Песнь о Падении Небес

"Яд любви разливается по венам и затекает в горло, не позволяя сделать вдох..."

У Эдгара начался период сидения. Он всегда начинался, когда юный Гудман расстраивался, обижался, злился или вообще испытывал какие-то негативные эмоции. Период сидения продолжался до тех пор, пока Эдгар не забывал о причине своих чувств, или же пока проблема не решалась сама собой. Как и обычно, он стоял коленками на подоконнике и разглядывал малюсеньких людей, гуляющих по столице. Да, Эдд пообещал себе не выглядывать из окна больше никогда в жизни, но как же справиться с соблазном, если он может контактировать с миром лишь через это мерзкое стекло?! Сегодня придёт невестка, какой же ужас... Эдгар не умеет говорить с людьми, особенно с девушками! Он стесняется даже служанки, которая стирает рубашки и прочие одеяния! А если Гудман опозорится, то матушка расстроится, а отец наверняка очень рассердится...Ну почему это с ним происходит?! "Насыщенная жизнь" должна была начинаться совсем не так! Например... Концерт? Хотя бы поход в город? Бог с ним, пусть после помолвки окна разрешат открыть!
Эдгар вдруг схватил пуховую подушку с кровати, обхватил ее руками, приложил к лицу и сипло закричал. Благо, звука почти не было, а то не дай бог Эдд даст родителям понять, что он не в восторге от этого подарка! После этого небольшого разлива эмоций по подушке, Гудману стало полегче. Странное приятное тепло наполнило его живот, а кончики пальцев даже задрожали.

Эдгар уже привык таким образом справляться со стрессом. Пойти против родителей было чем-то из ряда вон выходящим, а иных способов и не было.

Период сидения закончился лишь к обеду, когда за дверью послышался знакомый цокот каблучков и голос матушки.

-Эдгар! В твоем шкафу висит парадная одежда, через полчаса к нам прибудут гости, будь готов!

Конечно, рано или поздно стоило ожидать "добрых вестей"...
Комната сейчас стала словно куда более манящей. Теплая кровать зазывала в свои объятия. А ненавистные окна, которые раньше были словно тюремной решеткой, сейчас умоляли остаться на подольше и поболтать о тяжёлой ноше пятнадцатилетнего подростка. Единственное, что сейчас стало для Эдгара "запретной зоной"-злополучный шкаф с нарядами, царапающий своими хищными лапами-дверцами стены. Только в эту часть покоев соваться совсем не хотелось. Но неминуемая тяжесть скорой встречи толкала Гудмана ближе к ужасающему "порталу в Нарнию", заставляла открыть дверцы и достать незнакомый доселе костюм.
Чистый и выглаженный, он смотрел на Гудмана и улыбался, а сам Эдд смущённо и неуверенно улыбался в ответ, надеясь, что после насильно свидания сожжёт эту заранее ненавистную белую рубашку с золотой вышивкой. С каждой застегивающейся на животе пуговицей накатывало страшное напряжение. Эдгар чувствовал, словно он весь превратился в мерзкую слизь, желающую заползти под мраморные углы комнаты.
Когда переодевания закончились, Гудман покрутился возле огромного зеркала, не столько чтоб увидеть себя со стороны, сколько видя в этом нелепом танце способ потянуть время перед ожидающей его вылазкой. Но, узрев вместо прекрасного и грациозного лебедя лишь гадкого серого утёнка, Эдд сильнее разочаровался и, вздыхая и недовольно бурча, вывалился из комнаты, попутно захлопнув дверь с ненормальной силой. Он словно надеялся, что грохот спугнёт гостей, которые вот-вот должны были свалиться бременем на плечи юного наследника.
Недовольно фыркнув, Эдгар без былого рвения спускался в столовую, где его уже дожидались взволнованные сватаньем родители.
Фрески и гобелены смотрели со стен как-то слишком злобно и мрачно, будто предвещая самый неприятный день из всех, которые вообще могли случиться в жизни Гудманов. Они жгли кожу золотыми росписями, закрывали глаза плотным пеленом шелка. 

Топ-топ-топ. Три шага вниз по лестнице. На три шага ближе к неизвестной тьме. Тук-тук. Стук по расписным дверям и гогот счастливого отца, бьющий по ушам убийственной дробью. А в углу столовой на черных колесиках стояло фортепиано, умоляющее прикоснуться к клавишам, сыграть этюд и забыться, словно утонув в музыкальном опьянении. Время замедлилось. Шаг. Второй. Голос веселой матушки, зовущей встретить гостей с распростертыми объятиями. Этих чужаков?! 
Дверь открылась. Повеяло утренним дождем, сыростью и осенней свежестью. Там свобода. Там смех и вкусные лесные ягоды. Там мягкие перины-облака и братец ветер– манящий, одурманивающий... Эдгар открыл рот, ловя языком долгожданный сквозняк, а потом... В нос ударил удушающий запах мужских духов. Гудман уже и забыл, зачем он здесь стоит такой нарядный и чистый. Перед ним стояло двое: огромный мужчина средних лет и его маленькая дочурка. Мистер Кирш, являющийся главой семейства и, по совместительству, отцом Лизы, был так высок, что, кажется, вот-вот ударился бы головой о потолок. Одет он был роскошно: темно-синий фрак, черный галстук и белоснежная выглаженная рубашка. От него пахло чем-то совсем неизвестным... Что-то вроде каши из литра дорогого иноземного парфюма, скошенной травы и апельсинов. Когда он разглядывал Эдгара, взгляд у господина был нежный, с обычной для мужчин его возраста хитрецой и небывалым теплом, который за секунду предавал Гудману уверенности. Эдд даже встал на цыпочки и задрал подбородок, чтоб показать себя во всей красе, так сильно хотелось произвести впечатление на Мистера Кирша! Но дочурка его...

Казалось, словно малышка Элизабет сейчас набросится на Эдгара и искусает его, а после даже косточек не оставит! Взгляд вроде и смиренный, но такой холодный, что пронизывало нутро... Но девчушка со стороны выглядела очень безобидно. Хрупкое тельце, закрытое зеленым платьицем с белыми гольфиками. Бледную веснушчатую кожу на руках от лишних глаз скрывали перчатки, предающие Лизе небывалую элегантность и какую-то особо свойственную таким девочкам свежесть. Она пахла корицей, землей и хвоей... Точно так, как хотел бы пахнуть сам Эдд. Элизабет оценивающе оглядела Гудмана, состроив ему миловидную, дразнящую рожицу, на что Эдгар напряг плечи и весь сжался. Приятная гордость куда-то пропала. Как и высокий и веселый Мистер Кирш, как старое фортепиано, как родители и даже стены...
Наконец, смолянистая надоедливая тишина рессеялась с голосом отца.

–Добро пожаловать в наше имение, Мистер Кирш! Рад встретиться с вами так скоро!
Он звучал очень приторно, сладко, почти даже липко...Неужели Мистер Кирш не слышит, насколько отец притворен и неестественнен?! На слова Джоуи высокий мужчина лишь шире заулыбался, ткнул дочь в спину, после чего та учтиво поклонилась.

–Для меня большая честь...-он прокашлялся.–Для нас с Лизой большая честь посетить вас! Уверен, наш союз принесет большие плоды. 

Элизабет поёжилась от голоса отца, словно тоже заметила в нем что-то неладное. Она скоро осмотрелась и по приглашению матушки уселась за стол рядом с Эдгаром. 

–Правда ли, что сила обладать тотемом* перешла через поколение к вашему сыну, Джоуи?-начал разговор Мистер Кирш. Но пусть он и спрашивал отца, взгляд был устремлён на Эдгара. Теперь мужчина смотрел оценивающе, словно сомневался в верности собственных слов.

Эдгар быстро закивал, надеясь отделаться от этого взгляда, зацепившегося на лице, словно репей. Джоуи затряс головой с еще большим энтузиазмом.

–Абсолютно верно! Правда, по какой-то причине, в руках сына тотем действует неисправно. Все детство Эдгар был болезненным ребенком, но, хвала небесам, дар целительства не обошел его стороной. Как вы знаете, тотем Барана наделяет владельца недюжинным иммунитетом, но Бог, полагаю, счел моего сына посредником, а не прямым пользователем силы артефакта. Но, Гремуар, тотем в его руках вовсе не стал слабее.

–Добро.-Кивнул Мистер Кирш, которого, как оказалось, звали Гремуар. Имя статное, подобающее внешности... 

Элизабет лишь фыркнула, приковывая к себе все внимание Эдгара. Хотелось разглядывать это милое личико, изуродованное злобной мордашкой. Веснушки весело прыгали по щекам, как только выражение лица девочки менялось, рукава-фонарики медленно поднимались и опускались в такт дыханию. Лиза была похожа на мазурку, а иногда на вальс, а иногда и на сонату! Прелестное дитя хлопало светлыми ресницами, сжигая Эдгара голубой волной глаз. Если бы не рассказы дворовых детишек, то юный Гудман влюбился бы с первого взгляда, максимум со второго! Эдд улыбнулся ей. Так тепло и нежно, как только мог на фоне накатывающего волнения. А Элизабет лишь самодовольно хмыкнула и потупила взгляд в чашу со свежим салатом, принимаясь обедать.

Взрослые что-то постоянно тараторили.. Что-то серое, мерзко пахнущее, душное. Впрочем, разговоры родителей всегда были такими скучными, что хотелось зевать. А сейчас таких родителей не два, а целых три! Эдгар снова и снова вздыхал, пытаясь словно сказать: "Эй! Мама! Мне тут скучно!" Но матушка, конечно, была слишком увлечена разговорами об удачной сделке и совсем не слышала сына. 
Лиза тоже выглядела скучающей. Хоть в этом они с Эддом похожи... Не дай Бог случится удачная женитьба! 
Гудман понимал лишь начало разговора про сад за особняком. Это было поистине райское место! В свободные от учебы минуты Эдгар гулял только там(ведь больше и негде было). Как же хотелось залезть на изгородь и посмотреть, что же творится снаружи! Но забор был весь доверху исполосован иглами терновника, возвышающегося над головой. Даже тут тюрьма... 

Вдруг, матушка поднялась со своего места, весело щурясь и отодвигая стул у Эдда. Точно так же поступил и Гремуар, на что Элизабет лишь встрепенулась и поправила зелёный подол. 
–Эдгар, родной, покажи Элизабет наш сад! Заодно и познакомитесь как следует!

Придется самому говорить с Лизой?! Это как?! Гудман умоляюще посмотрел на отца, надеясь, что он отговорит жену от этой глупой затеи. Но Джоуи лишь кивнул, наигранно улыбаясь. Все вокруг предатели! Никому нет доверия! 

Эдгар поплелся в сторону выхода в сад, очень медленно переставляя ноги. Вот-вот и свалится в обморок! А Элизабет смело шагала рядом, прожигая холодом до мурашек. Лёгкий подол оголял белые гольфики, а цокот маленьких каблучков отбивал ровный и уверенный ритм, вызывающий головную боль у Гудмана от ожидания неминуемой гибели. 

Щелчок. Еще щелчок. Шпингалет поддался. Двери в сад со скрипом открылись. В ушах зазвенело от песен птиц, живущих на деревьях неподалёку. Но Эдгар всегда выделял одну единственную птаху: квезаль. Эти малыши пели особенно грустные мелодии, вычирикивали их и проигрывали грациозные арпеджио, словно пальцами по клавишам. Гудман обомлел, широко открыв рот. Как же приятно снова оказаться здесь! Совсем один среди кустарников и деревьев... Ах, точно. Не один. 
Из транса Эдда вырвал тоненький нежный голосок Элизабет.

–Ну что же, пёс домашний, спляши еще! 

Эти слова были какими-то несвойственно грубыми. Совсем не подходили хрупкой и изящной Лизе. Малышка всплеснула ручками, и рукава начали плясать на ветру в такт подолу и длинным светлым волосам. 

–А...я...-голос будто не пренадлежал Эдгару! Тихий, сиплый и неуверенный. Что за напасть-то такая?! Как не вовремя затряслись коленки...

–Ме-ме-ме...-передразнила его Элизабет, оттянув нижнее веко пальцем и высовывая язык. Так вот ты какая–Малышка Лиза...

----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

*Тотем–магическтй артефакт, подаренный человеку божеством. Может иметь абсолютно разные свойства в зависимости от Бога, которому пренадлежит.