17. Рита
Весь следующий день я вновь провожу с папой. Как и вчера, мы просто бродим по городу, и папа вспоминает места, где когда-то жил и по которым гулял. Как и вчера, заходим в кофейни, пьём то кофе, то чай и объедаемся мороженым. Единственное отличие от вчерашнего дня в том, что вчера я знала, что впереди ещё целые сутки с папой, а сегодня наша прогулка заканчивается сразу после обеда, потому что ему пора отправляться в аэропорт. Провожать его мы едем втроём с Антоном и Лерой - Мишка в университете. Антон ведёт машину, Лера сидит рядом с ним, а мы с папой размещаемся на заднем сиденье. Я кладу голову ему на плечо и всю дорогу до аэропорта снова ощущаю себя маленькой Маргариткой в тёплых и надёжных папиных руках.
В аэропорту все происходит как-то слишком быстро. Папа проходит регистрацию буквально за десять минут, потому что мы удачно подходим на стойку, где практически совсем нет очереди. Багажа у него нет, только небольшой рюкзак, который он берет с собой в салон. Обнявшись и расцеловавшись с Антоном и Лерой, папа подходит ко мне.
- Ну что ж, Цветочек. Пора прощаться?
Обычно я стараюсь не плакать, правда. Даже во время ссор с мамой, даже закипая от несправедливости. Но сейчас, при расставании с папой, не могу сдержать слез. Знаю, что мы увидимся совсем скоро, всего через несколько месяцев, но предательские ручейки сами начинают бежать из глаз.
- Маргаритка, милая, - негромко произносит папа. Видно, что ему тоже тяжело. - Помнишь, что я говорил тебе маленькой, когда уходил на работу, а ты цеплялась за меня в коридоре, плакала и просила не уходить?
Я отрицательно мотаю головой. Я правда не помню. Видимо, я была слишком маленькой.
- Я брал твою ладошку, - с этими словами папа берет мою руку, - прикладывал к твоему сердечку и говорил: "Даже если папа не рядом с тобой и ты не можешь его увидеть, он всегда остаётся здесь, в твоём сердечке. И если тебе станет грустно-грустно, ты можешь подумать об этом и улыбнуться".
- И что? - тихо спрашиваю я. - Помогало?
Папа кивает, светло улыбаясь собственным воспоминаниям.
- Да. Ты переставала плакать и спокойно меня ждала. Цветочек, я и сейчас там - в твоём сердечке. А ты - в моем.
Я вытираю слезы и крепко его обнимаю.
- Летом приедешь ко мне, правда ведь? - немного невнятно из-за того, что приходится говорить, уткнувшись мне в волосы, произносит папа. Я энергично киваю.
- Может быть... Даже вместе со Стасом? - лукаво говорит папа, отстраняясь от меня, чтобы посмотреть мне в глаза. Сначала я прихожу в замешательство от этого предложения, а потом понимаю: было бы на самом деле здорово полететь в Питер вместе со Стасом. Показать ему все свои любимые места и обязательно поцеловаться на Поцелуевом мосту... Тут же я краснею, застеснявшись собственных мыслей. Я даже не знаю, был ли Стас в Питере...
- Может быть, - вслух говорю я, улыбнувшись папе.
Мы прощаемся, и папа, помахав нам, скрывается за толстой серой дверью, ведущей к залам для ожидания. Антон, положив руку мне на плечо, мягко подталкивает меня к выходу.
- Пошли, Одуванчик.
В машине Антон негромко включает старый зарубежный рок, и, пока они с Лерой тихо переговариваются, я, удобно устроившись на заднем сиденье, достаю телефон и открываю нашу переписку со Стасом. Пролистываю последние сообщения и вспоминаю потрясенное выражение, застывшее на его красивом лице после моих слов о том, что он нравился мне в течение четырёх лет. Часом позже он написал мне сообщение из всего трех слов: "Я невозможный кретин".
"С каждым может случиться", - ответила я, не забыв поставить смайлик.
"Четыре года просохатил впустую".
"Зато теперь у тебя есть шанс исправиться".
"И уж его я точно не прозеваю".
Это было ночью, а сегодня мы постоянно переписывались в течение всего дня, но ещё не разговаривали. Я обещала позвонить ему, когда провожу папу в аэропорт, и потому сейчас с нетерпением жду возможности выйти из машины.
- Одуванчик, тебя домой закинуть или к нам поедешь? - как раз в этот момент спрашивает Антон, настроив зеркало заднего вида так, чтобы видеть меня. Домой мне не хочется от слова совсем, но и к Антону с Лерой ехать, если честно, тоже желания нет. И вдруг меня осеняет.
- Антон, а высади меня возле набережной, пожалуйста, - прошу я. - Я пройдусь пешком.
Время ещё детское - только шесть, поэтому Антон не возражает, и очень скоро я уже неспешно шагаю по освещенной яркими огнями набережной, где, несмотря на будний день, достаточно много народа, попутно набирая на телефоне номер Стаса. Обычно он быстро отвечает на звонки, но сейчас берет трубку не сразу. На фоне у него слышны голоса, чьи-то выкрики, и мне даже кажется, что играет музыка. Такое ощущение, будто он в клубе, хотя, конечно, я знаю, что это не так.
- Малышка, привет, - произносит он слегка запыхавшимся голосом.
- Привет, - слегка скованно говорю я. - Я... не отвлекаю тебя?
- Ну что ты, малышка, конечно, нет, - по голосу я слышу, что он улыбается. - Проводила папу? Все в порядке?
- Да, мы уже вернулись из аэропорта.
- Как ты себя чувствуешь? - задаёт он неожиданный вопрос. Как будто считывает моё настроение - слегка печальное после папиного отъезда.
Я отвечаю честно:
- Грустно немножко, но все хорошо.
- Малышка, не грусти. Дядя Костя уехал, но я всегда рядом с тобой. Я никуда не уеду.
Его слова, а ещё больше - тон, которым он их произносит, согревают меня. Я вдруг чувствую непреодолимое желание обнять его, о чем тут же честно ему и сообщаю. Он тяжело вздыхает:
- Малышка, ты рвешь мне сердце. Я тоже хочу тебя обнять, но, боюсь, сегодня увидеться у нас не получится...
- Ты занят, да? - спрашиваю я, даже не пытаясь скрыть своего огорчения.
- Мне нужно найти подарок для одного особенного человека, - слышу я в ответ и тут же заливаюсь краской, понимая, что слова эти обо мне. - Для человека, который мне безумно дорог и у которого послезавтра день рождения.
Я безумно дорога ему? Что это, если не завуалированное признание в любви? Я вдруг чувствую, как грустное настроение полностью улетучивается, уступая место счастью.
- Тогда позвонишь мне по видео перед сном?
- Конечно, малышка. Могу даже колыбельную спеть.
- Ловлю на слове, - я смеюсь. - Стасик...
- Что, маленькая?
- Этому человеку ты тоже безумно дорог.
Распрощавшись со Стасом, я медленно бреду вдоль набережной, вдыхая весенний воздух. Весной пахнет как-то по-особому. Я не смогла бы описать этот запах, если бы меня попросили, но перепутать его нельзя ни с чем. Он будоражит голову, пьянит, проникает в кровь, и кажется, что весь воздух наполнен волшебством - и любовью...
- Рита!
Резкий радостный возглас пронзает воздух, и я вздрагиваю. Оборачиваюсь и вижу Лену, ту самую Лену, с которой мы вместе занимаемся пол-дэнсом и которая оказалась сестрой Лео. С широкой улыбкой на загорелом лице она идёт ко мне, распахнув руки для объятий.
- Лена! - радостно вторю ей я и тороплюсь обнять её. Нас нельзя назвать подругами, но Лена всегда нравилась мне и мы всегда хорошо общались, поэтому сейчас я искренне радуюсь встрече с ней. Последние несколько недель она не приходила на тренировки, и мы давно не виделись.
- Ритусик, какая ты красотка, - восхищенно произносит она, приподнимая мои распущенные волосы и пропуская их сквозь пальцы. - Куда направляешься?
- Никуда, - машу я рукой. - Просто гуляю.
- Отлично, - радуется Лена, - пойдём тогда кофе пить?
Лена умеет убеждать, да я, собственно, и не особо сопротивляюсь, ведь спешить мне некуда, поэтому уже через десять минут мы сидим в ближайшей кофейне и милейший официант с пейсами, как у жителей Израиля, принимает наш заказ. Загорелое личико Лены - она обожает ходить в солярий - сияет радостью и любопытством. На нем крикливо написан вопрос, который она не успевает задать, потому что я опережаю ее:
- Где ты пропадала, Ленуся? Тебя давно не было на тренировках.
- Ой, а я ж перешла в другую студию, поближе к дому, - говорит она. – Надоело далеко кататься. Лео не рассказал?
- Нет, ничего он не говорил... Ага, значит, ты уже знаешь, что мы с ним знакомы? - интересуюсь я, сообразив, что ни разу не видела Лену с тех пор, как познакомилась с Лео. Та хитро щурится:
- Да, и я знаю не только это. Братишка мне все рассказал.
- Что рассказал? - уточняю я, хотя прекрасно понимаю, о чем она говорит. Лена закатывает глаза:
- Ой, подруга, не притворяйся. О тебе и Стасе, конечно!
Я поневоле краснею.
- У Лео язык без костей, - ворчу я. Лена заливисто смеется:
- Что есть, то есть! Но Стас подтвердил мне то же самое.
- Вы общаетесь со Стасом? - удивляюсь я. В этот момент нам приносят кофе - Лене латте с клубничным сиропом, мне - раф. Апельсинового здесь не было, пришлось брать кедровый. Лена отпивает из своего стакана и со вкусом причмокивает. А потом улыбается мне - немного смущённо.
- Да, мы созваниваемся периодически и иногда ходим вместе выпить кофе.
- Я и не знала, что вы дружите, - продолжаю удивляться я. Кедровый раф оказывается вполне себе неплохим, и я размеренно потягиваю его через трубочку.
- Ну, мы не то чтобы дружим... - Лена вдруг смущается сильнее. - Просто... Я была у Стаса первой девушкой, и с тех пор мы поддерживаем общение.
Её слова оказываются настолько неожиданными, что я давлюсь своим рафом, который только что отхлебнула, и начинаю судорожно кашлять. Лена заботливо хлопает меня по спине.
- Вы встречались со Стасом? - удаётся выговорить мне в промежутках. Лена энергично мотает головой:
- Нет-нет, мы никогда не встречались. Я просто... Превратила его из мальчика в мужчину, - и она улыбается. Эта информация не укладывается у меня в голове. Ленка, сестра Лео, и Стас?..
- Ну-ка расскажи подробнее, - требую я, наконец справившись с собственными мыслями. Лена улыбается чуть застенчиво.
- А что тут рассказывать? Им с Лео было по пятнадцать, мне семнадцать. Ты же знаешь, что мы с Лео не родные?
Нет, этого я тоже не знала. Лео не упоминал о степени родства, просто называл Лену своей сестрой, и я ещё удивлялась, как могут быть брат с сестрой такими непохожими - он высокий, кареглазый, со светло-русыми волосами, а Лена - низенькая голубоглазая брюнетка.
- У нас один отец, но разные мамы, - объясняет тем временем Лена. - Он бросил нас с мамой, когда мне был годик. Ушёл к матери Лео, но нам с мамой финансово помогал. И гулять водил меня, так мы с Лео и познакомились. И подружились. Потом, когда он пошёл в школу, то познакомил меня и со своими друзьями - Кириллом и Стасом. Так что я их с детства знаю, с начальной школы. И конечно, особого внимания на них не обращала, но той весной, когда Стасу было пятнадцать, а мне семнадцать, я вдруг увидела, каким он стал симпатичным, и поняла, что было бы неплохо замутить с ним. Ну и на дне рождения у Лео все и случилось. Мы были без присмотра взрослых, куча подростков, разумеется, алкоголь. Соблазнить Стаса было просто... - она пожимает плечами. - Потом мы переспали ещё пару раз, и на этом все закончилось.
- Почему? - тихо спрашиваю я. Лена снова пожимает плечами:
- Ну, наверное, потому, что ни он, ни я не собирались заводить отношения. К тому же за мной тогда стал ухаживать один студентик, так что мы со Стасом просто решили оставить этот приятный опыт в прошлом. Но с тех пор общаемся, рассказываем, что у кого происходит в жизни... Стас классный. Очень классный, - она тепло улыбается мне, - и я жутко рада, что вы вместе. Мне кажется, из вас получится потрясающая пара.
Она вдруг касается моего плеча и заглядывает мне в глаза.
- Ты не обижаешься на меня?
- За что? - удивляюсь я. Она неловко смеется:
- Ну, за то что я... Со Стасом...
- Не говори глупости, - искренне говорю я. - Просто я удивилась, не могла и представить вас вместе. А обижаться... Я знаю, что у Стаса девушек было много. На каждую теперь обижаться, что ли?
Лена вдруг хмурит брови.
- Знаешь, Рит... Косвенно это тоже моя вина.
- Что твоя вина? - не понимаю я.
- Что их у него было много, - прямо говорит она. Я непонимающе смотрю на неё.
- В каком смысле это твоя вина?
- Я познакомила его с Асей, - говорит она, вздыхая. - А все началось из-за неё. Ты знаешь про Асю?
Я отрицательно мотаю головой и непроизвольно хмурюсь, словно заранее знаю, что то, что скажет Лена, мне не понравится. Лена вздыхает снова.
- Тогда приготовься слушать. Расскажу всю подноготную твоего парня...
"Он еще не мой парень", - хочу машинально возразить я, но не делаю этого и молча слушаю Ленин рассказ.
- Ася была моей подружкой, - говорит она, отхлебывая кофе. - Мы учились в одном классе. И той же весной, уже после того, как у нас со Стасом все закончилось, я как-то взяла её с собой, когда поехала в гости к Лео. У него в гостях как раз были Кирилл и Стас, так что я познакомила их с Асей и сразу увидела, как у Стаса загорелись глаза. Аська красивая была девчонка...
- Почему была? - перебиваю я Лену.
- Потому что какая она сейчас, я не знаю. Мы не общаемся, - голос у Лены ожесточается, но тут же она берет себя в руки, мягко улыбается мне и тем же спокойным тоном, что и прежде, продолжает рассказывать. - В общем, Стас в неё влюбился. Уж извини, может, неприятно слышать, как твой парень любил другую, но говорю как есть. Ему было пятнадцать, и это была его первая любовь. Уж как он за ней бегал, все желания выполнял, в рот смотрел... А Аська вертела им как хотела. Ей приятно было его внимание, безусловно, но она не собиралась никаких серьёзных отношений с ним заводить. Открыто мне говорила, мол, он же малолетка, что он может мне дать, мне нужен мужчина постарше и перспективный. Но Стаса держала при этом на коротком поводке... Она всегда такой была, но раньше меня это не напрягало.
Я морщусь. Незнакомая Ася мне уже активно не нравится. Как можно быть такой меркантильной и расчетливой? А как же любовь? И ей ведь тогда было семнадцать - столько же, сколько и мне сейчас...
- Делала вид, будто тоже что-то чувствует к нему, - продолжала Лена, словно не замечая охвативших меня эмоций. - Позволяла обнимать, целовалась с ним - когда настроение было хорошее. А если было не очень хорошим, могла и наорать на него, нагрубить. Он все сносил. Она потом глазки ему строила, типа, прости, дорогой, и он тут же все забывал. Называла его "мой верный рыцарь"... Лео с Кириллом фиолетово все было, ну, пацаны пятнадцатилетние, что с них взять. А мне это все жутко не нравилось, и я Аську пробовала вразумить, мол, перестань Стаса мучить, он же тебя по правде любит. Она только смеялась, типа какая любовь, он просто меня хочет, вот и все.
- А что потом? - тихо спрашиваю я.
- А потом все по классике, - тяжко вздыхает Ленка и машет официанту, чтобы он подошёл. Тот подбегает, и Лена просит:
- Можно нам повторить кофе, пожалуйста? Ты же будешь? - оборачивается она ко мне. Я киваю. Без кофе слушать рассказ о прошлом Стаса как-то совсем несладко.
Когда официант, забрав наши пустые бокалы, отходит, Лена вновь смотрит на меня.
- Начался сентябрь, мы с Асей поступили в университет. И Ася почти сразу закрутила роман с каким-то парнем то ли с третьего, то ли с четвёртого курса. Этот парень был из очень богатой семьи... Но Стасу Аська продолжала голову морочить. Как запасной вариант он у неё был, видимо, не знаю... Короче, кончилось все тем, что он их увидел вместе. А она не стала отпираться и прямо заявила ему, что он для неё малолетка и что она его не любила никогда.
- Не представляю, что он тогда чувствовал, - искренне говорю я. Мне жаль того Стаса трёхлетней давности до слез. Выходит, пока я страдала по нему, он страдал по какой-то вертихвостке, не сумевшей разглядеть, что за невероятный человек перед ней.
- Он слетел с катушек, - говорит Лена. - Школу прогуливал, они с Лео каждый день в гараже пивом надувались до полувменяемости. Стихи тогда начал писать...
Ага, вот, значит, когда все началось. И из-за чего.
- Потом отходить стал постепенно. И я смогла его вытащить на день рождения моего приятеля, однокурсника. Хотела, чтобы он развеялся, - Лена отвлекается на официанта, который приносит нам кофе. - Спасибо большое, - она мило улыбается ему, и молодой человек, смущённо зардевшись, отходит. - Ну так вот, - продолжает Ленка, жадно отхлебнув кофе. - На этом дне рождения много всякого народа было, я была со своим тогдашним парнем и за Стасом не следила особо. И, как потом оказалось, он там познакомился с какой-то девчонкой, я так и не знаю, кто именно это был. Она построила ему глазки, он поулыбался - в общем, они прямо там и переспали с ней. А потом он её спросил, увидятся ли они ещё раз. Она засмеялась и сказала нет, потому что отношения ей не нужны, никакой любви вообще нет, пока молодой, нужно развлекаться и брать от жизни все. Ну и все, - Лена разводит руками. - С таким постулатом он с этого дня рождения и вышел. С тех пор и начал менять девчонок. Все повторял мне - любви не существует, отношения никому не нужны. Я какое-то время пыталась его переубедить, но потом у меня случился коллапс в личной жизни, первые экзамены, в общем, было как-то некогда, и мы со Стасом несколько отдалились друг от друга. Стали общаться все меньше, - она грустно улыбается. - Но раз в пару месяцев сейчас все же стараемся пересекаться. Вот такая история.
Я некоторое время молчу, болтая в стакане длинной согнутой трубочкой. Бедный Стас. Я даже не представляю, как болело его разбитое сердце...
- Мы разговаривали два дня назад, - говорит Лена. - Я ему звонила по видеосвязи. И он был такой... Счастливый, одухотворенный, не знаю... Совсем другой. У него глаза горели. Я его таким не видела никогда и так ему и сказала. А он мне в ответ сказал, что все это потому, что в его жизни появился особенный человек, который заставляет его улыбаться и ради которого хочется жить, дышать и творить. Так приятно видеть его таким влюблённым. Так здорово, что вы друг друга нашли!
- А Ася... Почему ты с ней не общаешься? Из-за Стаса? – интересуюсь я. Лена сжимает губы в тонкую линию.
- Нет, Стас тут ни при чем. Я продолжала с ней общаться даже после того, как она так поступила со Стасом. Зря, конечно, но уговаривала себя, что она же моя подруга... А потом она увела моего парня, так что дружбе пришел конец.
Она замолкает и пьёт свой кофе, с тёплой улыбкой в глазах глядя на меня. А я размышляю о том, что завтра во что бы то ни стало должна наконец поцеловать Стаса.
Стас звонит мне по видеосвязи через полчаса после того, как я оказываюсь дома. Он сидит за синтезатором, судя по всему, прислонив телефон к чему-то на подоконнике и настроив так, чтобы мне было видно верхнюю часть его туловища. Он снова в свободной чёрной майке, выгодно подчеркивающей его широкие плечи, а на красивом лице сверкает улыбка.
- Малышка, готова слушать колыбельную? - спрашивает он вместо приветствия, едва увидев меня на экране.
- Готова! - я укладываюсь на живот, задрав согнутые в коленках ноги и подперев голову руками. Он пару секунд просто смотрит на меня, а потом двигается к синтезатору. Пальцы его опускаются на клавиши, и негромкая красивая музыка заполняет его и мою комнаты, все пространство вокруг, бежит по невидимым проводам, словно протянутым между нашими трубками. Она такая красивая, что мне хочется закрыть глаза, чтобы впитать её в себя целиком, но ведь тогда я не буду видеть Стаса, а этого допустить я никак не могу, и потому, наоборот, раскрыв глаза ещё шире, смотрю и смотрю на него. А вот он как раз прикрывает глаза и играет не глядя. Пальцы его порхают над клавишами, и я в очередной раз поражаюсь его мастерству. Для меня, не умеющей играть ни на одном музыкальном инструменте, это кажется великим искусством, а уж способность играть вслепую - искусство вдвойне.
Я никогда раньше не слышала песни, что он поет, - про принцессу, томящуюся в замке, к которой по ночам приходит добрая фея, — но она так отзывается в моей душе, так ложится мне на сердце, что по рукам, ногам и спине начинают ползти полчища мурашек. Нежная, действительно убаюкивающая мелодия, трогательный текст, сильный и проникновенный голос Стаса - все это вызывает во мне бурю эмоций, и я сама не замечаю, как хрупкие, как стекло, слезинки, одна за другой выкатываются из глаз.
Он замолкает, открывает глаза и смотрит на меня с улыбкой, положив руки на клавиши.
- Малышка, ты что, плачешь?
- Боже мой, Стас, - искренне и даже почти сердито говорю я, вытирая продолжающие бежать слезы. - Разве можно быть таким талантливым? Эта песня... То, как ты её спел... У меня просто нет слов!
- Твои эмоции говорят лучше любых слов, - говорит он нежно. - Я рад, что тебе понравилось.
- Стасик... Это ведь ты написал? Это твоя песня? - спрашиваю я, затаив дыхание. Он отвечает сразу же:
- Да. Моя. Я ведь обещал тебе спеть что-нибудь свое...
- Когда-нибудь, - серьёзно говорю я, вытирая вновь побежавшие слезы и глядя ему прямо в глаза, - ты будешь большим известным артистом, а я буду гордиться тем, что знаю тебя. Я уже горжусь.
- Это все благодаря тебе. Рядом с тобой мне хочется писать.
- Ты написал эту песню... для меня? - не верю я своим ушам. Он слегка улыбается:
- А для кого же ещё? Конечно, для тебя. И эту, и другие. И напишу ещё...
- Есть и другие песни для меня? - пораженно спрашиваю я. На его лице снова появляется знакомая кривоватая ухмылка.
- Конечно, есть. Ты мой вдохновитель...
- Я...
"Я люблю тебя", - чуть было не вылетает у меня изо рта, но я вовремя спохватываюсь и прикусываю язык. Не время делать такие признания, совсем не время. Я и так вчера сказала ему, что он мне нравился четыре года.
- Что? - не укрывается моя запинка от внимательного Стаса. Приходится выкручиваться:
- Я просто потрясена, Стасик. Не могу найти нужных слов, чтобы выразить то, что чувствую. И оказывается, ты и на синтезаторе играешь ничуть не хуже, чем на гитаре!
- Спасибо, малышка, - улыбается он. - Может быть, но гитару я все-таки люблю больше.
- Уже второй раз за день мне очень сильно хочется обнять тебя, - честно говорю я.
- Я могу приехать, - говорит он, и я не понимаю, шутит или серьёзно. Поэтому шучу в ответ:
- Боюсь, мама не оценит таких ночных гостей.
- Она и не ночных не оценит, - ворчит Стас, протягивая руку к телефону. Плюхается на диван, и теперь я вижу только его лицо и плечи.
- Давно ты её написал? - спрашиваю я. - Эту колыбельную...
- В воскресенье ночью, - говорит он.
- Ночью? - поражаюсь я. Он слегка улыбается:
- Я часто пишу по ночам. Ночь - лучшая подруга музыки, ты не знала? - и вдруг становится очень серьезным: - Знаешь, если по правде, то ты даже не представляешь, что я сейчас чувствую. Как я тебе благодарен... Мне очень сложно показывать кому-то то, что я пишу сам. Мне всегда кажется, что это никому не понравится. Парни просят порой что-нибудь им сыграть, но я это делаю очень редко. И ты сейчас... То, как ты реагируешь, говорит мне, что у меня, может быть, и правда что-то получается. Ты возвращаешь мне веру в себя, Рит.
- Это из-за родителей? - тихонько спрашиваю я, уже заранее зная ответ. Он кивает:
- Конечно, прямым текстом мне никогда не говорили, что я пишу ерунду или что-то в этом роде, но и не хвалили особо. Папа ворчал каждый раз, мол, вместо того чтобы бумагу марать, лучше бы посидел над учебником лишний раз. Я... - он ненадолго замолкает, обдумывая свои следующие слова. - Я начал писать в пятнадцать. И первые песни показывал родителям. Было очень неловко, но мне хотелось поделиться, потому что... Мм... В общем, тогда у меня был не самый простой период в жизни, и мне нужна была поддержка...
- Я знаю про Асю, - перебиваю его я. Он удивлённо вскидывает брови:
- Знаешь? Откуда?
- Я встретила Лену сегодня, - говорю я. - Когда мы с тобой поговорили. Я была на набережной, и мы столкнулись с ней. Мы пошли в кафе, и так вышло, что она рассказала мне и про Асю, и... про вас с ней.
Стас прикрывает глаза рукой, а потом снова смотрит на меня. В аквамариновых глазах плещется беспокойство, между бровей залегает складочка.
- Наверное, тебе было очень неприятно слышать про это. Прости...
- За что ты извиняешься? Ты ни в чем передо мной не виноват, - опять перебиваю я. - Это твоё прошлое, твоя жизнь... Мне очень жаль, что тебе разбили сердце, Стасик. Очень жаль, что ты прошёл через предательство и обман. Правда.
Он нерешительно улыбается.
- А твои родители ничего не понимают, - продолжаю я. - Они классные, но при этом ничего не понимают. Они не видят, какой ты на самом деле...
- Хорошо, что ты это видишь, - негромко говорит он. А потом, чуть помолчав, меняет тему:
- Ты так и спишь в моей футболке, как я посмотрю!
В голосе его снова проскальзывают дразнящие нотки. Мне вдруг хочется быть откровенной:
- Она все еще пахнет тобой... Когда я ложусь под одеяло, то сворачиваюсь клубочком, закрываю глаза и представляю, что ты рядом со мной.
В аквамариновых глазах я вижу всплеск эмоций.
- Иногда ты говоришь или делаешь такие вещи, - хрипло говорит он, - что мне кажется, что я умру, если сейчас же не поцелую тебя. Я не железный, малышка.
- Прости, - смущенно говорю я.
- И вообще, - продолжает он, - это нечестно. У тебя есть что-то от меня, а у меня от тебя ничего нет.
- Боюсь, моя футболка налезет тебе только на нос, - шучу я, но тут же становлюсь серьезной: - Хочешь, завтра принесу тебе что-нибудь от меня?
- Хочу, - так же серьезно говорит он.