздравить соседа с этим знаменательным событием.
- Дмитрий? Вас беспокоят из Букингемского. Есть у Вас минутка, поговорить о королеве нашей, Елизавете?
- Что ты там куришь? – друг рассмеялся мне в трубку.
- Ах ты ж ё... - я всего лишь включила свет в ванной, а показалось, будто вошла в рай. – Да чё-т приносят, я не разбираюсь, пати хард, так сказать...
- Я заметил, - съехидничал Дима.
- Да, вот только вчера снюхивала с голой стриптизёрши, - я положила телефон на край раковины и включила громкую связь. – Я почищу зубы после тяжёлой ночи, а ты мне расскажи, как вы там переехали?
Я посмотрела на себя в зеркало и поняла, что ещё один такой «забег» и у меня откажут почки и я умру. Рассмотрев себя поближе, я заключила, что гроб к тому же будет закрытым.
- Никуда ещё не переехали. Позвонила Стёпина маман и предупредила, что отец с кем-то там поменялся сменами и будет дома. А мы уже почти подъехали! Это было эпично. Представь картину: проезжаем мимо его дома, тут звонит мама, кричит, что отец только что вышел в магазин, и чтобы мы не смели соваться даже близко. По округлившимся глазам Степана я понимаю, что во-о-он тот мужчина с пакетом в руках, который только что вышел из подъезда и есть глава семейства. Я ору как сумасшедший: «Ложись!». Стёпа отстёгивается, падает на пол... Даже не знаю, как он там уместился, сложился втрое, наверное. Я смотрю на мужика, мужик смотрит на меня, я по газам... Короче, как в фильме про шпионов.
- Вот это вам вешело там... - с полным ртом пены прошамкала я.
- Не говори, я, блин, поседел... В субботу попытка номер два. Надеюсь, без приключений будет, - вздохнув, продолжил друг. – У тебя что там?
Пока я пыталась заставить химическую промышленность исправить урон, который нанесла её алкогольная сестра, я рассказывала Диме все перипетии вчерашнего дня.
- Кхм... - задумчиво изрёк сосед. – Ты рассталась с великолепным человеком, прекрасным и чудесным парнем из-за фоток столетней давности через два с чем-то дня, так?
- Ну, и ещё из-за того, что он улетел в Америку посреди свидания... А так, да, всё верно.
- Мг... С парнем, который тебе цветы дарил, кормил и в попу целовал?
- Я же говорю, там ряд причин... Всё так запутанно...
- Да?
- Да.
- Мг. Какой-то... Как бы его помягче-то назвать... Молодой человек-говнюк-не-будем-показывать-пальцем отчитал тебя, как школьницу за свою высокохудожественную мазню?
- Я как бы сорвала ему и его отцу сделку на пару тысяч фунтов... Но, вообще, да, - я собирала волосы в «хвост».
- И стал косвенной причиной расставания с вышеупомянутым прекрасным миллионером?
- Это так важно?
- Ну?!
- Да, - покорно ответила я.
- И последнее: ты выбралась из здания по старинке, через окно, с другой звездой, но этого никто не заметил?
- Это вообще моя самая любимая часть, - оживилась я. – Помнишь, как мы сбегали с субботников в школе? Вот я вчера вспомнила былое, пригодились-таки навыки... - я, заметно ожившая, вышла из ванной комнаты.
- Мне нужно видеть это в HD-качестве! – покатываясь со смеху сказал мой друг.
Я проигнорировала последнюю реплику соседа, потому что меня ожидал другой сюрприз в HD-качестве: через заросли ваз к столу пробирался Эд с небольшой картонной подставкой для кофе и четырьмя стаканчиками. Я замерла на месте с телефоном у уха и наблюдала за его неуклюжими попытками не разворотить всё вокруг себя.
- Дим, вот он передо мной сейчас, не знаю, как он попал в мой номер, наверное, до сих пор хранит карту от него. У него в руках кофе и ему снова от меня что-то нужно. Вот что мне делать?
- Кто «он»? – настороженно переспросил сосед.
- Ну, «ОН», понимаешь... Вот куда мне его послать, чтобы он не вернулся?
- Эм... Ты... Он же тебя слышит?..
- Слышит-слышит.
- Ты бы выбирала выражения, а то мало ли, у тебя акцент, конечно, но, я думаю, он поймёт, если ты его в жопу отправишь.
- Включи мозги там, мы всё ещё по-русски говорим!
- А, да, точно...
- Ладно, короче... Я надеюсь, что все останутся живы, я тебе перезвоню.
- Я не знал, какой именно ты любишь... - начал тихо Эд.
- Так, выметайся отсюда, - спокойно ответила я.
Я должна была оставаться сильной и не допустить ошибки, которую я совершила накануне... И за день до этого... И вообще каждый день: утро я начинала, как матёрая фрезеровщица из Челябинска, готовая стружку снимать с каждого мужика, а заканчивала легкомысленной дурочкой, которая плавилась от одной улыбки с ямочками. Так вот я решила, что это был не такой день.
- Ты не очень-то любезна...
- А с чего бы это мне с тобой любезничать? – я опешила от его наглости. – Ты украл карту, вломился без спроса в мой номер, натоптал мне тут... Вчера вот ты сам, например, не очень-то старался быть вежливым, - я сложила руки на груди. – И...Чего ты улыбаешься, как идиот?
- Ничего... - мне показалось, что Эд сейчас заплачет, так он старался скрыть смех. – Не могла... Не могла бы ты надеть штаны что ли?
Я моментально вытаращилась на британца, понимая, что снять юбку-то я сняла, но ничего не надела после. Спасало только то, что блузка была достаточно длинной, до середины бедра, как раз чтобы не светить всеми моими не прелестными «прелестями». Я не подала вида, но про себя молча сделала дабл фейспалм, от всей души прямо.
- А ты не пялься! – я так яростно ответила ему, что мне показалось, что я даже подпрыгнула на месте.
- Я стараюсь, поверь мне, - засмеялся Эд.
Я потупилась в свои разбитые коленки и мне почему-то тоже захотелось рассмеяться, но нужно было держать лицо. Я попятилась в направлении ванной, нащупала махровый халат на дверном крючке и невозмутимо запахнулась в него.
- Всё? Больше я тебя не смущаю своим видом? Проваливай, - скучающим тоном сказала я.
У меня было примерно миллион пропущенных вызовов от Мишеля, и Эд был последним существом в этом мире, на которое я хотела тратить остатки своих сил.
- Ты даже не выслушаешь меня? – грустно сложив свои бровки промурлыкал парень.
- Нет, - я с гадкой улыбочкой передразнила его сладко-ватный тон.
Всё, что меня волновало – это чистая футболка и консилер высокой плотности. В идеале подошёл бы и пластический грим.
Эд смешно посопел носом и направился к двери. Я отвлеклась от груды одинаково разных чёрных футболок.
- Стоять, - скомандовала я.
Парень застыл на месте спиной ко мне, после чего стал медленно, словно под дулом пистолета поворачиваться.
- Куда ты это понёс? – удивлённо спросила я, указывая на бумажные стаканчики.
- Я думал...
- Не нужно думать, нужно поставить мой кофе и идти дальше искать свою мадам, которую сносит каждым попутным ветром.
Эдвард покорно поплёлся к тяжёлому столу. Запутавшись в своих ногах молодого оленя, он чуть не убился и оставил меня без одной вазы. Хорошо, что хоть сам не растянулся в луже.
- Дай сюда, ты сейчас расшибёшь себе лоб, - я выхватила картонную подставку. – Спасибо, - я расплылась в искусственной улыбке. – Дверь позади тебя, не убейся по дороге, - я повернулась спиной к парню, ожидая в скором времени услышать характерный щелчок дверной ручки.
Я вынула стаканчик из подставки – он был из ближайшей сетевой кофейни и всё ещё горячий, пах карамелью.
- Мы продали картину вчера, - я подняла голову от стола. – Представитель миссис Бозуорт вернулся позже и передал нам, что, если русская считает, что картина отвратительна, значит её обязательно нужно купить, ведь русские ничего не смыслят в искусстве, потому что они...
«Значит, хорошие сапоги, надо брать».
- Остановись, просто остановись, пока не стало слишком поздно, - я предупреждающе направила на Эда указательный палец.
- ... Но я так не думаю, - испуганно продолжил британец.
- О, ну, конечно же нет, - саркастически ответила я.
- Ну, я пойду...
«Это мы типа вернулись к началу что ли? Я опять виновата, потому что он, белый и пушистый, пришёл извиниться, а я, злой сибирский медведь, не хочу даже выслушать?.. Я же пожалею об этом...»
- Стой, подожди...
«Нет, точно пожалею».
- Рассказывай, что у тебя случилось?
***
Из получасового рассказа о том, какой Эд несчастненький и как все его игнорировали, я выудила самый минимум полезной информации: Мишель просто не хотел с ним разговаривать, потому что на генеральную репетицию вовремя (читай: вообще) пришёл лишь он один; Оли растворился ещё вчера в середине вечера; Камилла сидела у врача уже четвёртый час и не признавалась, что у неё со связками на ноге; Эву последний раз он видел вчера, тогда же, когда и мы с Колином, но с тех пор их заметили (читай: выпроваживали под утро) в лобби баре, вдвоём, пьяных вдрызг. Норвежка не брала трубку, хотя этот доморощенный шпион слышал, что телефон звонил где-то в её номере. Блондин оставил все вещи и остатки своего мужского достоинства на ковре фойе. Таким образом, из живых и почти здоровых была только я, которую британец случайно обнаружил в коридоре.
- И теперь Джереми требует, чтобы я всех собрал, потому что вчерашний вечер – целиком моя идея, которая обернулась вот такой катастрофой... Этого не было в расписании проекта. Хотел же как лучше, правда, - Эд жалобно смотрел на меня. – Думал, все на время переключатся, проведут спокойный вечер в галере, а что из этого вышло...
Я допивала уже третий стаканчик кофе и, извиняюсь, совсем не втупляла, зачем я слушала эту длинную историю.
- Хорошо, все разбежались, как тараканы от тапка, ты косвенно в этом виноват, но ты же не пастух и не нянька. Они взрослые люди – проспятся и придут.
- Я знаю парней много лет. Не придут. Поэтому-то Джереми и заставил меня их всех собрать.
- И ты пришёл ко мне-е-е-е?.. – я хотела, чтобы Эд назвал мне хоть одну вескую причину, по которой он всё ещё сидел за столом, а не вытаскивал своих собратьев из тёплых постелек.
- Помоги мне? – невинно хлопая ресницами, парень посмотрел на меня.
«Господи, ну почему я? Почему ты не мог наткнуться на кого-нибудь другого и с ним решать эти проблемы?» - я внимательно на него смотрела. После короткой паузы я продолжила:
- Выметайся, - я поднялась со стула и стала наводить порядок вокруг себя.
- Пожалуйста, - заныл Эдвард. – Я один не справлюсь.
- Ты один не сможешь разбудить друга, серьёзно?
- Вдвоём мы сделаем это быстрее, меня они не воспринимают всерьёз... Пожа-а-алуйста?
- Ты только что намекнул, что они меня боятся больше, чем штрафов от Джереми? Отлично, - я сорвала джинсы со спинки кресла.
- Нет, я такого не говорил... Ну, разве только чуть-чуть... И то, только Колин...
- Да ты!.. Всё, пошёл вон, я не шучу! – я указала на дверь.
- Но я же принёс тебе кофе!
- Это не аргумент!
- Пожалуйста! Я боюсь один идти к Эве, а вдруг она умерла там от передоза или ещё чего похуже? – британец всплеснул руками.
«Твою же ж мать!»
- О, Господи! – я схватилась за голову. – Эд, ты вот вроде умный парень, но боже мой, что ты несёшь?! Какой ещё, нахрен, передоз, ты в своём уме?!
- Тогда почему она не берёт трубку?! – парень повысил голос.
- Спит человек, понимаешь? Спит! – орала я.
- Вот пойдём со мной и убедимся, что она просто спит! – слегка наклонившись вперёд, кричал Эд мне в ответ.
Я сжала губы.
- Ну, всё, - сквозь стиснутые зубы проскрежетала я.
Через несколько минут, за которые я оделась и кое-как привела себя в общий порядок, мы спешили по коридору к Эве. Я от злости стучала голыми, но уже чистыми пятками по ковровому покрытию. Резко остановившись у двери, я постучалась и тут же приложила ухо к гладкому холодному дереву. В номере было как будто бы тихо.
- Звони.
Эд, озабоченно кусая губу изнутри, слушал гудки в трубке. Он немного присел и тоже прислонился к двери. Находясь почти нос к носу, мы слушали мелодичный звон телефона Эвы.
- Я же говорил, - прошептал Эдвард, заканчивая вызов и выпрямляясь.
- Тише ты...
Сразу мне показалось, что мне показалось. Прямо, показалось в квадрате.
- Ты это слышишь? – я потянула его за рубашку, чтобы он вернулся в исходное положение.
Несколько секунд мы вдвоём прислушивались, пока по глазам парня я не поняла, что он тоже это слышал.
- Ну, всё, нужно зайти, - воинственно прошипел Эдвард и достал из кармана ещё одну пластиковую карту.
- У тебя от всех номеров есть ключ? – как можно тише возмутилась я. – Где ты их берёшь? У отеля большие проблемы с безопасностью...
- Ш-ш-ш, я сказал, что хочу сделать сюрприз своей девушке, - осторожно нажимая на дверную ручку ответил Эд.
- Да ты что, - сгримасничала я. – Которой из?..
- Хватит болтать, идём, - парень вошёл в номер.
Мы продвигались медленно в еле освещённой комнате. Повсюду были тонны вещей, чемоданы и дорожка... Из одежды. От очередного звучного храпа в полной тишине мы оба подпрыгнули на месте. Не сговариваясь, мы с Эдом решили пойти к источнику «пароходного гудка». Звук привёл нас в спальню. Из-под горы белых одеял и подушек торчала волосатая такая себе нога, которая с определённой периодичностью издавала оглушительный храп.
«По предварительным данным - мужская», - я стала мыслить полицейскими протоколами.
Мы переглянулись.
- Давай! – прошептала я.
- Что?!
- Ну... Давай, - я бестолково замахала руками в сторону кровати.
Эдвард медленно подошёл и нерешительно оттянул край одеяла вверх, стараясь заглянуть под него. В какой-то момент я увидела, как множество эмоций промелькнуло на его лице, после чего он самодовольно ухмыльнулся и одним резким движением сорвал одеяло с... Колина. Как выяснилось, он, как последний сухарькин сын, гудел как грузовой поезд в чужой постели.
- Просыпайся, давай, встава-а-а-ай, - Эд тряс друга как грушу.
Блондин слабо замычал что-то нечленораздельное.
- Подъём, ты проспишь завтрак! – орал британец.
- Не-е-ет, нет, я сейчас встану, - Колин попытался оторвать голову от подушки. – Оставьте мне... Что-нибудь... - он безнадёжно упал обратно.
Эдвард подогнул под себя ногу и сел рядом.
- Вставай, пьянь, - британец продолжал тянуть друга в противоположную от кровати сторону. – Куда ты дел Эву?
Прошли ещё несколько минут безуспешных попыток поднять блондина, и мне это надоело окончательно. Я ушла в ванную, намочила полотенце в ледяной воде.
- Отойди, - сказала я Эду и залезла на кровать с ногами.
С высоты собственного роста я выжала всю холодную воду прямо на Колина.
- А-а-а, вашу мать, вашу мать, я же сказал, что встаю! – блондин подскочил в мгновение ока, сшибая меня с ног.
Я бы наверняка отправилась в очередное свободное падение, если бы Эд вовремя не поймал меня.
«Что я там говорила про фрезеровщицу? Забу-у-дьте-е-е», - думала я, пока убирала чужие руки с неприличных мест.
- Всё хорошо, меня можно уже отпустить, - недовольно нахмурившись, я прошипела британцу.
- Я так и понял, - ответил Эд и хитро улыбнулся.
- Я не спасательный круг, чтобы так за меня хвататься! Пусти!
- Ага, - британец снова ухмыльнулся.
- Так, ладно. Колин, - я попыталась обратить на себя внимание осоловелого блондина. – Колин, алло, где Эва? – я наклонилась ближе к парню и меня буквально «проспиртовало».
«Кто-то будет отлично гореть на костре инквизиции Джереми, подготовился».
- Да не орите вы так... Оба! О-о-у-у, - шотландец взялся за голову. – Вот ваша Эва, не съел я её.
С этими словами Колин откинул пару подушек и одеяло рядом с собой. У меня глаза на лоб полезли: под этой грудой перин, свёрнутая рулетом, отдыхала блондинка. Её волосы закрывали лицо и свешивались вниз с кровати. С другой стороны из «ролла» торчали ноги. Мы с Эдом снова не сговариваясь переглянулись.
- Ну, вот она и нашлась, - я обошла постель, чтобы проверить, дышит ли она там вообще или как.
Присев перед девушкой и убедившись, что под занавесью из волос действительно Эва и что она по крайней мере жива, я снова вынырнула из-за бесчисленного количества одеял.
- Серьёзно? – я сказала это так громко, что Эд чуть не потерял телефон. – Тебе именно сейчас нужно проверять количество «лайков» в Инстаграме? Это не могло подождать? – я испытующе смотрела на парня, который был готов проглотить свою блестящую игрушку, потому что не мог придумать, куда её деть. – Не хочешь убедиться, что тут действительно Эва?
- Да она там, она... - промямлил Колин, который «под шумок» снова прилёг и собирался уснуть. – Я лично заворачивал...
- Эй, даже не думай засыпать, - я потянулась к нему через Эву, чтобы тряхнуть парня, как следует, она даже не шелохнулась. – Ну, что ты стоишь? Пни его! – обращалась я уже к Эду. – Всё, ребята, - сказала я, спрыгивая с кровати. – Вы, как хотите, а я – пойду.
- Подожди, куда? Ты меня с ними оставишь? – заскулил Эдвард.
- О, любитель Инстаграма активизировался... Я тебе найти Эву помогла? Мы всех собрали?
- Да, теперь всех, - покрутив телефон в руках, ответил британец.
- Всё, моя работа здесь окончена. Оставляю тебя выяснять причины, по которой эта красотка голая изображает из себя мясной рулет. Не дай этому засранцу снова уснуть, adios.
***
Стоит ли говорить, с каким опозданием я приехала на репетицию? Думаю, нет. Заставил ли Мишель пожалеть меня, что я вообще родилась? Да. Пришлось ли мне ждать долгих два с половиной часа своей очереди на неудобных креслах в зале? Определённо да. Было ли мне жалко свою задницу? И снова скажу я вам безоговорочное «Да». Если бы в тот день можно было нажать на «Гудок» с конфетти, который дают особо отличившимся на «America's Got Talent», в моём случае – «самому большому провалу дня», то мой бы нажимали без перерыва.
Из-за того, что я пропустила свою очерёдность в окончательной репетиции номеров, меня решили своеобразно наказать: костюм я могла увидеть только непосредственно перед самим выступлением, а, чтобы отрепетировать всё на сцене в реальных условия, я должна была ждать, пока это сделают все остальные. Накануне девяносто процентов ужрались в сопли, поэтому из адекватных были только танцоры, Мишель и Камилла. В тот самый момент, когда я входила в зал, француженка как раз уходила со сцены, так что даже в таком формате её выступление оказалось для меня загадкой. Эва, естественно, репетировала в своём режиме, очевидно, где-то в душе, потому что, когда через сорок минут приехали Эд и Колин, девушки с ними не было. И это как «будто бы» никто не заметил.
Рабочие сцены метались туда-сюда, шумели и тянули километры кабелей и проводов. Нат за сценой что-то тренировала с Камиллой. Всё вокруг меня слилось в единый размеренный гул. В какой-то момент, найдя наиболее удобную позу, на сколько это позволяли жёсткие кресла, я уснула.
- Она что, спит?
Сначала я услышала неясную возню возле себя, но решила, что мне это снится. Когда же я услышала голос Мишеля рядом с собой, мне показалось, что где-то внутри меня умерла служебная собака: мозг сразу скомандовал проснуться и бежать что-то делать.
- Тыкни в неё, давай, тыкни...
- Я в тебя сейчас тыкну... - я потянулась. – Чем-нибудь острым, - моя закостенелая шея причиняла адскую боль. – Чего вы тут собрались?
Открыв глаза, я поняла, что надо мной стоят Эд, Мишель и Колин. Кое-кого я узнала по запаху.
- Мы не увидели тебя в зале сразу... - чуть севшим голосом сказал блондин.
- А давно вы здесь, стоите у меня над душой? – я сладко зевнула и села.
- Ну, прилично, чтобы всё отрепетировать и тебя не заметить. Довольно крепко спишь, хочу тебе сказать, - Эд уселся рядом, как только я убрала ноги с соседнего кресла.
- Так вы уже закончили? – с надеждой спросила я.
- Не совсем, - француз присел на спинку следующего ряда кресел. – Просто кое-кто, - он одарил Эдварда не самым дружелюбным взглядом. – Увидел тебя и поскакал сюда, вместо того, чтобы закончить репетицию и разойтись по домам, - Мишель сложил руки на груди.
- Ой, ладно тебе, не будь занудой. Просто мне было интересно, как кто-то может спать, когда ты поёшь, - британец показал другу язык.
Я разочарованно посмотрела на часы.
- Здесь я соглашусь с Мишелем: вам нужно поскорее закругляться, иначе я не смогу ничего сегодня отрепетировать.
- Ладно, дай нам ещё... Полчаса... - растягивая слова сказал Эд.
- Сорок минут... - выпалил Колин.
- Умножь на два, - тихо добавил француз.
- Да идите уже, - проворчала я.
Промучившись в положении китайского иероглифа ещё какое-то время, поняла, что лучше, чем сползти вниз и положить голову на спинку, я придумать ничего не могу. Я как могла старалась снова задремать, но теперь, когда я знала, что происходит на сцене, даже самый захудалый пограничный сон отказывался приходить. Я дала себе слово, что не буду открывать глаз, пока они не закончат, но уши-то я заткнуть не могла! Ещё через какое-то время я с ужасом поняла, что не только покачиваю ногой в такт песне, которая играла по кругу, наверное, в миллионный раз, но и подпеваю ей в голове. Припев, по крайней мере, отложился в памяти прекрасно... Ну, ещё первый куплет, может быть...
«Да неужели», - я с трудом встала и на негнущихся ногах начала спускаться к сцене. Меня уже ждала Натали. По ней было видно, что день выдался не из лёгких, но женщина не теряла оптимизм и с каким-то волшебным энтузиазмом взялась за меня. Поправив свои чёрные недлинные волосы, женщина распахнула на груди кардиган и, обмахиваясь программой завтрашнего шоу, стала руководить процессом. Оказавшись один на один со сценой, собственным микрофоном, пятёркой танцоров и несколькими пока выключенными камерами я поняла, что «я не трус, но я боюсь». В глазах Нат читалась растерянность, потому что она, видимо, никогда раньше не сталкивалась с таким невероятно упрямым ступором. Женщина испробовала на мне весь преподавательский арсенал: от мягких уговоров, до угроз и шантажа, всё время повторяя, что мы это уже делали тысячу раз, нужно просто закрепить на большой сцене. Я же представляла в своей голове всё иначе, пока пазл не начал собираться прямо передо мной. Я могла делать что-то одно: либо отвратительно мяукать в микрофон, либо худо-бедно танцевать. Понятие «одновременно» для меня не существовало. В очередной раз запнувшись на кульминационном моменте, я просто села на пол и уронила лицо на ладони.
- Я не могу, - тихо сказала я, когда услышала, как кто-то ко мне подходит.
- Всё ты можешь, я сам слышал, вставай.
На этот раз голос Мишеля вызвал у меня желание зарыться под сцену.
- Да, мы тоже не сразу вот так взяли и начали выступать, всякое бывало.
«О, нет, только не он». Я подняла голову и увидела Оли, в спину которому бил прожектор, поэтому он, скорее, походил на силуэт.
- Я уже попросил, чтобы тебе нашли русских на бэк, чтобы твой ужасный акцент не был так очевиден. Так что не заставляй меня пожалеть о тех полутора часах, которые я на это убил, - угрожающе продолжил француз. – Поэтому сейчас, помолись своим богам, солнцу, ветру, матрёшкам, кому вы там молитесь, и начинай работать. Да, это тяжёлый труд, Принцесса, а ты села на пол и разнылась, как девчонка!
- Я не девчонка!.. В смысле, я не разнылась!.. Я никогда не пела одна, я не могу, не умею... Даже на репетициях я пела вместе с Нат...
- Я слышу много-много трёпа, - уходя в зал, сказал Мишель. – А должен слышать, как ты поёшь.
Провернув ещё пару раз номер, демонстрирующий у меня неожиданное отсутствие всех талантов, я согнулась под шквалом критики, который не могла унять даже сдержанная Натали. Мало того, что я не могла больше не то, что оправдываться, я уже пела с трудом и вяло таскалась туда-сюда по сцене. Оливер своим присутствием ничуть не помогал. Он, как и обещал, держался от меня подальше, свою репетицию уже пропустил, поэтому смысл его нахождения в помещении был мне непонятен. Единственное, что он сделал, так это распустил танцоров, а чуть позже Нат и звукорежиссёра, чьё место занял сам.
Я снова и снова «тормозила» в определённом моменте песни, потому что знала, что никогда в жизни не вытяну, даже не стоило и пытаться. До этого Натали сказала мне, что я просто боюсь и, как только я переборю этот страх неудачи, у меня всё получится, потому что: «Я знаю, ты можешь это сделать». Скажите мне, кому такое не говорили, чтобы подбодрить? А кому такое говорили «для галочки», зная, что человек действительно не может это сделать?
Заходя на очередной «круг», я решила, что в этот раз хотя бы попробую. Я сконцентрировалась на пределе своих возможностей, набрала побольше воздуха и... В зале полностью пропал свет. Просто в одно мгновение вокруг воцарилась кромешная тьма и только из моих снятых мониторных наушников продолжала звучать музыка в гробовой тишине.
- Это не я, - испуганно выпалила я.
- У меня всё работает, - откуда-то крикнул Оли.
Я стояла на месте, потому что плохо ориентировалась в пространстве. Единственный свет исходил от небольшой вывески «Exit». Теоретически – один шаг не туда, и я могла свалиться со сцены. Практически я проверять не стала.
- Это мы-ы-ы, - счастливо заорал где-то Колин.
- Эй, боишься петь? - я услышала голос Эда совсем рядом. – Представь, что ты закрыла глаза...
- Вашу мать, парни, сейчас совсем не до ваших шуток! Тут и так работы ещё до завтра хватит...
- А мы и делаем твою работу, - серьёзным голосом ответил британец. – Ты должен был ей помочь, а не загнать до смерти. Оли, пусти оригинал по левому каналу.
Я снова надела наушники: слева я слышала вокал певицы, чью песню я так бестолково коверкала, справа – только «минус».
- Пой вместе с ней без микрофона. У тебя есть по паре метров со всех сторон, ты не упадёшь, если начнёшь немного двигаться, - я снова слышала низкий голос из глубины зала.
«Если ты думаешь, что помог мне... То нет, теперь я стесняюсь в два раза больше. Ну, что я как дура буду скакать одна в темноте по сцене?» - я в полном оцепенении боялась лишний раз вздохнуть.
- Чего ты ждёшь? Пой! – выкрик Мишеля ударил меня кнутом.
Во мне стала закипать ненависть к этому человеку. Почему он кричит на меня? Кто дал ему право так со мной разговаривать?
- Нет.
- Что, прости?
- Что слышал, - я стала снимать с себя мониторы. – Я не за этим сюда приехала, понятно? Я не певица и не собираюсь быть для вас цирковой мартышкой, - неуверенно, но быстро я пошла в сторону где, по моим расчётам, должен был быть выход со сцены.
За тяжёлой тёмной тканью уже пробивался свет коридора, я была на верном пути, когда за мной вспыхнул свет. Я ожидала, что кто-то из них пойдёт за мной, но этого не произошло. От моего резкого толчка дверь в пустую гримёрную отлетела и громко ударила в стену. Я остановилась на секунду, оперевшись на небольшой столик у зеркал, понимая, что закипаю не на шутку. После небольшого промедления я стала собирать свои вещи в небольшой рюкзачок. Чтобы как-то отвлечься, я надела наушники. Блестящие спонсорские наушники, в которых можно было не только не бояться, что твои уши могут замёрзнуть зимой, но и подрабатывать сигнальной ракетой в космос. В плеере на повторе был оригинал песни, который я слушала, чтобы постараться скопировать манеру исполнения, потому что не смогла придумать чего-то своего. Меня вдруг разобрало такое зло, что я даже себе не смогла объяснить, почему я решила, что спеть в пустой гримёрке во всю мощь своего совсем немощного голоса – это хорошая идея. Наверное, я просто доказывала себе и Мишелю, что, несмотря на всё, что я говорила до этого, потратив столько времени впустую, не оправдав чужих надежд, всё же «могу и умею». Сдвинув наушники так, чтобы одним ухом слышать себя, другим – музыку, я просто сделала это. Опомнилась и открыла глаза я только тогда, когда услышала редкие звонкие хлопки в ладоши.
- Я же тебе говорил, что это отличная идея, - француз «дал пять» стоящему за его спиной Эду, который самодовольно улыбнулся краешком рта и многозначительно поднял одну бровь, смотря на меня. - Всё она может, просто прикидывается. Ты должен мне двадцатку, - Мишель ткнул Оли кулаком в плечо. – А ты не расслабляйся, Принцесса. Запомни ощущения и завтра повтори всё это на сцене. Сейчас давайте все вернёмся в отель. Не знаю, как вы, но я уже на ногах не стою.
***
Я ввалилась в свой номер и первым делом упала спиной на кровать. Чтобы снять неловкость момента, я позвонила Диме, как только вышла из гримёрной. Ехать в одной машине с Оливером было всё ещё болезненно неловко.
- Тебе меня не понять, - страдальчески сказала я. – У меня были тренировки на износ, у меня разбиты колени и поцарапано лицо, я морально – один большой синяк, я унижена и занижена как «Приора»... Что ты там вообще понимаешь в своей тёплой квартирке?! У меня вместо микрофона была двухкилограммовая жёлтая гантелька! – возмущалась я.
- Ты маме звонила? – я слышала, что друг курил на балконе.
- Звонила... Кто её пустил к интернету вообще? Она требует, чтобы я немедленно возвращалась домой, потому что цитирую: «Мне не нравится, что ты так вызывающе выглядишь... И ведёшь себя». Она там что, решила, что домой вернётся вавилонская блудница?
- А вернётся? – с воодушевлением спросил Дима.
- Что «вернётся»? Вообще «вернётся» или «блудница»?
- Всё вместе, - съехидничал сосед.
- Иди ты, друг ещё называется, - я перевернулась на бок и положила трубку просто на щёку.
- Ладно, - выдохнул Дима в трубку. – Я же не серьёзно, любя.
- Да я уже привыкла. День считается неудачным, если меня кто-нибудь хоть раз не назовёт шлюхой... Отлично, - я задумалась. – Привыкла к тому, что меня поносят на каждом углу... По-моему, это ненормально...
- Обратная сторона медали?
- Да, - буркнула я. – Шоколадной. Всё, давай закроем эту тему, - я включила громкую связь и уткнулась лицом в покрывало. – Потому что, чем больше я об этом думаю, тем больше мне кажется, что они правы. Я начинаю ненавидеть себя с удвоенной силой. Такое странное стадное чувство к самой себе.
- Не знаю, говорил ли тебе кто-то это раньше, но ты классная. Всё это фигня, они просто завидуют, потому что не могут быть даже на чуть-чуть такой крутой как ты...
- Подхалим, - усмехнулась я и села.
- Самую малость.
- Дим?
- А?
- Так хочется тебя обнять, идиотина ты моя любимая, - слёзы начали наворачиваться на глазах.
- Эй, ну ты чего, не реви только...
- Да не буду я, - засопела я в трубку. – Просто устала... Боже, как я устала... - я больше не контролировала себя. – Я устала от чужих ожиданий. «Сделай это, сделай то, я на тебя надеюсь, я в тебя верю, бла-бла-бла». А я бы и хотела, но не могу.
- Опять твой комплекс «отличницы»: или лучше всех, или никак?
- Причём тут это? Просто... - я сглотнула очередной ком, подступавший к горлу. – Ты смотришь вокруг – у всех всё получается на раз-два. Петь – пожалуйста, танцевать – да запросто! Всё время хорошо выглядеть? Да как нечего делать. И это всё в свободное от любимой и высокооплачиваемой работы и семьи время. Я сдаюсь, я не знаю, как они это делают.
- «И это продолжает на тебя давить»... Да-да, я слышал это уже миллионы раз...
- А разве это не так?
- Я уже устал тебе повторять, что ты сама себя загоняешь узкие рамки. Что хорошо для одного, не обязательно хорошо для другого, - друг говорил очень уверенно. - Ты придумала себе стандарты, к которым карабкаешься каждый день, доводя себя до изнеможения, морального и физического. А теперь подумай, сколько из того, идеального, что ты нарисовала себе, действительно твой выбор, а что «так нужно, потому что кто-то сказал»? Какие страхи ты пытаешься скрыть? Что ты не нужна просто такая, какая ты есть, со всем вот этим вот, что в твоей голове? – голос Димы заметно потеплел. – Так ты немножко опоздала: как минимум, твоя мама и я, готовы всегда любить тебя, несмотря ни на что. Вот поверь мне, в мире не существует чего-то, что заставило бы нас отвернуться от тебя.
- В твоём вопросе и был ответ, - грустно сказала я. – Никто никому не нужен вот такой, как он есть, обычный и заурядный. Всем нужны весёлые, здоровые и счастливые, с улыбкой на весь Инстаграм. А такие как я, скучные и неинтересные, сидят дома, неделями не выходят на улицу, с людьми общаются только онлайн и только по работе. Если бы не сериалы, мы бы, наверное, вымерли как класс. У меня не выходит быть красивой, я чувствую себя неловко в этих дизайнерских шмотках, я не сексуальная, а смешная и нелепая, потому что от отсутствия уверенности в себе начинаю глупо себя вести, потому что не умею заткнуться в нужный момент. Я не могу сделать шага без камер, это угнетает. Мне постоянно кажется, что все смотрят на меня, смеются и обсуждают, как я в очередной раз сделала что-то не так.
- А ещё ты ужасно упрямая, - упрекнул меня Дима. – Мне не удастся тебя переубедить?
- Меня не нужно переубеждать, просто признай, что я права...
- Ни-ког-да. Потому что я уверен в том, что, первое: ты неблагодарная маленькая эгоистка, потому что я сказал, что мы тебя любим несмотря ни на что, а ты всё о себе, да о себе...
- Не-е-ет же, я люблю вас!..
- Не перебивай меня! Второе: ты устала и это сказывается на твоём эмоциональном состоянии, которое и так не очень, фаталист по жизни. И третье: ты ещё не встретила того человека, который бы заставил тебя, наконец, поверить в то, что ты необыкновенная. Я вот думаю, что все люди такие, просто каждому нужен кто-то, кто покажет ему всё волшебство, что скрыто внутри...
- У тебя уже есть такой? – я улыбнулась и подколола друга. – Почувствовал... «Волшебство»? – я давилась смехом.
- Я не хочу сглазить, но, похоже, что да...
По голосу Димы я поняла, что он не услышал моих ноток издёвки и говорил на полном серьёзе. Первый раз за всю свою недолгую жизнь я слышала подобное от друга.
- Я не могу это объяснить, да и не нужно... - мечтательный голос Димы заставил меня прислушаться к его словам. - Просто наступает момент, когда ты смотришь на человека и думаешь: «Чёрт, я, наверное, какой-то особенный, раз он со мной. Он мог бы быть где угодно и с кем угодно, но он сейчас здесь, спит, пьёт чай, пишет сообщение... Какая разница, что он делает, пока он делает это рядом с тобой? Все бытовые мелочи вдруг становятся какими-то новыми и интересными. Хочется всё делать вместе, потому что кажется, что, отпустив его хотя бы на секундочку домой, ты разучишься элементарно дышать. Ты постоянно проверяешь телефон в ожидании сообщения, ты хочешь позвонить, но вспоминаешь, что пять минут назад положил трубку и это уже попахивает преследованием личности. Тебя обязательно немножко потряхивает и сильно бьётся сердце в таком трепетном ожидании следующей скорой встречи... Вот, что я чувствую. Вот в этот момент и начинается волшебство.
- Ты действительно счастлив...
- Да, - ответил друг. – Да, Малышка, я чертовски счастлив. Я, наверное, вообще впервые чувствую. Чувствую всё так глубоко, что иногда боюсь утонуть в этой бездне. А потом я думаю, что, пока я буду тонуть с ним, мне не страшно.
- У-у-у, теперь мне не хватает тебя ещё больше... Как называется чувство, когда ты счастлив от чужого счастья? – я снова начинала раскисать.
- Ты опять начинаешь?
- Ну, что такое, могу я хотя бы от счастья поплакать? – заныла я. - После таких слов мне кажется, что у меня не только мозгов, как у инфузории туфельки, но и эмоциональный диапазон примерно такой же.
- Неправда! – возмутился друг. – Ты ударяешься в слёзы в среднем раз в полтора дня, так что давай не будем. У тебя сегодня свободный вечер, за тобой не следят злые папарацци из кустов, расслабься, не думай ни о чём, ложись спать пораньше – завтра тяжёлый день.
«Если бы всё было так просто».
- Не тяжёлый, а счастливый, потому что...
- Ой, нет, я не хочу слышать «я еду домой» ещё раз. Всё, у меня дела, я кладу трубку.
- Люблю тебя.
- Пока, Малышка.
Я ещё долго сидела на кровати и болтала спущенными ногами, обдумывая сложность и многогранность любви. Из множества слов, которыми я пыталась охарактеризовать это чувство, ярко выделялось одно единственное, которое казалось мне правильным. Любовь не совершенная, не единственная, не слепая, не жертвенная и не абсолютная. Она не истинная, не волшебная, не прекрасная, и уж точно не вечная.
Любовь особенная.
«... Потому что кто-то делает тебя особенным».
***
«Это я зря сделала», - подумала я, когда начала красить ногти на ногах. Первый же мазок оказался неудачным, из разряда: «Я красила палец и случайно попала на ноготь». «Вот это у меня сегодня день не задался».
За некоторое время до этого я бродила по номеру и собирала вещи, чтобы горничная не подумала, что я конченная неряха. Пританцовывая под что-то незамысловатое, что сплошным потоком шло по одному из музыкальных каналов, я огибала вазы и в полголоса подпевала всем песням на несуществующем языке. Картинка, сменившаяся в следующий момент, заставила меня плюхнуться на диван и с открытым ртом потратить четыре минуты своей жизни на то, что я видела каждый божий день: «The Strayed Line». Было странным смотреть на парней: вот ты с ними поговорила в коридоре, а вот они в телевизоре. Мой датчик восприятия реальности сломался.
Побродив ещё немного по номеру и снова села и открыла ноутбук. Любопытство, наконец, взяло верх над упрямством. Я решила: раз я с ними тут проторчала уже две недели, то пришло время отбросить предвзятое отношение и познакомиться с их творчеством. Поразмыслив ещё немного, я убедила себя в том, что их музыка очень даже ничего. Нужно было просто разграничить в своей голове парней из телика и парней, которые кидаются в машине попкорном и спят пьяные в чужих постелях. «Ну, или сваливают от тебя в Америку посреди свидания. Спасибо, Дима, теперь я буду думать об этом ближайшие пару лет перед сном», - я с приоткрытым от старания ртом докрашивала последние ноготки.
Неожиданно в дверь постучали. Мой мозг стал лихорадочно соображать, что же делать: открыть непонятно кому или опять притвориться, что «дома никого нет».
- Это Колин. И я слышу, что ты в номере, - раздался голос из-за двери.
Я перебрала много-много неприличных слов, пока бестолково носилась туда-сюда по комнате. «Нужно закрутить лак и закрыть ноутбук... Нет, сначала ноутбук... А-а-а, чёрт...» - никто не должен был застать меня за постыдным прослушиванием пусть и очень качественной, но всё же попсы.
Выдернув вилку из розетки, я одним махом решила самую главную свою проблему. Я просто надеялась, что компьютер переживёт такое экстренно-аварийное выключение.
- Чего хоте... ли... Чего хотели? – я постаралась не выдать своего возбуждённого состояния и дышать через раз, чтобы не было заметно, что я бегала как угорелая по номеру.
- Чем это ты тут занимаешься? – деловито поинтересовался блондин.
Я перевела взгляд с парня на свои руки: в правой была кисточка, в левой – сама бутылочка. После я снова посмотрела на шотландца, чтобы убедиться, что он не совсем дурак.
- Ого! – воскликнул Эд. – Ты сама красишь ногти? Никогда не видел, чтобы моя сестра этим занималась, - британец бесцеремонно протиснулся между мной и дверным косяком.
Колин не заставил себя ждать и последовал за другом.
«Конечно. Проходите. Чувствуйте себя как дома».
- Если бы у меня была фамилия Харрингтон, я бы тоже сама себе ногти не красила... - буркнула я, закрывая за ними дверь.
- Что? – переспросили парни хором.
- Ничего, - я закрутила лак. – Я удивлена, что вы постучали, а не просто ввалились без приглашения. Вы ведь в последнее время именно так и делаете, да? – я обращалась строго к Эду, хотя говорила во множественном числе.
- Ты как-то напряжена. Тебе нужно отдохнуть, - совсем игнорируя мой вопрос сказал Колин.
Блондин с удовольствием плюхнулся в одно из кресел и сложил руки на животе.
- Я и так отдыхала, пока вы не пришли... - я перевела взгляд на его друга. - Эд... Нет, не надо, - я замотала головой, стараясь предотвратить очередную глупость.
Стоило мне только на секунду отвернуться, и британец уже старательно красил ногти моим лаком.
- А?..
- Нет, я не могу это смыть, - предвосхищая его вопрос, ответила я. – Колин, я уже неплохо провожу время. Сейчас схожу в душ, посмотрю какой-нибудь фильм и лягу спать. Это будет самый прекрасный и покойный вечер в моей жизни.
- Это скучно, - наморщил нос блондин. – Пойдём лучше с нами в клуб? Танцы, коктейли...
По горящим глазам шотландца я понимала, что его внутренний алкоголик просится наружу и, как капризный ребёнок, получит своё.
- Не-е-е-т, нет, это без меня. Забирай своего друга и идите, куда вам там нужно. Давай, - я с усилием вытащила из-под блондина большую подушку, заставляя его встать.
- Пожалуйста?
- Дверь во-о-он там, - я указала большим пальцем за свою спину. – На выход. Все, - я обернулась к Эдварду.
Пока парни, недовольно посапывая, ожидали, что я изменю своё решение, я медленно продвигалась в сторону ванной, не спеша собирая разные полезные вещи. После того, как отчаявшийся Колин что-то буркнул Эду, и они вместе направились к выходу, я с облегчением выдохнула и закрыла за собой дверь в мир пены и ароматных пузырьков. Услышав, наконец, характерный щелчок ручки, я с воодушевлением подумала, что вечер снова мог стать приятным. Продлилось моё веселье ровно до того момента, пока я не вышла в абсолютную темноту номера. «Какие молодцы, не только ушли почти по первому требованию, но ещё и свет за собой погасили», - думала я, пока по памяти обходила вазы. Боковым зрением я заметила странное свечение. Я зажгла свет.
На моей кровати полусидя развалился Мишель.
- Вы что, размножаетесь почкованием? – я всплеснула руками, адресуя свой вопрос Колину, который снова занял своё место в кресле.
- Нет, мы решили вызвать подмогу, - из-за спинки дивана показалась счастливая физиономия Эда.
- А вот и... Я... - протискиваясь спиной вперёд, с бумажным пакетом какой-то еды, в дверях появился Оливер.
«О, ну конечно... Фул хаус», - я заняла место британца на диване, упав на него безнадёжным мешком с картошкой в белом халате.
- Ну, так что? – Мишель деловито облокотился о мягкую спинку и слегка перегнулся через неё.
Все четверо выжидательно нависли надо мной.
- Вы же от меня не отстанете?
Оли отрицательно покачал головой. Я накрыла лицо подушкой и немножко в неё прокричалась.
- Эд, я всё вижу! Хватит заглядывать под халат, я там не совсем голая, не надейся даже! – пробурчала я любопытному британцу сквозь толщу мягкого материала. – Выметайтесь, мне нужно одеться.
***
«Так, ладно, - кусая щёку изнутри подумала я. – Нужно сосредоточиться». После того, как я выпроводила шумную толпу «потерянных мальчишек» и подошла к стройным рядам своих вешалок. – Что-то достаточно «шлюхастое» для клуба, но не настолько, чтобы меня забрали в ближайший полицейский участок, - я сосредоточилась на штанге, полной вещей, которые могли бы быть видны днём из космоса. – В чём вообще люди ходят в клубы... Неужели придётся гуглить?..
Спустя очень короткое время, я упёрлась лбом в металл вешалки с немым вопросом «Как они это делают?», как бы обращаясь к тем самым людям, которые всегда знали, что им надеть. Мысль «прогуглить» уже не казалась такой дурацкой. «Ладно, сегодня я поработаю диско-шаром», - я пошла на компромисс с совестью и вытащила тяжеленное паеточное платье от Тома Форда. Мы с этим платьем, конечно, вращались на разных орбитах, и я надеялась, что никогда его даже из упаковки не достану, но отчаянные времена требуют отчаянных мер. Посмотрев на себя в зеркало, я окончательно поняла, что вот она я, а вот эта ослепительно яркая штуковина. «Хм, вот, если прикрыть плащиком... - я накинула сверху очередное творение модного дома Burberry. – Если понадобится, буду так хоть весь вечер сидеть, - одной рукой я держала стайлер с накрученной прядью, другой – втискивала свою ногу в ботильоны на каблуке с открытым носком. – Отлично, середина декабря – я в плаще и с голыми ногами.
Пора прекращать разговаривать с собой...» - противореча себе, я закивала своему отражению.
Не успела я опомниться, как в дверь постучали. Я проскакала добрых полчаса бесцельно по номеру под музыку, примеряя разные платья, надеясь найти что-то лучше паеточного и суперкороткого «монстра», но так ничего и не подобрала, переоделась в самый первый вариант и, конечно же, ничего не успевала. Увидев позади себя горы вывернутых на изнанку вещей, я за долю секунды кинула кисти и принялась распихивать одежду в недоступные для обзора места. Чуть запыхавшись и поскользнувшись на шёлковом шарфике, который словно вырос под моими каблуками, я открыла дверь.
- И вы собираетесь идти в этом, - я смерила всех четверых взглядом.
Парни непонимающе переглянулись.
- Ещё удивляются, что их за геев принимают, - на выдохе продолжила я.
Камилла, которая стояла за спинами молодых людей улыбнулась и быстро опустила глаза.
- Я с вами в таком виде никуда не пойду. Идите переодевайтесь, - безапелляционно закончила я.
Для большей весомости своих слов, я скрестила руки на груди. Мишель убрал телефон в сторону и испепелил меня своими глазами-ледышками.
- Да ладно! – недовольно воскликнул Колин. – Ты это серьёзно?
Я в ответ только кивнула. Все четверо поняли, что спорить со мной бесполезно, и тихо ненавидя меня разошлись по номерам.
- Мне-то остаться можно? Или тоже не прошла тест модной полиции? – расстёгивая верхнюю пуговицу тонкого чёрного шерстяного пончо, спросила француженка.
- Так и быть, проходи, - улыбнулась я, отходя в сторону и приглашая девушку внутрь.
Убедившись, что Камилле ничего не нужно, я незамедлительно вернулась к наведению собственного марафета.
- Неужели они действительно так ужасно выглядели, - француженка одну за другой изучала бутылочки с духами на обеденном столе.
- Не так, чтобы уж очень плохо... - я сушила клей на накладных ресницах. - Просто я не успела толком накрасится, - моргая, как кукла-пупс, которую наклоняют в разные стороны, я выглядела наверняка очень странно.
- Изобретательно, - Камилла вскинула брови будто прикидывая что-то в голове.
- Как твоя нога?
- Спасибо, уже лучше, - девушка не оставляла мне ни единой зацепки ля продолжения разговора.
- Кстати, - я решила, что нужно было чем-то разбавить неловкую паузу. – Слышала, как ты репетируешь с Нат, у тебя отличный голос.
- Не могу сказать о тебе того же, - я видела, как француженка сняла пончо и обнажила голые плечи и глубокий вырез своего брючного комбинезона с увесистой пряжкой на талии.
«Класс. Спасибо», - я думала, что на это можно было ответить.
- Ни разу не слышала, как ты поёшь, - мягко утонув в диване закончила девушка.
Видимо увидев мои неприятно поражённые глаза в отражении, Камилла снисходительно улыбнулась.
- В любом случае, завтра вечером останутся только двое, и ты прекрасно знаешь, кто это будет, - совершенно серьёзно сказала француженка.
Я совсем оторопела и растерялась.
- Нет, совсем нет. Я понятия не имею...
В дверь снова ломился Колин.
- Извини, нужно открыть.
Я спиной чувствовала тяжёлый и спокойной взгляд Камиллы на себе. Неужели она думала, что у меня здесь какие-то «особые» условия, позволяющие мне не переживать за своё место в финале? Или она знала что-то, чего не знала я?
***
- Ну, наконец-то, я уже думала...
От увиденного, я испустила остаток воздуха тонкой струйкой с лёгким свистом, как закипающий чайничек. На моём пороге было четыре модели из девчачьих грёз. Колин был в серых, словно выстиранных джинсах, которые стоили, однако, как две мои квартиры, чёрном свитшоте и бомбере с мелкими серебристыми заклёпками. Его волосы, всегда безупречно уложенные, вышли на новый уровень идеальности.
Оли переминался с ноги на ногу в коричневых ботинках из потёртой замши, светло-голубых джинсах, белой футболке и рубашке в красно-чёрную клетку, повязанной вокруг ремня. На левом запястье красовались большие часы на кожаном ремешке. Его руки были засунуты глубоко в карманы, отчего создавалось впечатление, что он ощущает себя не совсем в своей тарелке.
В противовес Оливеру, Эд был совершенно беззаботен и беспечен, с увлечением пытаясь разгрызть чупа-чупс своими белыми и на зависть всем ровными зубами. В его волосах на этот раз красовалась чёрная в тёмно-красные звёзды бандана, которая не давала непослушной отросшей чёлке лезть в глаза. Чёрная футболка была замята в местах сложения, чёрные узкие джинсы удлиняли и без того его приличные ноги оленя, которые заканчивались тяжёлыми чёрными со шнуровкой ботинками из гладкой кожи.
Чуть поодаль стояла «вишенка на торте» - Мишель всем своим видом показывал, как ему «уже надоело» и «уже скучно» проводить с нами время. Прислонившись одним плечом к стене, он лениво листал что-то в телефоне, даже в отвратительном коридорном освещении оставаясь божественным заносчивым произведением искусства: черная косуха с кучей острых клёпок, ярко-красная футболка, разодранные до невозможности чёрные джинсы и похожие на военные ботинки.
- ... вы не придёте, - осмотрев всех с ног до головы, закончила я.
«Вот это Тинкер Белл просыпала свою волшебную сексуальную пыльцу где-то в коридоре. Видимо, целую цистерну на них по дороге перевернула... Если здесь не приложил руку стилист, то это запрещённый приём прямо под мой несчастный дых. Их срочно нужно запретить на законодательном уровне! Это использование магии вне Хогвартса!»
Захватив с собой пару серёжек, кольцо и отвисшую челюсть, я закрыла за собой дверь.
- Это вы куда? – из лифта вышла Эва.
- Тебе с нами нельзя, - тут же среагировала я.
- Это ещё почему? – возмутилась блондинка.
- Просто нет, - я пожала плечами. – Это никак не объясняется, это данность.
- Да ладно тебе, - сказал Колин. – Не будь к ней так строга.
- Нет, - запротестовала я. – Она... Будет долго собираться! – мне нужен был хоть один весомый аргумент, почему «нет».
- Ничего подобного, мне не нужно столько времени и косметики, сколько нужно тебе, чтобы быть красивой.
- Нет, вы это слышите?.. – я начинала выходить из себя.
- Прекратите эти дурацкие пререкания хоть на один вечер, правда, - мягко отозвался Оли.
- Хорошо, - упрямо ответила я. – Хорошо, ладно. Ты можешь пойти с нами, - как капризный ребёнок, которого заставили делиться своей игрушкой с другим ребёнком, который только что обсыпал его песком из лопатки.
Под мои тихие протесты, Эва ушла к себе в номер. Все немного заскучали и начали подпирать стены с телефонами в руках. Я никак не могла справиться с застёжкой на серёжке-каффе, когда снова открылась дверь блондинки. Я забыла, что делала, когда увидела её.
За каких-то пятнадцать минут эта ведьма, в хорошем смысле этого слова, сумела наколдовать чёрное трикотажное платье, расшитое мелкими камушками и жемчужинами, белые, по самую попу, ботфорты из замши и такого же цвета полушубок из какого-то очень мягкого зверька, который она небрежно накинула на плечи. Мне ужасно захотелось погладить её, но я вовремя вспомнила, что это была Эва, и что погладить её может только асфальтоукладочный каток. В ушах девушки, которые она предусмотрительно открыла, собрав небрежно волосы, поблескивали бриллианты в несколько карат. «Не стекляшки же у такой барышни, в самом деле», - подумала я, наконец застегнув на своём ухе бижутерию.
Хорошее настроение выходило из меня, как воздух из дырявого шарика. Все вокруг стали неожиданно худее, стройнее, подтянутее и... Можете в это поверить? Богаче и красивее. Невероятно.
«Ну, всё, класс, сходила в клуб. А ведь говорил мне дядя Бродский: «Не выходи из комнаты, не совершай ошибку»... Останешься без самооценки и что-то там очень правильное про обои... Вот умный же был человек, знал, о чём говорил, и всех предупреждал!»
Уже заметно погрустневшая, я уселась к окошку в машине и ни с кем не разговаривала. От моей маломальской решимости в начале вечера не осталось и следа: я готовилась к нескольким часам неловкости и непонимания происходящего. Я абсолютно не умела вести себя в клубе не понимала всей «высокой» концепции и смысла в общем. Или действительно не умела отдыхать. Я летела в бездну неминуемого отчаяния по поводу своей никчёмности, как Алиса, провалившаяся в кроличью нору. «Плащ, пожалуй, снимать не буду».
Колин обратил на меня своё пристальное внимание уже у самого входа, где, как всегда, столпилась куча зевак и ещё больше папарацци.
- Эй, чего такая бледная, веселее! – блондин увлёк меня за собой, быстро пропихивая вперёд себя внутрь душного гремящего клуба.
Снаружи я даже представить себе не могла всего масштаба, который меня ожидал. С потолка повсюду свисали разного размера дискошары, создавая иллюзию не то перевёрнутой новогодней ёлки, не то причудливых сосулек. Большой блестящий танцпол был опоясан широкой барной стойкой, за которой сновало с десяток барменов. Сверху на отполированном мраморе отплясывали фигуристые барышни неопределённого возраста. Небольшие кабинки светились приглушённо-фиолетовым велюром своих внутренностей, которые таили в себе вообще бог знает что. Я еле успела увернуться от двух топлесс-официанток с подносами, полными разноцветных шотов, которые шли прямо на меня ледоколом «Мурманск». Колин опрокинул два ядовито-розовых не отходя от кассы, то есть меня.
- Они что, голые? – я старалась, чтобы блондин не только услышал меня, но и увидел мои абсолютно шокированные глаза.
Шотландец в ответ лишь задорно покачался в такт музыке и повёл за руку глубже в это логово голых девиц и пьяных мужиков, вслед за нестройными рядами нашей очень одетой по такому случаю компании. Мои глаза наверняка сохли и слезились от того, что постоянно были на что-то вытаращены, а не от дыма и ярких вспышек света. Столько «нудизма» я не видела за всю свою жизнь, сколько увидела за каких-то неполных сорок минут, но травма в мою психику была проложена грудью в буквальном смысле этого слова. Я села в самый тёмный уголок фиолетового дивана и одной рукой держала какой-то цветастый слабый коктейль («кто-то должен был быть трезвым» или «нельзя столько пить» - опции на выбор), другой – намертво вцепилась в полы плаща.
Народ вокруг меня пьянел со скоростью звука, в кабинке становилось совсем тесно и душно от танцев девочек. Эва совсем ушла в разнос в задранном платье, я только успевала следить за передвижением её белых трусиков, которые светились в неоновом свете по танцполу. «А с другой стороны: хорошо, что они вообще есть», - я допила второй коктейль и поняла, что плащ всё-таки придётся снимать. Помимо этого, нужно было срочно подышать воздухом.
Я вернулась через добрых двадцать минут, но я с тем же успехом могла уехать домой, в другую страну – никто бы не заметил. Наступил тот самый момент, когда все ощущали себя абсолютно неотразимыми танцорами и обольстителями. Для пущей убедительности, Колин обложился полуголыми девицами, Эд танцевал с какой-то незнакомой девушкой, Оли и Мишель с удовольствием дымили как паровозы. И я даже не хотела знать, чем.
«Содом и Гоморра сегодня не прошли бы квалификацию», - я аккуратно сдвигала битые бокалы в стороны.
- Это что, водка... Со льдом? – я просто просила, не надеясь получить хоть какой-то ответ.
- А не понятно? – язвительно ответил француз, выдыхая в мою сторону густое облако дыма.
Я, конечно, подрабатывала капитаном очевидность весь вечер, но это был риторический вопрос. Я давала им возможность поменять свой ответ и не выглядеть совсем дураками. «Кто придумал пить водку со льдом, как коктейль?! Что дальше? Фреш из малосольных огурцов?.. Кому-то он завтра понадобится», - я посмотрела на Эву, которая извивалась мимо музыки.
- Так водку не пьют, - упрекнула я Мишеля.
- Покажи, как нужно, ты же русская! – пробулькал Колин.
«Наша песня хороша, начинай сначала. Разбужу его завтра гимном Российской Федерации, - я самодовольно улыбнулась и направилась в бар за ещё одной, в капельках, бутылкой. – Ещё по стопке и они вырубятся будет проще «отнести» домой», - я не собиралась пить с ними «по-русски». Я собиралась сыграть на «слабо» и избавить их всех от необдуманных и постыдных действий. Да, надо признать, что мои методы были не очень гуманны, но, чёрт возьми, они потрепали мне нервишек прилично. Изощрённый способ отомстить и спасти одновременно.
Пока я ожидала бармена, на соседний стул приземлился неприятного вида мужчина. Или парень. В искусственном неярком свете барной стойки мне было тяжело сказать сколько ему лет. Зато неповторимый коктейль из алкоголя и дешёвого женского парфюма чувствовался издалека. Поддатый Казанова местного разлива сразу же перешёл к действию.
- Привет, - парень жевал жвачку с открытым ртом.
С каждой секундой он становился всё более неприятным, но я была настроена закончить вечер без скандалов.
- Привет, - я коротко искусственно улыбнулась и постаралась занять себя поисками свободного бармена.
- Ты здесь одна? – парень становился навязчивым.
Он сделал глоток из своего стакана и пододвинул свой стул ближе ко мне. «Начинается».
- Нет, - я постаралась дистанцироваться от этого типа и одёрнула платье.
- Я тебя здесь раньше не видел, ты новенькая?
«Что значит «новенькая»? WTF?» - громкая музыка, духота, толкотня у барной стойки уже раздражали меня, а незнакомый наглый парень делал обстановку невыносимой.
- Эй, - юноша похлопал меня по плечу.
- Слушай, - я резко повернулась к нему. – Я не знакомлюсь, я здесь не одна. Чего ты хочешь?
- М-м-м, Детка, мне нравится твой акцент, может, мы всё-таки...
- У тебя всё хорошо? – совсем незаметно к нам подошёл Эд и отвлёк меня от последней реплики морального урода на стуле слева от меня.
«Тебя мне только не хватало», - по состоянию Эдварда я понимала, что боец из него, в случае чего, уже никакой.
- Да, не беспокойся, мы просто разговариваем, - стараясь перекричать грохот, ответила я.
Несмотря на темноту и постоянно мерцающий свет, я заметила, как знакомые мне две морщинки пролегли бровями британца.
- Всё хорошо, - для убедительности я кивнула пару раз и улыбнулась.
Эд сделал тоже самое и ушёл.
- Так это ты с вот с этими... - парень рядом со мной скривился, отчего его пьяное тупое лицо стало в сто раз противнее. - Да ну, Детка, нафиг их, этих сраных мажоров, пойдём со мной, Детка... - он протянул руку к моей талии.
«Ну, всё чувак, ты договорился. Никто не смеет называть меня «Деткой» и говорить гадости про парней».
- Я тебе никакая не «Детка», придурок.
- Идиотка! Отпусти руку! – парень верещал как девчонка, когда я заломила ему запястье под барной стойкой так, что ему волей-неволей пришлось нагнуться вниз и на меня.
- Ещё одно лишнее движение, и я сломаю тебе большой палец, - сил бы у меня не хватило, но эффект я произвела. - И слушай сюда, мудак...
Я быстро-быстро, тихо на ухо, рассказала во всех красках, как он неправильно живёт и что нужно выбирать выражения, когда разговариваешь с девушкой. Парень всё время поскуливал от боли, осыпая меня не таким сочным, как русский, но всё же матом.
- Скройся, - резко оттолкнув, я отпустила его руку.
Униженный и оскорблённый быстренько ускакал от меня в темноту зала держась за руку. Я спрыгнула со стула и обтянула платье, следя чтобы нигде ничего случайно не «вывалилось». Развернувшись в сторону столиков, я наткнулась на шокированный взгляд Эда. Он стоял в десяти шагах от меня, застыв среди снующих туда-сюда людей, и смотрел на меня, не мигая, с соломинкой во рту.
- Что? – спросила я, поравнявшись с ним.
- Ты... - едва не подавившись трубочкой, начал Эдвард. – Что это было?
Я пожала плечами.
- Ничего особенного, когда-то встречалась с инструктором по самообороне.
Я не стала рассыпаться в объяснениях, а просто прошла дальше, к кабинке с диванчиками. «Бутылка... Забыла... А, чёрт с ней». Внутри можно было кричать «Ё-ё-ё-ёжик» и Лошадка бы ответила. Накурено было так, что я не понимала, кто находился внутри. Я раздвинула портьеры и немного «проветрила». Развалившись на фиолетовом велюре, Мишель и Камилла курили кальян, Оли нигде не было. Как и Колина.
- Где все? – я уже ощущала себя глупо, задавая этот вопрос.
- А кто тебе нужен? – француженка заметно повеселела и «оттаяла».
Я замешкалась на секунду.
- Колин? – первое, что пришло мне в голову.
Оба француза ничего мне не ответили, только указали трубкой от кальяна куда-то за меня.
- Где? – не понимая ничего, переспросила я.
Мишель снова повторил свой жест. «Да вы издеваетесь», - я вышла наружу и первое, что я увидела действительно был Колин. Только он был не один. В момент, когда я его заметила, он затаскивал какого-то официанта внутрь другой кабинки с такой силой, что парень, который был выше и крупнее блондина, выронил поднос с бокалами под таким напором. От того, что шотландец проделывал с парнем, сначала широко открылись глаза, за ними – рот, а потом мне и вовсе стало стыдно и я очень быстро отвернулась. «Мать моя, женщина, - я нетвёрдой походкой снова направилась за «добавкой» к барной стойке. – Ну... Э-э-э... Все же экспериментируют, правда?.. – я ещё раз обернулась на кабинку, в которой сейчас находился Колин. - Нет, блин, как это развидеть?»
Я уселась с самого края на чудом свободный стул и, подперев голову ладонью, стала лениво ждать бармена. В нескольких метрах от меня, там, где барная стойка делала поворот, стал собираться народ. Со своего удобного места мне ничего не было видно, поэтому недолго поразмыслив, я решила пойти посмотреть, что происходило «по ту сторону» от меня. Кроме танцующих зачем-то на барной стойке людей и, наконец-то, свободного бармена, я для себя полезного ничего не нашла. Ткнув наугад в коктейльную карту, я стала думать, как устроиться с краю этой толпы так, чтобы меня не затолкали локтями до смерти. Ноги гудели и были безжалостно оттоптаны, платье кололо пайетками и больше походило на короткий скафандр в и без того липком и жарком соседстве. Неожиданно для себя я осознала, что нахожусь совсем не с краю, а очень даже в центре развесёлых желающих забраться на гладкую столешницу, чтобы весь клуб мог видеть, кто сегодня здесь пьяненький, но всё же босс.
Мой коктейль оказался не таким вкусным и не таким крепким, как я себе его представляла. Мне казалось, что бармен слил в один шейкер весь алкоголь 40° + и залил цветным сиропом. Гадость несусветная, опьянеть можно было уже только от одного запаха. Что я и сделала. Мне стало легко и весело, какая-то часть меня даже танцевала, скромненько так покачивалась в такт музыке. Всё это время мне совершенно бессовестно улыбался бармен, который и был ответственен за мой «огненный» коктейль. И, чем больше он мне улыбался, тем больше, как мне казалось я пьянела.
Я изо всех сил старалась держать себя в руках и тормозить процесс, который набирал обороты, как скоростной поезд на перегоне. Почему мне казалось, что я могу с этим справиться? Не знаю. Но знаю, что очень вяло сопротивлялась, когда тот самый бармен указывал на барную стойку и предлагал мне забраться на неё. Мы плохо слышали друг друга, общались одними знаками, и я упустила тот момент, когда после очередного отрицательного поворота головы и попытки уйти, меня подхватили сильные мужские руки и поставили целёхонькую аккуратно на ровную липкую поверхность. Я попалась на улыбку бармена как муха на липучку. Я не пыталась слезть и сбежать. Я разулась и начала танцевать.
В меня как будто ударил фейерверк. В мерцании множества разноцветных огоньков я пускала «зайчиков» своим платьем. Они скользили по дорогим бутылкам на стеллажах и смешивались в один водоворот света, что кружился вместе со мной. Я была центром всего, я была настоящим дискоболом, я была тем Солнцем, вокруг которого в тот вечер вертелось в прямом смысле всё. Мне нужно было только сделать первый шаг и освободить себя. Закрыть глаза и сделать этот шаг.
Остановившись на мгновение, я поняла, что полностью завладела пространством, была одна такая, по-хорошему сумасшедшая. За исключением одного единственного человека. Только он мог заставить всех смотреть на себя, не прикладывая ни малейших усилий. Только он мог гореть ярче меня, где бы ни находился. Только он мог сделать этот вечер особенным.
Я остановилась, чтобы отдышаться, хотя не совсем понимала, почему вдруг стало мало платье в груди для глубоких и тяжёлых вздохов. От того ли, что я танцевала, или от того, каким красивым был Эд с коктейльным зонтиком, заткнутым за бандану, с тёмными бездонными блестящими глазами и беззаботными, свободными движениями тела. Я невольно сделала шаг ему навстречу. Потом ещё один. И ещё один. Я прекратила дышать ртом и облизала совсем сухие губы.
Эд как будто бы не сразу меня узнал, как будто бы сомневался в том, что в нескольких метрах от него, действительно стою я. Я осторожно ногой убрала со своего пути пустой стакан. Эдвард стащил со своих волос бандану, бумажный зонтик упал к его ногам. Так же легко и быстро, как и моё сердце, когда прядка отросшей чёлки, освободившись, упала на его глаза. В тот момент мне казалось, я никогда в жизни не видела ничего красивее.
Эд сделал несколько нерешительных шагов мне навстречу. Я всё ещё не была уверена, что он понимает, кто перед ним. Его рот был слегка приоткрыт, по-детски наивно, словно он впервые так близко рассматривал бабочку на цветке. Мне показалось, что музыка вокруг звучит как-то глухо, как из-под воды. Я сделала ещё один шаг и наступила на что-то мокрое и холодное, но я совсем не обратила на это внимание, не отвела взгляд, словно боялась, что, если отведу, он исчезнет. Прожектор ударил Эду в спину и всё, что я могла видеть, был его силуэт в ярком свечении. Ещё секунда и это видение пропало. Ещё секунда и мы встретились.
Босиком я едва доставала ему до груди. Эдвард провёл рукой, не касаясь меня, по плечу вниз к ладони. Я замерла, боясь не только шевелиться, но и дышать. Просто отсчитывала в голове гулкие удары сердца.
- Ты вся сияешь.
Я никогда не видела его таким... Таким волшебным. Его лицо пересекали разноцветные лучи. Глаза вспыхивали в свете стробоскопа. Он одновременно как будто улыбался и как будто нет. Смотрел на меня, а видел что-то, что не видел раньше. Он как будто касался меня, не делая этого.
- Это всё платье, - я опустила голову, чтобы ещё раз убедиться, что я права и проверить, так ли ярко всё ещё сияют пайетки, которые брали в плен любой осколок света.
Я подняла голову и оказалась носом к носу с Эдом, который наклонился совсем близко ко мне. Так близко, то я могла повторно опьянеть от его запаха. Он покачал головой и закусил нижнюю губу.
- Это ты, - прошептал мне на ухо Эдвард.
Я почувствовала, как колыхнулась прядь у моего лица, когда он медленно отстранился. Замерев на долю секунды у моего лица, британец выпрямился, беспокойно на меня посмотрел и покачал головой. В следующий миг рука с банданой притянула моё лицо ближе к губам Эда, мятным и пьяным. Ресницы на закрытых глазах слегка подрагивали, словно он смотрел какой-то сон. Я надеялась, что этот сон у нас на двоих.
Это было неправильное время и совершенно неправильное место, но то, что мы делали, казалось самым правильным, что можно было только сделать. Я наверняка оставила следы от ногтей на его предплечье. Когда рука Эда с силой сжала ткань на талии, я ощутила, как барная стойка уходит из-под моих ног, словно мы двигались с ней в разных направлениях, кружась и падая. «Только не отпускай, только не отпускай...»
Я уже не понимала, чьё сердце колотится как бешенное, потому что была намертво объята и прижата к Эду. Но я готова была умереть от нехватки воздуха, только бы не размыкать рук, которые меня сковали, которым я сдалась.
Эдвард мягко отпустил меня, но мне казалось, что без него меня ноги не удержат. Я глотнула сухого горячего воздуха и залилась краской. Эд наверняка почувствовал это, когда снова прижался своей щекой к моей, не желая, так же, как и я, отпускать момент. Он легко приподнял меня над стойкой, и мы легко покачивались совсем не в такт музыке. Она у нас была своя, та, которую слышат только двое.
От его волос пахло сигаретным дымом и клубной аппаратурой. Моя любимая дикая смесь. Эд бережно, как фарфоровую куклу, поставил меня на ноги.
- Я же говорил, что это ты. Это всё ты...
Отголоски его слов всё ещё звучали в моей голове, когда я улыбнулась и обняла Эда, зная, что, может, место и не подходящее, но идеальное время всё же сейчас.