Безответно влюблённые

Ника и не заметила, как прошли все эти месяцы. Больше в её жизни нет никакой стабильности, каждый день она просыпается с чувством страха – слишком часто от неё скрывали правду, слишком часто ей приходилось разочаровываться в людях. Раньше она думала, что может доверять только себе, но теперь...Ложь. Раньше она и себе не могла доверять, она не могла доверять своим воспоминаниям. А теперь всё стало на свои места: реакция её родителей на имя Эрика, его цветы благодарности. Вся её счастливая жизнь, вся доверчивость были построены на обмане. Ложь – это закономерное последствие трусости. «Я хочу сохранить доверие ребёнка, я не хочу потерять лучшего друга, поэтому я лгу, я просто их защищаю,» – именно так размышляет трусливый человек. Он будто бы не понимает, что ложь ради любви причиняет ещё больше боли.

Именно эти мысли проносятся у Ники в голове, когда на экране телефона высвечивается номер Дмитрия Ивановича. Они с Эриком договорились встретиться возле ГУМа, погулять и подумать над проектным заданием, поэтому сейчас Ника сидит на скамейке неподалёку и ждёт его. Москва красиво украшена, всё в огнях – настоящая зимняя сказка. Гудки всё идут, но Ника не может ответить, они с отцом не разговаривали с той самой встречи с Алексеем Витальевичем. В детстве родители казались девочке идеальными, она во всём старалась им подражать, слушаться их. Но сейчас она понимает, что они обычные люди, со своими страхами, слабостями, надеждами, но от этого они не падают в её глазах, наоборот, её поражает, как они со всем этим справляются.

Гудки прерываются. И Ника решает сама ему перезвонить. Телефон быстро разряжается на холоде, и она старается его хотя бы немного нагреть, растирая руками. Один гудок, второй. Она молится о том, чтобы отец не ответил. «Если он не возьмёт трубку в течение трёх секунд, я сброшу. Три, две...»

– Алло, – раздаётся спокойный глубокий голос.

– Я увидела пропущенный, ты звонил? – Ника не знает, о чём с ним говорить.

– Могла бы сначала и поздороваться с папой. Мы с тобой давно не разговаривали. Как у тебя дела, как учёба?

– Нормально. А у вас?

– Всё хорошо. Соня очень скучает по тебе, её перестали мучать кошмары, но теперь мы её никуда одну не отпускаем. А как у вас погода?

– Очень холодно, снег. А у вас? – снежинки кружатся и опускаются на волосы. Если бы Ольга Сергеевна узнала, что Ника ходит по холоду без шапки, ей бы не поздоровилось.

– У нас тепло, снежок лежит, но погода хорошая. Когда у вас начинаются каникулы? Скоро сможешь приехать домой?

– Через неделю сдам проект и приеду на праздники перед сессией, – вдали уже виден знакомый силуэт, Эрик идёт быстрыми, широкими шагами.

– Хорошо, доча, вижу ты занята. Звони нам почаще, мы с мамой переживаем.

– Пока, – Ника облегченно вздыхает, когда Дмитрий Иванович вешает трубку. Никогда у них не были такие напряженные отношения. Через минуту облегчение сменяется чувством вины и жалости: может, ей всё-таки стоило говорить с ним помягче?

– Чего задумалась? – Эрик садится рядом, а Ника, наоборот, встаёт.

– Ты долго, пойдём внутрь, я замёрзла.

На самом деле, она только пришла и ждала его не больше пяти минут, только и успела, что поговорить с отцом.

– Прости, Дима неправильно заполнил квитанцию, мне пришлось переделывать.

– А позвонить ты не мог, что опаздываешь?

– Я звонил. Да и сейчас только пять минут первого, а мы на двенадцать договаривались, – Эрик выглядит растерянно.

«Да что со мной? Придираюсь к таким мелочам».

– Прости, – она садится обратно на лавочку, – просто настроение испортилось.

– Тогда нужно тебя развеселить.

– Как?

Эрик встаёт и начинает очень странно танцевать, просто переступая с одной ноги на другую, потом пытается изобразить лунную походку, и у него, на странность выходить неплохо.

– А-а, прекрати, – Ника смеётся и закрывает лицо руками, – люди же смотрят.

А Эрика, кажется, это совсем не смущает. Во время танца он подмигивает, делает смешные лица, улыбается. Как многого Ника не знала о нём раньше, она никогда не видела его таким лёгким, весёлым и раскрепощённым. На Эрика засматриваются другие девушки. Сейчас он выглядит привлекательно, как никогда, искренняя улыбка, немного неловкие, но лёгкие движения располагают к себе. Прохожие улыбаются, вспоминая свою молодость, кто-то снимает на видео.
Ника встаёт, берёт Эрика за руку, натягивает ему на лицо шарф и быстрым шагом направляется в ГУМ, чтобы поскорее увести его от пристальных посторонних взглядов. А Эрик даже не спрашивает, почему она так себя ведёт, потому что и так прекрасно это понимает.

– Ты знал, что у тебя просто идеальный характер? Всегда поддерживаешь меня, совсем не злишься, даже когда я странно себя веду.

– С тобой я не могу вести себя иначе, – опуская шарф, улыбается Эрик.

В ГУМе, как всегда, полно людей. Здание нарядно украшено к Новому году, а вечером, когда стемнеет, оно станет похоже на сказочный дворец. В родном городе ребят ничего подобного не было, стояли в центре только большая искусственная ёлка и дом Деда Мороза. Настроение в такие дни совсем не учебное, но им приходится зайти в кафе, чтобы всё-таки поработать над проектом. Ника включает Эрику написанную музыку, а сама читает вслух слова.

– Ну, это современно, – с сомнением кивает Эрик, когда песня заканчивается.

– Тебе не понравилось, – девочка старается говорить беззаботно, но голос чуть не срывается, она еле сдерживается, чтобы не заплакать.

– Не то чтобы не понравилось, просто она не вызывает никаких чувств. Вообще прикольно, но это совсем не в твоём стиле, не слышно живых инструментов, только электронная обработка. И я не до конца понял, что ты хотела передать этими словами, в них не очень много смысла.

Официант принёс заказ: два капучино и пирожные – сладкое всегда поднимает Нике настроение. В кафе немного людей, но одна небольшая компания школьников заполняет гулом всё помещение; один мальчик пытается заказать алкогольное мохито, но после просьбы официанта показать паспорт, говорит, что это просто шутка и выбирает колу.

– Я знаю, просто...Я нечаянно подслушала работы других ребят, и они такие хорошие, современные. Та песня, которую я сначала написала никому не понравится, а если она никому не понравится, то мы проиграем.

– Не думай о том, что скажут другие. В музыке самое главное – это искренность и честность. Не теряй свой стиль, мне он очень нравится, правда. Ты говоришь, что у тебя есть другая песня, дашь послушать?

Эта песня для Ники такая особенная, она вложила в неё слишком много чувств. Именно поэтому ей сложно показать её другим людям, она не хочет, чтобы они критиковали её. Сначала она сомневается, но потом включает её на телефоне очень тихо, чтобы люди за соседними столиками её не услышали, и отдаёт лист со словами Эрику, чтобы он мог их прочитать.

– Нет, давай лучше ты споешь, у тебя очень красивый голос.

– Я не могу, люди услышат.

– Почему в тебе так много неуверенности? «Люди увидят, люди услышат, люди неправильно поймут», – перекривливает Эрик Нику, – Какое тебе дело до их мнения? Ты смогла поступить в отличную академию, сама написала музыку, слова, ты прикладываешь столько усилий, чтобы добиться своей мечты. Ты должна гордиться собой, я вот тобой горжусь.

Родители разочаровались в Нике, когда она выбрала этот путь, они только и повторяли, как сложно ей придётся в жизни, как мала вероятность того, что она сможет добиться успеха. Но она и сама это прекрасно понимает. Она говорила им «простите» и «спасибо» так много раз, что сбилась со счёта, но в ответ слышала только то, что она тот человек, который принял решение, только ей нести ответственность за все последствия. Ей была необходима поддержка, а не признание самостоятельности и независимости. А Эрик говорит, что гордится ей, он всегда говорит именно те слова, которые Нике нужно услышать, чтобы самой в них поверить.

Она начинает петь тихо, потом немного громче. В мелодии преобладают звуки скрипки. Песня получилась грустной, меланхоличной, но это именно то, что она испытывала в тот момент, когда писала её. Эрик слушает очень внимательно, смотрит Нике прямо в глаза и всё понимает. Эта песня – её признание в любви. Любовь, которая не должна быть ответной, судьба, которая должна их разлучить, но только играет с их жизнями. Первые строки Ника написала сразу после выпускного, но закончила совсем недавно, именно поэтому она получилась такой неоднозначной: от протяжных тоскливых звуков скрипки в начале до лёгких и даже веселых звуков пианино в конце.

– Прости, – говорит Ника, когда заканчивает песню, – я никогда не была рядом с тобой. Когда тебе было так трудно, я жила лёгкой, счастливой жизнью. И даже сейчас...в день годовщины смерти твоей мамы я не была рядом, потому что боялась увидеть ненависть в твоих глазах.

– Я никогда не смогу ненавидеть тебя. Ты была рядом всегда, я никогда не забывал о тебе. Каждый раз, когда мне было одиноко, когда я не понимал, зачем я существую, я вспоминал о той маленькой девочке, которая, хотя сама была страшно напугана, закрывала мне глаза своей маленькой ладошкой, – Эрик берёт руки Ники в свои.

– А эта песня тебе понравилась? – спрашивает девочка, потому что уверена в утвердительном ответе.

– Очень, – в глазах Эрика читаются сочувствие, любовь и боль, музыка его тронула, – она такая грустная, я и не знал, что тебе было настолько тяжело. Но почему ты пишешь о следующей жизни?

– Тогда я думала, что эта жизнь уже сложилась для нас неправильно, что я не смогу ничего изменить, – хотя Ника и говорит это Эрику в прошедшем времени, на самом деле, она часто всё ещё так думает.

– Ника, нам только восемнадцать.

– Знаю, что впереди ещё целая жизнь, но...Почему через десять, двадцать лет что-то должно измениться, всё может остаться прежним, может стать ещё хуже. Нет, я не сдаюсь, просто...Что, если в следующей жизни у тебя будет счастливая семья, да и сам мир будет другим: честным, справедливым, добрым.

– Зачем мне жизнь, в которой не будет тебя? – Эрик гладит Нику по голове, и её волосы теперь выглядят растрёпано.
То, что всегда больше всего трогает девочку в его словах – это то, что он действительно в них верит, то, что он говорит всё искренно и немного наивно. Она пододвигает свой стул к Эрику поближе и крепко его обнимает.

– Осталось меньше недели, ты готов?

– А разве можно быть готовым к защите проекта?

– Ты прав, – улыбается Ника.