Rock Me [rus h.s.]

Вот так Гарри выглядит в этой главе:

•

– Вы только можете себе представить? Мэдисон-сквер-гарден, вашу мать! – с восторгом восклицает Найл, разглядывая со сцены огромную пустую арену в самом центре Нью-Йорка.

– Мы это сделали, – улыбается Луи, настраивая гитару.

– Сколько говоришь, Патрик, сюда помещаются людей? – вертит Аспен между пальцами барабанную палочку и, раскрыв рот, разглядывает закрытое помещение с трибунами.

– Двадцать тысяч, – перелистывает он папку с листами, стоя внизу у сцены, полностью сосредоточенный на деле.

– Ого, много, – расширяю я глаза.

– В конце недели на вас придут глазеть такое количество людей, – его глаза быстро пробегают по листам. – Все билеты распроданы.

– Надо же, – не могу сказать, что на лице Гарри нарисовано невероятное удивление.

Он сидит на краю сцены с открытой пачкой сигарет лежащей между его болтающими ногами и смиренно курит, зелеными глазами изучая место, где «Разожги Меня» собираются дать концерт. Он слишком спокоен, в отличие от Найла, который исследуют всю сцену, бегая по ней с одного угла на другой.

– Кажется, у меня развивается глоссофобия, – Луи, заложив руки в бока, опрокидывает голову назад и с приоткрытым ртом разглядывает масштаб предстоящего мероприятия.

– У нас у всех мандраж, чувак, – говорит Зейн, закидывая руку на его плечи.

Не сказала бы, что все в панике, глядя на Гарри, который апатично затягивается, держа тонкую сигарету между пальцами, украшенными сверкающими серебряными и золотыми кольцами. Должно быть он умеет держать эмоции при себе, раз в его глазах нет ни намека на удивление или хотя бы гордость, что мы достигли такого успеха.

– Надеюсь, вы понимаете, насколько профессионально вы должны подойти к делу? – смотрит на нас Патрик.

– Естественно, я даже обещаю не накуриваться перед шоу, – спрыгивает Найл со сцены и направляется к синим трибунам.

Он никак не может угомониться. Засунув руки в карманы черных шорт, Найл проходит по арене, жуя жвачку и надувая пузырь. Добравшись до самой середины, он плюхается на один из стульев, закидывает ноги на переднее сиденье и скрещивает их в лодыжках. С широкой улыбкой он кладет руки на грудь, сплетая пальцы в замок и продолжает жевать.

Найл выглядит как самый популярный парень из братства — тот самый второкурсник, который обожает громкие вечеринки. И, не будь он потрясающим соло гитаристом, наверняка бы пополнил ряды университетских тусовщиков.

– Не обещай того, чего не выполнишь, – закатывает Патрик глаза.

– Выполню, – уверяет блондин, перетаскивая жвачку в другую сторону рта.

– Ты серьезно? – спрашивает Гарри на расстоянии, выпуская небольшое облако дыма между сердцевидными губами.

– Ну может быть один жалкий косячок, но точно не больше, – ухмыляется блондин, громко чавкая так, что звук доносится даже до сцены.

– Блять, выплюнь ты эту жвачку, уши режет, – ругается Луи.

– Не дождешься.

Я подхожу к Аспен — она улыбается мне и отодвигается, уступая место рядом с собой на круглом стуле. Я устала стоять и обнимаю ее худое тело, опустив голову к ней на плечо. От нее приятно пахнет цветами, и я вдыхаю этот аромат, позволяя себе расслабиться перед саундчеком.

Помимо группы и Патрика разные работники возятся с аппаратурой, настраивая ее и подключая к инструментам. Люди в черной одежде с пропусками занимаются кабелями и прочими проводами, чтобы мы смогли проверить звук перед предстоящем концертом в воскресенье.

Художники по свету трестируют прожектора, сидя в конце арены в специально отведенном закрытом помещении. И тут кто-то резко включает акцентный свет, попадая на сидящего в центре арены Найла, отчего он морщится.

– Блять, какого черта?! – возмущается блондин и поворачивает голову через плечо, когда парни смеются над ним. Я даже вижу, как губы Гарри искривляются, и он издает смешок, сжимая сигарету между зубами.

Возмущённые голубые глаза Найла бегло ищут виновника, пока не натыкаются на Оливию. Она неловко машет ему из-за панорамного стекла, сидя за аппаратурой рядом с какой-то девушкой, судя по всему, отвечающей за освещение нашего шоу.

– Хочет меня, – самоуверенно произносит Найлер и подмигивает ей на расстоянии.

– Да, да, Найл, убеждай себя тем, что любая девушка хочет тебя, – усмехается Луи и плюхается рядом с Гарри.

– Ну не спроста же она посветила в мою сторону, – поворачивает Найд голову обратно и с ухмылкой работает челюстью.

– Считаешь, что она привлекает твое внимание? – спрашивает Зейн и тоже садится возле Стайлса, только с другой стороны.

– Определенно. Я же черт возьми рок-звезда. Она не может упустить свой единственный шанс, – Найл снова поворачивает голову через плечо и машет ей.

– Тебе не кажется, что она незаинтересованна тобой, чувак? – выпускает Гарри никотин наружу, высунув фильтр изо рта.

– Ты не веришь в своего лучшего друга? – спрашивает в ответ Найл.

– Ты можешь подцепить любую девчонку, но точно не ее.

Гарри высвобождается от дыма настолько элегантно и завораживающе, что я даже не осознаю, как наблюдаю за каждым его движением.

В каждой его затяжке словно есть какой-то скрытый смысл. Я еще не видела, чтобы кто-то выглядел так же дерзко и брутально с сигаретой во рту. Он создает истинный образ солиста рок-группы, особенно сегодня.

— Ты пялишься на него, — замечает Аспен, делая свои собственные выводы, пока следит за направлением моего взгляда.

– Ты о чем? – мои щеки краснеют, но я стараюсь не подавать виду, когда перевожу глаза на нее.

– Может, вернее сказать о ком? – вскидывает она брови, улыбаясь.

– Не строй иллюзий, я тебя прошу. Просто Гарри курит и мне тоже захотелось.

– А я не упоминала имени.

Дерьмо.

– Хорошо, что ты хочешь услышать?

– Правду. Он нравится тебе.

Слышать нечто подобное не то что странно, а страшно. Кроме отвращения и презрения Гарри не вызывает во мне других чувств. Воздух рядом с ним всегда тяжелеет, а обстановка становится накаленной.

Я боюсь оставаться с Гарри наедине и вчерашний инцидент в автобусе тому наглядный пример. Мне стоит держаться от него подальше, особенно после того, как я разозлила песней, которую посвятила ему.

– Я не выношу его, Аспен. Если не заметила, мы с ним даже не общаемся, – я не знаю, что ее подвигло сделать такие громкие выводы.

– Я заметила скачущее напряжение между вами, когда он держал тебя за талию.

Знала бы она, что он мне угрожал – ее мнение сразу бы изменилось.

Напряжение действительно было, но оно было переполнено ненавистью и страхом. Я до сих пор вздрагиваю, вспоминая, как он держал меня слишком близко и каким стальным был его голос, когда шептал угрозы мне на ухо.

– Он мне не нравится и никогда не будет нравиться. Гарри ненавидит меня.

– Ты знаешь, что скрывается за ненавистью? – с намеком задает она вопрос.

– Это точно не про него, – вздыхаю я, ощущая, как моя голова тяжелеет от этого разговора.

– Если ты боишься признаться себе, что тайно сходишь по нему с ума, я тебя не виню. Он еще тот козлина. Но мне больше не шестнадцать, и я понимаю, когда мужчина в ком-то заинтересован. Ты точно нравишься ему, Ноэль, поэтому он ведет себя как последняя сволочь рядом с тобой, – тихо говорит она мне на ухо, обвивая обеими руками мой локоть.

В это даже невозможно поверить, и я не собираюсь принимать ее слова. Гарри губит меня и мою жизнь практически каждый Божий день. Под его гнусными издевками и угрозам не может скрываться никаких тайных чувств ко мне.

В Бостоне, перед выходом на сцену, именно он пожелал мне смерти. Как после этого я могу хоть на мгновение подумать, что не безразлична ему хотя бы как член группы? У меня должна быть лоботомия, если Аспен хочет, чтобы я поверила ее глупой теории, которая с треском провалилась.

– С чего ты решила, что меня это обрадует? – спрашиваю я с полным безразличием на лице, давая ей понять, насколько мне плевать, даже если все именно так, как она описывает.

– Потому что я видела, как ты смотрела на Джоша и как смотришь на Гарри, – упоминает она имя, которое сразу вызывает скованность.

– Еще раз повторяюсь, мне просто хочется закурить.

– Ммм, закурить? – склоняет она голову набок с той самой коварной улыбкой, которая ничего хорошего не означает.

– Аспен не смей, – предупреждаю я, зная исход.

– Эй, Гарри! – не слушает она меня и зовет его.

Черт возьми.

Я перестаю ее обнимать и выпрямляюсь. Желудок свертывается в тугой узел, когда голова Гарри оборачивается, и он смотрит на нас с каменным выражением лица, пока сигарета тлеет между его губ.

– Что? – спрашивает он, и я дергаюсь, когда его глаза на секунду сталкиваются с моими.

– Так, пора проверить звук. Заканчивайте дурью маяться. Найл, бегом на сцену и гитару в зубы, – захлопывает папку Патрик. – Кто не участники «Разожги Меня», вон со сцены, – бросает он персоналу и плюхается за первый ряд.

Невероятное облегчение накрывает меня, что план Аспен с треском проваливается. Голова Гарри отворачивается и мой желудок приходит в норму. Я поднимаюсь со стула и хватаю свою розовую гитару с подставки, уже подключенную к колонке. Через плечо я перекидываю черный ремешок и настраиваю гитару, когда сотрудники убегают за кулисы.

Пока Найл добирается до сцены, успевает несколько раз обернуться и взглянуть наверх, туда, где сидит Оливия с какой-то девчонкой. Подняться на сцену ему помогает Гарри - он подает руку, слегка наклоняясь и принимает весь его вес.

Я вижу, как мышцы Гарри напрягаются и вены выступают на предплечьях, выделяя каждую его татуировку по отдельности. Он тянет Найла и с легкостью поднимает его, одновременно успевая другой рукой последний раз затянуться.

Я смотрю на то, как губы Гарри вытягиваются вдоль фильтра и подхожу к микрофону, закрепленному на стойке с держателем. По какой-то причине я не могу отвести от него глаз, пока он выдыхает остатки роскоши и тушит окурок о черный пол. Пачка «Marlboro» остается валяться открытой рядом с зажигалкой, и Найл имеет наглость вытащить одну сигарету и засунуть ее в рот.

– Найл, быстрее, – командует менеджер, собираясь послушать саунтдчек.

– Начинайте без меня, я пока закурю, – бормочет он, подбирая зажигалку.

– Черт возьми, давайте, – нетерпеливо требует Патрик.

– Ноэль, подхватишь меня? – спрашивает Луи, уже стоя с гитарой.

– Да, – киваю я, обернувшись к нему на секунду.

– Гарри, а ты не хочешь сесть за барабаны или поиграть на гитаре? – решает уточнить менеджер. – Это бы скрасило шоу.

– В следующий раз. Слишком много лишних звуков, – опрокидывает он меня взглядом, когда становится рядом.

– Хочешь высказаться? – поворачиваю я к нему голову.

– Начали! – хлопает в ладоши Патрик.

Первый мощный аккорд по гитаре звучит по всей арене, и я подхватываю Луи спустя несколько секунд. Агрессивность нарастает в моих жилах, и я быстро провожу пальцами по своей гитаре, бросая недовольные взгляды на недалеко стоящего Гарри.

Синтезатор и барабан смешиваются с гитарами, но не хватает Найла, который стоит в стороне, прикуривая. Он одет в простую мешковатую майку с изображением американского флага, хотя по национальности чистокровный ирландец.

Красный свет заполняет сцену, отчего его светлые пряди выглядят несколько иначе. Он плотно затягивается, чуть ли не высасывая всю сигарету разом и выдыхает густой туман над своей головой. Татуировка якоря на его шее привлекает мое внимание и на секунду я задумываюсь, какой у него был мотив. Найл красив, как и его рисунки на теле.

Мы начинаем с песни «Поцеловать тебя», которая всегда вызывает во мне смутное состояние, ведь придется петь дуэтом с Гарри. Патрик наблюдает за нами, внимательно следя за каждым.

Обычно перед публикой мы предстаем в стильной одежде, которую Оливия тщательно подбирает, исходя из наших предпочтений. Но сейчас мы в майках и спортивках, совершенно непохожие на суперзвезд. Единственная отличительная черта — инструменты и микрофоны, а также знаменитые лица. СМИ определенно бы понравилось запечатлеть такой кадр и полить нас грязью, что мы не следим за своим образом. Но звезды тоже обычные люди.

– О, я просто хочу забрать тебя, куда захочешь, – поет Гарри в микрофон, снимая его с держателя. – Можем отправляться в любое время суток, – хрипотца в так и рвется из него наружу.

Он заполняет стены своим низким, звонким голосом, и Патрик бьет ногой под бит. Найл не докуривает сигарету, вместо этого засовывает ее в рот и надевает ремень от своей черной электрогитары, присоединяясь к саундчеку.

Его удары по нотам смешиваются с пением Гарри. Он быстро задевает струны, и я следую за ним, точно копируя каждую ноту. Мои глаза закрываются, втягиваясь в дух рока и открываются только тогда, когда приходит моя очередь петь.

– Детка я заберу тебя туда, заберу тебя туда, – задевают мои губы микрофон, а пальцы дергают струны гитары. – Детка, я заберу тебя туда, да.

Мой голос затихает, заменяясь на мужской. Красный свет отображается на дьявольски красивом лице Гарри, особенно делая акцент на ирисовой коже. Тайком я наблюдаю, как вены вздуваются на его шее, когда он берет высокие ноты или вытягивает их изнутри.

Гарри стоит в метре от меня возле Зейна и засовывает свободную руку в задний карман черных спортивок. Его высокая фигура слегка качается под бит, а голова откинута назад.

Бандана на его голове скрывает челку, но по бокам торчат кудри. Освещение заменяется на белый свет и в ушах Гарри поблескивают едва заметные черные серьги, частично спрятанные за вьющимися светлокаштановыми волосами.

Мятая темно-серая майка с расстегнутыми пуговицами обнажает татуировки Гарри. Мне удается разглядеть крылья ласточек на его груди, которые редко выставлены напоказ. Оттого, что он сжимает микрофон отчетливо видны накаченные бицепсы с черными рисунками, описывающие его как личность в целом. Особенно меня впечатляет череп с рогами и цветами на правом бицепсе – ее линии тянутся до самого локтя и даже достигают плеча.

– Гарри, побольше взаимодействия с Ноэль! Мне нужно, чтобы вы общались на сцене! – перекрикивает Патрик музыку.

Фак.

– Блять, это обязательно делать? – раздражается Гарри, заставляя остальных, включая меня перестать играть.

– Стайлс, ты нормальный? Мы из-за тебя сбились, – возмущается Луи.

– Какого хрена мы всегда начинаем с этой песни? Почему я постоянно должен петь с ней? – игнорирует он Луи, продолжая высказываться.

– Потому что блять фанаты любят, когда вы поете дуэтом! Время деньги, не задерживай всех! Иначе будете до ночи тут торчать! – кричит Патрик, и вена на его виске пульсирует.

– Я не хочу петь с ней, – рявкает Гарри в микрофон.

Неприятный осадок заседает в груди, сковывая меня. Мои плечи опускаются, как и голова. Я прячу лицо за волосами и смотрю на розовую гитару с выцветшей краской. Он так ненавидит меня без определенной на то причины. Я не хочу конфликтов, тем более портить остальной группе настроение, но он не может пустить все на самотек.

Я не должна была выставлять его посмешищем перед всей группой, но он вывел меня из себя. Я хоть раз захотела защититься и показать, что могу ответить ему за издевательства и насмешки. И вот чем это обернулось — Гарри вовсе отказывается петь со мной.

– У тебя нет выбора, Стайлс. «Поцеловать Тебя» топ в чартах, поэтому открывай рот только, когда будешь петь. И начните с дуэта, – командует Патрик.

– Блять, Гарри, мы все понимаем, что у вас конфликт, но давай личное останется за кулисами хоть одну репетицию, – просит Зейн.

– Хорошо блять, играйте ебаный дуэт, – фыркает он, опрокинув меня злым взглядом.

Я напрягаюсь и вспотевшей рукой сжимаю гриф гитары. Группа снова играет на инструментах, сразу переходя к припеву, а остаюсь неподвижной с глазами прикованными к полу.

Каждая клеточка моего тела ощущает стыд за то, что он так обходится со мной при всех. Я словно ничего не стою. Живот сжимается, и меня начинает тошнить от собственных переживаний. Волнение накрывает меня с головой. Я не могу провести медиатором по струнам из-за дрожи в пальцах. Происходит резкая смена настроения, означающая лишь то, что скоро таблетки перестанут действовать.

Ком застревает в горле, и я открываю рот, чтобы пропеть дуэт, но ни единого звука не выходит из меня.

– Прикасаемся, – звучит голос Гарри без моего. – Захлестывают ли тебя чувства? – я ощущаю его прикованный взгляд ко мне.

– Стоп! – кричит Патрик и взмахивает папкой, откуда вылетают листы.

Музыка опять прекращается. Я покрываюсь жаром, едва стоя на ногах от состояния, которое овладевает мной.

– Какого хрена ты не поешь? – спрашивает меня Гарри.

– Я не могу... – едва слышно говорю я, но благодаря микрофону голос усиливается.

Сердце быстро бьется в груди, эхом отдаваясь в ушах. Я словно под прицелом, когда на меня смотрят столько пар глаз.

– Господи, вы меня сведете в могилу! Пять минут на перерыв! Придите в себя, иначе мы останемся тут ночевать! – орет Патрик, вскакивая с кресла.

– Простите, – поворачиваюсь я к ребятам с виноватым лицом.

– Все в порядке, Но. Мне жаль, что так вышло, – улыбается Аспен, пытаясь поддержать меня.

Я киваю, снимая через голову гитару и убегаю со сцены в сторону своей гримерной. Арена огромная, в ней легко запутаться и заблудиться, но из-за нахлынувшего страха я справляюсь без охраны, мчусь по коридорам, лавируя между сотрудниками.

Спустя минуту поисков, я нахожу дверь со своим именем и залетаю в нее быстрее, чем пуля. На ходу я хватаю сумку с пола и плюхаясь за туалетный столик с большим зеркалом. Я роюсь на дне, в поисках баночки с таблетками и нащупываю их.

Не теряя времени я открываю крышку трясущимися руками. Дыхание учащается от небольшой паники, и я закидываю в рот антидепрессант.

Я хватаю бутылку со стола и откручиваю крышку, запивая горькую таблетку водой. Мне удалось успеть, прежде чем бы суицидальные мысли вторглись в мою голову прямо на сцене. Всему виной Гарри и его возмущения, которые с каждым днем все хуже сказываются на мне.

Я поднимаю глаза, глядя на свое бледное лицо. Расширенные зрачки и взгляд испуганного оленя говорят сами за себя.

Сердце всё ещё бьётся слишком быстро, а дыхание сбивается, становясь излишне глубоким.

Прятаться в тени своих психологических травм тяжело. Я стараюсь не подавать виду, быть как все, но не всегда получается, особенно когда на меня выплескивают весь негатив. Гарри будто чувствует мою депрессию и нарочно провоцирует, чтобы мне стало еще хуже.

Я провожу обеими руками по лицу, добираясь до волос и упираюсь локтями на стол, разглядывая свое отражение. Ни единого намека на румянец на щеках не проскакивает. Будто вся кровь испарилась и в организме больше ничего не осталось.

Видок жалкий, вызывающий еще больший приступ тошноты. Я обречена на пожизненные страдания, из которых мне никогда не выбраться. Рок-н-роллу удается спасать меня, но сегодня я стала его утопленником.

Придя в свое привычное состояние, я наношу кремовые румяна кончиками пальцев, придавая щекам свежий вид. Затем я натягиваю очередную фальшивую улыбку и выбираюсь за пределы гримерной. Я возвращаюсь к ребятам на сцену, которые сразу оживляются от моего прихода.

– Ты как? – спрашивает Аспен, будучи самая обеспокоенная.

– Порядок, можем продолжить саундчек, – надеваю я гитару и возвращаюсь к микрофону, опрокинув Гарри быстрым взглядом.

– Начинайте заново, но без остановок и глупостей, – просит Патрик, снова усаживаясь на синее кресло.

– Да, Гарри, постарайся больше не ныть, – улыбаюсь я как самая настоящая сучка и провожу по первому аккорду гитары, прежде чем его рот успеет открыться в мой адрес.

Счет снова становится одинаковым, Стайлс.

•

Блэт, так непривычно писать о плохом, дерзком и грубом Гарри, когда он в жизни совсем другой человек. В какой-то степени мне стыдно, но... думаю, меня можно простить, верно?