Часть 4.
Деловые встречи Луи проходят точно так, как он и предсказывал.
Он почти на час опаздывает на первую, но представители лейбла до сих пор их ждут. Зейн в старой толстовке хмуро смотрит по сторонам и выглядит так, будто собирается заснуть прямо здесь и сейчас. Луи нетерпеливо хлопает его по коленке, и тот откладывает журнал, который перелистывал до этого.
Томлинсону безумно жаль времени, что они тратят на приветствия и пустые светские беседы, так что он сидит, стиснув зубы.
Зейн только становится еще более угрюмым, когда они приступают к делам, и натягивает рукава своей толстовки на пальцы, рассеяно теребя пачку сигарет, выглядывающую из кармана.
- Мы надеемся, что Зейн сможет записать для второго альбома что-то, больше подходящее ему по стилю, - говорит Луи, но он самом деле он на это не надеется. Лейбл довольно ясно указал, чего они хотят от Малика, и это совсем не близко к тому, чего ему хочется.
- Зейн связан контрактом, - встревает один из продюсеров, и Зейн застывает в кресле. Если и есть что-то, что он ненавидит (уж Луи-то знает), так это разговоры в этом кабинете.
- Я знаю, - подает голос Малик, криво усмехаясь, и Томмо умиротворяюще протягивает ему руку.
- Тогда ты знаешь, что твой второй альбом будет написан нашими композиторами, записан нашими звуковиками, замиксован и выпущен людьми, которых мы выберем, так ведь сказано в контракте. – Луи опять забыл имя женщины, которая говорит это – у всех представителей лейбла будто есть способность перемешиваться между собой. Для Томлинсона они просто армия хорошо одетых роботов.
- Это я тоже знаю, да, - признает Зейн и садится прямее в своем кресле. – Единственное, чего я не знаю, – это почему я не могу работать вместе с композиторами и написать несколько песен сам.
Луи сжимает пальцами переносицу, пытаясь тем самым подавить головную боль.
- Ты по-прежнему сможешь внести свой вклад, - говорит женщина-руководитель. – Так же, как и с последним альбомом.
- Вклад, - усмехается Зейн.
- Наши авторы песен – лучшие в этой сфере, - оживает другой продюсер, и Луи видит, как Зейн закатывает глаза. – Если ты не доволен...
- Нет, нет, это не так, - встревает Томмо и встает, потянув и Малика на ноги. – Если бы вы могли просто дать нам минуту.
- Иди ты в задницу, - выплевывает Зейн, когда Луи тащит его по коридору, толкаясь во все случайные двери, пока не находит пустой конференц-зал. – Я заменил несколько слов в паре песен, а они указывают меня в авторах. Это не вклад, а херня какая-то.
- Это просто еще один альбом, Зейн. Не говори так, будто они пишут дерьмо, тебе же понравился последний альбом, он хорош. И так же будет и с нынешним. Иначе тебя бы не номинировали на премию.
- Это не то чтобы плохо, Луи, это просто совершенно не мое.
- Ладно, ты можешь сделать альбом, который «твой», в следующий раз. Давай для начала просто запишем этот.
- Это не просто запись, и ты это знаешь. Это запись, а затем промо, а затем тур. Это значит петь эти песни тысячи раз, песни, на которые мне наплевать. Это слишком!
Томлинсон устало нажимает пальцами на веки.
- Ты можешь плевать на них сколько угодно, но они приносят деньги. Один альбом ничего не изменит, это ничего не значит.
- Это много значит для меня, Луи. Это мое творчество.
- Это твоя работа, - жестко говорит Луи, и они пристально смотрят друг на друга, будто если один отвернется, то проиграет в этом противостоянии. Томмо знает, как быстро выиграть, но это же Зейн, он не хочет его дожимать.
- Это твоя работа, - наконец шепчет Малик, и в его голосе столько разочарования. – Для меня это больше.
- Я знаю, - вздыхает Луи. – Слушай, давай встретимся с композиторами, посмотрим, что у них есть. Если ты возненавидишь абсолютно все, то у меня, возможно, есть козырь в рукаве. – «Не козырь у тебя в рукаве, а шлюха, на самом деле» - злится Томмо про себя и тащит Зейна обратно на встречу к продюсерам.
Он пытается хоть как-то расслабить Малика, даже позволяет ему самому выбрать место, где они пообедают, и разрешает выпить за едой, хотя вообще-то редко ему потакает в чем-то в промежутках между деловыми встречами. Зейн хмуро отвергает его предложение и заказывает чай. Голова же Луи просто раскалывается.
Встреча с авторами песен проходит даже хуже, чем с руководителями лейбла. Они проигрывают для Зейна демо за демо, и некоторые из них действительно хорошие, отличные, такие, которые могли бы понравиться Малику, если бы он не был так раздражен. Луи старается изо всех сил, чтобы включить его в процесс, покачивает головой в такт композициям и даже изображает некоторые из своих любимых танцевальных движений. Томмо – ужасный танцор, и обычно его странных танцев достаточно, чтобы Зейн умирал со смеху, но уголки его губ лишь едва дергаются, когда Луи начинает крутить задницей.
Лица поэтов становятся все краснее и краснее, пока они поют песню за песней, а тот, что наигрывает мелодию на гитаре, даже путает аккорды. Они берут перерыв, и Луи с Зейном выходят во двор, разминая плечи, и Малик разваливается на скамейке, закуривая сигарету.
- Зейн, - начинает Луи, и Зейн дерзко выдыхает в него дым.
- Ой, да ладно, ты смешон, - злится он, размахивая руками в воздухе. – Они сыграли тебе, по крайней мере, три песни, с которыми ты мог бы выстрелить. Ты создаешь трудности только из-за своего упрямства, и это очень нерационально. У тебя нет выбора, тебе придется записать их песни, так что просто пройди через это и выбери подходящие.
Малик едва не падает, роняя сигарету.
- Ты не добьешься этого, Луи. Возможно, для тебя это всего лишь деньги, но для меня это жизнь. Музыка – моя жизнь. И да, я знаю, что это звучит драматично, но это правда. И я знаю, что подписал контракт и согласился исполнять их песни, но я не знал заранее, что они будут настолько мне не подходить. Это вовсе не та музыка, которую я хочу делать, и мне действительно трудно заставить себя этим заниматься, я не буду этим гордиться.
Луи чувствует себя отвратительно, но он должен это сделать. Зейн – первый его клиент, но кроме того, он еще и друг. Они встретились много лет назад, когда Зейн еще давал мини-концерты в дерьмовых клубах Лондона и выступал у открытых микрофонов с каверами популярных песен – и все. Луи тогда стажировался в лондонском филиале крупного лейбла и всегда высматривал артистов, которые могли бы заинтересовать его начальство.
Зейн привлек его внимание с того самого момента, как открыл рот, даже при том, что его импровизации и рифы были грубоваты. У Томлинсона всегда было исключительное чутье, и он просто знал, что у этого парня есть то, что сделает его великим.
Он подошел к нему после особенно хорошего выступления, весьма впечатленный «Let Me Love You» в исполнении Малика, и оставил свою визитку. Даже не свою, а своего босса, и из-за этого Зейн даже звал его Саймоном несколько недель, пока Луи его не поправил.
Зейн привел воротил музыкальной индустрии в восторг при первой же встрече и на следующий день подписал контракт. Луи получил повышение и был назначен его менеджером, как ему сказали, он может расслабиться, потому что уже вошел в историю.
Он знал тогда, что Зейн может стать звездой, но и представить не мог, что тот так скоро позабудет про свой богатый опыт выступления в дерьмовых полупустых клубах.
Он также не мог себе представить, что все так скоро перестанет быть веселым.
Луи думает о Гарри, громко распевающем песни в ванне с пузырьками, которые стекают вниз по его плечам.
- Зейн, возможно, у меня есть кто-то, кто мог бы помочь тебе, - говорит Томмо, и Зейн настороженно смотрит на него сквозь облако дыма. – Возможно, опыт работы с кем-то со стороны сделает твой вклад в альбом значительнее.
Малик вздыхает, выдыхая дым изо рта.
- Для начала.
* * * * *
Barney's огромный и яркий, здесь полы без единого пятнышка, сверкающие в свете люминисцентных ламп, и Гарри чувствует себя тут так же неуместно, как и в холле «Беверли Уилшира».
Он поднимается на эскалаторе в мужской отдел и подает знак консультанту для персонального шопинга. В углу помещения возле изогнутого стола, задрапированного тканью и заваленного строгими черными костюмами, обнаруживается невысокий парень со светло-каштановыми волосами, листающий каталоги с образцами тканей. Он смотрит на приближающегося Гарри и улыбается.
- Вы, должно быть, Гарри, - говорит парень, обходя стол и протягивая ему руку. – Я Джош. Лиам сказал, что вам понадобится помощь.
- Должен сказать вам, Джош, что у меня был довольно дерьмовый опыт общения с продавцом сегодня, но вы не кажетесь мне таким же мудаком, так что мне очень приятно встретиться с вами.
Джош смеется, прищурив глаза, и Гарри думает, что он вполне даже милый.
- Клянусь, что я не мудак. Также Лиам сказал, что вы особенный гость у них, и вам нужно подобрать новую одежду. Что-то формальное или обыденное?
Стайлс пожимает плечами и засовывает руки в карманы.
- И то и другое, думаю. Во-первых, мне сказали взять несколько блейзеров, темные джинсы, пару ботинок. И костюм, я пойду на вручение премии на этой неделе, так что мне нужно что-то подходящее для этого.
Джош кивает и снова смотрит на Гарри. Очередной взгляд, к которому кудрявый не привык: это не благодарность или отвращение, просто оценка. Парень все равно начинает нервничать, и продавец протягивает руку.
- Не волнуйтесь, я просто прикидываю ваш размер. Почему бы вам не пройти в примерочную, а я принесу вам некоторые вещи на примерку.
Джош проводит нетипичного посетителя в комнату, превосходящую в размерах любую примерочную, что Гарри когда-либо видел. Тут есть широкий кожаный диван и повсюду зеркала. Джош приносит ему чай, и кудрявый его медленно потягивает, пока торговец таскает охапки вещей, заполняя стойку вешалками и выстраивая шеренги обуви внизу.
Гарри примеряет столько пиджаков, что даже руки болят, и он всерьез раскошеливается в бутике, но все равно не может перестать ухмыляться, вышагивая с чехлами с одеждой на одной руке и с обувной коробкой в другой. Здесь больше вещей, чем он купил за все время проживания в Лос-Анджелесе.
Когда Гарри возвращается, Лиам беседует в холле отеля с небольшой группкой посыльных. Кудрявый болтается на некотором расстоянии от них, пока менеджер не перехватывает его взгляд и не начинает улыбаться.
- Гарри, ваш поход по магазинам прошел успешно?
- Благодаря вам. Я даже не знал, что существует столько разных видов блейзеров. И вы просто должны увидеть сапоги, которые я купил. Они из замши, и стоят дороже, чем моя арендная плата. Я чувствую себя маленьким транжирой, но они действительно прекрасны, и я уже их люблю. Хотите посмотреть?
Лиам смеется, кладя руку на плечо Гарри и провожая его к лифту.
- Я уверен, что они великолепны. И я рад, что Джош смог помочь вам. Он отличный парень. На самом деле я был с ним в одной группе, когда был моложе.
Стайлс останавливается, приоткрывая рот.
- Группа?
Пейн кивает.
- Мы назывались Status Single. Мы были не особо хороши.
- Я не могу представить вас в группе.
- Я был вокалистом. Частично из-за этого мы и не сработались. Парни хотели быть вторыми Green Day, а мой голос слишком походил на Boyz II Men, - Лиам подмигивает парню, когда двери лифта открываются. – Приятного вечера, Гарри.
Стайлс даже через дверь слышит, что в комнате звонит телефон, и сражается со своей сумкой, отыскивая ключ-карту. Он бросает ее на стул, как только входит в номер и бросается к телефону.
- Алло?
- Почему ты запыхался? – голос Луи веселый, и Гарри может слышать на фоне шум от проезжающих автомобилей.
Стайлс улыбается и падает в кресло.
- Я только что вернулся из магазина, мне пришлось бежать к телефону.
- Понятно. Слушай, мне нужно вернуться на встречу, но я хотел сказать тебе, что мы ужинаем с моим клиентом сегодня, так что ты должен быть в холле в 7:30.
- Куда мы пойдем? Костюма у меня еще нет, так что я надеюсь, это не слишком шикарное место.
- Ты не купил костюм? Почему?
- Это долгая история, я расскажу тебе позже. Так мне нужен костюм?
- Нет, нет, все нормально. Зейн в любом случае ненавидит шикарные ужины. Но там будут камеры, так что надень что-нибудь приличное. Увидимся в холле в 7:30.
Луи вешает трубку раньше, чем Гарри что-то отвечает.
* * * * *
Луи чувствует себя так, словно его голову сверлит дрелями тысяча разгневанных гномов. Встреча с авторами песен уже позади, но они ни на шаг не приблизились к выбору треков для альбома. Притихший Зейн сидит на другой стороне машины, завернувшись в серую толстовку и прокручивая ленту Твиттера. Он согласился встретиться с Гарри, но демонстративно молчал в течение всего остатка встречи, поэтому все присутствующие ушли удрученными и измотанными.
Луи планирует заказать пинту водки, возможно, с двумя кубиками льда, когда они окажутся на ужине, а потом утопиться в ней.
Зейн отказывается идти в его комнату, чтобы переодеться, но Луи подталкивает его, пока тот не подчиняется, ворча при этом. Томлинсон оглядывается, разыскивая Гарри в холле, но не видит его. Он шагает к стойке регистрации, чувствуя, как напряжены его нервы. Зейн не должен увидеть Гарри, выходящим из его комнаты, он никак не сможет найти этому причину. Луи и так потратил уйму времени, объясняя, почему они встречаются с Гарри в отеле, а не в ресторане.
- Извините, - говорит он, и парень за стойкой поворачивается к нему с улыбкой.
- Я могу вам чем-нибудь помочь?
- Да, я бы хотел позвонить к себе в номер, пожалуйста. – Луи подсказывает менеджеру номер своих апартаментов.
- О, мистер Томлинсон, - радуется парень, и сердце Томлинсона сжимается. У него есть всего несколько секунд до того, как Зейн выйдет из лифта, и он должен убедиться, что Гарри не остался в номере. – Если вы ищете своего друга, - менеджер делает деликатный акцент на «друге», - то он ждет вас в баре.
Луи вздыхает с облегчением.
- Спасибо, э-э, - он косится вниз на бейджик.
- Лиам Пейн, сэр, менеджер отеля.
- Ох, спасибо, мистер Пейн, - Томмо отворачивается, прежде чем мистер Пейн может задать любые другие вопросы.
Бар отеля не переполнен, и Луи легко замечает кудри Гарри среди голов прочих посетителей. Парень опирается на стойку и флиртует с симпатичной барменшей – по крайней мере, ее лицо кажется таким с расстояния, и Томлинсон протискивается через толпу девушек в блестящих платьях, чтобы вклиниться рядом.
- Гарри, - окликает он, и кудрявый поворачивается к нему с широко распахнутыми глазами и улыбается. Барменша отходит в сторону, выглядя при этом разочарованной.
- Ты опоздал, - укоряет его Гарри, но не перестает улыбаться. Его волосы зачесаны со лба на бок, и он облачен в темно-серый пиджак с белым платочком в кармашке, белоснежную рубашку, последняя пуговка которой расстегнута, открывая шею. У Луи пересыхает во рту, и улыбка Гарри становится еще шире. – Не волнуйся, я прощаю тебя.
Томмо шумно сглатывает и отводит глаза от улыбки Стайлса.
- Я не извинялся.
- Возможно, не на словах, но твое лицо все сказало за тебя.
Луи фыркает и отходит от бара.
- Пойдем, - бросает он, хоть и не совсем так авторитетно, как он наделся, и отворачивается, зная, что Гарри последует за ним.
Зейн, закинув ноги на стеклянный столик, дожидается их в холле в компании охранника. Луи пытается сохранить дистанцию между собой и Гарри, но тот продолжает жаться к нему, соприкасаясь плечами, и в итоге они пересекают холл зигзагами. Брови Малика почти теряются в волосах к тому моменту, когда они подходят к нему.
- Гарри, это мой клиент, Зейн Малик. Зейн, это Гарри, автор песен, о котором я говорил тебе раньше.
- Я большой поклонник, - оживает Гарри и протягивает Зейну руку.
Зейн отвечает на рукопожатие, стреляя в сторону Луи странным взглядом перед тем, как улыбнуться Гарри.
- Приятно слышать, спасибо. Это мой охранник, Пол.
Гарри пожимает руку и Полу, а затем они выходят из отеля, и Луи подзывает всех к автомобилю.
- Гарри, так откуда ты знаешь Луи? – интересуется Малик, когда они уже загрузились в машину, и его глаза острые и холодные, когда он посматривает на Томлинсона.
Гарри смотрит на Зейна, потом на Луи, потом опять на Зейна, и нервно поправляет волосы. Жест, который уже кажется Томмо знакомым.
- О, ну, я... я написал песню. Для одного другого его клиента.
Луи поджимает губы.
- Другой клиент? У Луи нет других клиентов.
- Ну, это сейчас нет, - вставляет Томмо, и Гарри отчаянно кивает.
- Точно, точно, я имел в виду того, что был до тебя. Его предыдущий клиент.
- Я был его первым клиентом, - цедит Зейн и сверлит глазами отверстия в Луи. Тот чувствует себя так, будто его мозг того и гляди взорвется.
- Я работал с ними, когда еще был стажером, - поясняет Луи, и Гарри нервно выдыхает.
- Ясно. Как звали этого другого клиента?
Луи смотрит на Гарри, и тот кусает нижнюю губу, но потом его лицо светлеет.
- Это была группа. Status Single.
- Никогда не слышал о них, - сообщает Малик. Томмо пожимает плечами и беспомощно улыбается.
- Они не многого добились. Не потому, что моя песня была плохой, лучшая песня в их альбоме, как я себе говорю. И не потому, что Луи был плохим менеджером, - Гарри пытается выкарабкаться из этого разговора и попутно кладет руку на колено Луи. Тот вздрагивает, будучи слишком встревоженным. – У их гитариста были проблемы с коксом, грустная история, они распались, прежде чем начался их первый тур.
Луи отворачивается от Зейна, одними губами шепча Гарри «что?». Тот качает головой, выглядя довольным, и Малик, наконец, откидывается на спинку сидения.
- Это провал, - бормочет он, и нет никакой надежды, что певец купился на эту историю, но этого достаточно, чтобы хоть на данный момент он прекратил свой допрос.
Возле ресторана их подкарауливают папарацци, и глаза Гарри расширяются. Зейн выходит из машины первым и улыбается вспышкам камер, выглядывая из-под ресниц и не отходя от охранника. Луи хватает Гарри за запястье и чувствует его бешеный пульс под пальцами.
- Status Single? – шепчет он, наклоняясь к уху Стайлса.
- Извини, - отвечает парень, морщась и оборачиваясь по сторонам, куда бы он ни посмотрел – везде толпы людей.
- Не волнуйся, просто опусти голову и иди быстрее, - инструктирует Луи и выходит из автомобиля.
Гарри моргает как сумасшедший, пока их подводят к столику, и Зейн смеется над ним, заверяя:
- Ты привыкнешь к этому.
- Раньше, чем полностью ослепну? – уточняет кудрявый, осторожно обходя стол и ощупывая руками стул, на что Зейн снова смеется. Луи ухмыляется, и кажется, его головная боль совсем чуть-чуть ослабевает.
Ужин проходит довольно гладко, и Луи удается избегать острых вопросов Зейна. Когда они с Гарри начинают говорить о музыке, Томмо снова снедает беспокойство, но Зейн слишком заинтересован в этом разговоре, чтобы что-то вынюхивать. Томлинсон не вмешивается в беседу, медленно потягивает свой второй напиток и массирует виски. Он копается в телефоне, проверяет Твиттер и электронную почту, читает прогнозы на грядущую премию, а Пол следит за всеми приближающимися к ним людьми не в униформе ресторана.
За время ужина у Зейна настроение поднимается настолько, чтобы выбраться куда-нибудь повеселиться после, так что его с Полом подбрасывают до клуба в Западном Голливуде, и только, когда за ними захлопывается дверь, Луи роняет голову на спинку кресла.
- Все прошло хорошо, как ты думаешь?
Луи гудит и трет пальцами виски.
- Болит голова? – он слышит скрип кожаного сидения, по которому сползает Гарри, а затем прижимается к его боку. – Что я могу сделать, чтобы помочь тебе?
Луи поворачивает голову, и лицо Гарри так близко от него, что он может рассмотреть по отдельности каждую ресничку вокруг его ярко-зеленых глаз.
- Вырубить меня? – предполагает Томлинсон, и парень издает сочувствующий звук в ответ.
- Так плохо, да? – шепчет Гарри, еще на пару дюймов ближе прижимаясь к Луи и слегка поворачиваясь, так, что его колено упирается Томлинсону в бедро. Кудрявый прячет лицо у него на груди, а потом потирается носом возле мочки его уха. – Я знаю только одно лекарство от головной боли, и нет, это не бессознательное состояние.
Луи фыркает, но послушно откидывает голову, давая Гарри больший доступ к шее, кожу которой тот уже начал покусывать.
- Я серьезно. Как только мы вернемся в отель, ты поднимешься наверх и позволишь доктору Стайлсу позаботиться о тебе.
- Доктор, действительно? – Луи слегка качает головой, но кожу под губами Гарри покалывает, и у него уже наполовину встал член.
- Просто заткнись и едем.
Луи не привык, чтобы кто-то его «лечил», но это так приятно – позволять Гарри целовать всю его шею, подбородок, комкать и сдвигать воротник рубашки в сторону, чтобы открыть больше голой кожи. Это почти слишком хорошо, Томлинсон чувствует, как его конечности тяжелеют, а кровь почти закипает. Он думает, что мог бы привыкнуть к этим чувствам, и это опасно.
Когда они выходят из машины, и Гарри пытается обнять его за талию, Луи отстраняется. Кудрявый слегка дуется, и Томлинсону хочется наклониться вперед и впиться зубами в его нижнюю губку.
- Поднимайся в комнату, я только загляну в бар.
- Я могу пойти с... - начинает Гарри, но Луи прерывает его, поднимая руку. Ему нужно собраться, а сделать это в компании этого мальчишки, смотрящего на него, как на лакомство, невозможно.
- Я не задержусь, - обещает он, и кудрявый смотрит на него с болью, но уходит.
* * * * *
Гарри включает телевизор и находит еще больше повторяющихся эпизодов сериала, но не может полностью погрузиться в них. Он волнуется о Луи.
Очевидно, что день выдался напряженный, если учесть те крупицы информации, что ему удалось почерпнуть за ужином. Были проблемы с Зейном и лейблом: поп-стар хотел чего-то противоположного условиям, прописанным в контракте. Лейбл хотел, чтобы их исполнитель работал с их музыкой, Зейн же хотел все делать самостоятельно, но был обязан подчиняться руководству.
Луи ничего не говорил ему прямо, но казалось, что он хочет, чтобы Гарри как-то помог им. Кудрявый лишь надеялся, что Томлинсон не ждет от него, что он как-то заставит его клиента передумать, потому что Стайлс вообще слабо понимал происходящее.
За время ужина он понял лишь, что у них с Зейном довольно сходный музыкальный вкус, и они могли бы здорово поладить, но Малик стоял насмерть за создание собственного направления в музыке, а Гарри не хотел помогать в том, чтобы сбить его с пути. Он понимал слишком хорошо, что происходит с Зейном.
Начинается другой эпизод «Друзей», и кудрявый раздевается, вдруг понимая, что прошел почти час, а Луи так и не вернулся в номер. Парень натягивает штаны обратно, находит пару гостиничных тапочек и, прихватив еще майку, топает к лифту.
Бар уже почти пуст, когда Гарри заглядывает туда: официантки моют посуду и укладывают стулья на столы, чтобы можно было хорошенько убраться под ними. Одна парочка еще оплачивает свой счет, но они совершенно не обращают на парня внимания, проскальзывая мимо него и хихикая.
Гарри не находит Луи. Он задается вопросом, не разминулись ли они в лифтах, и уже собирается уходить, когда слышит тихое пиликанье клавиш рояля в углу.
- Луи?
Мелодия останавливается, и Луи поднимает на него глаза, сонно моргая.
- Гарри? Как долго я здесь?
- Почти час, я заволновался, - Гарри опирается локтями на крышку рояля и смотрит сверху вниз на Луи. Тот выглядит лучше: круги вокруг глаз кажутся меньше. – Я не знал, что ты играешь.
- Обучался этому, когда был ребенком. Думал, что буду пианистом. Перед своим первым выступлением в колледже я чуть не умер за кулисами из-за боязни сцены, - резко вздыхает Томлинсон и слегка улыбается.
- Сыграй мне что-нибудь, - просит Гарри, и Луи смотрит на него, по-прежнему чуть кривя губы в улыбке. Кудрявый чувствует, как что-то стискивает его грудь, и протягивает руку, чтобы коснуться упавшей на лоб Томмо прядки волос и заправить ее за ухо. Луи наклоняется к нему, потираясь щекой о его ладонь.
- Я не знаю, что сыграть, - шепчет Томлинсон, краем губ задевая его большой палец.
Гарри гладит его по волосам, мягко массируя голову, и Луи издает довольный стон.
- Как твоя голова?
Томмо пожимает плечами и сильнее наклоняется в его сторону, ища большего контакта. Воздух вокруг них сгущается, и Стайлс почти забывает, что помимо них есть и другие люди в зале. Луи обвивает руками его бедра и тянет к себе, протаскивая поясницей по клавишам рояля и выбивая из них резкие фальшивые ноты. Теперь Гарри зажат между инструментом и скамеечкой перед ним, и Луи раздвигает колени, обнимая его еще ко всему ногами. Самый подходящий момент для кудрявого порадоваться, что он всегда имеет при себе презервативы.
Томлинсон кладет руки ему на живот, и парень даже не может сделать вдох полной грудью. Луи скользит ладонями выше, слегка приподнимая края майки, но это не выглядит пошло, в конце концов, он просто обнимает его, поглаживая пальцами поясницу. Томмо наклоняется вперед и прижимается лбом к животу Гарри, да так и замирает.
Стайлс давно приучил себя не проявлять эмоции с клиентами, потому что никогда это не заканчивается ничем хорошим. Но в этот момент хрупкое сердечко Гарри трещит по швам. Он не воспринимает Луи как клиента, он чувствует себя влюбленным.
Гарри не двигается, просто позволяя Луи брать все, в чем он сейчас нуждается, и когда тот, наконец, поднимает голову и смотрит на него, он больше не выглядит уставшим или напряженным. Он выглядит сексуальным, как дьявол, и Гарри даже не может прочесть его намерения, отражающиеся в горящих глазах. В любом случае у кудрявого по всему телу искрят нервные окончания.
- Можем воспользоваться моментом, - замечает Луи, оглядываясь через плечо, на разбегающийся на долгожданный покой персонал бара. Он поворачивается обратно и теперь не сводит глаз с Гарри, который и не думает сопротивляться искушению.
- Не могу поверить, что они действительно ушли, - шепчет Стайлс, слегка задыхаясь.
Руки Луи скользят по его спине, пересчитывая пальцами позвонки, и Гарри поднимает руки, позволяя снять с себя майку. Томмо встает на ноги, и их бедра плотно соприкасаются, так что клавиши снова жалобно звякают.
Гарри ставит ногу на скамейку позади Луи и приподнимается, запрыгивая на рояль. Он долго устраивается там, сбивая крышку вниз и попадая пяткой по многострадальным клавишам. Томмо встает между его бедер, поглаживая руками голые плечи и скользя ниже к груди, где можно проследить пальцами каждое перышко на хвостах набитых ласточек.
- У тебя много татуировок, - бормочет Луи.
- У меня много историй. – Парень смотрит на него, и Гарри фактически может видеть, как у него формируется вопрос, поэтому прижимает пальцы к его губам, скользя двумя внутри, и Луи приоткрывает рот шире, проходясь между пальцев языком.
Гарри достает презерватив из кармана и кладет рядом с собой, откидываясь спиной на рояль под горящим взглядом Луи и надеясь, что тот присоединится к нему. Вместо этого Томлинсон скользит ладонями вниз по его груди, по животу и сосредотачивается на ширинке, расстегивая ее и стягивая штаны вниз.
Воздух обдает прохладой голую разгоряченную кожу, и Гарри никогда не чувствовал себя более открытым, чем сейчас, когда он разложен на рояле в баре «Беверли Уилшира», а Луи оставляет засосы на внутренней поверхности его бедер. Он не может припомнить, чувствовал ли когда-либо себя настолько возбужденным, когда его член до боли напрягается в боксерах, как только губы Томлинсона приближаются к нему, обходя по касательной.
Бедра Гарри дрожат под теплом и влагой рта Луи, и тому приходится придерживать его в неподвижном состоянии двумя руками, обдавая жарким дыханием головку его члена через ткань трусов. Кудрявый чувствует себя тяжело раненным, дышать тяжело, и плечи постоянно скользят по лакированной крышке рояля.
Луи идет дальше и стягивает с него боксеры зубами. За все часы, проведенные в постелях с разными мужчинами, Гарри никогда не видел ничего более горячего. Стайлс извивается, стаскивая их вниз по ногам руками, и отбрасывает куда-то в сторону. У него есть всего секунда на то, чтобы напомнить себе захватить их потом, прежде чем он слышит, как разрывается упаковка презерватива, и все рациональное со свистом вылетает из его головы, потому что Луи надевает на него резинку и заглатывает его член.
Гарри знает, что Луи не профессионал, и он сосет так, как ему подсказывают инстинкты. Но его рот такой горячий и тугой, губы так восхитительно растянуты, а ресницы так красиво трепещут на щеках, когда член проскальзывает глубоко в горло. Гарри может буквально чувствовать, как сжимаются вокруг него мышцы горла, и все чего ему хочется, так это намотать на кулак волосы Луи, грубо трахать его рот и кончить в него. Но Томлинсон все еще крепко держит его бедра, сжимая так, что наверняка останутся синяки, и очевидно, что он хочет все держать под своим контролем. Гарри позволяет ему, но не может сопротивляться собственным желаниям и все-таки запускает пальцы в его волосы, слегка дергая за них.
Луи смотрит на него, его глаза влажные в уголках, зрачки невероятно расширенные, и Гарри стонет от давления в яйцах. Он снова чуть тянет Луи за волосы, предупреждая, что уже близко, но тот лишь насаживается ртом еще глубже и сосет.
Гарри с криком выгибается на рояле.