Снег над Песками

Дождь не прекращался.

Он то стихал и мелко накрапывал, то превращался в настоящий ливень. Кьяра недовольно поглядывала за окно своего флигеля. Дождь она любила… Но еще вчера она планировала не покидать сад, пока ливень не закончится! Она собиралась сидеть там до самого конца, до позднего вечера, лишь бы не пропустить ни единой капли! А принц Эмин все это время молча стоял рядом с ней. Кьяра не понимала, зачем, но что-то внутри нее так и говорило — Эмин находился под дождем не только из-за нее. Отчего-то даже принцу пустыни так безумно требовалось ощущение бьющих по лицу и телу холодных капель.

Оторвав взгляд от окна, северянка посмотрела на несколько пучков трав, разложенных перед ней на столе. Некоторые Кьяра купила на базаре вместе с Амираном. Некоторые смогла найти среди местных засушенных припасов. Еще два вида росли буквально под окнами флигеля, во внутреннем саду просторного гарема. Для задуманного не хватало еще трех ингредиентов, но Кьяра, немного подумав, все же взяла со стола два пучка.

Они требовались для целебной мази. Кьяра хотела помочь. Бабушка Ядвига научила Кьяру многим вещам. Если нельзя сказать — очень многим… Северянка наизусть знала рецепты многих снадобий, целебных мазей, крепких отваров, что ставили на ноги даже в самую суровую зиму, а уж приготовить нечто, заживляющее раны, для нее было раз плюнуть. Самым главным ресурсом были даже не травы, самым главным было то время, что понадобилось девушке на все ее приготовления.

Мазь была готова лишь к утру. Найдя во флигеле заначку из сотни красивых керамических баночек, девушка тщательно продезинфицировала одну из них в кипятке, а затем бережно переложила в нее готовое снадобье. К тому моменту ее служанки давно привели в порядок дорогую тяжелую накидку старшего принца, и Кьяра, бережно взяв в руки обе вещицы, направилась на поиски.

Но принца не было там, где привычней всего было его застать — кабинет был пуст, стража даже не посмела пустить наложницу внутрь. В тщетных поисках девушка обошла добрую часть дворца, открыла для себя новые залы, узнала, где находится конюшня и библиотека, пока не попала в одно смутно знакомое ей место: просторная и длинная галерея, состоящая из арочных сводов, разделяла на две части широкий внутренний двор. Слева располагался благоухающий сад с плодовыми деревьями и кустарниками. Справа — засыпанная желтым пустынным песком тренировочная площадка, на которой глава личной стражи давал принцам уроки боя.

Однако прежде, чем Кьяра вступила в галерею, высокая фигура преградила ей путь. Девушке и не требовалось поднимать глаз, чтобы понять, кто перед ней стоял.

— Госпожа Кьяра, что вас сюда привело? — Арвиль учтиво склонил голову, но сделал это скорее из правил приличия, чем из глубокого уважения.

Северянка давно почувствовала, с каким снисхождением к ней относится этот рослый серьезный мужчина. Арвиль смотрел на нее, как на юное дитя, и спускал с рук многие выходки. Для главы стражи Кьяра была наложницей лишь по призрачному статусу… На деле же мужчина относился к ней, как к непутевой младшей сестре, и это чувствовалось даже в его теплом и снисходительном взгляде…

— Я ищу принца Эмина, — честно призналась девушка, что заставило мужчину удивленно приподнять брови.

— Я бы не пустил вас сюда, приди вы на пять минут позже, — произнес Арвиль вполголоса, а затем заговорщически улыбнулся. — Как раз планировал погонять уважаемого принца по стрельбе из лука, а вам такое оружие в руки давать не хочется. Зачем вам       понадобился Эмин, если не секрет?

Кьяра вздохнула.

— Я приготовила снадобье. Оно поможет принцу быстрее заживить его плечо, — терпеливо пояснила северянка и продемонстрировала керамическую баночку, как вдруг Арвиль внимательно сузил глаза.

— Я боюсь, что вы проделали работу зря, — сдержанно произнес он. — Впрочем, судить не мне…

С этими словами Арвиль сделал шаг в сторону.

Кьяре открылся вид на длинный коридор галереи, на просторную площадку… И на двух мужчин в отдалении. Одного Кьяра не могла не узнать: принц Эмин, взмокший и взъерошенный из-за усердной тренировки, сидел на ступени, ведущей к одному из арочных сводов галереи. Он был по пояс обнажен — жара и духота стояли просто чудовищные, и моросящий дождь нисколько не спасал. Напротив, капли воды казались горячими, но тренировка обязана была состояться даже несмотря на непогоду. Но вот второго мужчину, что в тот момент разговаривал с Эмином, Кьяра видела впервые…

Сперва она не поняла, что именно в образе незнакомца показалось ей странным. Уж слишком привычны были глазу северянки белая кожа и светлые волосы… Лишь потом Кьяра осознала — она в пустыне. Она была белой вороной среди смуглых шатенов и брюнетов, она была хрупкой фарфоровой куклой среди вырезанных из камня статуй. А теперь, не в силах поверить своим глазам, Кьяра смотрела на белокожее лицо…

Заметив ее, незнакомец нисколько не изменился в лице, лишь заинтересованно оглядел Кьяру издалека. Затем он наклонился к сидящему на ступени принцу, что-то произнес, и, получив в ответ утвердительный кивок, двинулся к северянке навстречу. Кьяра не сводила с мужчины глаз.

Будучи совсем невысокой, она привыкла запрокидывать голову, когда говорила с другими людьми, будь то Рэмма, Эмин, Амиран или тем более Арвиль. Но подошедший к ней молодой человек оказался ростом не сильно выше, только смотрел с высока. Светлые пшеничные волосы обрамляли его худое овальное лицо, зеленые глаза внимательно и оценивающе смотрели на Кьяру. Мужчина был молод — Кьяра не дала бы ему и больше двадцати пяти… Одет он был строго. Несмотря на удушающую жару, он носил плотные штаны и длинную светлую тканную рубаху с воротником-стойкой, застегнутым под самое горло. Рубаха была подпоясана длинным кушаком с искусной вышивкой. Мужчина даже надел кафтан — тяжелый и достигающий самого пола. Смотреть на незнакомца было жарко, но ему собственная одежда не доставляла никаких неудобств.

— Госпожа Кьяра, рад нашему знакомству, — голос прозвучал холодно, но молодой человек потрудился выдавить из себя улыбку, та получилась чуть надменной и высокомерной. — Я наслышан о вас.

— А я о вас — нисколько, — тут же произнесла северянка, невольно нахмурившись.

— Позвольте представиться, — молодой человек низко ей поклонился. — Мое имя — Яр. Я — новый личный врач их высочества Эмина и Амирана, а так же всех одиннадцати наложниц.

Услышав это, Кьяра невольно сжала в руках тяжелую накидку принца и маленькую баночку с изготовленным снадобьем. Новый врач?..

— Вы чужеземец, — произнесла девушка, с подозрением оглядывая молодого человека, и тот вдруг улыбнулся чуть шире.

— По родителям — да, — произнес он. — Но родился я в этой стране, и всем телом, душой и сердцем являюсь подданным империи Эр-Нари.

— Не слишком ли вы молоды для личного лекаря? — вдруг уверенно поинтересовалась северянка, но и тут молодой человек ничуть не смутился.

— Возраст— мой повод для гордости. Не думаете ли вы, что госпожа Рэмма зря попросила меня об услуге быть придворным врачом? — ухмыльнулся Яр. — Госпожа Кьяра, правильно ли я расслышал, что вы изготовили… Какое-то снадобье?

Сделанная посреди предложения пауза заставила Кьяру нахмуриться. Она без труда уловила то пренебрежение, что новый врач закладывал в свои слова. Кьяра бросила взгляд в сторону принца. Впрочем, зря. Тот не обращал на их разговор ни толики внимания: Эмин по прежнему сидел на ступени, отдыхал от тренировки, а взгляд его был направлен куда-то вдаль площадки. Он совсем не был заинтересован в разговоре наложницы и нового врача. На плече Эмина Кьяра разглядела свежие бинты, вероятно наложенные только что… Не зря же врач ошивался рядом с принцем прямо на тренировке?

— Расслышали верно, — нехотя произнесла Кьяра, прекрасно понимая, что должно последовать за ее словами.

— Могу я взглянуть? — спросил Яр, и, не дожидаясь, протянул руку.

Кьяра смерила мужчину внимательным взглядом. Яр ей не нравился. Что-то было в этом мужчине отталкивающее: в каждом его движении и в каждом его слове чувствовались высокомерие и самоуверенность, он смотрел на Кьяру, как на неопытное дитя, и, кажется, мысленно насмехался. Тогда вдруг Кьяра смело вложила в протянутую руку керамическую баночку.

Яр взвесил ее в руке, открыл, оценивающе взглянул на текстуру мази, коснулся пальцем… И, наконец, поднес к лицу. Прислушался к запаху. Все это время Кьяра следила за молодым человеком, не отводя взгляда. Как же приятно было стать свидетелем того мгновения, когда лицо нового придворного врача вдруг изменилось. Сперва в его глазах мелькнуло удивление и непонимание, он бросил на Кьяру заинтересованный взгляд. Затем он принюхался вновь.

— Тысячелистник, полынь и зверобой он инфекций… — начал бормотать мужчина. — Для консистенции — масло лаванды… Куркума ускоряет заживление… А еще… А еще ромашка? Боги всевышние, госпожа, где же вы добыли ромашку?!.. Уже около пяти лет я не встречал ее ни у одного травница в ближайших городах!

Кьяра не менее удивленно оглядела молодого человека. В один миг Яр вдруг растерял все свое высокомерие и теперь лишь с живым интересом изучал изготовленное снадобье. Он без малейшего труда разгадал почти все собранные в маленькой баночке ингредиенты. Говорить о том, что на ее родном севере ромашка растет буквально под ногами Кьяра не стала. Побоялась, что нового личного лекаря хватит удар.

— У меня были запасы, — спокойно проговорила девушка.

— Запасы? — Яр тут же оживился.

— Они кончились, — поспешила расстроить врача северянка. — Для мази я изготовила отвар из последней связки. Он варился пятнадцать часов, чтобы достаточно загустеть.
Яр вновь взглянул на Кьяру. Теперь его зеленые глаза будто бы смотрели на другого человека! Не на чужеземку, внезапно ставшую наложницей, нет… Яр смотрел с интересом, и, возможно где-то в глубине своей души — с восхищением. Однако, этот взгляд быстро исчез. Буквально через секунду молодой мужчина взял себя в руки, откашлялся и гордо выпрямил спину.

— Что ж, это действительно очень полезное снадобье, — он закрыл баночку. — Однако же… Госпожа Кьяра. Прошу вас, взгляните на меня. Видите ли, я, как и вы, по своему происхождению северянин. Я не понаслышке знаю, что такое — пустынное солнце для нашей с вами кожи. Я знаю, как долго и больно затягиваются самые страшные солнечные ожоги, и я знаю, как много беспокойства они причиняют. Мы с вами разительно отличаемся от местных людей, кому солнце не страшно… И я не знаю ни одного средства лучше ромашки, что помогло бы вам от солнечных ожогов… Прошу вас — оставьте это снадобье себе. Я обещаю, что сам смогу присмотреть за ранами принца. К тому же, протокол не позволяет мне лечить принца лекарствами, сделанными чужими руками…

Эти слова Яр произнес уже без того высокомерия, с каким начал знакомство. Он заинтересованно и внимательно смотрел в глаза северянки, однако видел в них лишь уверенность и упрямство. Кьяра вновь бросила взгляд в сторону принца. Она ожидала, как и прежде, увидеть непоколебимое безразличие старшего принца, однако вместо этого столкнулась с его серыми глазами. Казалось, прежде Эмин не слушал их разговор. Но сейчас старший принц внимательно в ожидании смотрел в сторону северянки.

«Подлец, — решила про себя девушка. — Слушал все с самого начала!»

— Это подарок, — произнесла она, но обращалась девушка не к Яру, она обращалась к Эмину. — Это — моя благодарность за спасение в пустыне.

— Госпожа Кьяра, я хочу вас переубедить, — встрял было новый врач, но голос наследного принца прервал его речь.

— Я приму.

Яр удивленно обернулся назад. Принц Эмин поднялся со ступени, отложил в сторону предназначенное для тренировки оружие в виде длинного древка и острого изогнутого клинка на конце. Спокойным уверенным шагом он подошел к северянке и потеснил врача в сторону. Кьяра скользнула глазами по обнаженному подтянутому торсу, подметила уже известные ей шрамы и остановила взгляд на перебинтованном плече. Лишь после этого она хмуро взглянула в серые глаза наследника империи.

— Ты так редко бываешь мне за что-то благодарна, что я просто не в праве упустить момент, — ухмыльнулся Эмин.

— Так, быть может, вам просто стоит чаще делать вещи, за которые я буду благодарна? — предположила Кьяра. — Если это так уж для вас важно.

— Еще чаще спасать твою жизнь? Нескольких раз было мало? — снисходительно поинтересовался принц.

— О, можно было не утруждаться еще в первый раз, — последовал ответ.

— Прости, тогда я еще не знал, что ты лучше умрешь, чем будешь жить во дворце в своих покоях, есть лучшую еду и носить лучшую одежду.

— Нет, за это я вполне благодарна, если в конечном итоге будет вычеркнута та часть, когда мне завязывают глаза.

Эмин лишь коротко пожал плечами и развел руками.

— Поверь, уж я для этого делаю все возможное, — хмыкнул он, и Кьяра на краткий миг запнулась.

Это была лишь секунда — маленькая, крошечная, незначительная. Но на эту секунду девушка задумалась — почему именно принц Эмин умудряется выводить ее из себя? Почему именно на него были направлены ее раздражение и злость? Ведь теперь она все знала. Она слышала там, во дворце, разговор императора и его родного сына, она слышала — Кьяру купил Амиран. Это младший принц отдал за нее деньги и привел во дворец. Это младший принц распорядился сделать ее наложницей, тем самым и сохранив ей жизнь, и заключив в золотую клетку, в которой день за днем Кьяра боялась потерять свою честь и саму себя. Решением Эмина она всего лишь осталась во дворце, ведь его слово было важнее. Была ли это все та же злость за его жестокий поступок при первой встрече — предложение убраться из дворца через стену? Была ли злость за его отношение — его вспыльчивость, неприступность, нежелание признавать Кьяру равной? Почему присутствие Эмина выводило девушку из себя?..

Кьяра подумала об этом всего лишь на одну крошечную секунду, и сразу же отвлеклась. Она ответила принцу что-то едкое. За ее фразой последовал его насмешливый ответ. Он не лез за словом в карман, и Кьяра — тоже. Со стороны высокий спокойный принц и крошечная северянка с недовольным лицом напоминали сытого кота и загнанную в угол мышку, которую уже не хотелось есть, хотелось просто дразнить.

Наблюдая за ними, новый личный лекарь принцев поспешил попятиться в сторону, он чувствовал себя не просто лишним, он чувствовал, что вокруг принца и наложницы вообще не должно существовать ни одного человека.

— Господин Арвиль, — он обратился к рослому мужчине, тенью стоявшем у входа в галерею. — Правильно ли я понимаю — госпожа Кьяра просто наложница? По протоколу — если принц примет от нее это снадобье и будет им лечиться — за это понесу ответственность я. Перед императором и перед всеми советниками. Меня казнят, если что-то пойдет не так, — недовольно пробормотал Яр.

— Принц возьмет всю ответственность на себя, просто не ведите никаких записей, — Арвиль вздохнул. — Вас я лишь попрошу провести проверку. Я постараюсь убедить его высочество, что принимать от наложницы лекарства — это очень плохая идея.

— Уж надеюсь, — Яр фыркнул, бросил взгляд в сторону Эмина и Кьяры. — Неужели ей позволено так разговаривать с его высочеством?..

Арвиль вновь глубоко и тяжело вздохнул.

— Считайте, что это ее привилегия, — смиренно ответил мужчина. — И, ради всех богов, не лезьте. Когда эти двое разговаривают — для них перестает существовать остальной мир.

***

Дождь шел без малого три дня, не прекращаясь ни на минуту. Наблюдая за ним, Кьяра даже не представляла, какой переполох внезапный ливень вызвал во дворце: готовился праздник. И все приготовления могли пойти прахом. Однако, вселенная была благосклонна к народу пустынь, ливень закончился ровно за одну ночь до торжества.

Кьяра расстроилась. Ей искренне хотелось, чтобы ливень не прекращался еще неделю, а то и больше. Капли дождя дарили ту живительную влагу, которой так не хватало местным садам… Не хватало ей. А сколько трав северянка нашла на третий день непогоды! Все живое тянулось к воде. Едва обнаружив первые находки из целебных трав, северянка пообещала себе обойти все внутренние дворики огромного дворца, когда травы немного подрастут. А в некоторых случаях девушка желала дождаться семян, чтобы размножить так интересные ей ростки.

Все утро перед праздником Кьяра не покидала свой флигель. Она не горела желанием попасть на сам прием, потому что не знала, чего ожидать. Конечно несколько предыдущих дней Рэмма посвятила тому, чтобы научить чужеземку правилам этикета и даже танцам — из уважения к смотрительнице Кьяра постаралась все запомнить, а уроки танцев дались ей особенно хорошо. Однако, когда ближе к вечеру во флигель прибежала радостная служанка с новостью о сшитом платье, девушка пошла за ней с явной неохотой.

— Позвольте я сперва сделаю вам прическу, — попросила юная служанка. — Платье совсем скоро принесут!

Кьяра кивнула и отдалась в умелые руки помощницы. Несмотря на то, что юная служанка была уже достаточно опытна и с самого детства училась прислуживать, помогать госпожам одеваться и плести прически, на то, чтобы собрать волосы северянки ей потребовалось не меньше получаса. Кьяра не знала, что с ней творят, но покорно молчала, будто понимала — это другая культура, другая красота. Волосы больно тянуло к затылку, Кьяра совсем не привыкла ходить в таком виде, но отражение в зеркале ей нравилось.

Прошло около двух месяцев с того момента, как Кьяра оказалась во дворце — солнечные ожоги успели затянуться, а появлению новых Кьяра всеми силами препятствовала, стараясь не появляться на открытом солнце. Из зеркала на нее смотрела молодая белокожая красавица с мягкими чертами лица, большими голубыми, словно льдинки, глазами, тонкой шеей, покатыми плечами… Кьяра нравилась себе. И настроение у девушки медленно поднималось.

— Госпожа, а вот и платье! — в ее покои, постучавшись, вошли еще две личные служанки.

Кьяра обернулась. Девушки бережно несли к ней расправленное платье, боясь хоть чуточку его задеть. Северянка шагнула к ним навстречу, восторженно глядя на темную ткань с россыпью серебряной вышивки. Одежда севера по сравнению с этими платьями была до безобразия простой: летом Кьяра носила легкие платья из крапивы и льна с орнаментальной вышивкой и оберегами ее народа, реже она намеренно надевала мужские штаны, подпоясывала тугим широким кожаным ремнем и отправлялась на охоту вместе с дедом. На зиму из шкур и плотной шерстяной ткани шились плащи и накидки. Совсем лютые морозы заставляли надевать шубы и полушубки. Никогда Кьяра не испытывала надобности носить что-то настолько красивое, как это платье. И что-то настолько же неудобное…

Платье плотно облегало фигуру и почти не позволяло дышать. Подол из нежной струящейся ткани был тяжёлым и длинным, чтобы ходить требовалось чуть приподнимать передний край над землей. Распашные рукава не оставляли девушке никаких шансов удобно пользоваться руками. Кьяра смотрела на себя в зеркало и думала о том, что это красивое платье было сродни золотой клетке, в которой ее здесь держали. В нем было жарко, неудобно двигаться… Что уж говорить о любых попытках сбежать? Они заранее были обречены на провал.

Несмотря на великолепие ткани, красоту фасона платья и то, как хорошо одежда села на хрупкую фигурку северянки, Кьяра понимала — повседневная одежда ей нравится больше. Она была привычнее. Она была удобнее. Широкие просторные шаровары из легкой продуваемой ткани позволяли девушке без проблем работать в саду, искать травы с тяжелой книгой в руках, полной зарисовок. Легкие платья не стесняли движений, тонкая полупрозрачная ткань прятала обожженную кожу от палящего солнца… В этом же платье все ощущалось совсем по-другому. Но все же, Кьяра себе нравилась. Она вертелась перед зеркалом, в восторге любуясь тем, как шел ей темно-синий цвет платья, как перекликались серебряные узоры с цветом ее кожи и волос…

— Госпожа, вам так идет! — пролепетала одна из служанка, пока Кьяра с завороженным видом разглядывала себя в зеркало. — Это такой ценный подарок!

Кьяра невольно улыбнулась. И точно же — подарок. Это был подарок принца Амирана. Еще более бережно, чем секундой ранее, северянка расправила подол. Она и не знала, что подарки могут быть такими. Но сильнее девушку удивляло то, что оба принца эти подарки для нее делали… Разве же ее поведение не выводило Эмина и Амирана, не доставляло им проблем? Если так оно и было, то почему к ней относились с таким уважением и вниманием?..

— Я бы очень хотела поблагодарить принца Амирана, — произнесла Кьяра, неловко улыбнувшись своим служанкам. — Вы не знаете, как я могу это сделать?..

Юные девушки тут же переглянулись.

— Вы можете подарить что-то в ответ! — предложила одна из них. — Я слышала, что госпожа Аванти часто преподносит принцам сшитые своими руками вещи, это ее талант!

Кьяра снисходительно улыбнулась.

— Мой талант — это травы, — она растерянно развела руками. — Лекарства — это не подарок. Лекарства — это способ уберечь чужую жизнь, — произнесла девушка и повернулась к зеркалу спиной, взглянула в отражение через плечо.

Возможно, в тот миг девушка сделала это зря. Добрая улыбка сейчас же исчезла с ее лица, Кьяра поджала губы. Через плечо глядя на себя в зеркало, она видела свою спину. Фасон платья обнажал лопатки. Собранные в прическу волосы открывали взглядам медленно заживающие шрамы, исполосовавшие спину… Шрамы, которые Кьяра ненавидела всей душой. Шрамы, которые каждый раз подталкивали девушку к желанию сбежать из этого проклятого дворца. Появившееся хорошее настроение исчезло так же быстро, как и появилось. Кьяра отвернулась и с горечью взглянула на такое потрясающее платье, которое в одну секунду ей захотелось снять… Показывать людям шрамы от ударов Кьяра не желала. Но и снять платье она не могла. Это был подарок. Подарок, отсутствие которого точно не останется без внимания. Амиран всегда был к северянке чересчур добр, он всегда был обходителен и, в отличии от старшего братца, никогда не смел повысить на девушку голос. Расстаться с его подарком означало для Кьяры — оскорбить человека, чье доброе отношение спасло ей жизнь. Служанки, заметившие перемену настроения своей госпожи, притихли и растерянно переглянулись.

— Пожалуйста, сделайте другую прическу, — тихо попросила Кьяра, отойдя от зеркала. — Хочу, чтобы волосы были распущенны… — произнесла она, опустившись на стул, и больше на себя в зеркало не смотрела.

***

Солнце опускалось. Гости съезжались на праздник. Высокие ворота внешних и внутренних стен, окружавших дворец, были раскрыты нараспашку: в честь праздника всем жителям города позволено было попасть в благоухающий сад, опоясывающий дворец. Там были приготовлены развлечения и угощения для всех горожан.
           
За внутреннюю стену дворца пускались лишь приглашенные: то были богатые купцы, местная знать, министры, приближенные ко двору и их семьи. У парадной лестницы, ведущей во дворец, останавливались кони, паланкины, навьюченные верблюды — приходить без подарков было дурным тоном.

Принц Амиран наблюдал за всем происходящим из окон кабинета — отсюда открывался потрясающий вид на парадную лестницу. Младший принц с задумчивым видом прислонился к витражному стеклу окна, тяжело вздохнул.
     
— Этот вечер будет бесконечным… — пробормотал он в пустоту.

В ответ сейчас же последовала ухмылка.

— Это мягко сказано, — заметил Эмин.

Оба принца буквально прятались в собственном кабинете, как в единственном месте, куда ни одному из гостей нельзя было попасть. Они оба, облаченные в парадную одежду, максимально оттягивали тот миг, когда придется выйти к гостям. Для одних прием во дворце принцев означал роскошный вечер и развлечения. Для других — работу. Как хозяева вечера, принцы обязаны были уделить внимание каждому приглашенному, а попутно суметь провернуть пару выгодных для государства сделок с наиболее богатыми и влиятельными купцами. Следующие несколько бесконечно долгих часов им предстояло провести на ногах, ни на минуту не переставая разговаривать. Такое не нравилось обоим молодым мужчинам.

Одетый в парадную одежду, Эмин, впрочем, вел себя неподобающе костюму. Он буквально нарушил все мыслимые и немыслимые правила этикета, когда сел в резное кресло за своим рабочим столом и закинул на столешницу ноги, к счастью, видеть здесь его мог лишь брат. Эмин устал. Устал и Амиран… Недолго думая, младший принц тяжело опустился на софу, расположенную у наглухо закрытых дверей кабинета. Внимательным взглядом он осмотрел брата.

— Это официальный прием, где же твой тюрбан? — едко усмехнулся Амиран.

— Видимо там же, где и твой, — парировал Эмин. — Ты же в курсе, я с детства ненавидел тюрбаны, пропади они пропадом. Обойдусь.
     
— А я в детстве любил за тобой повторять, — хмыкнул младший принц. — Ты, хочу напомнить, был тем еще зачинщиком и бунтарем, куда оно все делось?

— Что, бунтарство? — Эмин задумчиво покручивал в руках небольшую керамическую баночку. — Ну, видимо, никуда, раз я по-прежнему ругаюсь с отцом за каждый свой чих. Если бы он только знал, как я последнее время лечу свои раны…

— Он бы сошел с ума. Ему хватило и той новости, что Кьяру сделали наложницей. Того, что ты пользуешься ее снадобьями, отцу лучше не знать и вовсе… Как рука?
     
— Почти прошла, удивительно, — все так же задумчиво ответил старший принц. — И где она берет эти травы? Во флигеле они что, бесконечные?..

— Нет, Кьяра купила их, когда мы были на рынке, — вдруг отозвался Амир, ощутив на себе удивленный взгляд брата. — Она сказала, что травы тебе помогут.

— Мне? — Эмин удивленно нахмурился, но его брат в ответ лишь пожал плечами.

— Я собираюсь встретить Кьяру и проводить к праздничному залу, — произнес он, поднявшись с места. — Уверен, она даже не в курсе, куда идти.

— Как скажешь, — Эмин коротко пожал плечами. — А вы с Рэммой что, поругались? Обычно ты сопровождаешь ее.

— Рэмма знает, как добраться, а для Кьяры все будет в новинку, — пояснил Амиран, уже открывая тяжелую двустворчатую дверь. — Не хочется, чтобы она натворила очередных бед, пока ты будешь занят важными разговорами.

— А, так это забота обо мне? — усмехнулся старший принц.

— Так точно, — с улыбкой отозвался младший и покинул кабинет.

Настроение у Амирана было хорошим, несмотря на предстоящий сложный вечер. Уверенным шагом он двигался в сторону гарема и еще издалека заприметил фигуру, только-только покинувшую просторный внутренний двор через огромные двустворчатые двери. Кьяру невозможно было не узнать. Она отличалась всем — внешностью, походкой, осанкой, взглядом! Несмотря на то, что в жаркой стране посреди пустыни северянка провела всего два месяца, она успела освоиться и теперь держалась уверенно. Она шла, гордо выпрямив спину, она смотрела ровно перед собой, ни на секунду не опуская под ноги взгляд. И даже на принцев она, чужеземка, смотрела, как на равных себе. Конечно благосклонность Эмина и Амирана играла огромную роль — окажись Кьяра в руках тирана — не известно, как долго она смогла бы оставаться живой со своим колким язычком и по истине королевской гордостью. Поравнявшись с принцем, девушка остановилась. Несколько служанок, что следовали за ней, замерли в паре метров и тут же низко опустили головы. Они боялись на принца даже смотреть, не то, что говорить…

А Амир смотрел на Кьяру. Как же ей шло платье, пошитое из привезенной им ткани… Глубокий синий цвет подчеркивал белизну ее кожи, тугой корсет облегал тонкую талию, а вышитый пояс только подчеркивал стройность и хрупкость. Платиновые волосы мягкими волнами струились по ее спине и плечам. Кьяра была великолепна…

Отдавал ли принц себе отчет в том, что невольно засмотрелся на наложницу? Вполне. Понимала ли Кьяра, как красиво выглядит в столь непривычной ей одежде? Не до конца. Каждую чертову минуту она проклинала платье: в нем было неудобно, слишком жарко, а отказаться от подарка — значит очень обидеть человека, что все это время был к ней так добр.

Сама Кьяра, едва заприметив младшего наследника империи, не сводила с него взгляда и с интересом рассматривала парадную одежду. Как и ее сегодняшнее платье отличалось от повседневной одежды, даже самой красивой и изысканной, так и наряд принца был лишь отдаленно похож на то, что принцы носили обычно.

На Амиране был надет кафтан цвета слоновой кости с узкими рукавами, что было непривычно для местной одежды, и воротником-стойкой. Длиной кафтан достигал колена и прятал под собой белую рубашку из дорогого шелка. Отличались и штаны — они были не такими просторными, как те, что Кьяра уже привыкла видеть. Единственным элементом костюма, что был иным по цвету, оказалась плотная темно-зеленая накидка в виде тканного полотна, богато украшенная узорами и вышивкой. Она была наброшена через плечо, покрывала собой спину, правое плечо и руку молодого мужчины, и крепилась вокруг талии широким расшитым поясом. Костюм Кьяре нравился. Очень. Но одновременно с тем мысленно девушка немного злорадствовала — одежда выглядела столь же неудобной, как и ее платье.

— Добрый вечер, Кьяра. Я как раз шел, чтобы тебя встретить, — Амиран улыбнулся и протянул девушке руку. — Как я и думал — эта ткань тебе к лицу.
     
Северянка смело вложила в протянутую руку свою крошечную ладонь.
     
— Не знаю, как могу отблагодарить за подарок, — произнесла она, но Амиран лишь улыбнулся и повел Кьяру вперед по коридору.

— Это подарок, хватит и простого «спасибо», — ответил он. — Рэмма рассказала тебе, как проходят наши праздники?

— Да, последние три дня она ни минуты не давала мне отдохнуть, — мрачно заметила северянка, припоминая все уроки этикета и танцев, которые ей преподавались то смотрительницей гарема, то различными учителями под присмотром Рэммы.
     
Несмотря на свою нелюбовь к пустынной стране, северянка совсем не хотела выглядеть посмешищем и дикаркой среди двух-трех сотен знатных лиц, а потому училась весьма прилежно. Все втиснутые в ее голову знания пригодились бы Кьяре и раньше. Оказывается, дворцовый этикет предполагал множество вещей, которые делать не подобало, но северянка творила их без раздумий: брала в руки оружие, обращалась на «ты» к Арвилю, спорила и угрожала принцам…

Амиран вел Кьяру под руку, с любопытством и интересом поглядывая на северянку — в этой части дворца Кьяре побывать еще не довелось, и ее вели все дальше и дальше… Праздник намеренно располагался в западном крыле дворца — максимально далеко от личных покоев принцев и гарема. В восточной части гости были не к месту. Принц и наложница пересекали дворцовые анфилады, попадая из зала в зал, из коридора в коридор, пока принц не вывел северянку на высокий балкон. Вопреки всем ожиданиям прием в честь праздника проходил не в одном из залов дворца.

Кьяра замерла. Отсюда ей открылся потрясающий вид, на один из многочисленных внутренних дворов — самый широкий и просторный, самый богатый. В этом дворе садовники трудились с особым трепетом, ведь в жаркой стране именно здесь проходили приемы гостей. Богато украшенный двор был частью небольшого комплекса: слева высокие арочные своды вели в просторный церемонный зал, откуда звучала непривычная слуху северянки музыка; справа располагался обеденный зал с несколькими широкими столами, что совсем скоро будут ломиться от яств. По центру двора стоял огромный фонтан с прохладной водой. Сколько же здесь было гостей… Отсюда, с балкона, Кьяра видела, как при свете тысяч свечей в просторном зеленом дворе собираются люди. Наблюдая за Кьярой, Амир улыбнулся.

— Я надеюсь, ты повеселишься на празднике. Внизу много закусок, будут даны представления, ужин, а еще будут танцы. У меня ушло много времени на организацию праздника здесь и в городе.

— Это все организовали вы? — Кьяра подняла на принца растерянный взгляд.

— Одна из моих обязанностей, как младшего, — Амиран улыбнулся. — Пойдем вниз, — предложил он, как вдруг Кьяра сделала короткий шаг назад.

— Скажите, — начала она. — Нас ведь еще не заметили?..

— Нет, о моем присутствии объявят, — отозвался Амиран, немного удивившись.

Тогда Кьяра опустила взгляд и незаметно сжала пальцами подол платья. Просьбу, что вертелась у нее на языке, не так-то просто было озвучить…

— Я бы хотела, чтобы вы первым спустились к гостям, — попросила девушка. — Я очень благодарна вам за ваше ко мне отношение и доброту, за спасение с площади и за подарки… Но я, все же, не планирую задерживаться в вашей стране. Я не смогу отказаться от своих слов, я обязательно сбегу, поэтому…

— Говоришь мне о побеге прямо в лицо? — Амир улыбнулся. — Ты совсем не меняешься.

— Другие наложницы не сильно счастливы, что я вечно оказываюсь в вашей компании, — вдруг прямо произнесла северянка и взглянула в серые глаза принца. — Позвольте мне не оказываться вместе с вами в центре внимания?..

Амир вздохнул. Честные голубые глаза Кьяры смотрели на принца так умоляюще, виновато, но вместе с тем упрямо, что он просто не мог ей отказать. Конечно Амиран знал, что конкуренция среди наложниц приводит к совершенно разным поступкам. Порой конфликты между девушками могли и вовсе закончиться плачевно, принц лично знал о нескольких смертях от отравления в бесчисленном гареме отца. К сожалению, такова была дворцовая жизнь, и с этим Амиран уже ничего не мог сделать. Ежеминутно здесь велась борьба за власть и статус. И Кьяра в этой борьбе участвовать не желала.

— Я понимаю, — принц улыбнулся. — Тогда я пойду первым. Если я улучу пару свободных минут, я найду тебя, чтобы составить компанию. Надеюсь, ты хорошо проведешь время, Кьяра.

С этими словами Амиран учтиво склонил голову. Низко кланяться принцам не пристало, но такие крошечные знаки внимания и уважения прослеживались у обоих братьев. Оставив Кьяру на балконе, Амиран спустился во внутренний двор, туда, где проходил праздник. Его имя тут же провозгласил распорядитель, и празднующая толпа потянулась встретить младшего принца низкими поклонами. Выждав несколько минут, Кьяра последовала за Амираном. Она волновалась. Она чувствовала себя не в своей тарелке.

Буквально сразу девушка поймала на себе несколько заинтересованных взглядов: на праздник прибыли местные чиновники, богатые купцы с семьями, некоторые советники, и все они были наслышаны о чужеземке среди наложниц. Однако никто не торопился с ней заговорить. Находиться в центре внимания Кьяре было непривычно, она постоянно ощущала, будто кто-то за ней наблюдает, и чутье ее не подводило: под контролем нескольких десятков пар глаз было каждое ее действие. Девушка глубоко и тяжело вздохнула. Постаравшись взять себя в руки, она принялась не спеша обходить весь двор и оба зала: там, откуда доносилась музыка, был установлен богато украшенный помост для представлений.

На нем Кьяра застала танцовщицу. Стройная утонченная девушка была одета в непривычно открытую одежду и демонстрировала почти полностью обнаженную спину, руки, живот… Северянка давно смирилась — в этой жаркой стране никто не видел ничего зазорного в красоте тела. И Рэмма, и сами наложницы порой надевали что-то подобное, не стесняясь обнажать плечи и талию. Но больше всего Кьяре нравилось ходить босиком… Она настолько привыкла не носить никакую обувь, что порой забывала, каким раскаленным может быть песок за пределами дворцовых стен. Личные служанки северянки уже взяли за привычку носить за ней пару бархатных туфель. Тем временем гибкое тело танцовщицы завораживающе двигалось под витиеватые мотивы восточных музыкальных инструментов, а легкая развевающаяся ткань одежды подчеркивала каждое движение. У помоста Кьяра простояла долгих двадцать минут, наблюдая за сменяющимися артистами, пока не был объявлен перерыв на танцы. Тогда вся толпа, любующаяся представлениями, разделилась на пары, и люди вышли в центр зала. Кьяра поспешила ретироваться…

Она побродила среди толпы, краем уха улавливая чужую болтовню: люди вокруг нее не смолкали. В разных частях двора были расстелены широкие ковры с подушками, установлены навесы из легкой полупрозрачной ткани: там можно было удобно расположиться и принять участие в каком-либо разговоре. Несколько раз Кьяре на глаза попадались и другие наложницы — те весело щебетали с прибывшими во дворец гостями, будь то женщины или мужчины. Когда от скуки о себе дал знать голод, Кьяра медленно двинулась к краю двора, туда, где на покрытых скатертями столах были расставлены закуски, а служанки разливали по бокалам анисовое вино.

Она подошла. Заинтересованно оглядела с десяток различных закусок из совершенно незнакомых ей ингредиентов. С удовольствием взяла кубок с вином, принюхалась, удивилась тому, что почуяла. Анисовый алкогольный напиток был холодным, сладким и терпким, прекрасно утолял жажду, и Кьяра залпом осушила бокал. Ей налили еще.

— Анисовое вино обманчиво легкое, — предостерег чужой голос, и лишь тогда Кьяра обратила внимание на человека, все это время тенью стоявшего совсем рядом с ней.

Конечно же этот голос был Кьяре знаком, даже слишком. Сперва Кьяре пришлось поднять взгляд. Эмина, одетого в такой же светлый костюм, как и у его младшего брата, девушка как будто бы узнала не сразу, но как же сильно белый цвет одежды подходил к его загорелой коже! Отличался лишь цвет его накидки: если Амиран носил зеленую, то у Эмина она была королевского красного цвета. Северянка точно знала, что подобный выбор был неспроста… Она огляделась. Как ни странно, но здесь, у столов с закусками, было меньше всего людей, и от чего-то присутствие самого старшего принца оставалось без должного внимания.

— Вы что, прячетесь? — спросила девушка, сперва не забыв поклониться невыносимому старшему принцу.

Тот невесело ухмыльнулся.

— Ты догадлива. Мне порой тоже требуется пара минут передышки, — хмыкнул он, взвесив в руке свой почти опустевший кубок. — Как тебе праздник?

— Скучно, — сейчас же ответила северянка, что заставило принца удивленно вскинуть брови.

Уж ему-то скучно не было. За прошедший час он так устал молоть языком, беседуя с десятками гостей, что Эмин просто мечтал куда-нибудь скрыться. На его счастье Амиран отвлек на себя долю внимания, что позволило старшему принцу хоть на минуту выдохнуть.

— А другие наложницы веселятся, — заметил он, от чего Кьяра вдруг сникла.

— Да, возможно… — сдержанно произнесла она. — Но я не знаю, как должна себя вести. И ко мне никто не подходит общаться. Хорошо бы найти здесь Рэмму, или, может быть, господина Арвиля…

— Для Арвиля это не праздник, он работает в усиленном режиме, — ответил принц, смерив Кьяру внимательным взглядом. — А ты что же, забыла? Ты же наложница, твоя статус настолько высок, что почти никто из приглашенных гостей не в праве первым с тобой заговаривать, если не хочет лишиться головы. Хочешь общения — начни его сама, никто не посмеет тебе отказать в коротком разговоре.

— А… И правда, — Кьяра совсем помрачнела и запихнула в рот какую-то закуску, следом сделав большой глоток из кубка.

Эмин скривил лицо.

— Я же сказал — обманчиво легкое, — напомнил он. — Ты умудряешься доставлять хлопоты даже ничего не делая. Я устал рассказывать всем гостям, кто ты такая, — усмехнулся старший принц, и Кьяра тут же растерянно моргнула.

— Они спрашивают?..

— Иностранка при дворе — конечно же будут вопросы.

— И что вы отвечаете?..

— О. Всех желающих я отправляю побеседовать с тобой лично, — спокойно ответил Эмин.

Кьяра удивленно нахмурилась.

— Но вы же сказали, что со мной никто не… — начала было девушка, а затем, увидев самодовольную улыбку наследника империи, быстро смекнула, что к чему. — А. Вот оно как.

— Амиран очень старался, организовывая этот прием. Если тебе скучно, то как праздники проходят на севере? — вдруг спросил принц, переводя тему, и Кьяра на секунду задумалась.

Признаться честно, она не ожидала подобного вопроса от Эмина, хотя именно от него и стоило. Именно старший принц уже пару-тройку раз проявлял интерес к далекой холодной стране, откуда прибыла столь невыносимая особа, как Кьяра. Северянка несколько секунд сверлила взглядом траву под ногами, а затем, вздохнув, тихо начала.

— В «День жатвы» собирается костер, — ее голос потеплел, но печальные нотки все равно не смогли укрыться от слуха Эмина. — Такой огромный, что приходится задирать голову, чтобы увидеть верхушку… Он должен гореть всю ночь и потухнуть лишь к рассвету. Женщины готовят угощения: печеный картофель, свежий хлеб, пироги с грибами и ягодами… У жены нашего пасечника были самые лучшие медовые лепешки на свете… Мужчины жарят на вертеле мясо. Это последний праздник перед холодами, все должны наесться до сыта, пока мясо и овощи свежие.

— А потом? — вдруг последовал вопрос.

— Потом всю едут будут вялить, коптить, мариновать и убирать в погреба на долгую зиму. Зимой мы можем рассчитывать лишь на охоту и ловлю рыбы. А потом мы танцуем до самого рассвета, музыка не смолкает ни на минуту! Никто и не замечает, как притаскивают бочки эля и вина, если ты достаточно взрослый, то можешь рассчитывать на чарку, до краев полную напитка… А бабушка Ядвига… Она, хитрая лисица, всегда приносила с собой «настойку на травах». Знаете, если уж кто и хлебнет эту настойку, то точно не устоит на ногах. Это ваше анисовое вино в жизни не сравнится с ее «сногсшибательностью». А бабушка говорит — для здоровья.

На губах северянки застыла теплая улыбка. Воспоминания о родном доме будто успокаивали буйный нрав юной девушки: она мечтала о холодной снежной зиме, о бескрайних зеленых летних полях, о рыжей осенней листве… Она сбежит. Она обязательно сбежит из этой треклятой золотой клетки, найдет способ вернуться! Кьяра все еще верила, что жестокий набег разбойников не стер ее поселение с лица земли.

Эмин слушал внимательно и молча. Еще долгих несколько секунд он сверху вниз наблюдал за северянкой: за ее теплой едва заметной улыбкой, за тем, как неловко она покручивает в руках кубок вина. Затем Эмин выпрямился и глубоко вздохнул.

— Я не забирал своих слов назад, — напомнил он. — Я о твоем побеге. А теперь извини, я должен идти, иначе поднимется недовольство.

С этими словами он коротко склонил голову, а затем шагнул в сторону гостей, туда, ближе к центру двора; туда, к разговорам о политике и власти; туда, в свой, совершенно другой мир, как вдруг голос Кьяры заставил его остановиться.

— Господин Эмин! — она не постеснялась громко произнести его имя, принц быстро нашел взглядом ее уверенные голубые глаза.

Кьяра подошла вплотную. Снизу вверх она упрямо уставилась на его лицо, а Эмин внимательно посмотрел в ответ. Они оба ощутили на себе десятки заинтересованных взглядов с той лишь разницей, что Кьяра смутилась, а принц остался непоколебимо спокоен — он привык.

— Это ведь праздник, верно? — спросила девушка.

— Верно, Кьяра, — ответил принц, и северянка нахмурилась.

— Не должны ли и вы веселиться? — уточнила она, на что Эмин лишь тихо хмыкнул.

— Ты совсем ничего не знаешь о жизни дворца, — обреченно произнес он. — У меня нет времени веселится, я занят. Моя обязанность уделить внимание всем гостям, а их здесь достаточно.

— А я — гость? — вдруг спросила девушка, и Эмин изумленно посмотрел в ее глаза.

— Пожалуй, что так, — уже чуть менее уверенно ответил он, не понимая, к чему клонит северянка, и тогда Кьяра упрямо произнесла.

— Тогда уделите внимание мне. Потанцуйте со мной.

Стоит ли говорить, насколько удивленным сделался взгляд принца, пусть даже и на крошечную секунду? Он внимательно посмотрел на Кьяру, взглянул на ее упрямо протянутую ему руку. Затем он хмыкнул.

— Ты ведь не умеешь.

— Да, но я очень быстро учусь. И очень люблю танцевать, — непоколебимо продолжила Кьяра, по-прежнему не опуская руки, и тогда Эмин, скорее волнуясь о том, как долго упрямая северянка способна так простоять, взял ее пальцы в свою ладонь.

— На нас будут смотреть. Все, — предупредил он. — Абсолютно.

— Вас это волнует?

— Ни сколько, а тебя? — Эмин снисходительно улыбнулся.

— Волнует. Я могу забыть, чему Рэмма учила меня на уроках танцев.

— Приятно слышать, что Рэмма тебя чему-то учила, — принц вздохнул, и, бережно придерживая руку Кьяры, повел ее к другим танцующим парам.

Пар было лишь несколько. Рэмма рассказывала — в культуре страны Эр-Нари парных танцев было совсем немного, можно было сосчитать по пальцам одной руки, и все они были северянке непривычны. Чаще мужчины и женщины танцевали отдельно. Танцы девушек были плавными, мягкими, нежными… Девушки надевали летящие костюмы из струящейся полупрозрачной ткани, чтобы их искусство танца и пластика тела выглядели еще более завораживающими. Мужчины танцевали реже: их движения были смелыми и резкими, танцы — пылкими. Парные танцы и вовсе появились в дворцовом этикете лишь около сотни лет назад по воле прадеда нынешнего императора. И пусть они пришли из другой культуры, но юго-восточная страна сумела привнести в них и свой шарм.

Кьяра училась легко. Дома, в родном поселении, она обожала праздники, на которых девушки танцевали до боли в ногах, но танцевать вдвоем с принцем было в новинку… Она вспомнила, о чем на уроках ей говорила Рэмма: в стране пустынь и дворцов у наложниц было куда больше свободы, чем у самих королей. Если какой-то мужчина пожелает пригласить на танец, наложница в праве согласиться и так же в праве отказать. Но чтобы приглашала сама наложница? Это люди видели впервые.

— Кьяра, — спокойным голосом позвал ее Эмин, и Кьяра подняла голову. — Они все будут смотреть. Не подавай виду, что знаешь.

Девушка коротко кивнула. Когда они вошли в залитый светом тысяч свечей зал, она повернулась к принцу и ощутила, как мягко и бережно Эмин положил руку на ее талию, как осторожно взял ее тонкие пальцы в ладонь. Его руки были горячими. Всегда были горячими.

В этот момент смотрительница гарема как раз сумела добыть для себя бокал анисового вина. Несмотря на то, что на празднике она была гостем, никто не отменял обязанности девушки присматривать за наложницами. Всем ее красавицам должно было быть комфортно, все они должны были наслаждаться вечером. В очередной раз убедившись, что десять из одиннадцати девушек находятся в прекрасном расположении духа, общаются с гостями, угощаются закусками, Рэмма как раз находилась в поисках последней, когда наткнулась на Амирана.

То, что принц не был окружен многочисленными гостями было огромной редкостью. Амир стоял чуть поодаль от центрального фонтана, и смотрел куда-то в сторону танцующих пар. Благодаря открытым арочным сводам был виден весь зал.

— Господин Амиран, непривычно, что вы в одиночестве, — Рэмма подошла ближе и с довольной улыбкой взглянула на принца снизу вверх.

— Это не надолго, — задумчиво отозвался младший принц, не сводя взгляда с танцевального зала. — Эмин переманил все внимание.     

Амир выглядел странно напряжённым, что совсем не было характерно для его натуры. Рэмма уловила это достаточно быстро.

— Все в порядке? — поинтересовалась она, и тогда Амиран, медленно кивнув, вдруг произнес.

— Да… Да, но… Со мной Кьяра отказалась спуститься во двор к гостям, боясь привлечь внимание. А с Эмином она танцует на глазах у всей толпы…

Рэм сейчас же обернулась в сторону зала, вперилась взглядом в десяток танцующих пар, а затем на ее лице плавно отразились удивление и шок от увиденной картины.

— В гареме начнётся война… — обреченно прошептала девушка, а затем вновь посмотрела на Амира. — Ты выглядишь недовольным.

Принц будто опомнился.

— Нет, все в порядке, — поспешил заверить он и впервые за весь разговор взглянул на Рэмму. — О… Ты выглядишь потрясающе в этом платье, — Амиран расплылся в улыбке.

— Благодарю, мне его подарили, — усмехнулась смотрительница, но в мыслях ее сохранился образ младшего принца, внимательно, задумчиво и сурово наблюдавшего за своим старшим братом.