Часть 6.
Гарри смотрит вниз на бутылочки и тюбики, разбросанные по столешнице, не зная, с чего и начать.
- Ты действительно пользуешься всеми этими штуками? – Он берет в руки что-то под названием «Сыворотка для глаз», однако все инструкции к этой сыворотке на французском, так что парень просто откручивает колпачок и выдавливает немного на палец. Субстанция пахнет розами и выглядит как сперма, но Гарри все равно втирает ее под глазами.
- Не каждый день, но бывает, - Луи подходит к нему сзади, и кудрявый наблюдает в зеркале, как он заправляет рубашку.
- Ты вроде как сильно зациклен на сохранении молодости, верно? – интересуется Гарри, и Луи с молниеносной быстротой вскидывает руку и щиплет его за бок. – Эй, перестань, так ведь и есть.
- Ладно, возможно, но тебе не обязательно опорожнять мою косметичку, чтобы указать мне на это, юный Гарольд.
Кудрявый фыркает и выдавливает себе на ладонь праймер. Луи показывает несколько быстрых прикосновений пальцами к собственным скулам, и Гарри повторяет за ним, размазывая по лицу светлый тон.
- И что это у меня?
- Основа для макияжа, если хочешь знать. Хотя у тебя и так хорошая кожа. Мелкие поры, счастливый засранец.
Гарри ухмыляется через плечо.
- Ты реально завидуешь моим порам? И действительно пользуешься косметикой?
- Каждый это делает, если планирует попасть под объективы камер. Нет никакого смысла красоваться на фотографиях с пятнистой и лоснящейся рожей. На красной ковровой дорожке в воскресенье вечером мы должны выглядеть идеально. – Луи гладит ладонью щеку Гарри. – Но на сегодняшнем концерте ты можешь обойтись и без основы. Мы все равно зайдем с черного хода [1].
- Ох, а вот это мне нравится, - хихикает кудрявый и похлопывает Луи по щеке, размазывая по его лицу остатки праймера, и тот его отталкивает.
- Твои каламбуры настолько убоги, что мне стыдно за тебя.
Гарри натягивает языком щеку, дразня Луи, и продолжает потрошить косметическую продукцию, рассыпанную перед ним.
- Там должно быть что-нибудь, что сможет помочь тебе с твоими кудрявыми волосами. Приручить чудовище, так сказать.
Радостный Гарри уже открывает рот, чтобы отпустить еще одну пошлую шуточку, но Луи поспешно запихивает пальцы в уши, выкрикивая:
- Даже не начинай, я не хочу этого слышать. И заканчивай наряжаться, или мы опоздаем.
Мероприятие на другом конце города, и потому Зейн вынуждает всех поехать на Ferrari. Луи предлагает Полу устроиться на переднем сидении, а сам же втискивается на заднее вместе с Гарри. Томлинсон распинается насчет того, что охранник слишком громоздок для заднего сидения, но Стайлс легко может различить ложь в его торопливых пояснениях. Всю дорогу они сидят бок о бок, но Луи ни разу не поворачивается в сторону кудрявого. Гарри кладет руку на спинку кресла вроде как для того, чтобы его локти им не мешали, и было посвободнее, но на деле его рука постоянно сползает на плечо Луи.
Зейн заявлен их менеджментом как хедлайнер вечера, а предварительно выступят те, кто будет у него на разогреве во время тура в поддержку его второго альбома. Это девичья группа под названием Little Mix: они все разряжены в яркие эффектные костюмчики и приукрашены накладными ресницами, и Стайлс по большей части думает, что они самые очаровательные девчонки, что он когда-либо видел.
Они проводят с ними время за кулисами, слушая их вокальные разминки, пока мероприятие уже идет своим чередом. Луи непринужденно беседует со своим руководством, а Гарри с Зейном захватывают в свое единоличное владение два наиболее удобных дивана в комнате.
- А они хороши. Потрясающая гармония, - замечает Гарри, пока девочки легко выводят свои партии. Зейн кажется загипнотизированным, но все же согласно кивает. – И на вид тоже приятные, а?
Малик с трудом отводит взгляд от девушек и поворачивается к Стайлсу, неуверенно протягивая:
- Да ничего, как мне кажется.
- Конечно, - говорит Гарри, ухмыляясь. – Не будет ли слишком много проблем, если они поедут в тур вместе с тобой?
Зейн крепко сжимает челюсти, и у него дергается мускул на лице.
- Думаю, нет.
- Ждешь гастролей с нетерпением?
- Не из-за них, это точно. Мне нравится быть в дороге, особенно с Луи и Полом, остальными ребятами из команды. Они классные, мы отлично ладим. Разве что, - он быстро оглядывается в сторону Луи и понижает голос, придвигаясь ближе к Гарри. – Разве что петь одни и те же песни снова и снова может быть довольно утомительно, знаешь ли, особенно, если ты не любишь их на все сто процентов.
- Ох, вот как, - Гарри поднимает голову и понимает, что Луи наблюдает за ними, прищурив глаза. Кудрявый улыбается ему, пока он не возвращается к беседе с менеджером. – Знаешь, Луи упоминал как-то, что я мог бы помочь с этим. Ну, перед тем, как пригласить на встречу с тобой. Я же вроде как пишу песни и все такое, - парень чувствует себя невероятно нелепо, говоря это, несмотря на то, что технически все сказанное – правда. Могут ли его потрепанные блокноты, полные дерьмовых сопливых песен, придать ему хоть какой-то вес в глазах настоящих авторов песен, которые зарабатывают на этом деньги? Вряд ли он когда-либо узнает.
- Какие песни ты пишешь? – спрашивает Зейн.
- Поп-музыку, я думаю? Возможно, R&B, если бы их испонял кто-то с подходящим голосом. У меня самого слишком хриплый голос, слишком «резкий», - Гарри показывает кавычки пальцами, потому что никогда так не думал о себе в действительности, но так о нем отзывались пару раз в звукозаписывающих компаниях, куда он обращался. – Но я люблю классический R&B и стараюсь писать в этом стиле так часто, как только могу.
Брови Зейна приподнимаются, а глаза загораются ярче впервые с тех пор, как он перевел их с Little Mix.
- В самом деле? Я хотел бы услышать некоторые из них. Это именно то, что я хочу записать для альбома. Я совсем не по этой танцевальной части, чувак.
- Я не виню тебя. – Гарри слышал некоторые песни с первого альбома Зейна, и вроде как они не были плохи, но это не его чашка чая, как говорится. – У меня есть парочка демок, я мог бы принести тебе, если ты действительно хочешь послушать?
- Да, это было бы здорово!
Они толпятся в тени в правой кулисе, пока Little Mix выбегают на сцену в такой обуви, в которой, по мнению Стайлса, никто другой не смог бы и ходить, не говоря уже о том, чтобы прыгать или танцевать. Девчонки выступают очень хорошо, прекрасно управляясь с микрофонами, улыбаясь камерам и наклоняясь, чтобы коснуться поднятых рук людей в первых рядах. Они блестящие, с красивыми голосами, ускоряющими биение сердца, с притягательными улыбками, и Гарри на радостях вызывает Зейна на дурацкое танцевальное состязание, под конец которого они оба задыхаются от смеха, в то время как Пол смотрит на них со снисходительной улыбкой.
Луи, однако, хмурится, и после выступления тащит Зейна куда-то, пока Little Mix задерживаются на сцене на «бис», а потом залетают за кулисы, расцеловывая каждого на своем пути и оставляя мазки блеска на обеих щеках Гарри.
Зейн возвращается, и девушки сразу же прыгают на него, так что ошеломленное выражение застывает на его лице. Гарри это заставляет рассмеяться, пока он не замечает разъяренного взгляда Луи через всю комнату.
- Итак, почему ты такой недовольный? – кудрявый подходит к нему, и Томлинсон отводит от него глаза, скрещивая руки на груди.
- Пустяки, - отзывается Луи, и Гарри подначивает его, не убежденный таким ответом.
- Да ладно, ну что такое? Завидуешь моим навыкам танца? – Стайлс слегка покачивает бедрами возле него, соприкасаясь с ним плечами. Томмо стискивает зубы и отодвигается, Гарри поворачивается к Зейну, рассчитывая на какую-нибудь подсказку насчет поведения его друга.
Зейн как раз наблюдает за ними, но поспешно переводит взгляд в другую сторону, когда его глаза встречаются с глазами Гарри. К тому же Малик выглядит странно виноватым.
Стайлс чувствует, как волна холода прокатывается по позвоночнику, а его желудок проваливается вниз.
- Ты рассказал ему про меня?
Теперь виноватым выглядит Луи, но он снова скрещивает руки на груди, еще крепче.
- Ты сам сделал это, так ведь? – Это даже не вопрос, Томлинсон лишь наклоняется, чтобы заглянуть в лицо парню. – Я просто хочу, чтобы он понимал, кто ты на самом деле, - поясняет Луи, и Гарри чувствует себя так, будто его только что переехал автомобиль, и он теперь растекшаяся лужица непонятно чего. Его желудок болезненно сжимается, и едва получается вздохнуть.
- Я вижу, - говорит кудрявый. У него дрожит голос, но тон настолько холодный, что будь поблизости вода, она бы замерзла. Луи вздрагивает, но только чуть-чуть.
Гарри пытается отдышаться, но легкие не хотят расширяться должным образом, и он прижимает руку к груди, прямо там, где расцветает тянущая боль.
- Я возьму такси, - бросает он и поворачивается, чтобы уйти.
Луи за ним не идет.
Поездка на такси в отель, словно пытка, и Гарри по пути доводит себя до состояния слепой ярости, подпитываясь своими обидами и разочарованием. Он разбивает дверь в номер, распахивая ее настежь, и вваливается внутрь, направляясь прямиком к шкафу. У него остались некоторые фирменные пакеты после походов по магазинам, и парень начинает распихивать по ним вещи: джинсы, брюки, рубашки, – все сплошной, скомканной кучей. Кое-что из его одежды находится в прачечной отеля, но пусть она остается Луи. Эти шмотки вполне могут сойти за памятные сувениры о том времени, когда он снял себе проститутку на Голливудском бульваре.
Гарри смеется над собой, и это болезненный и жуткий звук. Парень проводит рукой по лицу и понимает, что оно все мокрое от слез. Он вздыхает и начинает с еще большим рвением срывать вещи с вешалок в сумки.
Дверь открывается, когда кудрявый на стадии заполнения второго пакета. Он поднимается на ноги так быстро, что у него хрустят суставы, и выпрямляется, замирая посреди комнаты. Луи заходит, и Гарри чувствует, как его лицо загорается, что должно бы быть странным, учитывая прохладу, царящую в номере.
Они проводят не меньше минуты, сверля друг друга взглядом, и Стайлс задыхается так, словно только что пробежал марафон, и сжимает и разжимает кулаки. Луи первым отводит глаза, возможно, чтобы осмотреть беспорядочно разбросанные пакеты и ворох мятых костюмов на вешалках.
- Ты уходишь, - наконец, констатирует он, и Гарри кривит губы в презрительной усмешке. Ему кажется, что самое, блять, очевидное – так это то, что он уходит. – Я не заплатил тебе.
До этого Стайлс даже не вспомнил о деньгах. Его гнев, боль и печаль красноречиво говорили о том, что он и задуматься не может о том, чтобы принять их. А теперь кудрявый смотрит, как Томлинсон идет к тумбочке, вытаскивает конверт, отсчитывает стопку купюр и бросает их на кровать.
- Спасибо, - бормочет Гарри голосом, лишенным всяких эмоций, а затем уходит в ванную и запирает за собой дверь.
Парень чувствует, как рыдания поднимаются из груди, и прижимает кулак ко рту, сдерживая их. Он успокаивается, вешает пакеты с одеждой на руку, подхватывает сумку за ручки и, не оглядываясь на оставшиеся позади деньги, выходит из номера.
Гарри ждет лифта, в то время как в груди одна пустота, а в голове ярко представляются грядущие события этой ночи: поездка домой на такси, разбор новых красивых вещей в его крошечной, обшарпанной квартирке. Он даже думать не может о возвращении на улицы с Найлом, о поиске клиентов, о сексе с ними. Одна мысль об этом заставляет его содрогнуться.
Лифт оповещает о своем прибытии одновременно с тем, как распахивается дверь номера, и Луи, спотыкаясь о ковер, вылетает перед ним, блокируя ему путь к разъехавшимся дверям.
- Не уходи, - говорит он, и его голос настолько мягок, настолько искренен, что Гарри чувствует, что его плечи бессильно опускаются, и сопротивление рушится. – Пожалуйста.
- Почему я не должен уходить?
Луи качает головой.
-Я не знаю, почему не должен, но знаю, что я не хочу, чтобы ты ушел. – Двери лифта закрываются за его спиной, и он опускает руки, засовывая их в карманы. – Ты не взял денег.
Гарри позволяет сумкам упасть на пол и смотрит Луи прямо в глаза.
- Ты заставил меня чувствовать себя проституткой сегодня, Луи. Знаю, что я и есть проститутка, но это впервые, когда я чувствовал себя настолько дешево. Если бы я взял деньги, мне было бы еще хуже.
- Прости. Я понимаю, что все, что я сделал, было неправильным, и я не хотел тебя обидеть.
- Что ж, очень действенные извинения, - замечает Гарри, и Луи грустно смеется. – Зачем ты это сделал?
Томмо почесывает голову и выглядит таким смущенным, что кудрявый уже хочет забрать свой вопрос назад и просто принять его извинения. Но он все же выжидает, потому что действительно хочет знать ответ.
- Я приревновал, - сообщает Луи, делая паузы после каждого слова и морщась.
- Приревновал? – переспрашивает Стайлс.
- Да, приревновал. Не смотри так удивленно.
- Приревновал кого, меня? Да к кому?
- К Зейну, - бормочет Луи, и Гарри хмурится. – Вы смотрелись так уютно на том диване, что мне захотелось этому помешать.
- Ты шутишь что ли? Мы говорили о музыке. И вообще, он полностью без ума от Перри из Little Mix.
- Серьезно? – удивляется Томмо. Кудрявый его игнорирует.
- Ты пиздюк.
Брови Луи приподнимаются, но он соглашается.
- Ладно.
- Может, ты и платишь мне, но я не твоя собственность. Я имею право разговаривать с людьми, Луи, с парнями. С любым человеком, с которым захочу. И это не значит, что я собираюсь прыгнуть с ним в постель.
- Я знаю, что так и есть. Это было низко, и мне жаль.
Стайлс пожевывает нижнюю губу. Луи поступил дерьмово, но Гарри не может сказать, что ему не льстит, что он его ревновал. Парень поднимает пакеты с одеждой и позволяет вздохнувшему с облегчением Томлинсону забрать их у него. Он подхватывает и брошенные сумки и плетется за ним обратно в номер.
* * * * *
Каким-то образом Гарри уговаривает его снова отменить свои встречи, чтобы провести весь день с ним. Это было совсем не сложно, если честно, то все, что потребовалось от кудрявого, – это просто попросить.
- Проведешь день со мной? – он только что проснулся, свернувшись около Луи, и теперь прижимается лицом к его шее, шепча ему в самое ухо.
Томлинсон даже не рассматривает отказ как вариант.
Гарри пихает ему в руки одежду – джинсы и толстовку, которые он привез с собой для походов в тренажерный зал, но так и не удосужился ими воспользоваться. И Томмо зашнуровывает кроссовки, пока Стайлс пальцами прочесывает свои кудри, пытаясь уложить.
- Давай, давай, я умираю без чашки чая, - поторапливает Гарри, подталкивая Луи бедром, в то время как тот пробует пригладить собственные волосы. Томлинсон вообще перестает торопиться, тщательно опрыскивая каждую отдельную прядку лаком, пока кудрявый не щиплет его за бок.
- Ничего подобного, юный Гарольд, - ухмыляется Луи: его щеки румянятся, когда Гарри ворчит на него.
- Зациклен на внешности, - закатывает глаза Стайлс, но у него такой любящий взгляд, когда они встречаются в зеркале глазами.
Гарри тащит его на автобус, чтобы, как он утверждает, Луи прочувствовал атмосферу. У Томлинсона есть соблазн постелить газету на грязное сидение, но Стайлс тянет его вниз, обнимая рукой и улыбаясь ему в шею, когда женщина, сидящая перед ними, начинает кричать по телефону, споря со своим парнем, как кажется Луи.
Они берут чай в крошечном кафе, где чашка стоит всего доллар, но напиток, как ни странно, обжигающе горячий и вкусный. Гарри стонет, делая первый глоток, и закрывает глаза, улыбаясь.
- Такой же, как дома, - замечает он и ждет, приподняв брови, когда Луи провозгласит собственную любовную оду чаю.
- Да, очень хорош, - все, что говорит тот, и ухмыляется, когда Гарри хмуро смотрит на него.
Он заставляет Луи пройти многие километры, избороздив все окрестности, которые выглядят полуразрушенными, и тот задается вопросом, живет ли Гарри в местечке, подобном этому? С мятым мусором на улицах, выброшенной на дорогу ненужной почтой, зданиями в подтеках, завядшими газонами, разбитыми и неровными тротуарами. Кудрявый смотрится здесь как дома, но не потому, что его внешний вид вписывается в окружающую среду – нет, он одет в новую пару джинсов, подходящих ему по размеру и не имеющих дыр и потертостей на обозримых местах, и хорошие замшевые ботинки, но все равно чувствуется, что Гарри здесь невероятно комфортно.
Они идут молча, но Луи хочется задать множество вопросов, выяснить, в этих ли окрестностях живет Гарри, спросить, как все началось, как он вообще узнал, что такое проституция. В его понимании есть огромная пропасть между не подписанным контрактом с одним из десятков местных лейблов и ожиданием на углу какого-нибудь мужика, который пожелает заплатить тебе за секс. Он просто хочет это понять, хочет понять Гарри.
- Я хочу показать тебе кое-что, - говорит Стайлс после того, как они шли уже около часа. На улицах было пустынно и тихо, и все искрилось в лучах полуденного солнца.
- И что это?
- Музыкальный магазин.
- Хорошо, - соглашается Луи. Гарри засовывает руки в карманы, которые не выглядят достаточно свободными для таких больших ладоней, как у него, и сжимает их в кулаки. Воображение уже подкидывает Томлинсону варианты того, что еще может напрягаться под тканью джинсов, но когда он заглядывает в глаза Стайлсу, у него пересыхает в горле. Он понятия не имеет, почему Гарри так нервничает перед походом в музыкальный магазин, но и спрашивать об этом не хочет, так что просто косо посматривает на парня и кивает, на что тот слабо улыбается.
Витрины музыкального магазина определенно видывали лучшие времена: штукатурка на стенах шелушится, окна изъедены сеткой трещин, а решетки от этих самых окон оторваны. Колокольчик звякает над дверью, когда Гарри ее распахивает, и седой мужчина за прилавком сурово смотрит на них поверх очков, но узнает кудрявого и начинает улыбаться.
- Ты пропустил своего друга вчера, - кричит он, и Стайлс робко переминается с ноги на ногу.
- Был немного занят, - поясняет парень, и мужчина некоторое время сверлит его прищуренными глазами. Луи хочется обнять Гарри, притянуть его как можно ближе к себе и оградить от этого досмотра. Но мужчина за прилавком, кажется, хорошо знает Гарри, возможно, даже любит его, так что Луи просто стоит там, скрестив руки на груди.
- Ты здесь, чтобы поиграть? – допытывается седой дядька, и кудрявый кивает. Мужчина указывает подбородком в сторону задней двери. – Тогда ступай.
Гарри оглядывается через плечо на Луи, и это словно неожиданный удар по голове, так что Томлинсон идет, слегка пошатываясь до парня, который пропускает его в подсобное помещение.
Здесь разложены инструменты: гитары висят на стенах, а клавишные и ударные занимают все оставшееся пространство. Гарри идет прямиком к дальней стене, потягиваясь и стаскивая вниз одну из гитар, прежде чем прижать ее к себе, как ребенка, и Луи ждет, что он того и гляди начнет ворковать над ней. Но Стайлс безмолвно перекидывает ремень через плечо и поворачивается, поглаживая при этом гриф гитары, и то, как он это делает, заставляет Томлинсона слегка нахмуриться.
- Это Дон, - говорит Гарри и смеется, когда Луи хмурится еще больше. – Хенли. The Eagles? Найл так назвал ее. А его гитара вон там, Гленн.
Луи знает, что Найл – это сосед по комнате и... коллега Гарри, и он тоже занимается музыкой.
- Я не знал, что ты играешь на гитаре.
- Ну да. Я научился немного дома, достаточно, чтобы подыгрывать себе, когда записывал свои песни, а Найл уже здесь научил меня куда большему.
- Здесь, в этом магазинчике?
- Ага, - Гарри пинает изношенный ковер под ногами ботинком и наигрывает несколько нот на гитаре. – Найл продал свою гитару, когда переехал сюда, поэтому мы приходим в этот магазин, и нам позволяют играть. Вряд ли мы как-то мешаем бизнесу. В основном тут занимаются ремонтом инструментов да торгуют синтезаторами, как мне кажется.
- Так ты будешь мне что-нибудь играть? – спрашивает Луи, и Гарри улыбается – широко и открыто, тихо хихикая.
- Вот почему я и привел тебя сюда, - пожимает он плечами, и Томмо улыбается в ответ.
Возле стены есть парочка барабанных установок, выстроенных в ряд, и Луи усаживается перед Гарри, наблюдая, как тот крутит регуляторы своими длинными пальцами, настраивая гитару. Он проигрывает несколько аккордов, слушает, а затем смотрит на Луи из-под ресниц.
- Хм, - бормочет он и покусывает губу.
- Не надо мне тут демонстрировать стеснительность, Стайлс. Покажи мне шоу.
Гарри наклоняет голову, прижимая гитару близко к груди, и начинает играть.
Луи не узнает мелодию, но когда кудрявый начинает петь, понимает, что, ох, так и должно быть, потому что это одна из собственных песен Гарри. И все ерунда, что он когда-то слышал, как Стайлс поет, – сейчас, когда тот рассказывает о чем-то, лично пережитом, его голос гораздо глубже. Гарри действительно хорош, даже если ему иногда не удается правильно подобрать аккорды, у его вокала есть потенциал стать еще лучше.
Кроме того, эта песня, ну, она красивая. Он поет о доме, о любви, о том, о чем поет каждый, но слова другие – острее, чувственней.
Или, возможно, это просто Луи слишком опьянен.
Он чувствует, что тонет, или нет... словно вырывается на поверхность после того, как почти утонул. И хочет глотнуть воздуха, больше воздуха, но слегка боится, что вновь будет задыхаться, а все переполняющие его эмоции, будто пытаются утянуть его вниз под воду, в прошлое... Но те несколько недавних дней заполняют горло, пока Луи уже не задыхается от этого, и он кашляет в кулак и надеется, что Гарри не поднимет на него глаза, потому что заметно же, что он пойман на крючок.
Гарри не смотрит за ним, а просто продолжает играть, и Луи собирает все свое хладнокровие до той поры, пока последняя нота растворяется в воздухе. Вот теперь Стайлс всматривается в его лицо и трет нос.
У Луи мелькает мысль о прыжках, безумных овациях, аплодисментах до такой степени, что больно руки, но это слишком драматично и чрезмерно даже для него. И вообще способно скрыть то, что происходит с ним на самом деле? В любом случае, Гарри заслуживает лучшего, чем неловкой улыбки при крепко стиснутых зубах, за которыми он держит все те слова, что так и рвутся с кончика языка. Луи разжимает зубы только, чтобы прошептать:
- Это было прекрасно, Гарри.
- Правда? Тебе понравилось?
- Я влюбился в эту песню. Ужасно, что никакой лейбл не захотел ее купить у тебя.
Гарри замирает, сбрасывая ремень с плеча, а потом отмирает и вешает гитару обратно на стену.
- А я никогда и не предлагал ее. Это одна из новых.
- Ну тогда ты должен. Должен попробовать еще раз.
Гарри пожимает плечами и последний раз проводит пальцами по гитаре перед тем, как повернуться к нему.
- Я мог бы, наверное, посмотрим.
И Луи смотрит на него, как он стоит, перенеся всю массу тела, на одну ногу, как прячет руки в задних карманах, так что его мягкая клетчатая рубашка расходится на груди, видит эту печаль, стоящую в его глазах, и хочет дать ему все, все, что есть в этом гребаном мире.
И он начнет с этого самого дня.
- Что дальше? - спрашивает Луи, и кудрявый опускает голову, задумываясь.
- Серьезно? Я опять должен выбирать?
- Ну, что бы ты хотел? – поясняет Томмо. У Гарри такой мягкий взгляд, и слабая улыбка, возникшая на его лице, заставляет кожу Луи покалывать.
Стайлс водит его по своему любимому музыкальному магазину, заполняя его руки пыльными альбомами. Он впадает в ужас, когда Томлинсон упоминает, что у него нет проигрывателя для пластинок, и заставляет дать обещание обязательно купить хоть один и убеждает взять парочку пластинок прямо сейчас, чтобы положить начало коллекции. Гарри сам носит пакет с музыкальными покупками, размахивая им, и выглядит таким самодовольным, что Луи хочет вернуться и скупить ему весь магазин.
Они перекусывают, купив свой обед в какой-то уличной палатке, и Луи ест сомнительно выглядящую колбаску только потому, что это заставляет Гарри улыбнуться, и молча надеется, что не закончит свои дни с лихорадкой Эбола, сальмонеллезом или каким-либо другим вирусом пищевого происхождения. По крайней мере, это относительно вкусно, ну и плюс в возможности посмотреть, как Гарри, съев три таких колбаски, облизывает свои пальцы, словно это было какое-то изысканное блюдо.
В этом районе города есть парк, и они растягиваются в обнимку на траве в окружении разочаровавшейся во всем молодежи, которая носит кардиганы, очки в черной оправе и читает друг другу пожелтевшие томики со стихами.
- Расскажи мне о Найле, - просит Луи, проводя пальцами по травинкам, но забрасывает это дело и предпочитает пропускать сквозь пальцы кудри Гарри. А тот заканчивает обводить контур облака, зависшего над ними, и опускает руки, раскидывая их во все стороны.
- Что ты хочешь знать?
- Как вы познакомились?
- Он решил, что я клею его, - сообщает кудрявый и смеется. Луи поворачивается на бок и рассматривает профиль Гарри, его аккуратный носик и пухлые губы.
- Я был в баре, пропивал свои последние доллары и утопал в печали, задумываясь, как смогу остаться в городе, когда у меня ни копейки за душой. Я жил тогда в общежитии, снимал комнату у старой леди с котом, который был еще злее хозяйки, и понятия не имел о том, что мне делать дальше. Найл вклинился рядом со мной возле барной стойки, чтобы заказать напиток, и я улыбнулся ему. Он сразу пошел в наступление, спросил, ищу ли я развлечений, - Гарри посмеивается, покручивая между пальцев какой-то листочек. – Конечно, я сказал ему, что не ищу. После того, как он получил свой стакан, он спросил меня, в чем ошибся, и я вывалил на него все свои проблемы. До сих пор удивляюсь, почему он не свалил со всей возможной скоростью, на самом деле он очень хороший парень.
- Он втянул тебя в... - Луи размахивает рукой в воздухе, и Гарри, скосив на него глаза, видит, как он недвусмысленно натягивает щеку языком.
- В проституцию? Да. Вообще, он пытался отговорить меня, но я чувствовал себя бунтарем. Думал, что смогу справиться с этим ради денег.
Луи ждет, наблюдая, как Гарри сжимает в руках челку и тяжело вдыхает так, что его живот глубоко проваливается, и так же тяжело со свистом выдыхает.
- После первого раза я пришел домой, настроил самый горячий душ, который только мог, и тер кожу до тех пор, пока не разодрал до крови. Это была непростая ночь.
Луи скользит рукой по траве, чувствуя, как травинки щекочут его запястье, засовывает два пальца в петлю ремня Гарри и осторожно потирает большим пальцем его тазовую косточку, стараясь успокоить.
- После этого стало легче, - продолжает Стайлс, и его голос слишком отстраненный.
Они лежат вот так какое-то время, пока Гарри не вытирает уголки глаз кончиком указательного пальца и садится, сдвигая руку Луи.
Кудрявый ведет его на ужин в крошечное местечко с индийской кухней, они едят баранину-виндалу, и блюдо оказывается настолько острым, что у Луи аж пот проступает на лбу, и Гарри предусмотрительно промакивает его бумажной салфеткой.
Парни поднимаются на смотровую, когда темнеет, и стоят там посреди толпы туристов, глядя на город сверху.
- Ты не сможешь увидеть знак Голливуда, - замечает Луи и слышит, что люди вокруг них тоже жалуются по этому поводу.
- Они перестали зажигать его, - поясняет Гарри и показывает ему в брошюрке раздел о сохранении энергии. – Я рад.
- Хиппи, - дразнит его Томлинсон, и кудрявый улыбается на секунду, но вновь становится серьезным.
- Не поэтому. Мне нравится здесь находиться, но видеть город без гигантского напоминания, что это именно то место, где мечты людей сбываются, особенно, когда моя все еще скрывается под моей кроватью.
И у Луи нет иного ответа на это, кроме как обнять парня за талию и позволить ему опереться на свое плечо.
* * * * *
Гарри уже давно пристально рассматривает себя в зеркале, пока сушит феном волосы, которые пушистыми локонами вьются вокруг его лица. Парень первым делом смыл с себя всю городскую пыль, едва они вернулись обратно в номер. А ведь он почти успел забыть об обычной уличной грязи после дней, проведенных в шикарном отеле. Сейчас Гарри – причудливая смесь умиротворения и беспокойства, все внутри его еще гудит после дня, полностью занятого Луи, и предвкушения чего-то большего.
Гарри вспоминает выражение на лице Луи, возникшее, когда он закончил петь в музыкальном магазине, и его сердце заходится бешеным стуком в груди. Он не исполнял эту песню никому, кроме Найла, и так отчаянно хотел, чтобы она понравилась Луи. Кудрявый написал ее сразу после приезда в Лос-Анджелес, она о чувстве потери некоторых людей и о желании найти свой путь. Эти слова и смысл, таящийся за ними, были невероятно важны для Стайлса.
Кроме того, это была именно та песня, о которой он разговаривал с Зейном, потому что Гарри казалось, что она ему подойдет. Это была единственная песня на компакт-диске, который он попросил Найла оставить на стойке регистрации в отеле с запиской, где говорилось передать CD Зейну в номер, как только он объявится.
Гарри чувствует, как ему на спину давит вина, а по щекам растекается румянец от стыда. Он мог бы выплюнуть пару слов об этом, когда был безумно зол на Томлинсона и уже вызвал себе такси, чтобы уехать, или мог рассказать о диске сегодня в музыкальном магазине, но глаза Луи были такими теплыми, а лицо таким открытым, что Гарри не захотел портить этот момент.
Он расскажет об этом сейчас, и это будет правильно. Они зашли слишком далеко за последние несколько дней, и Луи, несмотря на все его старания, становился действительно важным для него. Гарри не хочет никаких тайн между ними.
Он тормошит свои кудри, убирая их от лица, расправляет плечи, а затем толкает дверь и выходит в комнату.
Луи спит поверх одеяла, он по-прежнему в футболке и джинсах, но босиком.
Он великолепен, и Стайлс принимает этот момент за лишнюю возможность просто полюбоваться им, тратя долгие минуты на изучение каждой черточки его лица, глядя на него так, как не позволял себе глядеть в то время, когда Томмо не спал. Его волосы свободно спадают на лоб, морщинки от хмурого взгляда нет и в помине, а руки свободно и расслабленно лежат на бедрах ладонями вверх.
Гарри подходит ближе, благо, его шаги тонут в глубоком ворсе ковра и почти бесшумны, и медленно опускается на кровать, усаживаясь под боком Луи. Он хотел бы раздеть его, не потревожив сон, укрыть одеялом, чтобы ему было комфортно, и дать ему как следует отдохнуть.
Луи шевелится, слегка перемещаясь по матрасу, его губы приоткрываются, выпуская тихий сонный звук, и все это заставляет Гарри чувствовать себя так, будто его грудь прямо сейчас разорвется. Он смотрит на рот Томлинсона, его слегка потрескавшуюся нижнюю губу и хочет только одного. «Забудь о правилах», - думает Стайлс и наклоняется.
Первое прикосновение настолько мягкое, что даже Гарри его едва чувствует. Он нервничает и боится. Наполовину ему хочется, чтобы Луи уже проснулся, а наполовину он надеется, что он так и будет спать, несмотря на поцелуй. Гарри не закрывает глаза, касаясь своими губами губ Луи, он знает, что его тепло и дыхание расходятся по его лицу, и ждет. Но ресницы Томлинсона даже не дергаются.
Второе соприкосновение губ чуть настойчивее, но все еще до безобразия нежное – Гарри засасывает нижнюю губу Луи между собственными. И это нехитрое действие по-прежнему поражает его так, как грузовик зазевавшегося на дороге пешехода. Удар мнимого грузовика так силен, что парня фактически отбрасывает назад, и он замирает с широко распахнутыми глазами.
Луи не шевелится, и Гарри думает, что может отважиться на еще один поцелуй, более продолжительный, чем предыдущие. Он так этого хочет, что явственно чувствует зуд в венах. Парень порывисто бросается вперед, наклоняет голову и впивается в губы Луи.
Тот просыпается, задыхаясь, и Гарри поспешно отодвигается, упираясь ладонями в матрас и отползая в сторону. Он бросается извиняться, в мыслях прокручивая подходящие оправдания, и уже собирается пуститься в бегство, когда Томлинсон протягивает руку и удерживает его за запястье.
Время замирает в воздухе, и кожа Гарри будто становится нереально тонкой, оголяя его натянутые нервы. Парень и сам весь напрягается, чувствуя физическую потребность сбежать. Вот только Луи резко поднимается, едва не сбивая кудрявого с ног, и сам целует его.
Гарри кажется, что теперь он знает, что такое настоящий поцелуй. Без колебаний, без лишних вопросов, только их губы, скользящие в едином порыве, и разряды электричества, проходящие по его позвоночнику. Это первый настоящий поцелуй Стайлса с тех пор, как он приехал в Лос-Анджелес, а возможно, и за всю его жизнь. Руки Луи осторожно обхватывают его челюсть, пальцы путаются в кудрях, касаются мочек ушей, гладят скулы. Томмо поворачивает голову Гарри под разными углами, наклоняя то так, то этак, чтобы иметь возможность кусать его губы, как ему того хочется, и вылизывать каждый уголок его рта.
Гарри позволяет Луи все, и задыхается, когда их языки сталкиваются. Это так тепло и влажно, так интимно и ново для него после стольких мужчин и безэмоционального секса с ними, что он совершенно теряется в ощущениях.
Луи так нежен с ним, когда опускает руки на его плечи, и аккуратно опрокидывает обратно на матрас. Он тянет слишком долго с тем, чтобы избавить Гарри от одежды, и ни на секунду не отрывает от него глаз, смотря с такой серьезностью, что тот невольно чувствует комок в горле.
Гарри сам распахивает свой халат, но Луи жестом приказывает ему убрать от себя руки. Он смещает кудрявого так, чтобы он упирался макушкой в изголовье кровати, и раскидывает его конечности, чтобы можно было устроиться между его ног. Что Томлинсон и делает, усаживаясь там, и проводя пальцем по дорожке волос, идущей от пупка ниже, по направлению к истекающему члену Стайлса.
- Я хочу... - начинает Луи, и его голос неестественно хриплый. Гарри снова чувствует, будто его вены обдает жаром, он почти сгорает изнутри. Луи так и не заканчивает фразу, поднимаясь ладонью по бедру Гарри все выше и выше, пока не хватает его за яйца, сжимая их достаточно, чтобы заставить парня беспокойно ерзать под ним. Они не заходили еще так далеко, и хоть у кудрявого было больше партнеров, чем он может (или хочет) сосчитать, у него внутри все замирает в трепете при мысли, что Луи окажется в нем.
- Да, - шепчет Гарри и протягивает руку, чтобы коснуться его лица и потянуть слегка вниз, пока Томмо не повинуется движению и не наклоняется для нового поцелуя.
Гарри отвлекается на глухие стоны, которые звучат сразу же, как только он начинает посасывать нижнюю губу Луи и кусает его. Кажется, Луи даже не замечает, что толкается бедрами в Гарри, периодически задевая его обнаженный член.
- У меня есть, - бормочет Стайлс, отрываясь от поцелуя и тяжело дыша. Глаза Томмо блестят, а нижняя губа просто пунцовая в том месте, где ее прикусил Гарри. – У меня есть смазка, - продолжает парень, не отрывая глаза от губ Луи. – Пакетик в моих старых джинсах.
- Не двигайся, - наставляет Луи, оставляя быстрый поцелуй на его губах, прежде чем соскочить с постели.
Он наклоняется, чтобы отыскать старые штаны Гарри в ящике, и у того потеют ладони при виде всех изгибов его задницы. Он знает, что это Луи его трахнет, но у него есть ощущение, что они могли бы поменяться местами до конца недели... до того, как между ними все закончится.
Томмо возвращается со смазкой и презервативом и укладывается на Гарри, накрывая своим телом столько его, сколько может.
- Ты хочешь этого? – спрашивает Луи, и Гарри уже открывает рот, чтобы ляпнуть, что хочет всего, чего хочет он, потому что это ему и положено говорить. Но речь сейчас идет не о проститутке и клиенте, здесь просто Гарри и Луи, и кудрявый хочет этого так сильно, что едва ли может сформулировать слова в предложение.
- Да, - все, что ему удается сказать, а потом Томлинсон облизывает свои пальцы и скользит одним в него.
Даже недели не прошло с тех пор, как Гарри был с кем-то, но такое чувство, что с ним все это происходит впервые. Маленькие вспышки удовольствия расходятся оттуда, куда Луи давит пальцем внутри него, и Гарри уже сам насаживается глубже, отчаянно желая большего.
Луи разрабатывает его тремя пальцами, и это все еще куда меньше, чем Гарри приходилось принимать в себя в прошлом, но ему уже так хорошо, как не было никогда раньше, и он извивается под ним, задыхаясь и сжимая в руках махровую ткань халата.
- Луи, - выдыхает он, почти вскрикивая, и Луи отвлекается от созерцания свои пальцев в его заднице.
- Чего ты хочешь, Гарри? Я сделаю для тебя все, что хочешь.
- Поцелуй меня, - просит кудрявый, и Томлинсон наклоняется, прижимаясь к его губам, и быстро двигает пальцами туда и обратно в его дырочке.
Гарри цепляется руками за бока Луи, пальцами царапая его грудь, и удерживает парня рядом с собой, пока тот жадно целует его. И пока Гарри не начинает нуждаться в чем-то большем, так что он чуть ослабляет хватку, тем самым показывая это Луи.
Тот выглядит совершенно разбитым, его волосы влажные, а на лице почти болезненное выражение, и он покраснел ото лба до груди. Луи опускает голову и облизывает сосок Гарри, а потом вынимает из него пальцы, и кудрявый слышит, как он вскрывает упаковку презерватива.
Луи по-прежнему оставляет горячие поцелуи на груди Гарри, и тот чувствует, как стон Томлинсона проходит через все тело, когда он входит в него сначала одной головкой, а потом толкается всем членом и замирает.
Тяжелое дыхание Гарри разносится по тишине номера, и он поглаживает ладонями лопатки Луи, мечтая, чтобы он начал уже двигаться, но не желая торопить его.
Томлинсон выжидает еще момент, прежде чем выйти из него, а затем почти сразу же толкнуться обратно, еще глубже, чем раньше. Он начинает неторопливо, размеренно и глубоко трахать его, чувствуя, как Гарри сжимается вокруг него. Его преследовало ощущение, что кудрявый сжимается не вокруг его члена, а сжимает его сердце до такой степени, что, кажется, оно вот-вот треснет. Луи медленно целует его, возможно, слишком медленно, и кладет руку на сгиб колена, поднимая его согнутые ноги вверх, чтобы можно было еще ближе и теснее к нему прижаться, дать Гарри почувствовать себя в безопасности и любимым.
Луи ускоряет темп, разводя колени кудрявого еще дальше, пока они почти не касаются матраса, и похлопывает его по бедру. Гарри уже совсем близко после смены ритма, трение его члена между их животами так сильно, что он плюет на все, опускает руку и собирается кончить.
Луи бьет его по руке и сам оборачивает пальцы вокруг его члена, соотнося движения своего кулака с быстрыми толчками бедер. Гарри откидывает голову назад, ударяясь о спинку кровати, и возможно, именно это делает его стон-вскрик вдвойне громче, когда он кончает. Луи оргазм накрывает на мгновение позже, а затем он падает на Гарри, утыкаясь лицом в его грудь.
Стайлс чувствует себя выжатым, его руки бессильно раскинуты по сторонам, а дыхание слишком медленно возвращается в норму. Томмо также без сил лежит у него на груди, вздрагивая, но вскоре все-таки поднимается со стоном, чтобы стянуть с себя дрожащими руками презерватив и завязать его. Он плюхается на свободную половину кровати, притягивая кудрявого к себе и выдергивая из-под него халат. Луи вытирает их обоих махровой тканью, особенно тщательно счищая сперму с чувствительной кожи Гарри и заставляя его слегка поморщиться.
Томмо укладывает его обратно в кровать и отталкивается ступнями от матраса до тех пор, пока они оба не оказываются головами на подушке. Теперь Гарри прижат к его груди, а Луи крепко обнимает его со спины. Он обдает теплым дыханием заднюю часть его шеи, и кудрявый расслабляется в его объятиях, хотя тянущее чувство в его сердце разворачивается в полную силу.
Гарри слушает, как дыхание Луи замедляется и углубляется, а хватка на его талии чуть ослабевает, так что теперь он может притянуть руку Томлинсона к губам и поцеловать каждый пальчик.
Когда Гарри уверен, что Луи спит, он шепчет:
- Я люблю тебя. – Тяжелый неподвижный воздух гостиничного номера отвечает тишиной, и парень закрывает глаза, чтобы теперь уснуть.
[1] – Гарри, действительно, каламбурит довольно примитивно) Обыгрывается переносный смысл выражения «зайти с заднего хода» – иными словами, анальный секс.