18. Стас
Утром я собираюсь в школу как на свадьбу. Обычно я хожу туда в футболках или толстовках, рубашки надеваю редко, и уж точно никогда не ношу на уроки брюки, предпочитая им удобные мягкие джинсы. Но сегодня я достаю из шкафа брюки, в которых во вторник ходил в ресторан, и черную классическую рубашку. Она нравится Рите, она сама говорила мне, что я здорово смотрюсь в рубашках, и мне хочется, чтобы она оценила мой внешний вид. Всего сутки не видел ее — даже меньше, если брать в расчет вечерний разговор по видеосвязи, а ощущение – как будто год. Поправляю воротник, поверх рубашки вытаскиваю кулон с гитарой, который подарила мне Рита, оставляю расстегнутой верхнюю пуговицу. Отлично.
- Вот еще бы сережки из уха вытащил, и был бы вообще красавчик, - словно вскользь замечает мама, когда я появляюсь на кухне. Ей никогда не нравилось, что я проколол ухо. Я хватаю бутерброд и, жуя его на ходу, ухожу в прихожую, откуда откликаюсь с набитым ртом:
- Я и так красавчик.
- И скромник, - смеется мама, приходя в прихожую за мной. – На, запей.
Она протягивает мне кружку с чаем. Родители уже привыкли, что последние три недели – с тех пор, как Рита появилась в моей жизни, - я завтракаю на бегу, чтобы поскорее умчаться в школу. Теперь мне даже кофе не нужен, чтобы проснуться, - мысли о Рите бодрят меня лучше любого энергетика.
- Ты пойдешь на дискотеку сегодня? – спрашивает мама, пока я обуваюсь.
- Пойду, - я сдергиваю куртку с крючка. Сегодня дискотека в честь грядущего 8 марта, но на самом деле я собираюсь не совсем на нее. Мы с Ритой договорились встретиться в шесть, как раз когда она начнется, и побыть вместе, вдвоем, в каком-нибудь укромном школьном уголке. Вечером, когда в школе почти никого нет, - а те, кто есть, отжигают в актовом зале, - найти такой уголок будет несложно. До этого, в четыре, у меня тренировка, а еще раньше, после уроков, Рите нужно будет убежать домой, чтобы провести два занятия со своими учениками – вместо сегодняшнего вечернего и того, которое пропало во вторник из-за похода в ресторан.
- С Ритой? – улыбается мама. Я торопливо целую ее в щеку:
- Конечно, с ней. Все, мамуль, я побежал. Буду поздно, - и выскакиваю за дверь, пока она не задержала меня еще каким-нибудь разговором.
В школе, едва кинув куртку в раздевалке, я хочу сразу бежать на второй этаж, в наше – уже наше! – любимое фойе, однако, вот незадача, на полпути туда меня ловит Артем Владимирович.
- Стас, зайди-ка ко мне, пожалуйста.
Я нехотя заворачиваю в его кабинет и сразу оказываюсь словно в цветущем саду. У Артема ужасно много растений – и практически круглый год то одно, то другое начинает цвести. Если не обращать внимания на треугольники с циркулями, висящие у доски, да портреты математиков по стенам, вполне можно решить, что попал в кабинет биологии.
Артем Владимирович садится за свой стол и пододвигает ко мне какую-то папку, раскрытую на середине.
- Посмотри.
Я смотрю. Это список всех ребят нашего класса, напротив каждой фамилии указаны выбранные этим человеком предметы для сдачи ЕГЭ. Палец Артема опускается на мою фамилию.
- Что тут написано?
Я и так знаю, что там написано, мне нет нужды читать. Математика – базовая, русский, литература, история, английский. Русский и литература мне нужны для поступления на музыкальный, математика – обязательный экзамен, а историю и английский я выбрал просто потому, что нужно было что-то выбрать, а эти предметы мне нравятся.
Артем Владимирович поднимает на меня свои умные внимательные глаза и смотрит без улыбки:
- А теперь объясни мне, пожалуйста, почему твой отец считает, что ты сдаешь информатику и химию?
Ч-черт. Этого я не учел. Да, я соврал отцу о том, какие предметы выбрал. Он настолько проел мне плешь со своим поступлением на медицинский – «или, уж так и быть, на программирование», - что в тот день, когда нам нужно было сдать список выбранных предметов, я не нашел ничего лучше, кроме как заявить, что отметил информатику и химию. Думал, это хоть немного остудит пыл отца, и он перестанет приставать ко мне с вопросом о том, когда я наконец определюсь и что в итоге выберу. Однако он не перестал. При этом я не стал скрывать, что выбрал литературу, однако этот факт папа просто пропустил мимо ушей. Я вообще не думал, что он будет спрашивать у Артема о выбранных мной экзаменах! Он что, получается, звонил ему?
- Мы столкнулись вчера вечером, - проясняет ситуацию Артем Владимирович. – И твой отец очень интересовался деталями сдачи экзаменов. Честно говоря, - он вновь сверлит меня глазами, - я был застигнут врасплох, когда он заговорил о химии и информатике.
Черт. Наверняка Артем меня сдал. Я потираю лоб. Мысли у меня в голове прыгают, толкаясь, и сбиваются в кучу. Но если Артем меня сдал, то почему отец ничего не сказал мне вечером? Разве он смог бы промолчать, зная, что я бессовестно наврал ему и даже не собираюсь сдавать ни химию, ни информатику? Может, все-таки...
- Я ничего не сказал твоему отцу о том, что ты сдаешь совсем другие экзамены, - говорит в это время мой классный, и нахлынувшее облегчение настолько велико, что мне хочется обнять его.
- Но все же хотелось бы прояснить этот момент, - продолжает Артем Владимирович. – В чем дело, Стас? Почему ты обманываешь родителей?
Я говорю ему правду:
- Потому что я хочу быть музыкантом, а мой отец хочет, чтобы я был медиком или, на худой конец, программистом. Он считает, что музыкой на жизнь не заработаешь, и не дает мне спокойно жить. Поэтому...
- Понятно, - прерывает меня Артем. Несколько секунд он оценивающе смотрит на меня, а потом произносит:
- Я ничего не скажу твоим родителям. Это твое дело и твой выбор. Но на будущее: если ты о чем-то врешь им, а школа в этом каким-либо образом замешана, ставь меня в известность, пожалуйста, чтобы я хотя бы мог прикрыть твою задницу.
Он так и сказал – задницу. И я поневоле улыбаюсь:
- Обещаю. Спасибо, Артем Владимирович.
Он машет рукой, показывая, что я свободен, и я с легким сердцем выскакиваю из кабинета. С мыслями о том, что наш классный руководитель все-таки мировой мужик, преодолеваю расстояние до лестницы, ведущей на верхние этажи, и, едва проскочив пару ступенек, сразу вижу их.
Рита поднимается по лестнице вместе с Кириллом, и они о чем-то увлеченно разговаривают. Оба не видят меня, и в моей счастливой голове – счастливой оттого, что Артем не выдал меня отцу, и оттого, что наконец вижу Риту, - мигом зреет идея. Они на несколько ступенек впереди, путь передо мной свободен, и надо действовать быстро, потому что иначе они уже достигнут пролета и повернут, а тогда обязательно меня заметят. С грацией и скоростью гепарда я прыгаю через оставшиеся ступени, стремительно сокращая расстояние между нами, хватаю Риту за талию, вскидываю в воздух – и еще раз поражаюсь, какая она легкая, просто пушинка! – и, развернув, укладываю себе на плечо вниз головой. Все это происходит буквально за секунду, она успевает только вскрикнуть от неожиданности, и вот уже я придерживаю ее за ножки, болтающиеся у меня на груди. По телу сразу начинают бежать мурашки, вызванные прикосновением к ее ногам, и сердце стучит быстрее. Рюкзак, который Рита держала в руках, падает на пол, и Кирюха, который тоже не успел среагировать на мое внезапное появление, с тихим смешком поднимает его.
- Стас! – Рита и смеется, и кашляет одновременно, оттого что кровь прилила к ее голове. – Стас, что ты творишь, отпусти меня! Я же в юбке!
Одной рукой она стучит меня по спине – но ее удары мне как слону дробинка, другой безуспешно пытается натянуть юбочку пониже. Я кошусь. Юбка короткая, однако все, что нужно, прикрыто. А то, что ножки обнажены больше, чем были, - ну так и хорошо, пусть все видят, какие классные ноги у этой девушки, которая уже занята.
- Не трусь, все закрыто, - заявляю я вслух и подмигиваю Кириллу, который уже не сдерживает смех. Рита продолжает колотить меня по спине, но то ли у нее так мало силы в руках, то ли она боится сделать мне больно и бьет вполсилы, однако я почти совсем не ощущаю ее ударов.
- Малышка, не дрыгайся, - предупреждаю я и покрепче обхватываю ее ноги чуть пониже ягодиц. – Я тебя, конечно, не уроню, но тем не менее.
Однако она меня не слушает. Кто бы сомневался! С продолжающей извиваться Ритой на моем плече я поднимаюсь на второй этаж и нос к носу сталкиваюсь с директором.
- О, - только и говорит он, глядя на внезапно возникшие перед ним Ритины ноги. Рита, услышав голос директора, прекращает вырываться и замирает, повиснув безвольной тряпочкой.
- Здрасьте, Андрей Анатольевич, - весело говорю я, продолжая бережно удерживать свою ношу.
- Здрасьте, - вторит мне Кирюха, поднимающийся следом.
- Здравствуйте, - пищит Рита из-за моей спины. Андрей Анатольевич с интересом оглядывает представшую перед ним экспозицию.
- Развлекаетесь?
- Ага, - весело киваю я. Директор задерживает на мне взгляд, непонятно чему усмехается и произносит:
- Ну-ну, - после чего огибает нас и спускается по лестнице. Рита сразу отмирает и вновь начинает извиваться, и тогда я, продолжая удерживать ее одной рукой, второй щекочу ее под ребрами. Она заходится в хохоте, и я вприпрыжку мчусь к фойе. При нашем феерическом появлении, сопровождающимся громким смехом, все, кто там был, поворачивают головы в нашу сторону, но меня это мало смущает. Точнее, не смущает вовсе. Я достигаю подоконника и аккуратно ссаживаю Риту на него. Юбочка ползет вверх, она ловко одергивает ее и встряхивает разлохматившимся хвостиком, после чего стаскивает резинку с волос, и они пышной волной падают ей на спину и грудь. Кирюха кидает ее рюкзак на подоконник рядом с ней.
- Везет тебе, Ри, прокатилась с ветерком. Слышь, Стасян, может, и меня покатаешь? – обращается он ко мне.
- Тебе могу только навалять, - отказываюсь я, с улыбкой глядя на Риту. Она тоже улыбается, в глазах пляшут искорки.
- Пожалуй, теперь я поостерегусь надевать в школу юбки, - сообщает она, снова забрав волосы в хвост. – Вот что Андрей Анатольевич теперь обо мне будет думать?
Она старается говорить сердитым тоном, но я прекрасно знаю, что она не сердится.
- Что у тебя классные ноги. А еще он будет завидовать, что тебя катают на плечах, а его нет, - уверенно сообщаю я и распахиваю руки. – Иди обниматься.
Она смеется и спрыгивает с подоконника. А потом крепко обнимает меня обеими руками, прижавшись щекой к рубашке. И внезапно так и остается стоять, не размыкая рук. Понятное дело, не разрываю объятий и я, лишь прислоняюсь к подоконнику, чтобы удобнее было стоять. В таком положении нас и застают появившиеся минут через пять Таська, а за ней — Лео.
- Все те же и на том же месте, - комментирует Лео, запрыгивая на подоконник рядом с нами.
- А ты кого ожидал здесь увидеть? – ехидничает Кирилл. Рита отрывается от меня, чтобы обняться с новопришедшими, и я недовольно хмурюсь. Однако почти сразу же она возвращается в мои объятия, и на моем лице застывает умиротворенное выражение.
- Стасик, ты замерз, наверное? – кричит через все фойе Катя – не помню ее фамилии. Она учится в десятом. Осенью мы пару раз провели вместе время, но с тех пор ни разу не общались. Сейчас она хитро улыбается мне, облизывая ярко накрашенные пухлые губы.
- Так крепко девушку обнимаешь, греешься, что ли? – продолжает юморить Катя. – Приходи ко мне, если что, у меня площадь согрева больше! – это уже с намеком на свои пышные формы.
- Спасибо, меня все устраивает, - хладнокровно отзываюсь я, продолжая прижимать к себе Риту.
- Она же худосочная! – не унимается Катя. Рита внезапно подает голос:
- Важно качество, а не количество, - и ее ореховые глаза пронзают Катю насквозь. Та тушуется под ее взглядом и, поколебавшись пару секунд, отворачивается, ничего не сказав, зато другие школяры, слышавшие весь разговор, принимаются посмеиваться и без стеснения обсуждать и Катю, и Риту, и меня. В последнее время я что-то слишком часто становлюсь предметом разговоров. В принципе, меня это не особо волнует, но Ритино имя обмусоливают вместе с моим, и главное, чтобы она не переживала по этому поводу.
- Твои поклонницы, видимо, до старости не будут давать тебе прохода, - спокойно замечает она в этот момент. Я склоняюсь к ее уху:
- Ревнуешь?
- К таким, как она, нет, - так же спокойно говорит она. – А надо?
- Ни к кому не надо, - шепчу я, целуя ее в висок. Она коротко улыбается.
- Кстати, ты почему сегодня такой нарядный?
Ага, значит, она все же заметила.
- Захотелось, - прищуриваюсь я, глядя ей в глаза. Она вздергивает одну бровь.
- Девочки, там открыли кабинет, - кричит из коридора коротко стриженная угловатая девчонка, глядя на Риту и Тасю. Последняя, что-то смотревшая на телефоне вместе с Киром и Лео, распрямляется, Рита со вздохом отпускает меня. И вдруг, словно вспомнив что-то, начинает рыться в своем рюкзаке.
- Чуть не забыла... Вот, - она извлекает на свет небольшого – чуть больше моей ладони – симпатичного плюшевого мишку и поворачивается ко мне. – Держи.
Я растерянно беру игрушку в руки. У медвежонка серая пушистая шерстка и славная улыбчивая мордочка, и он очень приятный на ощупь.
- А зачем мне он? – спрашиваю я, пока Кирилл и Лео – конечно же! – упражняются в остроумии по поводу меня и игрушки. Рита с хитрой улыбкой встает на цыпочки, чтобы дотянуться до моего уха.
- Это то, что будет напоминать тебе обо мне по ночам. Он спал в моей постели и пахнет мной.
Твою мать. У меня сразу болезненно ноет «нижний этаж», а перед глазами возникают непрошеные картинки. Маленькая провокаторша! Рита отступает от меня все с той же хитрой улыбкой.
- До встречи на обеде, - говорит она сразу нам троим, и они с Таськой убегают. Я прячу медвежонка в рюкзак, не обращая внимания на подколы парней и точно зная, где этот медвежонок будет спать сегодня.
Все эти дни меня не покидает хорошее настроение. Несмотря на то что Риты несколько дней не было в школе и мы виделись урывками, несмотря на то что по какому-то нелепому стечению обстоятельств она уже почти неделю так и не может меня поцеловать, я счастлив так, как давно не был. Мне хочется обнять весь мир, а еще – веселиться, дурачиться и... пакостить. В маленьких детей иногда вселяется отвратительно непослушный бесенок, и они, только что спокойно игравшие, вдруг начинают бегать, шуметь, стоять на ушах. Наверное, такой маленький ребенок с бесенком внутри живет и во мне, и именно этим и объясняется то, что, увидев перед литературой в пенале у Наташки Федорук большой пакетик с разноцветными блестками, я мигом подруливаю к ней.
- Наташ, а это тебе зачем? – я касаюсь пальцем блесток, хотя прекрасно знаю ответ на свой вопрос. Наташа вместе с еще двумя девчонками вот уже несколько лет отвечает за нашу классную стенгазету. В этом месяце газеты еще не было, а впереди 8 марта – наверняка она собралась делать праздничный выпуск, для этого и блестки.
Наташа, разговаривавшая с Мариной Лахно, своей подружкой и соседкой по парте, оборачивается ко мне и мигом принимается хлопать глазками.
- Оу, Стасик... Это для газеты.
Я давно нравлюсь Наташке, и она этого не скрывает. Длинноногая блондинка с пышными формами, она и на лицо очень симпатична, и раньше – то есть до появления Риты в моей жизни – этих двух факторов было бы с лихвой достаточно для того, чтобы я закрутил с ней на некоторое время. Но Наташка, помимо своих внешних данных, еще и очень хорошая девчонка – добрая, отзывчивая, честная. Она мне всегда нравилась как человек, и поэтому я никогда не пытался переспать с ней. Ничего не значащий секс был явно не для нее, а большего я предложить ей не мог и обижать не хотел. Но сейчас, когда у меня в голове созрела гениальная, как мне кажется, идея, от которой я в диком восторге, я впервые решаю воспользоваться Наташкиной ко мне симпатией.
- Наточка, - говорю я вкрадчиво и словно бы невзначай касаюсь ее ладошки, лежащей на столе. - А ты не могла бы дать мне... ну, скажем, половину этих блесток?
Наташа, зардевшаяся от ласкового обращения и моего прикосновения, все же колеблется:
- А зачем тебе?
- Очень надо, - проникновенно говорю я и заглядываю ей в глаза. Кирюха как-то давненько, увидев, как я кадрю понравившуюся девчонку, сказал, что я смотрел на нее глазами как у кота из Шрека. Вот такими же глазами я смотрю сейчас и на Наташку.
- Ты увидишь зачем, обещаю, - продолжаю я. Она правда увидит...
Наташа решительно достает пакет из пенала.
- А есть во что пересыпать?
- Увы, - я огорченно развожу руками. Наташка вдруг улыбается и протягивает мне весь пакет целиком:
- Ладно, забирай. Не жалко.
- Наточка, ты прелесть! Спасибо! – я улыбаюсь самой обворожительной улыбкой, какая есть в моем арсенале, и, прижимая пакет к груди, быстро возвращаюсь к себе за парту. Открываю его, чтобы он не шуршал в нужный момент, и прячу за открытым учебником.
- Это что за детский сад, рок-стар? – тихо спрашивает меня Лео, все это время наблюдавший за мной с веселым любопытством. Я отмахиваюсь от него:
- Погоди, сейчас Кирюха придет, и все увидишь. Ему ни слова, понял?
Веселые огоньки зажигаются в глазах друга, когда до него доходит, что я собираюсь каким-то образом подшутить над Кириллом, которого сразу после математики в коридоре изловила Дина, англичанка, чтобы обсудить какие-то задания по олимпиаде, в которой он опрометчиво пообещал участвовать. Вот и хорошо, что его нет, – иначе бы и приколоться было не над кем. Я уже вижу, как Лео ерзает в нетерпении. Что-что, а шутить он любит, так что я не сомневаюсь, что он с удовольствием примет участие в придуманной мной забаве.
Кирюха приходит в класс со звонком, буквально за полминуты до появления Беллочки, злой как черт. Падает на свое место передо мной, не глядя ни на кого, и сердито сдергивает капюшон с головы. Сегодня он в своей любимой черной толстовке с огромным капюшоном, а когда он ее носит, то всегда надевает капюшон – во всяком случае, на переменах. На уроках учителя мешают ему это делать. По напряжённой спине друга я понимаю - Диночка его явно достала. Немудрено, всю перемену там проторчал, даже в столовую с нами не ходил... Ну ничего, сейчас мы его развеселим.
- Что ты задумал? - одними губами шепчет мне Лео, когда Белла, грузно вплыв в класс, уже начинает записывать на доске тему сегодняшнего урока - "Поэтика раннего творчества Анны Ахматовой".
- Сейчас увидишь, - подмигиваю я и осторожно, косясь одним глазом на бдительную Беллу, достаю пакетик с блёстками. Большущий капюшон толстовки Кира маячит прямо передо мной. Я знаками показываю Лео, чтобы он осторожно оттянул его, и друг, просекший мой замысел, давясь от плохо сдерживаемого хохота, аккуратно выполняет просьбу. Тихо-тихо, чтобы Кирилл ничего не почувствовал и Белла ничего не заметила, я высыпаю все содержимое пакетика в его капюшон. А потом живо заталкиваю пустой пакетик в парту, и до конца урока мы с Лео изображаем невероятное внимание, периодически похрюкивая от еле сдерживаемого нетерпения и поглядывая на часы. Когда наконец звенит звонок, мы задерживаем дыхание. Кир резко встаёт и одним быстрым движением набрасывает на голову капюшон.
- Твою мать!
Блёстки разноцветным водопадом струятся по его лицу, плечам, спине, кружатся в воздухе, падают на пол. Я вижу это словно в замедленной съемке, но на самом деле проходит всего пара секунд, и Кирилл оказывается усыпан блёстками с ног до головы - как и пол под ним.
- Какого черта?! - рычит Кирилл, ещё не до конца понимая, что произошло.
- Воеводин, выбирай выражения! - возмущается Белла, ещё не ушедшая из класса и, кажется, пока не сообразившая, что к чему. Одноклассники начинают хихикать и перешептываться. Наташка, узревшая, как теперь выглядит Кирилл, и узнавшая свои блёстки, весело взглядывает на нас с Лео - мы трясемся в беззвучном смехе, ухватившись друг за друга, - и протяжно произносит:
- Кирочка, какой ты хоро-о-ошенький!
Эта фраза становится катализатором - мы взрываемся хохотом, подвывая и постанывая. Кирюха разъяренным тигром разворачивается к нам.
- Ах вы ушлепки!
- Валим, - сквозь смех удаётся проговорить мне, и мы вскакиваем с мест. Кирюха растопыривает руки, чтобы поймать нас, но Лео вспрыгивает на парты соседнего ряда, а я подныриваю под руку Кира и, клубочком выкатившись из прохода, пулей вылетаю в коридор. Лео несётся за мной, а вслед нам летят возмущенные вопли Беллы.
Промчавшись пулей по коридору и лавируя между другими учениками, мы с Лео оказываемся перед лестницей. Нас по-прежнему разбирает смех, а поскольку разозленный Кирюха не отстаёт и летит за нами, расталкивая окружающих, адреналин просто зашкаливает.
- Давай наверх, - задыхаясь от хохота, командует Лео, и мы ласточками взлетаем на второй этаж. Несемся по коридору, пролетаем мимо фойе.
- А ну, стойте, говнюки! - гремит сзади Кирюха. Погоня только пуще раззадоривает нас.
- Эй, что здесь происходит? - слышу я весёлый Ритин голос. Соображаю, что у неё сейчас как раз уроки на втором этаже, но не успеваю ничего ответить, потому что Кирилл буквально дышит мне в спину, и только пролетаю мимо неё.
В конце коридора, у окна, стоят три диванчика. Мы зовём их диванами для свиданий, потому что там, как правило, сидят в обнимку влюбленные парочки. Сейчас один диванчик пуст - тот, что стоит ближе всех к поворачивающему в левое крыло коридору. Мы долетаем до него, и я собираюсь завернуть в этот боковой коридор, но кеды проскальзывают на скользком полу, и меня заносит. И это даёт возможность Кирюхе схватить-таки меня за рубашку и швырнуть на тот самый свободный диван. Стайка девчонок, сидевшая на втором диванчике, и Мишка Огнев из параллельного одиннадцатого, ворковавший с какой-то пигалицей на третьем, шарахаются в сторону. Я с хохотом приземляюсь на диванчик и сразу хочу вскочить, но тушка Кира падает на меня сверху и придавливает своим весом.
- Ах ты сволочь, - рычит друг мне в ухо. - Подшутить надо мной вздумал? Ну я тебе сейчас устрою...
И он нарочно прижимается ко мне все сильнее, чтобы перепачкать блёстками и меня. Мне настолько смешно, что я даже говорить не могу и только истерически всхрюкиваю. Слышу, что вокруг гомонят ученики, кто-то отпускает пошлые шуточки, кто-то просто стебется, но я ни на что не обращаю внимания, просто получая кайф от того, что происходит. Давно я так не дурачился. Кто сказал, что в восемнадцать обязательно нужно всегда быть серьёзным?
Кто-то с диким криком плюхается сверху на Кирилла, меня вдавливает в диван ещё сильнее, и по голосу и смеху я понимаю, что это Лео. Из наших тел образуется настоящая куча мала, и я практически задыхаюсь, утонув носом в диванной обивке, но мне по-прежнему ужасно весело.
- Эй, вы так Стаса задушите! - ввинчивается в моё сознание нежный Ритин голосок. Давление на меня уменьшается, а потом исчезает вовсе. Я чувствую свободу и, кряхтя, поднимаюсь. Моя чёрная рубашка усеяна разноцветными блёстками даже спереди - предполагаю, что со спины все ещё хуже. Руку даю на отсечение, что они есть и в волосах. Кирюха, весь блестящий, как новогодняя елка, тяжело дышит, стоя рядом со мной. Лео досталось блесток поменьше, но и он выглядит достаточно эффектно.
- Божечки, мальчики, вы такие красавчики, - комментирует Таська, которая стоит рядом с Ритой неподалёку от диванчиков. Кирюха медленно разворачивается к ней, в глазах его горит мрачный огонь.
- Красавчики, значит? Иди-ка сюда, крошка...
Он делает шаг в её сторону, Таська сразу же истошно визжит и бросается бежать, но где ей в узкой юбке и на каблуках тягаться с длинноногим стремительным Кириллом. Он настигает её в два прыжка, сгребает в медвежьи объятия и, развернув к себе лицом, изо всех сил прижимает к усеянной блёстками толстовке. Таська визжит и отбивается, но эта битва проиграна заранее, и, когда парой минут позже Кир отпускает её, её юбка, джемпер и лицо нещадно блестят. На нас с Лео нападает новый приступ хохота, Кир неожиданно смеётся вместе с нами, Таська ворчит и ругается на него, но потом, оглядев себя, тоже принимается хохотать. Как четыре дурака, ещё и сверкающих всеми цветами радуги, мы стоим посреди коридора и хохочем, не обращая внимания ни на комментарии зрителей, ни на то, что нас фотографируют. Отсмеявшись, я выпрямляюсь и нахожу глазами Риту. Скрестив руки на груди и прислонившись к стене, она стоит неподалёку и с нежной полуулыбкой наблюдает за нами. Я делаю шаг вперед, собираясь подойти к ней, но, как всегда это бывает, именно в эту секунду звенит звонок. Я чертыхаюсь себе под нос. Толпа мгновенно начинает рассасываться из коридора, и Рита тоже оборачивается к Тасе:
- Бежим скорее!
У них сейчас то ли русский, то ли литература, а их Виталина не терпит опозданий, и потому девчонки торопливо убегают, но перед этим Рита успевает на секунду коснуться холодными пальцами моих, будто пожать их, и этот микроскопический жест приносит мне столько счастья, что удержать в себе его оказывается сложно, учитывая, что я и так переполнен им после нашей с Лео выходки. У того на морде тоже красуется широкая улыбка, и даже Кир, пострадавший больше всех, смеётся. От его плохого настроения не осталось и следа, так что в класс мы возвращаемся не только блестящие со всех сторон, но и сияющие. Одноклассники ржут, Раевский что-то громко говорит про полудурков, но в этот раз я решаю пропустить его слова мимо ушей. Белла Борисовна, вопреки своему обыкновению, не начинает читать нотации. Вместо этого она просто смотрит на нас, качая головой, и говорит:
- Детство в одном месте заиграло?
- Ага, - весело соглашаюсь я. Она машет рукой:
- Ну садитесь, ёлочки нарядные...
- Стас, попозируете мне потом? Я вас для газеты щелкну, - шепчет мне Наташка, перегнувшись через проход, и я охотно киваю:
- Без проблем.
Кирюха, плюхнувшийся на свое место впереди нас, разворачивается:
- Я вас люблю, засранцы.
- О-о-о-у, - дружно тянем мы с Лео, состроив умильные гримаски. Кир беззлобно машет рукой:
- Да ну вас, дятлы, - и добавляет, отворачиваясь: - Но я все равно отомщу, ждите.
Страшно, аж поджилки трясутся.
Блестеть мы продолжаем весь оставшийся день, и, когда на физкультуре переодеваемся в форму, она мгновенно оказывается вся в блестках. Денис Константинович с интересом оглядывает нашу троицу, но воздерживается от комментариев. Зато когда два часа спустя мы с Кирюхой появляемся на футбольной тренировке, парни из команды как раз показывают тренеру увлекательное видео. На нем Кирюха дёргает меня за рубашку и валит на диван, запрыгивает сверху, а потом начинает активно елозить по мне, щедро делясь своими блёстками.
- У меня кот точно так по полу елозит, только другим местом, - заявляет тренер, взглянув на нас с Киром. - Когда дела свои сделает.
Раздаётся дружный хохот.
- Вас теперь, может, котиками называть? - сквозь смех выкрикивает Серёга, Ритин одноклассник. Его комментарий приводит остальных в ещё больший восторг, и следующие пару минут парни просто ржут как сумасшедшие, не в состоянии успокоиться. Мы с Кириллом индифферентно взираем на происходящее. Тренер поворачивается к нам:
- Вас бы по-хорошему отстранить от тренировки...
- За что?! - хором возмущаемся мы.
- За срыв учебного процесса. Смотрите, что вы с командой сделали, - и он кивает на парней, половина из которых согнулась пополам в остром приступе хохота.
- Это не мы, - протестую я, - это ваши шуточки.
- Я вообще тут самый пострадавший, - в голос со мной возмущается Кирюха. Константиныч, как мы любовно зовем тренера за глаза, машет рукой:
- Ой, все, начнете сейчас... Давайте все на позиции, - он подносит к губам свисток, раздается резкая трель, и тренировка начинается. Тренер нещадно гоняет нас, впрочем, как и всегда, и в душевые после тренировки мы скорее вползаем, а не заходим. Мышцы болят, но мне нравится эта боль. Она говорит о том, что я становлюсь выносливее. Стоя под струями воды, я размышляю о том, что неплохо завтра было бы съездить в зал, раз на выходных мы уедем из города и потренироваться не получится. Впрочем, может быть, удастся что-то придумать и на базе...
Из душа я выхожу свежий и бодрый, но все еще слегка блестящий – впрочем, как и Кирилл. До шести еще остается полчаса, а значит, и до встречи с Ритой тоже. Лео уже пришел, так что мы втроем заваливаемся на второй этаж, в фойе, и сидим на подоконнике, периодически поглядывая в окно. В школе постепенно появляется народ – девятые, десятые и одиннадцатые классы подтягиваются на дискотеку.
- Пацаны, здорово! – подруливает к нам Матвей Дымов из Ритиного класса. Он живет со мной в одном доме, а с Кирюхой вместе ходил в детский сад, так что мы неплохо его знаем.
- Пошли покурим за угол, - продолжает он. – Курить охота, одному впадлу идти.
- Пошли, - легко соглашается Кирюха, спрыгивая с подоконника. Лео следует за ним. Я смотрю на часы. До встречи с Ритой еще пятнадцать минут – при условии, что она не опоздает, конечно, - а Матвей парень хороший, обижать его отказом не хочется. Так что и я слезаю с насиженного места. Видимо, мне суждено быть пассивным курильщиком.
Накинув куртки, мы заворачиваем за угол школы. Там, на заднем дворе, между двумя выступами стен, курильщики устроили себе место, чтобы посмолить. От посторонних глаз каждого любителя раковых палочек надежно скрывают кирпичные выступы, так что курить можно без опаски, что тебя сейчас заметит кто-то из учителей. Единственное, прямо на эту так называемую курилку выходит небольшое окно, расположенное в закутке возле туалетов на первом этаже, но к нему крайне редко кто-то подходит – во всяком случае, кто-то из взрослых, поэтому на него обычно не обращают внимания.
Матвей жадно затягивается, и нас мгновенно окутывают клубы плотного дыма. Фу, черт, сейчас я весь провоняю этой дрянью. А я, вообще-то, рассчитываю через несколько минут наконец Риту целовать... Я отступаю на шаг, стараясь оказаться подальше от выдыхаемых Матвеем испарений. Они с Кириллом принимаются оживленно обсуждать мотоциклы – такого любителя, как Кирюха, надо еще поискать, и, очевидно, Матвей разделяет его увлечения. Мы с Лео больше интересуемся машинами, так что в беседе принимаем участие постольку поскольку, и я рассеянно скольжу глазами по окнам школы. Взгляд мой падает на то самое окно в закутке, выходящее прямо на импровизированную курилку, и я, моргнув, тут же расплываюсь в улыбке. Из окна на меня весело смотрит Рита и улыбается. Как она догадалась, что мы тут?
- Парни, сворачиваемся, - говорю я вслух. – Ну или вы стойте, сколько хотите, а я пошел.
- Что? – недоуменно спрашивает Матвей. Кирилл, проследивший за моим взглядом, улыбается Рите и поясняет, кивнув на окно:
- Его девушка пришла.
Моя девушка! Я даже наедине сам с собой еще не называл ее так, тем более вслух. Но ведь друг прав – кто она еще, если не моя девушка? Все происходящее между нами указывает на это. Не хватает только самой малости – поцеловать ее, и этим я сейчас наконец и займусь...
- А, ну тогда пошли, конечно, - улыбается Матвей и выкидывает сигарету. Мы дружно направляемся в школу, и мне настолько не терпится скорее оказаться рядом с Ритой, что я иду чуть ли не вприпрыжку и на несколько шагов опережаю парней, из-за чего они добродушно зубоскалят. Я не обращаю внимания на их подколы. В детстве, когда мне не терпелось что-то сделать или получить и я весь изводился от нетерпения, мама говорила, что у меня шило в заднице. Вот это самое шило, видимо, осталось там до сих пор и теперь не дает мне покоя. Быстрее, быстрее! Раздевалка, куртка, коридор... По пути нам никто не встречается – очевидно, все в актовом зале. Даже вахтера дяди Васи почему-то нет на своем посту.
Девичий крик пронзает тихий пустой коридор. Он раздается с той стороны, куда я так тороплюсь, - от коридора возле туалетов, и в этом крике я безошибочно узнаю Риту. Что с ней случилось?!
Сердцестремительно падает куда-то в низ живота, ладони потеют, а голову сдавливаетсловно тисками, но все это я отмечаю на периферии сознания — пока,мгновенно сорвавшись с места, мчусь по коридору. Что с ней случилось?! Почемуона кричала?!