Эгоистичность, самолюбие и магия.

Госпожа и её слуги пришли немного позже положенного времени, ибо такого требовал статус, но даже так Миллисент явилась раньше всех... Она ждала в холле около десяти минут, когда, наконец, явился куратор «башни серости». Он представился, как Герольд Ба-Рения. Внешность его была весьма стандартна, но леди Де-Роуз заметила, что это был тот самый человек, что принимал у неё один из экзаменов, а может и нет – сия благочестивая леди не запоминает таких мелочей. Он ввёл её в ранее не знакомую правую дверь. Перед мисс Фан открылось небольшое помещение с высокими потолками, открытой кладкой камня с несколькими дубовыми балками, на коих и висели медные люстры с желтоватыми свечами. На полу был скромный паркет, сильно затёртый, особенно под столами и стульями, которые стояли то тут, то там, выполненные из какого-то глянцевого красноватого дерева. Столы были круглыми и очень изящными, в большом количестве раскиданы по комнате. Где-то между ними даже нельзя было пройти. Милли заметила, что за несколькими сидят учащиеся и что-то читают, некоторые кушают какие-то булочки. Ни она, ни они не обратили никакого внимания друг на друга. Ректор объяснил, что тут никогда нет большого количества народа, и что это холл совмещается со столовой. Оказалось, что стихией серости обладают очень и очень немногие, так как ей чрезвычайно сложно не то, что управлять, даже понять её. Из всего зала девушку привлекли только несколько вещей: три картины, изображающие каких-то людей на природе, только как-то странно изображённых, шкаф в углу с пустыми полками, на которых были только клетчатые салфетки разного цвета, и две двери, одна из которых была, как в холле академии, а вторая очень старая, тёмная и присыпанная скупой пылью. Ректор повёл её в обычную дверь, пояснив, что там лестница на все этажи.

Второй этаж напоминал коридоры «Клевера». Милли невольно вспомнила свой первый день в школе: у неё ничего не выходило, она часто роняла меч, а после занятий, как амёба уезжала домой, не зная как ей поступать. Но это было единственное, что её интересовало – остальное было скучно: даже балы и вечеринки сопровождались невыносимой скукой и бездельем, хотя её постоянно приглашали то на мазурку, то на вальс, а бывало даже на харки или болирс, что считалось чрезвычайно сложными танцами даже для дворян. Конечно, госпожа их учила не один год, а потому даже с самым неумелым сопровождающим делала такие пассы, что все остальные пары останавливались и заворожённо наблюдали. Было принято, разумеется, кланяться после каждого танца, но за те пару лет, ей это так надоело, что она начала кланяться только тем, кто действительно вёл, а не она их. Таких людей было воистину мало, ибо это был только принц Эсты, то есть её сводный брат, и отец, ибо вся Эрида, особенно местные жители, знали, что он один из лучших танцоров, знающий, как по слухам, все танцы в мире.

Милли вспомнила, что более ни танцы, ни учёба ей будут недоступны, а потому, на удивление, расстроилась.

Она приглушённо вздохнула и осмотрела узкий коридор, в котором по левой стене было три двери, а по правой – всего одна. Ей объяснили, что слева –теоретические классы, и, раз уж обучаются всего пять лет, и после третьего класса идёт только практика, теоретические классы ей скоро будут не нужны. Практика, как оказалось, проходит в специальном классе справа. Далее пошли к третьему этажу, где были комнаты для высшего дворянства: справа – для мужчин, слева – для дам. Каждая комната была рассчитана на двух человек и четырёх слуг. Мистер Ба-Рения сказал, что под крышу им незачем идти, ибо там низкопробные комнаты для крестьян и баронов, особо бедных, разумеется. Он провёл её к самой крайней комнате с цифрой «3» и сказал, что её соседка уже там. Милли была возмущена, что ей придётся ютиться в маленький комнатушке с пятью людьми, хоть четверо из которых лишь слуги. Но она должна быть терпеливее...

Она послала Алексу вперёд, чтобы ей открыли двери, а Женевьева закрыла их. В комнате запахло дешёвыми духами и какими-то цветочками, но леди Де-Роуз, которая никогда не чувствовала запаха в полной мере, вдыхала лишь тупой запах спирта с примесями чего-то сладковатого. Она с отвращением взглянула на «сокамерницу». На удивление, это была та самая девушка, которую Милли вывела из ступора. Её слуги не было рядом, а она сама сидела на левой постели и смотрела в окно. На нём еле шевелились коротенькие батистовые занавески. На кроватях лежали два розовато-лиловых покрывала и белые подушки. Между постелями стояла широкая тумба с двумя подсвечниками на расшитых платочках – всё это изрядно освежало охристые дощатые стенки и еловый пол с желтоватым ковриком. Справа в стене виднелась узенькая арочка, за которой располагались две двухэтажные кровати и старенький шкаф – коморка слуг. Там уже ютилась та женщина в выцветшем платьице. Мисс Фан, увидев эту дочку барона, сначала подумала, что она зашла случайно, но потом увидела холщевые чемоданы, немного подранные, и изумрудно-зелёное платье с атласными лентами цвета топлёного молока и поняла, что она действительно её соседка – богатенькая дочка барона-почти-маркиза. Леди, разумеется, поняла, что в её положении нельзя сильно изощряться в выражениях, ибо быть беде...

– Л-Леди? Это вы? – незнакомка выглядела взволнованной.

– Простите, мы знакомы? – «Самая лучшая стратегия – сделать вид, что не помнишь, кто перед тобой.» – подумала леди Де-Роуз.

– Д-Да... Простите, вы, должно быть, не помните меня. Я была весьма нерасторопна, леди... – она вопросительно посмотрела на госпожу.

– Миллисент Де-Роуз Фан Ван Герхард. – Милли спокойно протянула руку, не снимая голубоватых перчаток.

– Де-Де-Де-Роуз?.. – девушка побледнела и упала на пол, более не в силах смотреть на такого высокопоставленного человека.

– А вы? – посмотрела сверху вниз Миллисент.

– Д-Да как я смею, госпожа-с? – прерывающимся голосом выдавила она.

– Госпожа, – вмешалась Женевьева. – должно быть, вы вновь перепутали. Вы же Иль-Роуз...

– Ам... – леди Де-Роуз опомнилась и состроила гримасу непонимания. – В-Верно... – она сложила руки на груди и отвернулась.

– А? – незнакомка опомнилась, встала с пола, поклонилась и представилась. – П-Простите, я понимаю... Я тоже совсем недавно в высшем обществе, так что ещё не совсем знаю все правила. Моё имя – Петра Ба-Маркс Ван Холдинг, очень приятно. – она мило улыбнулась и протянула руку.

Девушки скромно пожали руки и присели на кровати. Оказалось, что Петре скоро исполнится шестнадцать, так что она была расстроена из-за того, что ей нужно ехать в далёкие дали. В этот момент в комнату вошли два рослых мужчины с тонкими изящными столами, так что Милли не пришлось говорить, что она младше собеседницы. Внесли письменные столы с тумбочками в каждом. Их поставили рядом, около левой стены, а потом занесли ещё два стула. Когда мужчины вышли, девочки продолжили знакомство, а затем, как бы между прочим, заговорили о ранговой системе. Оказалось, что дедушка Петры в молодости спустил большое состояние в карты, но, к счастью, его преданные крепостные старались все эти годы и почти восстановили статут маркизов. Милли была удивлена подобного рода историей, но при этом ещё и рада, ведь редко встречаются такие честные дворяне и трудолюбивые крестьяне... Также леди Де-Роуз стало известно, что в землях, где живёт её семья, они являются монополизаторами большинства товаров и услуг, а другие два графа из-за этого скоро станут герцогами. Для Петры, в целом, стало большой неожиданностью, что ещё есть маркизы Роуз. Милли скупо посмеялась и скрыла детали того, что таковой является только её тётя. Скоро они заметили, что часы показывают немного за восемь, а потому нужно поторопиться в третий теоретический класс...

Так как для слуг был строгий запрет о вхождении в классы господ, то Алексия сразу расположилась на узкой койке, разложилась и побежала работать усердно, Женевьева же раскладывала вещи госпожи. Петра, посмотрев на часы, сразу же ушла, а Миллисент было крайне лень идти в класс... Поэтому она пару минут посидела, по-сопротивляясь уговорам Женевьевы, и лишь затем, под угрозой об отчислении, собралась с духом и поспешила в кабинет. Над узенькой, но высокой дверкой была тоненькая позолоченная табличка с цифрой «3». Леди постояла с минутку, а лишь затем резко повернула ручку и шагнула в кабинет. Это произошло так молниеносно и громко, что все, кто был в комнате, затихли и не шелохнулись. Но Миллисент не смутилась, а, напротив, обрадовалась такому удачному исходу событий, поправила лиловую юбку и немного пренебрежительно оглядела класс. Если бы все, кто был в этом кабинете, могли прочесть мысли Леди Де-Роуз, то уже катились бы по полу от смеха. Причина этому была в том, что внутренне она была очень смущена, ведь в классе сидели только люди более старшего возраста, чем она, да ещё и знакомые, ну, почти все. В комнате, со стенами из дубовых балок, сверху выкрашенных в болотный, и с двумя окнами, на коих висели голубоватые занавески, стояли шесть парт на одного человека, широкая и длинная меловая доска. Семь персон, считая нашу юную госпожу, уставились на неё. За первыми двумя партами сидели уже знакомые нам Перта и Кэтрин, за Кэтрин была Милодия, а за ней Эридит, рядом с которой была ещё какая-то девушка. Свободен был лишь один стол – за Петрой. Седьмым человеком являлась леди чуть старше, стоящая у доски. Она была очень низкого роста, так что приходись ей надевать высокие каблуки, но даже так ей не хватало и до Петры... У неё была желтоватая кожа, стандартная девичья внешность, чуть подкрашенные розовым узкие губки и коротенькие реснички. Жиденькие жёлтые волосы были неряшливо собраны в два коротких хвостика по бокам. Одето на ней было простенькое короткое платьице и обычные серенькие перчатки. Милли сразу же узнала бедненькую баронессу Лиру Ба-Лион, более известную, как «маленькую Лиру». Она уже с пяти лет преподавала в академии, но всё так же стеснялась всех и вся, плохо учила, но всегда могла помочь чем угодно. Ещё одним незнакомцем, на этот раз почти полностью, была девушка среднего роста с жемчужной кожей, строгими и внимательными глазами, приятной внешности и комплекции, одетая в аккуратное, сшитое с иголочки заботливыми руками какой-то швеи, платье лилово-пурпурного цвета с золотисто-вишнёвыми украшениями и кожаными перчатками. У неё были чёрные ломкие волосы средней длины, закрученные в крупные локоны и подвязанные лентой цвета фуксии с нашитыми на ней сливовыми пуговицами. Ничего особо примечательного в ней не было бы для Милли, если бы она не заметила в мочках её ушей маленькие, но очень необычные серьги. Тогда ей в голову сразу прилило крови, ведь это была никто иная, как наследница знаменитой на весь мир ювелирной лавки «Óркестра». Хоть они и были лишь герцогами в Эриде, но их украшения могли себе позволить только маркизы и выше, да и то, лишь очень состоятельные: в некоторых семьях маркизов их украшения являются символами семьи – самым дорогим и важным. Но мисс Фан, в отличии от маркизов, была из семьи Де-Роуз, которая очень тесно сотрудничала с семьёй Оркестра, а потому могла себе позволить носить подобные вещи хоть каждый день. Очень жаль, но батюшка разрешил ей взять только две любимые побрякушки, но даже так прямо сейчас на ней висела эта огромная кроваво-красная брошь! Леди испытывала величайшее уважение к сей семье, но только не к наследнице: она только и делала, что мешала своим родителям в изготовлении – прерывала поставки материалов из графства Де-Роуз из-за «экскурсии», прогуливала занятия, из-за чего на её поиски пускали всю рабочую силу, не хотела становиться невестой, даже если этот человек очень добр и чист душой, да и того же возраста, что и она – в общем, была невыносима. Это ещё можно было бы простить, если бы у этой совершеннолетней, хочется заметить, девушки была, хоть какая-либо причина или цель. Но её не было. И вот сейчас её родители не выдержали, наконец, и отдали леди в «Академию 10-ти стихий». И вот так она сейчас сидит прямо перед тем самым человеком, который, если говорить открыто, её недолюбливал.

Тишина класса медленно рассеялась, когда леди Де-Роуз села за парту.

– В-Вы опоздали, леди. – заметила Лира. – Из-за вас мы начнём сначала, леди!
– Мне не обязательно отдавать отчётность по сему поводу. Вы можете и сами прекрасно понять ситуацию – я задержалась по важному делу. Извинений просить не стану – я не сильно опоздала. – молчание. – Вы можете начинать, миссис Лион. – и она демонстративно провела рукой.

– Д-Да. – она чуть пренебрежительно свесила голову, а затем повернулась к доске. – Моё полное имя не имеет значения, леди. Можете звать меня «миссис Лион» или «госпожа Ба-Лион» – как вам удобнее, леди... – и она вывела на доске рядом два варианта. – А теперь представьтесь вы, леди. Назовите своё полное имя и возраст.

Конечно, для леди Де-Роуз это не было бы какой-либо проблемой, вот только сейчас она Иль-Роуз, а потому могут начаться запинки и недоговорки, но привыкшая к сему, мисс Фан уже смерилась и вслушалась в «знакомство»:

-М-Моё имя – Кэтрин Моль Кристиан, конечно. Я из семьи средней гувернантки. Мне сейчас пятнадцать лет. Я из северных земель, конечно. Рада познакомиться. – и она немного нагнулась, послышались сдержанные хлопки.
– Я – Петра Ба-Маркс Ван Холдинг – третья дочь богатого барона с южных земель, скоро, надеюсь, маркиза. Мне скоро шестнадцать. Надеюсь, что благочестивые господа присмотрят за мной. – она немного низковато поклонилась, но были слышны активные аплодисменты в поддержку.

– Кхм. – все обратились в слух. – Моё имя... – у неё был очень приятный голос. – Милодия Ради Мира. – все нахмурились, но она продолжила. – Ху-ху-ху. Не удивляйтесь – Ради – это фамилия, а батюшки у меня нет, потому по маме – Мира. – и она очень мило улыбнулась. – Матушка у меня скромная швея в северных землях. А мне только позавчера семнадцать пришлось. Надеюсь на вашу благосклонность. – и она, опустив глаза, положила левую руку на сердце, как было принято на севере страны; ей поаплодировали.

– Что ж, видимо, и моя очередь рано или поздно должна была прийти. – Миллисент медленно встала, под хмурые взгляды. – Имя той прекрасной леди, что сейчас стоит перед вами, разумеется, не достойно ваших ушей – оно слишком прекрасно...

– Да кем ты себя возомнила?! Эдакая негодяйка! Да ещё и высокомерная такая!.. – Эридит прервали.

– Л-Леди, прошу, успокойтесь. Дайте ей сказать всё, что она хочет... – прервала её трясущаяся Лира.

– Мгх... Ладно. – Эридит села, скрестив руки на груди.
– Раз мне более никто не мешает, – Миллисент пренебрежительно взглянула на Эридит. – Я могу вам представить моё прекрасное имя, леди... Я – Миллисент Де-... – она сильно запнулась – привычка брала своё; все захихикали, кроме Петры и Милодии. –Негодницы, вы ещё смеете смеяться мне в лицо?! – она была зла. – Да вы даже не знаете кто перед вами! Я – Миллисент Иль-Роуз Фан Ван Герхард!..– в классе послышался открытый смех.
– Иль! Иль – вы слышали!? – навзрыд смеялась Эридит. – Она лишь маркиза, а так паясничает!
– Как она вообще дожила до этого момента? –смеялась, немного страшась, Джулия.

– Всё-всё, хватит, леди. – успокаивала класс миссис Лион. – Успокойтесь... Милли, можешь сесть.
Но Миллисент не села – она круто развернулась и громко хлопнула дверью.

Сие происшествие очень оскорбило нашу госпожу. Она, конечно, не плакала, как на её месте сделала бы любая другая девушка. Она просто стала около окна в коридоре и смотрела на небо. В её голове крутилось много разных вариантов событий, действий, слов... Но сейчас ей уже не было шанса всё исправить. Она оперлась на локти и просто смотрела на синеву небес, лес, что простирался за стенами башен, красноватые крыши окрестностей города Вероника, слуг, собиравших сухое белье, детишек, игравших в салки, юных дев, блуждающих по полю и собиравших цветы. Всё это было когда-то знакомо юной госпоже, но оно, как и эта башня, было слишком далеко и недоступно. Если сказать, что она сожалела о сказанном, то это может её оскорбить, но не скажем, ведь наша героиня сама всегда со всем разбиралась. Так и сейчас – она нашла самый правильный выход. Гордо подняв голову, она вошла в кабинет, закрыла дверь и тихо села. Она открыла свою книгу, так быстро, что бы никто ни увидел, что это за книга, и начала бессмысленно бегать по строчкам. Затишье спало, миссис Лион откашлялась, а Эридит тихо, как-то даже неуверенно, встала:

– Эм... я... Я – Эридит... Эридит Гер-Винд Ван Оливер. Хм... Мне двадцать пять, я певица и актриса. Мои родители владеют несколькими фабриками, помнится... Но это... Ну... Это не имеет никакого значения... – она задумалась на пол минуты; Милли оторвала глаза от текста и исподлобья взглянула на неё – их глаза встретились. – Миллисент! – она резко согнулась. – Мне очень жаль! Извини меня! Я понимаю, что, может быть сломила твою гордость, но я просто хотела отплатить за свою! Я знаю, что, может быть, была слишком резкой, но пойми- – она не договорила.
– Ох... Это не имеет значения. Я никогда не запоминаю такие мелочи – они не способны сломить хоть какую-либо гордость. Даже то, как я поступила с тобой ранее, не могло ничего сломить, и не потому, что ничего и не было, а потому, что я сказала правду. Быть может, ты ещё не знаешь, но все люди со стихиями и все стихии в целом возникли от обычных людей – вот почему я тогда так сказала. Поймите, я не имею к вам, леди Гер-Винд, какой-либо неприязни. Я не раз, можете мне поверить, ходила на ваши концерты и знаю, что вы, хоть и импульсивный, но честный и открытый человек, а также, по слухам, разумеется, что вы крайне гостеприимны и ваши чаепития в герцогстве очень милы. Я не имела возможности лично с вами поговорить, но понимаю вашу эгоистичность в некоторых моментах... Поэтому, я принимаю ваши извинения, но прошу и меня простить, только за то, что я не принесу вам своих извинений. – она давно уже не смотрела на собеседника, а водила глазами по строкам.

На класс подобная речь произвела неизгладимое впечатление! Вот как так всегда в высшем обществе происходит – достаточно лишь раз произнести простенькую речь, только честную, и вот – тебя уже все любят... Конечно, сейчас Милли понравилась только Петре, но остальные начала её, как минимум, уважать. Хочется отметить, что Милли так никому из них и не призналась, что ей всего тринадцать, кто её родители и где она живёт... В общем, все знали лишь её фальшивый род, но этого было и достаточно, что бы понять, что она не такая как все.

– Моё имя – Джулия Гер-Оркестра Ван Гришнева. Мои родители занимаются ювелирными изделиями, они очень знамениты. Мне двадцать три, хотя я довольно молодо выгляжу... Надеюсь, мы поладим. – Джулия была последней, кому нужно было представиться.

Далее первый урок казался очень спокойным. Сначала миссис Лион объявила, что она будет преподавать теорию и стандартные науки, Алик, как и ранее было известно, историю, а уроки физической и магической практики некие «близнецы». Когда учитель объяснила сие, она сказала, что мистер Иль-Берт вот-вот придёт и объяснит новый материал вкратце, и что его просто необходимо запомнить!

Это и правда было так: буквально через пол минуты в класс зашёл Алик. Сейчас на нём была оранжевая рубашка, коричневые брюки и жилет, бордовый галстук и ботинки. Он выглядел очень весёлым, словно пять минут назад узнал, что ему выдали премию, хотя, может быть, так и было... Мистер Иль-Берт оглядел класс, но, когда его взор остановился на мисс Фан, улыбка мужчины растянулась, чуть ли не в прямом смысле, до ушей:

– Госпожа! Я, наконец, узнал в какую башню вы попали! Я так счастлив! – он сложил руки «в замок» и, зажмурив глаза, покрутился на месте, выражая искреннее удовольствие.

Все девочки, кроме леди Де-Роуз, которая до сих пор увлечённо вычитывала какую-то информацию из книги, напряглись и принялись оглядываться. Но это, пожалуй, и было той самой роковой ошибкой юной госпожи, ведь учитель прямо направился к ней, невзирая на остальных.

– Госпожа! – и он склонился над ней.

– Да? – она абсолютно спокойно подняла глаза, более не шелохнув ни одной мышцей.

– Г-Госпожа. Разве... разве вы меня не узнали? – он состроил сочувственную мину.

– Полагаю, что нет, – она сделала пикантную паузу. –учитель. – её лицо приобрело скучающий вид, и леди вновь отстранилась.

– Да-с. – видимо, мистер Иль-Берт понял свою ошибку, но так просто он не собирался сдаваться. – Тогда, леди, начнём урок. – он подошёл к доске и взял мел. – Можете открыть свои тетради и записывать... С давних времён, когда ещё мы не научились считать в годах, существовали материки. Как мы знаем, их четыре – Южный, Северный, Восточный и Западный. Самыми крупными считаются Южный, Северный и Западный. На Северном, где мы и живём, издавна существовало великое государство, но вследствие многочисленный, почти беспричинных, войн, оно развалилось. Некоторые считают, что во всем виновата Западная империя, как её ещё называют, – Баргская империя, но, скорее всего, это лишь домыслы... На Южном материке всегда были разрозненные страны, мало что вообще делавшие в мире. На Восточном же существовали великие мудрецы и учёные с самого зарождения человечества, у них и самые развитые технологии. Но, так как мы живём в государстве Эрида, то должны изучать её историю, хотя она бы была крайне скучной, если бы не другие страны, окружающие её. А потому я буду рассказывать вам обо всём Северном материке. И начнём мы с войн, кои были совсем недавно и плавно перейдём к «древним распрям»... Последняя война началась в 1527 и закончилась в 1528 году, когда был нарушен торговый договор между Лессой и Лиршем. Эрида играла роль наблюдателя, стараясь заглушить конфликт, а Эста выступала, как посредник переговоров. В итоге в войне никто так и не победил, ведь Лесса потеряла в битвах очень много людей, а Лирш терпел страшный голод. Сейчас между странами дружеские отношения... Перед этим были войны между Эстой и Баргской империей, которая безнадёжно старалась через Эстинский пролив вступить на материк. В войне победила Эста, так как имела явное военное и географическое преимущество, а также они почти ничего не потеряли. Баргская империя же своими же руками уничтожила почти весь их флот. Это было с 1512 по 1516 год... До этого была крупная война между целыми материками. Северный материк, когда ещё был целой страной, то есть с 1237 по 1245 год, воевал в крупном конфликте между Западным и Восточным материками. На сторону Западного материка пришёл Южный, точнее только некоторые страны, а мы присоединились к Восточному. Наш народ давал продовольствие, магию и люд, а Восточный материк поставлял лекарей, медикаменты, флот и телеги. С Западной стороны до нас долетали слухи о тирании, ведь им катастрофически ничего не хватало. К концу 1244 года Восточные страны предложили мир, причём полный, с торговыми договорами. Но Запад согласился только с третьего раза, когда создалась угроза для их монархии... Но на самом деле, вы-то должны понимать, что Баргская империя до сих пор всем и всегда угрожает войной по всякому поводу. Наши страны не знают, что с этим делать, а потому мы продаём им уйму ресурсов. Но это сейчас не главное...

Мистер Иль-Берт рассматривал только чистой воды войны, а не мелкие стычки. Урок сей длился около часа, так что все благочестивые леди немного подустали. Но наша госпожа, хоть сего и не показывала, была крайне заинтересована в сих занятиях, ибо ей никогда и ничего не говорили о международных отношениях. Из своей книги она и так знала, что существовало великое и могучее Королевство Солнечного Света, и что Баргская империя всегда много угрожала и своим гражданам, и другим государствам, но более детальные рассказы её радовали. Особенно ей был приятен учитель, который преподносил материал в полной красоте. Леди Де-Роуз даже не верилось, что это только вкратце! Она, незаметно для всех, записывала всё, что ей было интересно в маленькую записную книжку. У неё был не самый привлекательный почерк, но писала она чернилами цвета «Бордо» по желтоватой, но очень качественной бумаге, от чего, казалось, что не найдётся человека, который смог бы так прекрасно вырисовывать каждую буковку. Если бы кто-то увидел, что она пишет и как, то, скорее всего, её бы засмеяли, ведь к «сырым» знаниям почти никто в этой глупой стане не стремился... К счастью, никакого внимания к ней и не было приковано.

Скоро урок закончился и в класс зашла леди Ба-Лион. Она сказала, что у них есть около часа, чтобы передохнуть, переодеться в форму для практики и почаёвничать. Милли была немного безразлична к переодеваниям, ведь она-то могла и вовсе фехтовать в таком виде. Но задумываться ей было некогда, ведь их прямо вытолкнули из класса! Мисс Фан услышала от сокурсниц, что они позовут слуг и устроят небольшой пикник на поляне около башни. Это была ужасная идея! Причина сему была во временном ограничении, ведь слово «пикник» означало прекрасно накрытую скатерть со множеством тарелочек, с десертами, различными видами пирожных и чая. Это означало, что на накрытие нужно минимум тридцать минут, а на сам обед ещё около тридцати, самое малое... А учитывая то, что нужно ещё переодеться и выйти из башни – это ещё около часа. Итог был ясен – два часа им не дадут. Но это и не было юрисдикцией Миллисент, её и не приглашали! Поэтому она направилась к лестнице на первый этаж.

– Хэй, Милли! – окликнула её Петра. – А ты не пойдёшь с нами?

– Что? – леди Де-Роуз изумилась не только тому, что её называют на «ты» , но и приглашению; но она так просто не сдастся. – Нет, леди. Можете идти без меня, я воздержусь.

Милли ушла, а девочки даже немного расстроились... Миллисент, когда ещё в первый раз пришла на первый этаж башни, поняла, что полки шкафа были пустыми не просто так. Она спустилась в зал, где немного поубавилось народу, и заглянула в шкаф с кружевными салфеточками. И, да – леди была совершенно права: на полочках стояли изящные тарелочки с разными блюдами – на первой стояли первые блюда, на второй – вторые, на третьей – закуски и напитки, а на всех прочих были раскиданы всякого рода вкусности. Многие блюда госпожа видела в первый раз, например, какой-то калачик из риса с маленьким тёмно-зелёным квадратиком. Миллисент не стала долго мучиться, и выбрала самый крайний столик у окна, взяла изящный маленький чайник с зелёным чаем, такую же чашку и тарелочку с тремя маленькими бисквитными кексами. Она была искренне рада, что тут есть зелёный чай и бисквиты. Леди вновь открыла книгу и на пару с чашкой перелистывала желтоватые страницы. Скоро прошло двадцать минут, и чай кончился, как и пирожные. Миллисент встала из-за стола и хотела уже всё убрать, как посуда, словно испарилась! Леди сразу понята, что это, должно быть, и есть магия серости... Но на её лице не дёрнулась ни одна мышца – оно оставалось невозмутимым, как и всегда.

Скоро леди вернулась в комнату, где Женевьева её переодела в тренировочный костюм. По сути, это была многослойная юбка, чуть ниже колена и простой верх. На ногах была пружинистая обувь, чем-то напоминавшая сапоги, под ними были узенькие брюки. На руки надевали толстые кожаные перчатки, а волосы высоко подвязывали. Основная цель сего наряда, в отличие от обычной одежды, была в удобстве, но, если говорить откровенно, платья горничных или слуг были куда приятнее, а мальчишеская спортивная униформа и подавно была пиком удобства... Если вспомнить, то очень тяжело заниматься чем-либо подвижным, когда ты думаешь, что какой-то бесстыдный человек заглянет тебе под юбку, а в брюках этого страшиться не стоило. Но когда на тебе и то, и другое, то во первых – невозможно сесть, а во вторых – всё мнётся. Эта одежда была просто кошмарна! Был в ней лишь один явный плюс – кобура под огнестрел, холодное и магическое оружие, а ещё всё было чёрным, от чего нельзя было запачкаться или различить людей по рангам. Но даже с этим, госпоже было бы проще пойти в своём обычном платье. Но чисто ради приличия и интереса она один раз решила попробовать побитья в таком виде...

Как и предполагалось, она одна только и пришла к классу. В коридоре было пусто. Ни единого шороха не было слышно, только кто-то бубнил в теоретических кабинетах. Над единственной дверью в правой стене висела табличка «4». Милли беспардонно шагнула в зал. Её взгляду предстало огромное помещение с пятью окнами, на коих висели плотные занавески сливочного цвета. На полу был медно-розовый матовый паркет, стены были какими-то затёртыми, словно бы зелёными, из светлой древесины. По залу были раскиданы разного рода табуреточки, ближе к левой стене стояли скамьи и стенды, похожие на простые коробки, с разного рода оружием: шпаги, метательные ножи, веера, кастеты, длинные и короткие мечи, бурдаши и прочее. Были даже ящики с луками и пистолетами, ружьями и арбалетами, мало популярными саблями, копьями и иными неизвестными видами оружия. Единственные люди, которые были в зале были те самые «близнецы». Юная госпожа это сразу поняла, ведь они были почти как две капли воды, хотя различия всё же были...

Женщина была лет тридцати с короткими, скинутыми на бок волосами, они были цвета хаки, как и глаза. У неё было вытянутое лицо, стройное тело, маленький, малозаметный бюст, как и фигура в целом. Её рост был примерно, как у Милли, а кожа была очень тёмной, почти в цвет увядших листьев. На ней было надето что-то неразличимое вперемешку с болотным и пепельным. В кобуре был блинный одноручный меч. Её брат был, разумеется, такого же возраста, с похожей причёской того же цвета, лицо было почти идентично, только глаза цвета влюблённой жабы сильно выделялись на общем фоне... У него было довольно крупное телосложение и простая одежда коричнево-бурого цвета с обыденной для нас уже кобурой. В ней была какая-то палка, напоминающая «волшебный муляж», который используют для фокусов, и длинная кривая палка, которую тоже используют для этих самых фокусов и формально, дабы украсить название «ветка», говорят: «волшебный посох». Чтобы оно стало ещё краше, посох покрывают разного рода металлическими жгутиками и на верхушку помещают какой-то булыжник. Но сейчас это выглядело довольно правдоподобно... Рядом с «магическими атрибутами» разместился кортик, весьма обыденный, и короткий пистолет с золотым напылением. Если бы Милли думала, что магия действует с помощью «палок», то сходу поверила бы, что это великий маг, неплохой фехтовальщик и отчасти снайпер. Она полагала, что эти вое только в паре чрезвычайно сильны, а по отдельности всё-таки смогут кому-то проиграть.

– О! А мы уже начали беспокоиться, что никто не придёт. Видишь, Эсида, они уже тут. – сказала женщина.
– Верно-верно. – сказал брат, которого видимо и зовут Эсида. – Входите же.

Миллисент полностью зашла и закрыла дверь.
– А где же остальные? – недоумевала женщина.
– Полагаю, господа учителя, что они всё ещё на пикнике. – быстро ответила леди Де-Роуз.

– На каком ещё пикнике!? Кто им вообще позволил?! – рассердилась женщина.
– Понятия не имею... – подумав, Милли продолжила. – Думаю, они считали, что перерыв достаточно длинный, что бы отпить чашечку на воздухе.

– Ясно... – затем женщина добавила. – А почему вы не пошли?

– Я заметила, что времени на сие действо не хватит и благодушно отказалась.

– Вы, видимо, очень хорошо умеете рассчитывать своё время. Как думаете, леди, они сильно опоздают?

– Могу предположить, что ещё, как минимум, на час.
– Им что же, часа не хватило, а они и второй требуют?! Я их обязательно отчитаю на втором уроке. А вы, благочестивая, весьма пунктуальны, не стоит понапрасну тратить ваше время.

– Благодарю. – Миллисент поняла, что это довольно хороший учитель, но не знала, какого они могут быть сословия: она колебалась между баронами и маркизами. – Простите, а могу я узнать, каковы ваши полные имена? – она старалась быть предельно учтивой, но не переусердствовать.

– О! Верно-верно, прошу простить. Моё имя Эрис, а это мой братец – Эсида, окончание – Гер-Граунд Ба-Балисто Ван Иосиф. У нас двойная фамилия, так как наши родные родители были баронами... – её оборвали.

– Простите, но я уже всё поняла. – Миллисент опустила глаза. – Вы знаменитый «дуэт Шартрёз».

– Ох, верно. Мы столь знамениты? – удивилась Эрис.
– Да, в восточных землях о вас ходит много слухов.

– Ох, понятно...

Это было правдой. Известные на всю юго-восточную часть страны близнецы – «дуэт Шартрёз», были выдающимися воинами. Сестра была уникальной мечницей, а брат сильнейшим магом, но они оба могли пользоваться любыми видами оружия, хоть и не так умело, как «родными». Их биография тоже заслуживает уважения. Они родились в средней семье барона Балисто, но после потопа погибла почти вся их семья. Узнав об этом, бесплодная пара дальних родственников усыновила и удочерила Эрис и Эсиду. Они переехали в мелкое герцогство служивых Граундов, у которых было больше наград, чем потомков... Там они выучились и стали превосходными бойцами, принеся Граундам славу, почёт и уважение, весте с деньгами, конечно же.

Теперь, когда Миллисент узнала, у кого будет учиться, она очень обрадовалась, но при этом ещё и понимала, что свою силу раскрыть не сможет.

Госпожа Граунд предложила, что бы Миллисент показала какое-либо заклинание серости, но когда та заявила, что даже не знает что это, то у Эсиды дыхание перехватило:

– Знаете, я совершенно не могу понять, как вы тогда вообще смогли пройти экзамен. Как, говорите, вас зовут?

– Моё имя – Миллисент Иль-Роуз Фан Ван Герхард.

– О, значит вы тоже «двойная». Стоп. Как вы сказали?! Фан?! Просто Фан!? Роуз?! Иль?! Что-о-о-о-о-о?!

Миллисент на секунду показалось, что у него из головы пошёл дымок, но Эрис успокоила его и усадила на скамью.

– Поймите его, пожалуйста. Странного в вашем имени больше, чем во всей нашей жизни... Первое: как маркизы могли принять в семью крестьянку. Второе: как у крестьянки может быть фамилия Фан. Третье: никогда не слышала, что бы у Джозет Иль-Роуз Ван Элиот (это тётушка Милли) была дочь. И, наконец, четвёртое: Герхард – имя, которое мало кто имеет в нашей стране – только граф восточных земель и приезжие из Эсты.

– Ну, да, это немного странно, когда вы об этом упомянули... – Миллисент поняла, что даже с приставкой «Иль» она очень сильно выделяется. – Ранее я никогда бы не задумалась об этом.

– Понятно... – госпожа Граунд развернулась к бумагам на скамье. – Я сейчас найду отчёты и вашу тестовую... – она замерла на что-то смотря. – Так... М-Миллисент... Я кое-чего не могу понять... В отчёте сказано, что у вас было сильное сияние, значит вы сильны в магии, но вы говорите, что не знаете, как ею управлять, даже не понимаете что это. Это непонятно. А в тестовой части чернила приобрели цвет «Бордо»... Я никогда таких не видела. Если честно, то цвет, который появляется, чаще всего, соответствует цвету души или событиям в прошлом. Но в вашем случае я и понятия не имею, почему он может быть таким. В отчётах проверяющий указал, что в прошлом могли быть скрытые вещи, убийства или пожары. Что-то такое помните, леди? – она вопросительно взглянула на Милли.

– На самом деле я все свои письма пишу только «Бордо», более того, если найти газету за май 1535 года, то можно найти статью о пожаре у меня дома, так что в этом нет чего-то удивительного... Для меня, по крайней мере. – Она говорила это рассудительным тоном, делая мягкие паузы.

– Теперь ясно. Но что нам делать с вашей магией?

– На самом деле, меня учили всякого рода магии, но она мне не давалась. Полагаю, это просто не моё.

– Что вы, что вы, леди. Если в вашем теле есть дух серости, то вы к ней способны, поверьте мне. Я буду снисходителен на уроках, можете не волноваться. – встал со скамьи Эсида.

– Верно-верно. – добавила Эрис. – Тем более, у вас прекрасно написана вся первая часть.

Следующие двадцать минут Эрис и Миллисент крайне много говорили об оружии. Они как бы нашли общий язык, и скоро их уже можно было назвать друзьями... К счастью, Эрис не знала, сколько Милли лет. И леди Де-Роуз была этому рада, ведь все прекрасно знают, что те, кому меньше пятнадцати лет считаются детьми, а Милли выглядела на все шестнадцать! Скоро заговорили и об умениях. Оказалось, что в плане теории у Миллисент был очень большой размер знаний фехтования, но про практику она не сказала ни слова. Леди Гер-Граунд же, напротив, прекрасно практиковала, но не знала и трёх названий приёмов, которые использовала. Когда же заговорили об огнестрельном оружии, Миллисент применила все доступные ей уголки памяти, дабы припомнить «лесные похождения» с сельскими детишками и иными слугами. Она открыла для себя, что прекрасно знает всё о луках и пистолетах, а так же винтовках крупного калибра. В конце почти сорокаминутного разговора «дуэт Шартрёз» очень сильно понравился Милли, а они, в свою очередь, загорелись мыслью об её обучении практике, так как поняли, что почти вся теория ей и так известна.

На сей прекрасной ноте в зал вошли другие девушки-ученицы, уже переодетые и активно что-то обсуждающие. Увидев Миллисент, спокойно беседующую с учителями, они очень удивились. Но и учителя и она остановились, только заметив их краем глаза.

– Когда вы пришли, леди Иль-Роуз? Или урок уже начался? – недоумевала Джулия.

– Леди, прошу вашего внимания! – обратилась к ним Эрис, не давая возможности Миллисент ответить на вопрос. – Так... Один, два... Да, видимо, все на месте. – задумчиво посчитала она. – А теперь: почему вы так сильно опоздали!? Только леди Миллисент пришла вовремя, а вы опоздали почти на час!

– Что?! – изумились все. – Как на час?!

– Вот так вот! Наши оценки выставляются в баллах, поэтому я отниму у всего класса, кроме Миллисент, разумеется, по двадцать баллов, а это много, чтобы вы знали!

Послышались недовольные шепотки.

– Нужно рассчитывать своё время. Но сегодня первый день, так что это будет для вас предупреждение – баллы я не отниму, успокойтесь... Лучше запомните и впредь не опаздывайте.

– А как по иному мы должны были отпить чаю? – поинтересовалась Петра.

– Ну, например, так, как сделала леди Иль-Роуз... – и госпожа Граунд провела рукой к Милли.

– Что? А что она вообще делала? – раздражённо заметила Эридит.

– Я лишь спустилась в столовую... Не зря же она тут есть. – такое замечание было более чем веским.

– Ясно... – смутились все.

– Ну, хорошо, что вы поняли. А теперь приступим к занятию. Так как фехтование вы уже пропустили, то будет урок магии. А начнём мы с начала. Братец?

– Эрис села на скамью.

– Да, сестрица. Начнём сначала... Магия серости происходит из фантазии, то есть чем больше мааны и фантазии, тем больше у вас шанс что-либо «наколдовать». Самым простым упражнением является «материализация яблока». Для этого нужно представить, что ваши пальцы – это ветка, на которой растёт яблоко. Вместо питательных веществ – маана. Маги направляют маану через пальцы, преобразуя в почки, потом в цветки, затем в узелки, а далее формируют косточки, черешок и мякоть. Особо талантливые маги могут не просто материализовать яблоко, но и сделать его полностью физически реальным. Это очень тяжело, ведь вы должны будете понять точный состав, сорт, состояние и прочее. Многие из вас, не сомневаюсь, уже могут чувствовать и высвобождать маану, но это тоже довольно сложно. На сегодня цель – материализация мааны. Для этого вы должны высвободить её в свою руку и придать какую-то формую...

Для примера он вытянул руку и закрыл глаза. Через секунду в центре ладони левитировал маленький полупрозрачный шарик нежно-зелёного цвета. Ещё через секунду учитель открыл глаза, и шарик разбрызгался искорками.

– А теперь вы. Можете не торопиться. – сказал он, видя скуку на лицах.

– Учитель, я не собираюсь показывать свою прекрасную магию при них! – быстро вставила Миллисент.

– Почему? – удивился Эсида.

– Она может поразить их до глубины души своей силой и могуществом, а мы ведь не хотим, что бы они в себе разочаровались?

– Нет, давай ты все-таки хотя бы маленькую сферку создашь. Просто сдерживайся...

– Ладно...

В этот момент над ладонями Милодии и Джулии засверкали маленькие сферы. У Милодии он был прозрачен, словно вода, а у Джулии отдавал голубизной. Через полминуты над рукой Эридит красовалась прекрасная, словно хрустальная, красная роза из мааны, что вызвало море восхищения со всех сторон. Примерно в то же время на руке Петры появилось яблоко блестяще-жёлтого цвета. После этого над рукой Кэтрин тоже появилась крупная сфера цвета фуксии. Миллисент же очень долго с надеждой пыталась нащупать в себе хоть крупицу мааны, но даже через пять минут ничего не произошло. Она уныло опустила руки и не смогла скрыть сожаления. Девочки отчасти расстроились, ведь они почему-то были уверенны, что у неё получится.

– Просто моя магия не достойна вас! Я и так прекрасно всё умею. Мне не нужно это доказывать! – выпрямилась леди Де-Роуз.
– Ну хорошо, мы поняли. – не поверил учитель.

Урок так и закончился... Всех отпустили. Девочки пошли гулять или обедать, и только Петра с Миллисент отправились в спальни.

– Милли, – внезапно обратилась к ней Петра. – Ты и правда это можешь?

– ... – Милли не хотела говорить правду.

– Ясно... – Петра и так всё поняла. – А знаешь, я и так умею выращивать на ладони яблоко, правда долго...

– Правда?! – Милли, сама того не ожидая, схватила Петру за руки, восторженно вздыхая.

– Д-Да. – Петра воистину была удивлена.

– П-Прости. – Миллисент поняла свою ошибку и выпрямилось; это произошло на лестнице, поэтому никто не мог увидеть произошедшего. – Так... Ты можешь показать?

– Ну, конечно. – Петра обрадовалась, что Милли не такая, какой хочет всем казаться... – Сейчас...

Девушка расправила плечи и немного вытянула руку. Скоро появился черенок, на нём бутон, который расцвёл и засох, а потом начало расти крупное красненькое яблоко. С каждой секундой Милли не могла поверить своим глазам, она не могла даже представить, что подобное вообще возможно. Когда яблоко полностью созрело, Петра открыла глаза и резко повернула руку. Черенок отлетел от пальца, а яблоко осталось в руке. Видимо на лице у Миллисент читался явный шок, поэтому Петра сказала:

– Я научилась этому пару лет назад, когда часто ходила на пикники... Причём я не просто их материализую, а делаю физически реальными, поэтому с ними можно делать вот так. – и она укусила яблоко; из него потёк сладкий сок. – А теперь я могу его снова преобразовать в маану.

На глазах у Милли, откусанная часть яблока воссоединилась с ним, оно начало иссыхать, портиться, гнить и скоро и вовсе превратилось в пыль. А потом даже пыль превратилась назад в маану. Милли только тогда ей призналась, что вообще не управляет магией.

Наступила ночь. Все легли спать после десяти. В кабинетах ещё горел сумрачный свет, а в комнатах царила всепоглощающая тьма. Только из окна светил слабый свет луны и звёзд, прикрываемый слабыми занавесками. В этом мраке кто-то тихо таился по углам, пробираясь ко второму этажу. Этим кем-то была девушка в чёрном плаще с капюшоном. Она пришла в зал номер четыре и скинула мантию. Под ней была никто иная как леди Де-Роуз, только босиком и в простом белом платье. Оно было длинным, на лямках, но более ничего из себя не представляло. Волосы были её растрёпаны и ниспадали до самых бёдер. Она кинула плащ на скамью, а голубую книгу погладила по зеркальной поверхности и положила на пол. Её озарил лёгкий свет от одного из окон. Миллисент вынула из платья длинный меч. Как это оружие вместилось в один из слоёв наряда было не ясно... Хотя на самом деле, это платье всегда было у неё под одеждой. Его ей сшила кухарка много лет назад. В нём юная госпожа хранила драгоценный меч, что бы в любой момент можно было защититься.

Затем леди словно испарилась: она начала перемещаться по залу с невероятной скоростью и точностью в движениях. Меч мелькал то тут, то там, не угасая ни на миг. Он ни разу ни задел ни какой поверхности, а платье, хоть и сильно вздымалось, но никогда не показывало тело его госпожи. Волосы девушки каждую секунду этого неизвестного и страшного в мощи танца, закрывали её лицо так, что бы никто ни смог увидеть ни улыбки, ни усталости. И вот, не прошло и полминуты, а этот танец остановился в том же месте, где и начался. Платье и волосы замерли на мгновенье, а затем опали, меч перестал сверкать. Миллисент упала на пол с придыханием к книге и, посмотрев в зеркало, спросила:

– Ну как?

С кем она могла вести эту неизвестную доселе беседу, было непонятно. Но точно было ясно, что этот кто-то был в этой самой книге, ведь оттуда послышался мужской голос:

– Как всегда – прекрасно. Но тебе всё-таки стоит поработать над скоростью – её может не хватить. – сказал неизвестный.

– Хорошо, так и сделаю. – быстро ответила леди Де-Роуз. – Учитель, ничего, что теперь мы будем реже видеться?

– Ничего, милая.

Их разговор был крайне тих, но всё же был различим, ибо ночь была абсолютно беззвучна. Миллисент ещё раз погладила книгу. Она положила её на скамью и принялась отрабатывать скорость каких-то приёмов. Через час она быстро накинула плащ и скрылась. Никто бы не заметил её присутствия в этом зале, если бы это был зал любой иной башни. Но это логово серости. В полу, в невидимости, в бестелесности за учениками наблюдали учителя. Они были удивлены, но никак не злы. Они не понимали секрета юной девы, что была только что перед ними, а ведь он был крайне прост!..

Миллисент не смогла бы и дальше жить без фехтования. У неё были три прекрасных учителя, а теперь их станет четыре. Она вспоминала уроки фехтования в Клевере: как их гоняли по точности приёмов и их силе, как она не понимала, зачем это надо, и как отдельно ночью тренировалась с мечём с другим учителем. Она оттачивала приёмы до предельной точности и красоты, а также скорости. Для неё этот «танец фанданго» – самый быстрый и мощный приём который только возможен для неё. Она любила фехтование не просто, как хобби или увлечение, – оно было для неё неотъемлемой частью жизни. Как и любой другой вид занятий, он подразумевал усердие и понимание дела... Только так можно рассказать историю целого мира, не тратя на это и часа. Именно фехтование было так прекрасно... ведь только в подобного рода схватке соперники могут полностью раскрыть свои чувства друг другу. Если бы она не могла этим заниматься, то не смогла бы и так долго притворяться. «Танец фанданго» мог описать всю жизнь леди Миллисент, но понять его сможет только истинный мечник. Фехтование было всем для Милли, и она не могла никому позволить видеть эти самые её истинные чувства.